Святочный рассказ

Сашка Донских и Мишка Огарев  знали друг друга со школы, с первого класса ; сидели за одной партой, на переменках вместе играли и дурачились, и думать не думали, что между ними не просто дружба, как у всех одноклассников, что это может вылиться в другое, в нечто большее. Романтическую составляющую этого; чувства они осознали гораздо позже, уже; в  одиннадцатом  классе, как раз перед выпускными экзаменами. Очень неудобное время для любви. Сашке предстояло поступление  в универ - прельщала карьера математика, программиста, Мишка готовился стать врачом.И - на тебе.

Так как-то вышло, само собой: болтались как-то вечером в сквере, сели на скамейку съесть мороженое, у Сашки размок стаканчик, потекло по пальцам, а Мишка взял и слизнул. И, видя Сашкину оторопь, засмеялся и вдруг прижался губами к губам:
- Да на, забери обратно свое мороженое!- и так, с неугасшим еще смехом в губах, впился крепко, сладко, по-взрослому, так, что закружилась голова и само ответилось, а недоеденное мороженое выпало на колени и оставило молочные пятна на Сашкиных джинсах.

С этого вечера отношения между двумя подростками  переменились - хоть они гуляли, хоть болтали, хоть учили уроки, и даже если ссорились, их так и одолевали  мысли о коже, губах, пальцах, зарытых в волосы, прикосновениях. Наконец, случилось и то, чего больше всего на свете боятся родители школьников. Сашкиных особенно  посвещать в это было нельзя. Люди старого, традиционного, в чем-то даже домостроевского воспитания, они  просто не могли не посчитать подобную связь противоестественной и постыдной, Сашке бы горько пришлось, если бы родители, особенно отец, увидели бы их с Мишкой в минуты интимной близости.
 Мишкина мать относилась куда лояльнее. "Молодость - она такая, перебесятся, остынут - нормальные семьи заведут, а пока пусть их, снимают напряжение, как могут" Поэтому и встречались у Мишки, запирались в комнате, говорили, что учат уроки. "Ну-ну, - насмешничала Мишкина мать. - Отличники-медалисты"

Но экзамены влюбленные сдали на удивление успешно, а дальше все пошло наперекосяк: Мишке не повезло - не добрал баллов, и тут же призывная комиссия - и вуаля:; "Ю аре ин Арми нау"

- Санек, ну ты чего куксишься? Я же не навсегла, я же скоро, - говорил он, прощаясь на вокзале. Но на Сашку было страшно смотреть: серое каменное лицо, тусклые глаза.
- Нет, Миш, ты же видишь: все против нас. У меня плохое; предчувствие.
- Да забей на предчувствия! - смеялся Мишка. - Ты что, суеверная бабулька, что ли? Ну, Санек!
Но, как ни старался друг и возлюбленный, по Сашкиным губам даже улыбка не скользнула. Эта непонятная тревожная грусть порядком изгадила Мишке расставание. Но служба - есть служба, не отменишь. Оставались звонки, оставались электронные письма. Судя по ним, у Сашки все было нормально, но все равно, какая- то постоянная не то тревога, не то недосказанность сквозила в каждом письме.
Которые вдруг примерно через полгода сделались очень короткими, а потом и вовсе перестали приходить.

Встревоженный, Мишка начал названивать  - сначала, конечно, Сашке, вот только автоответчик првайдера только равнодушно бубнил про "занят или находится вне зоны действия сети". Потом он стал звонить матери, потом  одноклассникам.
- Сашка Донских? - переспрашивали ребята. - Не знаю, давно не виделись.

А однажды в казарме под утро Мишке приснился странный сон. Будто он бежит по полю, а Сашка  впереди, то и дело оглядываясь, убегает от него, и вдруг у Сашки из-под ног взметывается фонтан земли с грохотом и ослепительной вспышкой. И понятно, что Сашки больше нет Нигде.

Совсем растревожил Мишку сон. Плюнул он на все и рванул в самоволку. Как добирался на попутках до родного города, это отдельную книгу можно написать. Наконец, добрался. Кинулся к Сашкиному дому.; И видит - хуже, чем в страшном сне: никакого дома нет, а где он стоял - одни развалины. Что такое?
-Взрыв бытового газа, - говорят. - Еще зимой.
- А Сашка?
- Какой-такой Сашка? А-а, ты про Донских, что ли? Так в их квартире и рвануло, вся семья, говорят, погибла. Да ты что! Тут такое было! Взорвалось-то вечером, как раз все дома...

У Мишки ослабели ноги. Все сделалось неважным. Он даже не пошел повидаться с матерью - бродил по улицам, не помня себя. И, конечно, в конце-концов попался патрулю.
Как его наказали, как он дослуживал, уже неинтересно. В город возвращаться не стал, поступил в медучилище в том городе, где служил. Отучился, окончил, стал работать фельдшером на "скорой". На личном фронте... Ну, так... были какие-то случайные связи, но ничего серьезного.

И вот самое нелюбимое дежурство - рождественская ночь. Вызов поступил обычный: давняя травма позвоночника, паралич, нетранспортабельность уже лет десять, а теперь вдруг повысилась температура, кашель - похоже на пневмонию.

Дверь открыла пожилая женщина, показавшаяся вдруг чем-то знакомой. Пропустила в пропахшую лежачим больным маленькую комнату, где на широкой кровати с маленького бледного лица, почти затерянного среди подушек, глянули вдруг  прямо в душу такие знакомые глаза.
- Сашка!
- Миша...
Вот, собственно  и вся короткая, трагическая и почти правдивая история школьной любви. Хотя... Нет,  все-таки это не совсем конец.
 Потому что пока фельдшер до крови кусал губы, чтобы не разреветься, из соседней комнаты вышла со школьной тетрадкой девочка - по виду класса из третьего.
- Бабуль, помоги тут...
- Подожди, Лена, видишь, у мамы доктор, - строго сказала открывшая Мишке женщина.
- Подожди... - эхом пробормотал и кое-что сопоставивший Мишка. - У мамы? А сколько же ей лет? Так это...
- Дочка. Елена Михайловна Донских...
Все вспомнилось: тревожное прощание на вокзале, странная недосказанность писем...
- Сашка! Так ты уже тогда знала?
— Женщины обычно об этом догадываются, Миш.
- Почему же ты мне ничего...
- Потому что боялась, - ворчливо проговорила Сашина мать. - Отец ее всегда стращал, что парни после этого пятки смазывают - вот она и боялась. И тебе сказать боялась, и нам боялась. Супруг мой крутого нрава был - погиб он. Ты, может, слышал: газ у нас взорвался. Отца насмерть, Саше вот позвоночник повредило, ноги отнялись. Врачи говорят, потому и роды начались до срока. Слава Богу,  хоть с ребенком обошлось, выходили Леночку. А потом Сашка как узнала, что ты приезжал, да уехал, всю душу вымотала: поедем, да поедем к Мише. Думала, пройдёт у неё, забудет, уже и Лена в школу пошла, а она всё равно. Ну вот, приехали. А тут она опять забоялась - кому я, говорит, такая нужна?
- Дура! - всхлипнул Миша. - Ты мне любая нужна! И Елена Михайловна... Огарева - тоже.