Египетская Загадка

Ненаучная фантастика

     На международном научном симпозиуме под названием «Проблемы Путешествий Во Времени» случилось ЧП...

     Глава делегации советских учёных, он же парторг Никита Русских, маялся животом. Через двадцать минут должен был состояться доклад членкора Академии Наук  Евсея Рыбакова, а Гаврилыч, так звали шефа члены делегации, сидел в уютной кабине с буквой «D» и... тужился. Запор случился серьёзный, но не присутствовать на выступлении он не мог. Никита напрягся из последних сил. У него было такое чувство, что в анусе застрял трамвай. Вот тут и случилось это самое ЧП – вместе с облегчением, теряя сознание, Русских почувствовал, что проваливается в бездонную пропасть...

     ... Он медленно приходил в себя. Сначала он подумал, что спит, такая вокруг была тьма, но вот Никита Гаврилыч начал различать очертания, каких-то предметов, как вдруг наверху заскрежетала дверь и в подвал, в котором находился шеф советской делегации, хлынул поток солнечного света. По крутой лестнице к нему спускался чёрный человек одетый в рубашку, доходящую ему почти до колен, перепоясанную ремнём. Рукавов у рубахи не было. На ногах у негра были сандалии несовсем обычной формы. Увидав Никиту, человек вздрогнул и бросился наутёк, издавая на ходу, какие-то не членораздельные звуки. От волнения Гаврилыч не мог выговорить ни слова. Он попытался подняться на ноги, но сказалось нервное напряжение и наш герой опять провалился в небытие...

     Очнувшись он огляделся вокруг и изумился ещё больше, чем оказавшись в подвале. Комната, в которой он лежал представляла собой квадрат метров пять на пять. Стены, пол и потолок были из глины, окна без стекол, в противоположной стене комнаты была небольшая железная дверь. Русских лежал, на каком-то подобии топчана в одних кальсонах и белой рубашке с галстуком бабочкой. Никита посмотрел в потолок, подумал и, встав подошёл к окну – за ним шумел город. По каменной мостовой медленно, как река текла масса людей. По краям дороги, насколько мог видеть парторг, тянулись приземестые дома и лавки ремесленников. Кроме людей на улице то там то здесь виднелись лошади и ослы. Автомобилей не было.

     Дверь с лязгом распахнулась и Никита, вздрогнув от неожиданности, обернулся. По середине комнаты стояла смуглая черноглазая девушка лет шестнадцати с подносом в руках, на котором лежали фрукты: виноград, персики, а также лепёшка жёлтого хлеба и кувшин с вином, источавшим приятный терпкий запах. Девушка поставила поднос на столик и прежде, чем Гаврилыч успел, что-то сказать исчезла за дверью. Шеф делегации с удовлетворением отметил, что желудок его пуст. Значит последняя попытка на симпозиуме была удачной подумал он и принялся за еду.

     Насытившись он прилёг на диван и задумался. Вопросов было много – ответов ноль. Дверь опять распахнулась и на пороге появился мужчина. Кроме халата, белой шапочки и бороды на нём ничего не было. Подойдя к Никите, он присел на табуреточку и заговорил на незнакомом языке. Вслушиваясь в каждое слово Гаврилыч всё больше и больше убеждался, что это не русский. Других языков парторг не знал и совсем затосковал. В это время человек в халате взял глинянную табличку, на которой было нарисованно солнце и сказал, указывая на него пальцем: «Ра»...

     Через месяц Никита Гаврилович Русских разговаривал на местном наречии почти, как на русском. За прошедший месяц он узнал, что находится в Египте во времена правления Лучезарной Двенадцатой Династии Фараонов, что этот дом, из которого он пока не выходил, принадлежит богатому «оегиптевшемуся» купцу Бен Лифшицу и, что тот является поставщиком фруктов и вин Солнцеликого Фараона, да светится имя его. И ещё он узнал, что в доме живёт дочь купца Сара и слуга – негр по имени Зор. Бен Лифшиц приказал одеть Никиту подобно египтянам и теперь он мало, чем отличался от местных жителей, разве что только своей молочно-белой кожей. Гаврилыч понемногу вписывался в быт и помогал хозяину дома в делах: вёл учёт прибылей. Он всё чаще поглядывал на Сару. Сам купец был не прочь выдать дочь за парторга, ведь ни у кого в городе не было мужа с такой белой кожей. Но, как всегда, его величество случай, перевернул всё вверх дном.

     В один необыкновенно жаркий день в доме появился гонец от шефповара Фараона с приказом доставить во дворец столько вина и фруктов, что Бен Лифшицу пришлось взять на помощь Зора и Никиту, чтобы заплатить меньше денег за перевозку. Таким образом товарищ Русских оказался во дворце Солнцеликого. И вот, когда в одном из внутренних двориков «бригада» Лифшица разгружала свой товар, на балконе появилась женщина в богатой тюнике и увидала Гаврилыча. Простой советский человек и не подозревал, что это жена Фараона и в то время, когда купец и Зор упали ниц перед нею, Никита стоял задрав голову и с удивлением рассматривал красавицу. Для любого это кончилось бы отсечением головы, но парторга спасла его, удивительного цвета кожа. Царица, что-то сказала стражникам и те, схватив нашего героя, потащили его, как он потом понял, на женскую половину дворца.

     С этой минуты жизнь Никиты повернулась на сто восемьдесят градусов. Вечерами сидя с царицей в саду он рассказывал ей сказки о колесницах без лошадей, облаках с моторами и других странных вещах, которые очень развлекали Первую Даму. Сам же владыка Египта снисходительно относился к выдумкам парторга, будучи занят государственными делами. Запас евреев в Египте катастрофически падал, а собственные умы не удовлетворяли Фараона – они были много ниже международных стандартов. Богоподобный понимал, что это явление резко ухудшает финансовый баланс страны и готовился к большому походу за сынами Сиона.

     Прошло десять дней и огромное войско Фараона во главе с самим царём прогрохотало сандалями, копытами и колёсами через весь город, скрывшись в столбах пыли, направляясь на восток. В отсутствии Фараона властвовать в стране должна была его жена, но коварный Верховный Жрец придерживался в этом вопросе другого мнения...

     Минуло двадцать раз по десять дней и во дворец примчался гонец от Фараона с известием о том, что охота на иудеев проходит успешно и к концу следующего года Царь с добычей должен прибыть в столицу. К тому времени Никита, не раз вкусивший от царициных прелестей, всё чаще и чаще стал вспоминать свою супругу Дашу. Его теоретические выводы относительно двух баб, как он величал их в уме, были не в пользу жены Фараона.

     Как-то вечером Верховный Жрец пригласил Гаврилыча в храм божий. Разговор был краток и неутишителен. Асун (так звали Верховного Жреца) сообщил нашему герою, что у него есть свидетельства преступной связи белокожего с женой Фараона, но при этом предложил Никите убежище в подвале Храма. Глава церкви понимал, что с помощью тех огромных знаний, которыми обладает парторг, переместившийся во времени на пять тысяч лет назад, он мог бы забрать в руки всю не только духовную, но и светскую власть в Египте. Нашему герою не оставалось ничего другого и он, дав согласие, опять оказался в подвале. Правда надо сказать, что этот подвал был очень конфортабельным и постоянно освещался факелами. Тем не менее настроение у Никиты Гаврилыча было ужасное.

     Прошло некоторое время и парторг обнаружил, что его работа в Институте Времени и деяния Асуна имеют под собой много общего. Но вот, что очень мешало Гаврилычу –  это вопросы, которые задавал ему Верховный Жрец, частенько загонявшие нашего героя в тупик. Те знания, которых Никита нахватался у учёных окружавших его, были настолько поверхностны, что применить их на практике было крайне сложно. И всё же он, кое-что сделал для своего нового друга и, в чём-то единомышленника. Во-первых он подсказал ему переодичность солнечных затмений, во-вторых объяснил теорию полётов на другие планеты солнечной системы и самое главное – он начертил на стене подвала примитивную схему гальванического элемента. Как применял Асун эти знания на практике Никита не знал, но по поведению оного чувствовал, что власть всё больше и больше сосредотачивается в его, Жреца, руках. А, вот когда до Гаврилыча дошли слухи, что Фараон скоропостижно скончался и Асун стал полноправным правителем Египта товарищ парторг понял, что его дело швах. Весь тот мизерный запас знаний (даже для того времени) он уже израсходовал и в полной мере осознал, что будет баластом для нового Царя Египетского. Смертельный страх подгонял его обычно медленно ворочающиеся мысли. Как-то в разговоре двух стражников он услышал, что из подвала есть ход в лабиринт, выход из которого находится за рекой, опоясывающей город с юга. И вот, прихватив с собой небольшой запас еды и вина, Гаврилыч пустился в бега.

     Войти в лабиринт было делом не таким уж сложным, но шансов выйти из него было очень мало. Когда-то на конгрессе археологов, Никита видел план раскопанного лабиринта и удивился, как прост был путь к выходу, но сейчас, как он ни силился, вспомнить его не мог... Он потерял уйму времени, запас провианта давно кончился и его нестерпимо мучала жажда. Но вот тогда, когда силы почти совсем оставили нашего коммисара, он едва различил в кромешной тьме лучик света. Мысль о спасении вспыхнула в его мозгу с новой силой, придав уже было совсем потерявшему надежду парторгу на выход из ужасающего положения.

     Гаврилыч шёл на всё более различимый свет. Сердце билось с такой яростью, что казалось выскочит из груди. Подойдя вплотную к источнику света Никита понял, что это маленькое окошечко в двери ведущей , в какую-то полутёмную комнату. Он навалился на дверь, она заскрипела приоткрываясь, и в этот момент силы оставили нашего героя...

     ...Очнулся он на лежаке в уже знакомой ему комнате Бен Лифшица. С того времени, когда он был здесь последний раз, в ней ничего не изменилось. Никита встал с топчана и пошёл к двери на улицу, но она была заперта. Тогда он выглянул в окно – по улице всё так же, как и годы тому назад, тёк поток людей, лошадей и ослов. И тут Гаврилыч скорее почувствовал, чем услышал, что дверь приоткрылась. Он быстро повернулся от окна. В комнате было пусто, но на столике стоял поднос с разнообразными явствами и вином. Жажда и голод отодвинули на второй план всё остальное.

     Через десять минут, всё что стояло на подносе и булькало в кувшине переместилось в желудок товарища Русских. Чувство сытости, так долго не испытываемое нашим героем, было, ни с чем не сравнимо. Он прилёг на топчан и погрузился в сладкую дрёму... Прошло около часа и Никита почувствовал знакомое состояние, когда пища рвётся наружу разрывая живот, но не находит выхода. Запор! Гаврилыч знал. Что уборная находится во дворе, но выйти туда он не мог, а желудочные спазмы усиливались всё больше. Выхода не было! Чувство дикого стыда овладело бедным парторгом – не какать же в комнате! Спасительный выход был найден мгновенно: он бросился в подвал. Вот уже около двадцати минут Никита тужился в подвале дома Бен Лифшица, но результата не было. Живот готов был разорваться. Парторг собрал всю свою волю в кулак...

     ...Сознание возвращалось медленно. Сначала он увидел вокруг себя, что-то голубое. Ему показалось, что это был кафель. И тут голос в репродукторе объявил, что слово предоставляется Евсею Рыбакову. В момент всё встало на свои места. Никита Гаврилыч Русских огляделся – он сидел верхом на унитазе во Дворце Конгрессов. Ни с чем не сравнимая радость обуяла его. Через пять минут, светящийся от радости парторг, опустился в кресло во втором ряду напротив самой трибуны. Докладчик рисовал картину возможностей, которые откроются перед людьми, когда они смогут путешествовать во времени. Многие тайны древности откроют свои секреты. Далее, перечислив некоторые из них, он особо обратил внимание слушателей на фотографию гальванической батареи, сделанную во время раскопок Храма Бога Ра в Египте с настенного рисунка, начерченного неумелой рукой древнего гения.

     Напротив докладчика, всемирно известного учёного, директора Института Времени Евсея Рыбакова во втором ряду мягких удобных кресел сидел, слегка проголодавшийся глава советской делегации парторг Института Времени Никита Гаврилович Русских и улыбался загадочной улыбкой Моны Лизы.