Псу под хвост

      Как-то, беседуя с приятелем, Митя услышал, что в присутствии угрозы чувства человека предельно обостряются. Тот вычитал это каком-то журнале, посвящённом вопросам физиологии. С этим можно было бы согласиться, если не одно обстоятельство. В статье утверждалось, что в присутствии стресса обострённость чувств распространяется также и на сексуальную сферу.

      Витёк – так звали приятеля – всячески отстаивал позицию автора. А у Мити она вызвала недоумение. Казалось бы, какую связь имеет острота интимных переживаний со степенью риска для жизни? И за что вознаграждать тех, кто жертвует элементарным чувством самосохранения в угоду собственному либидо? Неужели эти страстолюбцы в самом деле рассчитывают найти спасение от гибели в горниле жарких лобзаний? Тут ноги делать надо, а не потомство.
      Но что-то во всем этом всё же было – журнал был довольно авторитетным, да и номер не был приурочен к первому апреля.

      Размышляя об услышанном, Митя припомнил, что англичане, эти выдумщики и экспериментаторы как в области естествознания, так и эстетики, даже придумали особое развлечение такого рода: в процессе соития один из партнёров в поисках максимального наслаждения пытается слегка придушить другого. Хотя, не ясно, кто из них получает больше удовольствия. Впрочем, другие европейцы в поисках особых удовольствий в сфере трансгендерных вывертов тоже недалеко от них ушли. Что тут скажешь – извращенцы, отмирающая ветвь цивилизации. Тем не менее, этот факт ещё более поколебал Митины сомнения. И здесь хотелось бы получить подтверждение, что называется, из первых рук. Впрочем, руки здесь, конечно, были далеко не самым главным участником процесса. Проверить на себе – нет уж, извольте, и так всё хорошо…

      И надо ж было такому случиться, что однажды он сам нежданно-негаданно угодил в ситуацию, весьма способствующую расстановке точек над «i» в этом вопросе. И сопутствующий эффект вопреки его ожиданиям оказался скорее негативным, нежели чем тот, о котором заявлялось в журнале и получение которого гарантировали многочисленные рекламные ролики секс-шопов, наводнившие специализированный сегмент интернета. Словом, всё как обычно, типичная разводка. Во всяком случае, в отношении нашего брата: не зря же говорят – что хорошо русскому, то немцу смерть. И наоборот. Но обо всём этом по порядку.

      Познакомились они на юге. Маринка тоже была из Питера. Курортный роман развивался по всем законам жанра – ярко и стремительно. Всё было по высшему разряду: здесь были романтические морские прогулки, и ужины в маленьких уютных ресторанах, и ночные купания при луне. Впрочем, не все законы жанра соблюдались точно: расставаясь, они условились по возвращении домой встретиться вновь, чтобы попытаться продлить южную сказку и попутно понять, стоит ли за этим нечто большее.

     Главной проблемой в реализации задуманного было отсутствие удобств: после развода Митя оставил квартиру бывшей и временно ютился у родителей. Сдача дома, где он приобрёл однушку, затягивалась, а с учётом обустройства заселиться туда в ближайшие полгода явно не светило. У Маринки с этим тоже обстояло не всё благополучно. И что же теперь, весны дожидаться?

      Кто-то из знакомых предложил ему воспользоваться услугами гостиницы. Звучало разумно, но это могло навести Маринку на мысль, что к подобного рода услугам он прибегает регулярно. Как-то не комильфо. Снимать угол у частников тоже пошло. Взвесив все за и против, Митя пришёл к выводу, что в его распоряжении оставалась, пожалуй, единственная приемлемая опция – звонок другу. Тому самому, с которым он беседовал о стимуляции чувств. Мите уже приходилось как-то помогать Витьку в схожей ситуации, и тот вряд ли ответит отказом. Тем более, что его семья летом обычно проживала на даче, и их квартира пустовала.

      – Понимаю тебя, – засопела трубка.  – В принципе, я не против. Но имеется одно отягощающее обстоятельство. Квартира у нас не совсем пустует – там постоянно находится наш Джерри, в качестве охранника. Жена на этом настояла. Был один неприятный эпизод, но тогда, правда, обошлось. Теперь она на воду дует. Да и на даче соседи тоже жалуются: детям, видите ли, лай мешает. Меня всё это тоже немного задрало – по утрам его выгуливай, да и вечером, перед тем, как на дачу ехать, тоже.
      Митя присвистнул. Похоже, облом. Он уже собрался попрощаться, но трубка ожила вновь. Видимо, Витёк пытался отыскать выход – при желании его всегда можно найти. Ведь если этого не делать, даже самая веская причина отказа может выглядеть отговоркой.
      – Впрочем, он у нас добродушный, и с тобой уже знаком.
Митя действительно бывал у них в гостях, и этот ризеншнауцер, с виду воинственный и грозный, при встрече каждый раз обнюхивал его и, узнав, начинал дружелюбно помахивать обрубком хвоста.
      – Давай, поступим так. Заходи ко мне сегодня вечером и прихвати конфет. Джерри обожает грильяж в шоколаде. Попьём чайку, а потом выйдем на улицу. Минут через десять ты вернёшься и по-хозяйски скомандуешь – Джерри, место! Посмотри на его реакцию. Угости, если заартачится. Ну и побудь с ним какое-то время. А там сам решай.

      Так и сделали. На удивление, всё прошло довольно гладко. Джерри, как обычно, приветливо отнёсся к гостю, порадовался лакомству и даже выполнил Митины команды – сел и дал лапу. А когда Митя снова открыл дверь ключом, завилял остатками хвоста и принял угощение.
      – Ну, что? – с нескрываемым интересом спросил товарищ.
      – Давай ключи. Думаю, завтра они мне пригодятся. А вечером созвонимся.
      – Ну вот, видишь, жизнь, похоже, налаживается...
      Несмотря на кажущееся удовлетворение, в голосе Витька слышалась нотка разочарования, словно тот рассчитывал на иной эффект. Это выдала его следующая фраза.
      – Интересно, а как он отнесётся к ворюгам, если те тоже явятся с конфетами?
      – Будем надеяться, что они не в курсе его вкусовых предпочтений.
      Приятель пожал плечами и протянул Мите связку.
      – Удачи. Звони, если что…

      На следующий день Джерри с удивлением – по-иному выражение его морды описать было сложно – встретил на пороге квартиры давешнего гостя. Упёршийся было пистолетом в потолок хвостовой обрубок – знак приветствия, – при виде Митиной спутницы застыл в нерешительности и слегка опустился. Голова пса недоумённо развернулась по часовой стрелке – так собаки обычно реагируют на любой странный звук непонятного происхождения. До облаивания, слава богу, дело дойти не успело – Митя быстро протянул ему конфету, которая тут же была освоена с хрустом.
      – Ну вот, – повернулся Митя к несколько опешившей подруге, застрявшей в дверях. – Всё по плану. Проходи, не стесняйся. Знакомьтесь, – обратился он к ним обоим и сунул конфету подруге. – Теперь твоя очередь.
      
      Джерри с ревностью проследил за конфетой – а этой-то зачем – но тут же успокоился, увидев протянутое ему угощение. Так-то лучше!
      Факт признания подтвердило смачное чавканье. Церемонию довершило примирительное обнюхивание незнакомки и лёгкое покачивание обрубком.
      Митя потрепал ризена по холке и жестом пригласил спутницу на кухню. Собака прошла следом: пока повода для беспокойства не было, все привычные ритуалы соблюдались. Сейчас начнут пить чай, и мне перепадёт кое-что – хвост Джерри, этот индикатор его настроения, упруго вибрировал.

      Ожидания не обманули его. Гости были на редкость щедры. Но когда они, закончив трапезу, направились в гостиную, происходящее стало настораживать пса. Что-то во всём этом было не так. Ишь, нацепили хозяйские тапочки, а теперь бухнулись на тахту, с которой меня даже щенком сгоняли – об этом, казалось, говорил взгляд его ставших вдруг недобрыми чёрных бусин.

      Митя протянул псу очередной грильяж. Тот улёгся и снова захрустел. Сколько ж в него помещается? А, неважно, теперь можно перейти к основному мероприятию.
      Когда от поцелуев дело перешло к более активным действиям, Джерри снова забеспокоился. Об этом мы не договаривались. Пёс сделал стойку и вытянул шею. Раздалось утробное рычание. Этого ещё не хватало, подумал Митя. Надо было его за дверью оставить. Учуял специфические феромоны, бестия... Интересно, а в том журнале про такие вещи не писалось, случаем? Он отогнал шальную мысль. Лямур-труа с бесхвостым другом – до этого, пожалуй, даже европейские извращенцы ещё не додумались.

      Митя потянул за пледом. Но и это не помогло. Рык не унимался – феромоны свободно просачивались сквозь лёгкую ткань. Интересно, что с этим делать? Ах, да – конфета! Но это же форменный рэкет.
      И тут Митя к удивлению обнаружил, что конфетой можно наслаждаться, не переставая при этом рычать. Как ведь всё у них непросто устроено!
      – Не поперхнись, приятель. И, давай, на место. Место!
      Реакции не последовало. Напротив, рычание усилилось и приняло перманентный характер. А ну как вцепится в задницу? Риск для жизни, говорите? Тут Митя ощутил, что любовный пыл вдруг покинул его. Стимул, говорите? Но, что хуже всего, это же, видимо, почувствовала и Маринка.
      – Ты знаешь, всё это мне стало надоедать. Чувствую себя, как на арене цирка. Причём, в компании тигров. И Запашного.
      Она отбросила плед, приподнялась и, с опаской косясь на Джерри, стала нащупывать разбросанную одежду. Митя мысленно выругался. Самым мягким из пришедшего на ум было что-то вроде «всё, блин, псу под хвост»! Но он ещё не догадывался, что главное ждёт его впереди.

      Когда незадачливые романтики приводили себя в порядок, Джерри внимательно следил за ними, приглушив рык. А когда они направились в прихожую, опередил их и по-хозяйски расположился на коврике у дверей. А что вы думали – чужие здесь не ходят! И даже последняя конфета не возымела действия – положенная у входа в гостиную, на виду у пса, она осталась нетронутой.
      Ситуация становилась пикантной. Митя вытащил телефон и набрал Витька. Аппарат был вне зоны действия или выключен. Беда не приходит одна, подумал он, чертыхнувшись, но тут раздался звонок.
      – Слава Богу, объявился!
      – Как там у вас, все нормально?
      – Не то слово! Полный восторг! Что же ты не предупредил, что ваш пёс обучен внутренней охране? Не выпускает, сука. В смысле, кобелина.
      – Странно. Никогда такого не было. Вы первые.
      – Спасибо за доверие.
      – Не за что. Кстати, я что звоню – жена в город вдруг собралась. Чутьё у неё какое-то. Как что-то неладное с домом, сама не своя. Или с собакой… Так что через час – как хотите, хоть чучелом, хоть тушкой, но что бы вас там не было.
      – Ну так приезжай и выпусти!
      – Не могу – у меня через пятнадцать минут ответственное совещание, все уже собрались. Да и ехать тот же час. Так что прорывайтесь самостоятельно. Извини, говорить больше не могу.

      В трубке послышались гудки.
      Ситуация из пикантной переходила в патовую: путь на волю отрезан, Маринка в ярости, явка на грани провала.

      Митя вернулся в гостиную. Подруга сидела на тахте, поджав ноги, и с неприязнью смотрела на горе-укротителя. Почувствовав на себе осуждающий взгляд, он подошёл к окну. Внизу стелился неухоженный газон, из которого торчали пожухшие кусты шиповника. И вот так у нас всё...
      Двинув в сердцах занавеску, занавеску, он увидел за дверь на балкон. Решение созрело внезапно. Запашный, говорите? Он повернулся к Маринке.
     – Я попробую спрыгнуть – здесь не высоко, второй этаж. А потом открою тебе дверь снаружи. Другого выхода у нас нет.
      – Вот уж не думала, что в тебе ещё и воздушный циркач пропадает. Поосторожней только. Одной мне здесь совсем не по кайфу.
      С этим напутствием он исчез за дверью балкона.

      В том, что собаки способны испытывать когнитивный диссонанс, убедиться было несложно. Увидев на пороге двери своего узника, Джерри, как повернула голову вбок чуть ли не до отказа, как если бы услышала мышиный писк из уст человека. А где ж тогда тот, что в комнате? Пёс оглянулся – его там не было. Ну, точно, цирк какой-то – не зря же сегодня звучало это слово. Ему уже приходилось слышать его и раньше, когда хозяйка обнаруживала свою любимую тапочку в самом неподходящем для этого месте.
      
      Растерянностью пса нужно было срочно воспользоваться. Другого шанса могло не представиться.
      – Ну что вылупился? Хватит башкой крутить. Идём гулять.
      И тут Джерри впервые жалобно тявкнул. Наверное, от безысходности. Ещё бы – программа давала сбой. Кого куда не пускать? И ещё это святое «гулять». Да идите вы куда подальше, совсем голову заглумили! Только дверь за собой закройте.
      Он отошёл в сторону, словно признавая своё бессилие. Решению
 взаимоисключающих задач его не обучали.

     Через несколько секунд они уже стояли на лестничной площадке. Поворачивая ключ в замке, Митя украдкой взглянул на Маринку. Та, поджав губы, холодно наблюдала за его манипуляциями. Похоже, на курортном романе следовало ставить точку. Вот что значит нарушать каноны.


      На следующий день он встретился с Витьком.
      – Ну что, – спросил у Мити хозяин явки, забирая ключи. – Как там с остротой ощущений?
      – А вам что, его рычание доставляет особо удовольствие?
      – Упаси Бог, двери в спальню мы всегда держим закрытыми.
      – Ладно, я сам виноват, проявил мягкотелость. Но подставил ты меня в другом.
      – Да я и сам только сегодня узнал, что жена брала у кинолога несколько уроков по охране. Хотя, у шнауцеров это и так в крови. А по поводу подставы – лучше бы молчал. Она мне целый допрос учинила, с кем это я в её отсутствие чаи гоняю. Вы же ничего за собой не убрали!
      – Надеюсь, ты её успокоил?
      – Конечно, сам знаешь, как.
      – Стало быть, стресс в этом деле всё же помогает?
      – А то! Но лучше без него. Привычнее, да и спокойнее как-то.
      – То-то же! Наконец ты со мной согласился!