Симфония леса -3

ТРОПИНКА В РУСЬ -
по ней стремлюсь...

         " С берез неслышим, невесом
           Слетает жёлтый  лист ...
           Старинный вальс "Осенний сон"
           Играет гармонист.".
                (Из песни).

3. ПОД БАЯН ДУШИ

Заповедная тропинка в лесу - игра на баяне души, где череда белых и  черных клавиш виртуоза-природы извлекает из них памятную и неповторимую, всякий раз неожиданную и новую мелодию, объединяющую звуки, образы  и настроения в одну симфонию леса,
души и времени года.

У всякого инструмента этого оркестра - ветра и солнца, воды и грозы, шелеста листьев и
птичьего гомона, - свой голос, звук, такт и лад, которыми лес-дирижер формирует партитуру симфонии, выкладывая ее на пюпютр дня!

Вот нежно и вдохновенно поет скрипка - звенит лесной ручеек, вплетая в мелодию души шелест берёзовых кос, что расчесывает и гладит незримыми пальцами пролетающий мимо озорной ветерок. А это подаёт голос контробас, где мрачные ели гудят низко и мощно!
По сигналу дирижёра вступает в ансамбль флейта - нежный и звонкий голосок лесной пичуги, заявляюшей о себе солнышку, коллегам и ветру...
А тут, глянь только, у края лесной лужицы, что расползлась по тропе, мощным аккордом литавр ударили в душу пятилапые, почти человечьи следы хозяина здешних мест -
косолапого мишки! С ним уж, это точно,-  отведи Боже, встречу!

Опасливо озираясь, торопливо минуешь ту лужицу, обходя ее стороной...

***
Где она сейчас, - та симфония леса и рождённые
ею образы?

Помнится жёлтый лист, щедро осыпающий обелиск на высоком деревенском холме,
с которого открываются дали и становятся ближе шапки
облаков в голубом поднебесье...
Слышу звонкую песню горна и барабанную дробь, вижу
красногалстучный строй юных ленинцев и седого ветерана на костылях,
склонившегося к оградке братского обелиска...
Вижу его скупую слезу, вытертую несвежим носовым платком, блеск его медалей на
старом армейском кителе. Помню и свой ком в горле, который все ещё жив и, бывает,
напомнит о себе в подходящий момент... 

Или несостоявшаяся рыбалка на лесном озере, затерявшемся в незнакомых далях.
Сойдя с автобуса по ошибке не у той остановки, оказался вдруг в чужих лесах и весях,
не у своих проселков и троп!

Хорошо, подвернулся старичок- моховичок в помятой шляпе, что спешил на телеге, понукая лошадку, от моей остановки к лесу. Он не только пояснил, что ближайшее озеро по округе - это в их деревеньке, но и согласился подвезти меня туда.

Телега загремела по проселку, нырнув под полог густых елей, укрывающих небо, а вынырнула из него час спустя  - на берегу лесного озерца, вдоль которого притулилась лесная деревушка, отгородясь от воды прибрежными баньками со спусками к озерцу, да рыбацкими сетями, развешенными на кольях для просушки.

Приветливый моховичок пояснил, что чужих рыбаков на  их озере не замечали, а приезже москвичи гостят чаще на соседнем озере, что покрупнее, до котрого отсюда -
рукой подать:

- Итьтить туда недалече!- пояснил дедок.-  Версты две с гаком, и всего-то...
А ежели леском, что много ближе, - то во-он в ту сторону!

Поблагодарив моховичка  за подмогу, простился было, да он предложил  испить на дорожку квасу. И вышел вскоре из сеней с деревянным, пожалуй, литровым ковшом.

Да уж, други  мои! Ни до, ни после, - признаюсь честно,- отведать такого кваса
уже не довелось!

В нем, как в народной песне, смешано многое из хозяйских припасов  и души - медовый привкус пасеки, луговой аромат трав, бодрость сушёного хмеля, настоянного в ржаной
соломке деревянной кадки, да ещё нечто, ведомое лишь знатоку из нашей глубинки,
чтившему традиции  предков...

А ночь уже вступала в свои права, затягивая туманом низинки и сглаживая очертания кустов, окуная их в тайну и  сказку!
Пора думать и о ночлеге - где и когда найдешь в темном лесу то заплутавшее
озеро?

Вот и просвет со звёздами над головой - полянка в тумане, из которого богатырскими шеломами  выглядывают верхушки кустов... Да кустов ли? Подойдя ближе, с тихой
радостью понимаешь: сено, копны! Чем не царский ночлег?

Выгребаю руками сено, мастеря теплую  и сухую нору, забираюсь туда, устраивая под голову рюкзак, не забыв  извлечь из него охотничий нож и единственную  банку сгущенки - весь продуктовый набор, захваченный на рыбалку из дома. Да и сгущенка оказалась там случайно - на всякий случай! Приятель заявлял, что ничего с собой брать не надо -весь припас и орудия лова привезет на озеро он!
 
Ан, тот крайний случай и вышел! Пробил ножом дыру в банке и, проголодавшись, жадно
глотал мягкую и тягучую сладость, забивающую рот и горло. Ни корки хлеба, ни глотка воды под рукой! Лишь сенцо шуршит - покалывает, забираясь травинками под ворот, да звёзды - далёкие и равнодушно-холодные заглядывают в норку!  Как не припомнить тут невозвратное благо -  дедовский  сказочно-целебный квасок, увы да ах!

Ночь зримо вступала в свои права, наполняя округу мягкой и ватной тишиной, в которую то вплетается низкое и гудящее соло контрабаса - сонно поскрипывают вершины елей  или позвенят невесть откуда слышимые электропровода. Но вдруг  пропоет и "лесной рог"  - волтерна прогудевшего неподалёку поезда!

И тут прогнала сон тревожная мысль: раз прошел, прогудев, поезд  - дорога рядом, а сено это обходчика! Приедет с утреца на лошадке, да и подденет вилами меня, нежданного и сонного,  в этой копешке - уходить надо!

Под луной, и верно, блестела  железная дорога, уводя в неведомое. Пошел по ней на восток, к заалевшему уже небу...

С той рыбалки вернулся домой на поезде - без улова, но с  полосатым арбузом в рюкзаке, купленном в буфете дальней станции.


Фото из интернета

***

А вот и завершающий штрих партитуры лесной симфонии, где таинства леса и его наигрыши  переложены в клавир зрительных образов и таинств...
 
  (Завершение новеллы следует ).