Своим путём

Они лежали в ведре. Выброшенные. Если бы не салфетка, и не заметил бы. Закрыл крышку, но что-то заставило снова заглянуть. Побуревшие, сморщенные, как полуистлевшая бумага…

Четверть второго. Стараясь не шуметь, он снял плёнку с тарелок. Кружочки морковки, нарезанные в вице цветков, зажаренная с имбирём курица на тонкой лапше, салат из тёртой редьки… Он вздохнул и быстро съел всё, не грея. Сполоснул посуду, принял душ и тихо прошёл в спальню. Жена спала, отвернувшись к окну. Он завёл будильник на половину шестого, укрылся краешком одеяла и мгновенно заснул.

День бурлил, как обычно. Но между поездками, телефонными звонками, планами и отчётами, почему-то он снова и снова вспоминал, как они лежат там, в мусорном ведре… Мобильный телефон опять лишил его обеда, и он вернулся домой заполночь, перепачканный и усталый.

Проснулся. Сердце бешено колотилось. Подшипник, посиневший от перегрева, лопнул и разлетелся. Резервный насос не реагировал на кнопку пускателя… Половина четвёртого… Прошёл на кухню, включил тусклую лампочку над холодильником, налил из железного чайника полстакана воды, выпил залпом. Разбуженный стул пронзительно скрипнул. Лунная полоса окрасила тюлевым узором белые дверцы шкафчиков. На книжной полке второй год красовались нетронутыми обложками их планы на не сложившийся отпуск: «Рисование тушью», «Самоучитель игры на гитаре», Жюль Верн…

Наклонился к ведру. «Пусто…», - опять вздохнул. Сердце периодически сбивалось с ритма. Заснуть не удастся… Достал из портфеля рабочий блокнот. Щёлкнул авторучкой, написал на чистом листе: «Список дел на неделю». Полистал последние исписанные страницы. Глубокие морщины привычно скомкали лоб. Лунная дорожка лизнула белый пластик мусорного ведра – он замер, посмотрел, будто проснувшись, на свой блокнот, закрыл его и убрал в портфель. В старой потёртой турке сварил крепкий кофе, налил в серую чашку с потемневшими трещинками, погасил лампу и сел к подоконнику.

Бесконечные волны сопок, искрящихся, словно россыпь звёзд под полной луной, поглотили его без остатка. Сонный пёс прошаркал из коридора, громко зевнул, и улёгся, уткнувшись носом в его тапки. Он наклонился, запустил пальцы в густую прелую шерсть, и тёплая волна, подкатившись к горлу откуда-то снизу, наполнила его чем-то Настоящим…

День был странным. Дела, бумаги, телефонные звонки, письма – он смотрел на них будто со стороны, снова и снова вспоминая лунное море сопок, сонное тепло собаки и пустое белое ведро… Перед уходом оглянулся на свой кабинет – ряды папок, отчёты, планы, схемы – привычный порядок…, маленькая комната с дверью и окном…

Вернулся домой рано. Жена обняла его и убежала на кухню греть ужин.
Он помыл посуду.
- Слушай, пойдём, погуляем?
Она внимательно посмотрела на него:
- Что-то случилось?
- Нет… Просто пойдём, хорошо?

Они долго гуляли, наслаждаясь тишиной и сладким морозным воздухом. Телефон, который он засунул в ящик стола, продолжал добросовестно записывать пропущенные звонки.

Утром он долго разглядывал ровные, удивительно крупные снежинки на лобовом стекле. Впервые за несколько лет подъезжая к работе ему было очень спокойно.

 Обычный день, обычные дела. Он предупредил секретаря, что после обеда уедет, заполнил бланк и взял его с собой.

- Я сегодня поеду в контору, потом давай опять погуляем? Надо поговорить…
- Всё в порядке?
- Да, не волнуйся… Просто, давай погуляем, как вчера…
- Конечно! Буду ждать. Поезжай осторожно, хорошо? Очень скользко.
- Обещаю…

Он вышел на улицу. ГАЗон с аварийной бригадой чихнул плохо прожёванной соляркой и укатил раскапывать двенадцатый километр трассы. Дежурный диспетчер махнул ему из окна и вернулся к телефону. Сварщик варил секцию сорванного бураном ограждения.

Машина прогрелась. Шестьдесят километров спящих заснеженных сопок и лишь пара случайных легковушек навстречу. Городок встретил огнями фонарей и витрин, пробками и суетой. Перед серым зданием конторы посидел ещё пару минут, потом заглушил двигатель, взял портфель и пошёл по длинным коридорам, здороваясь, пожимая руки, дальше, по лестнице на второй этаж. Передав документы в делопроизводство, вошёл в кабинет начальника.

- Петрович? Ну проходи, садись.
Они пожали руки.
- Разговор есть, Иван Палыч…
Начальник внимательно посмотрел на него.
- Короче…, вот… - он достал из портфеля заполненный бланк, развернул и положил на стол.
Несколько стандартных строчек, подпись, дата…
- Значит, уходишь?..
- Да.

Седой, с усталыми прокуренными глазами, Иван Павлович долго смотрел со дна своего глубокого кресла куда-то в стену, потом повернулся и спросил:

- Слушай, я давно тебя знаю. Если ты решил, значит хорошо обдумал, и я вряд ли смогу тебя удержать. Но, ты же понимаешь, без тебя будет очень тяжело… За эти годы самый удалённый участок благодаря тебе стал лучшим. Правда, ты мне нужен… Может что-то случилось? Может нужна помощь? Или что-то было не так? Должна же быть причина?

- Понимаешь… - он посмотрел в окно, вздохнул – Понимаешь, те листики… В нашем посёлке кориандр бывает очень редко, а тут привезли … Она так хотела приготовить нам салат, который в новогоднем журнале печатали – но где ж его взять, а тут привезли… Я сказал, что уже еду и был у самого дома, когда позвонили, что насос разлетелся – в ту среду, помнишь? Развернулся и поехал обратно. Она у окна стояла… А вечером я увидел эти листики в мусорном ведре – они очень быстро жухнут и ей пришлось всё выбросить… Сколько раз такое случалось... Мы никогда не говорили об этом, оба понимали, что так надо, такая работа, но… мне эти листики, как… как кол в сердце… Что она чувствовала, когда их выбрасывала?.. И я вдруг задумался, что же я делаю? Как живу? Что для меня действительно важно? И ещё – есть ли у меня мечты, и о чём они? Знаешь, я столько лет старался, работал ответственно и честно. Но сейчас… Я чувствую… Мне пора пойти своим путём… Надеюсь, ты поймёшь…

Они выпили кофе, вспоминая и растягивая время. На прощание крепко пожали руки. Начальник долго смотрел из окна вслед его машине, достал телефон и позвонил домой:

- Маша, может сходим куда-нибудь поужинать вместе, мы так давно никуда не ходили… А, к подруге? Ну ладно… Тогда в другой раз… - Он убрал телефон и вернулся к работе. Густой снегопад быстро стирал с опустевшей парковки следы машин.