Ещё раз о контексте, Часть 6, Контекст вотского яз

черновик, ругаюсь

Ещё раз о контексте

Часть 6. Контекст вотского языка объединения “морд”


Значение объединения “морд” в вотском языке [чужой человек] было. Ещё недавно. Ещё на моей памяти. Теперь уже нет. Во всяком случае в “удмуртско-русском онлайн-словаре” звучание “морд” имеет уже два значения, - [чужой] и [человек]. При этом значения [чужой человек] там даже близко нет. Примерно как если бы в Счёте у “38” одновременно могли быть значения [3] и [8], но только не [38]. Что к этому ещё можно добавить, Бехтерева? С таким вот подходом к вотскому языку двигаться дальше уже невозможно. В смысле очень скоро так не будет уже и самого вотского языка, чтобы можно было с ним куда-то вообще потом идти.

Ещё раз, - детализация значения объединения “морд” в вотском языке это не результат какого-то естественного процесса в Действительности, нет. Это результат вопиющей безграмотности людей, основная работа которых в том и заключается, чтобы от подобной безграмотности вотский язык защищать. (Сами же эти “специалисты” предпочитают вотский язык называть “удмуртский”, что само по себе говорит уже о том, что они его ни чуть-чуть не понимают, не знают, и знать не хотят.) Впрочем, это касается так вообще уже всех языков (различных контекстов Языка), которыми вынуждены по своей принадлежности к чекистскому режиму заниматься сегодня лингвистики. Подобное потому стало возможно именно с вотским языком, что сегодня это уже умирающий язык. А это значит, что по большому счёту за него и заступиться, получается,  уже некому. Почему вотский язык постепенно так умирает? - это уже другая тема, а потому и не здесь.

Странным в вотском языке является именно значение объединения “морд”, потому как из его “прочтения” следует уже несколько иное его значение, - вспоминаем, - [моё объединение - “Р(ДТ)”]. Или, это если точнее, - [я есть тот самый человек, отличительной особенностью которого является принадлежность к множеству “Р(ДТ)”]. Из чего следует, что с таким значением объединение “морд” могло быть только у того человека, который безусловно значение его мог “читать”. А из вотского значения этого же объединения - [чужой человек] - следует, что вотяки его “читать” точно тогда уже не умели. Т.е. было оно для вотяков так уже значением заимствованного знания.

Проще говоря, была ситуация, когда впервые встретились морд с вотяком. “Ты кто?” - спросил вотяк. “Морд,” - ответил морд. И вотяк воспринял это звучание как название признака (которым и был тот самый человек, который ему так ответил). А признаком для вотяка потому был “чужой человек”, что перед тем он сопоставил значения похожих звучаний в языке незнакомца и в родном своём вотском языке. Увы, они оказались разными, из чего вотяк сделал правильный вывод, что сами знания связей у них в языках разные. Условие вполне достаточное, чтоб так признать и самого незнакомца, и его язык уже чужими для вотяка. И только поэтому вотяку не следовало “читать” значения слов с незнакомыми знаниями связей у них, в уже поэтому в незнакомом ему языке. В противном случае так могла получиться потом только какая-нибудь ерунда.

Ещё раз, - в формировании значений сложных объединений (которые потому уже сложные, что в их формировании используются в том числе уже и объединения, в отличии от просто обьеденений, в формировании которых используются одни только отдельные звуки) участвуют уже не только знания Языка. По этой причине, скажем так, “дословно” (в этом случае словами являются не объединения, а отдельные звуки) их “прочитать” в том или ином контексте Языка (языке) уже невозможно. Их возможно так только в них знать.

Более того, сам Язык, точнее самые первые его звучания, которые мы сегодня и называем “отдельные звуки”, формируются на основе знаний от наших органов чувств. Тех самых, только которые и могут дать нам знание о Действительности, потому как сами они являются знаниями признаков действительности. Почему мы собственно и называем Язык “отражение Действительности”. А “признак ” здесь потому, что тот или иной орган чувств может дать нам знание не о самой всей Действительности, а только об одном каком-то её контексте (признаке).

(Кстати, - ещё несколько слов о Счёте, это чтобы вы лучше уже понимали, что такое Язык. Счёт в отличии от Языка использует только знания связей Сознания (знания сознания), знаний признаков действительности в нём нет ни чуть-чуть. С этой точки зрения мы можем считать Счёт уже отражением непосредственно Сознания, которое само является так одним из контекстов Действительности. (В отличии от того же Языка, который является так отражением уже всего контекста Действительности.) А это значит, что Счёт непосредственно к Действительности не относится, - свойство, которым в своё время так хвастались древние греки. Счёт, получается, развивается у нас вместе с вещественной структурой связей в Сознании. А изучая Счёт на самом деле мы так изучаем Сознание, но только, - ещё раз, - никак не Действительность. Мы для её изучения Счёт лишь используем, а это, получается, будет гораздо уже более посредственное с ней взаимодействие, чем то, что у нас есть с ней через наши же органы чувств.

По этой причине в Счёте могут быть только однозначные соответствия. Даже тогда, когда казалось бы их в нём нет. Например, у квадратного уравнения (представляет собой один из видов объединений в Счёте вообще) может быть уже два решения (значения). При этом само соответствие этого объединения двум его значением будет уже однозначным. Потому как таким оно будет у него в контексте “Счёт” (одном из контекстов Сознания вообще). (В смысле не будет такого, чтобы одно и то же квадратное уравнение значило в одном примере (в одном из контекстов Счёта) одно, а в другом примере уже совершенно другое. С Языком всё не так.

Объединения Языка из-за того, что они обязательно содержат в себе уже знания признаков действительности, в каждом таком “примере” (в одном из контекстов Языка) могут значить уже совершенно разное. И чем больше “длина” (количество всех объединений из которых и состоит рассматриваемое объединение) такого объединения в Языке, тем больше вероятность того, что значение у него в разных его контекстах (языках) будет так уже разным.)

Ещё раз, - в формировании значений объединения помимо знаний Языка (значений отдельных звуков) участвуют в том числе и знания признаков действительности, которые мы получаем от наших органов чувств. А они, эти знания признаков действительности, в каждом контексте могут быть уже очень разными. Добавьте сюда в том числе и разные знания связи, которые разные в разных же языках. Так мы получим разные значения в разных контекстах (языках) для одних и тех же звучаний.

Прежде чем мы продолжим так уже дальше, необходимо вспомнить, что у значения [чужой человек] в разных контекстах Действительности вотского языка до появления радио и газет существовали все четыре возможные его звучания, - “морд”, “морт”, “мурт”, “мурд”. Связано это было с тем что, когда объединение “морд” было заимствовано в вотский язык, окончательная детализация древних звуков “(О-У)” и “(ДТ)” в нём ещё не произошла.
Потому вотяки заимствовали в своё время именно объединение “м(О-У)р(ДТ)”, а не что-то другое. Отсюда столь разные когда-то (буквально ещё каких-то сто лет назад) звучания у одного и того же значения в разных контекстах Действительности вотского языка.

Мы уже выяснили, что значение [чужой человек] для объединения “морд” вотяки могли только заимствовать. Значит для этого у них в языке существовала соответствующая необходимость. В результате реализации которой в вотском языке у объединения “морд” возникает очень даже так странное значение [чужой человек]. Напоминаю, Язык является лишь отражением Действительности, а потому, узнав, что тогда происходило в вотском языке, мы сможем так узнать, что происходило тогда с вотяками в Действительности.

Чтобы это понять, нам прежде стоит ещё узнать, - а было ли уже тогда в языке вотяков объединение “морд” с их собственным у него в нём значением? Ведь если не было, то, получается, они заимствовали слово “морд” с тем его значением, что сами смогли ему тогда определить. А если было? Тогда получается, что они поменяли то его значение, что у него в вотском языке уже было, на то значение, что сами смогли ему определить. Почему? Только ответив на эти вопросы мы сможем понять, что именно происходило тогда с вотяками, в результате чего в контексте их языка значением объединения “морд” стало уже [чужой человек].

В вотском языке присутствует объединение “урт”, значение которого “читается” как [(принадлежность “(О-У)”) у коллектива мужиков]. Или, это если с обратным знанием связи, - [(принадлежность “(О-У)”) у мужиков коллектива]. Не имея соответствующего знания признака действительности нам осталось бы сегодня только гадать, каким именно был тогда этот самый признак, в смысле эта самая “принадлежность “(О-У)”, которой и соответствует объединение “урт”. Если бы не знание нами сегодняшнего значения объединения “урт” в вотском языке, а именно [дух]. Прямого ответа на наш вопрос оно конечно не даёт, но, скажем так, пищей для дальнейших наших рассуждений оно безусловно уже так является.

(Кстати, чтобы понять уже так масштаб задачи по определению тогдашнего значения “урт” в вотском языке, следует понять, что в итоге она сведётся к осознанию в нём значения объединения “Р(ДТ)”. Что если и возможно сделать, то уже в результате осознания значений вообще всех объединений вотского языка, где объединение “Р(ДТ)” и присутствует.

Задача для одного человека сама по себе очень так большая, потому как требует соответствующего времени. Добавьте к этому ещё тот факт, что бехтеревские лингвистики на окладе не только никак не способствуют её решению, но и на деньги налогоплательщиков делают всё, - лучше бы вообще ничего так не делали, вреда бы от них всё было бы меньше, - чтоб однажды её уже невозможно было решить никому. Нет, люди они совсем даже не злонамеренные, а потому, если и делают гадости, то только из-за своей беспросветной тупости. Которая у них отчасти из детства, а отчасти из их институтов от “академиков” их в них учивших.

Проблема ещё и в том, что носителей вотского языка, только от которых мы и можем узнать уже истину, с каждым днём становится всё только меньше и меньше. А потому я могу ограничиться так только общим каким-то знанием, что, собственно, здесь я и делаю.)
Из вотского языка следует, скажем так, очень даже хорошее отношение вотяков к носителям признака “Р(ДТ)”. По сравнению с теми же рус(ь)ы, которые из-за одного только слова “орда” их уже ненавидели. Потому как “родным” для рус(ь)ы было тогда объединение “(ДТ)Р”, с похожим что и у “Р(ДТ)” значением, но с другим уже у него знанием связи. При том, что для объединения “морд”, которым вотяки называли носителей объединения “(Р(ДТ)” (мордов), они и использовали значение [чужой человек], но на самом деле они мордов чужими совсем не считали.

А всё потому, что и те и другие ещё 4 тысячи лет до того (а это значит 8 тысяч лет назад) вместе жили в Сибири. О чём говорит звучание “су” для значения [вода] у них в языках. Другое дело, что вотяки, перебравшись тогда же в Европу, звучание значения [вода] поменяли у себя в языке уже на “ву”. Похоже, что сделали они это под влиянием рус(ь)ы, чтобы те лучше их понимали. Морды же ничего такого не делали, а потому, когда 4 тысячи лет назад они оказались в Европе, то давали названия неизвестным им рекам с использованием объединения “су”, которое значило у них в том числе и [река/дорога].

Ещё раз, - из знаний вотского языка следует, что морды относились к вотяками как к своим (родным). Они передали им огромное количество разных знаний, как вещественных так и невещественных. Они содействовали вотяками в их жизни, - после мордов вотяки заняли все те места в Руском контексте, где до них когда-то жили рус(ь)ы. Вотские женщины считали за честь и большую удачу быть даже не жёнами, нет, - институт семьи как таковой в те времена и в этом контексте ещё не сформировался, - а наложницами у мордов. (При том, что одновременно у них мог быть и муж из своих, в смысле из вотяков, - это надо же, при живом-то муже!)

Понятно, что дружбу с мордами не могли вотякам простить потомки рус(ь)ы (той самой, остатки которой морды прогнали из Руского контекста 4 тысячи лет назад), когда стали возвращаться сюда примерно 2 тысячи лет назад. (С этими событиями связано формирование тогда в вотском языке отрицания “уд”, - отдельная и очень так интересная история, - Бехтерева, когда твои уже делом займутся? Долго ещё на государственные деньги только гадости будете делать? Самой не стыдно?)

Или, вспоминается мне существовавшее ещё до прихода к власти зучей (большевиков, которые были русскими по национальности) неприятие друг другом русских и вотяков. Вотяки настолько были нетерпимы тогда к русским, что жили в разных с ними деревнях. И стоило хотя бы кому-то из русских поселиться в вотской деревне, как вся деревня уходила с насиженных мест и строилась уже где-нибудь неподалёку (Якшурбадья тому пример). Но, однажды пришли большевики, и сделали бесправными (а значит так уже нищими) и тех, и других, причём настолько, что тем уже нечего стало делить. С тех пор и живут они все уже вместе, вот такая она тогда была, дружба народов с точки зрения коммунистов (большевиков).

Впрочем, я так отвлёкся, возвращаемся к теме. Нам теперь остаётся так только понять, какие именно знания были заимствованы в структуру значений объединения “урт”, чтоб его значение из [(принадлежность “(О-У)”) у мужиков коллектива] стало уже [дух]. Проблема в том, что само это знание требует знания уже вообще всего вотского языка, - знания, которого никогда у меня не было. Поэтому всё, что здесь я могу, так это только гадать. Но почему же так не попробовать, тем более что только этим и могут сегодня заниматься лингвистики. У которых для того, чтобы мочь хоть что-то уже знать, совершенно отсутствует знания знаний связи в их совокупности знаний лингвистике. А я же в своих гаданиях хоть иногда, но буду к знаниям связи уже прибегать.

Итак, в вотском языке есть объединение “вумурт”. Из “прочтения” которого следует такое его значение, - {”ву” “мурт”} - [водный мурт] ([мурт воды]). Осталось так определить, что значит в нём “мурт”. Значение заимствованного знания “мурт”, как мы знаем, в вотском языке является [чужой человек]. Таким образом значением объединения “вумурт” будет [водный чужой человек]. Но это, - ещё раз, - таким оно будет именно со значением заимствованного в вотский язык знания (слова) “мурт”.

А есть и другое знание признака у объединения “урт” в вотском языке, скажем так, уже своё, родное, а именно “дух”. С ним значение “мурт” будет уже “читаться” в вотском языке как [мой водный дух]. Сравним оба эти значения со значением уже производного от “мурт”, а именно “вумурт”, в сегодняшнем вотском языке, - “вумурт” - [водяной]. Из чего однозначно следует, что значением “мурт” в объединении “вумурт” является [мой дух], но только никак не [чужой человек].

А это значит, что было когда-то в вотском языке у объединения “мурт” значение [мой дух]. Которое после заимствования в вотский язык другого уже для него значения, а именно [чужой человек], пришлось удалить. Это чтоб не было потом в вотском языке многозначности. Так контекст вотского языка изменил то значение объединения “мурт” ([мой дух]), что в нём уже было до появления у него значения [чужой человек]. И теперь, исходя из знания результата детализации значения объединения “мурт” в контексте вотского языка, нам остаётся только определить, какие именно изменения в Действительности она так уже отразила. Впрочем, это уже другая история, а потому и не здесь.