Глава 8. Пришла беда отворяй ворота

 

Я  раньше обещала рассказать что произошло с Алексеем Зибровым — вот и пришло это время.
Не даром люди говорят что одна беда не ходит и пришла беда — отворяй ворота. Не успела зажить одна рана от ареста Лукъяна Михайловича и его гибели как подоспела другая беда:
 одно раннее утро в начале февраля в доме Зибровых раздался настойчивый стук в двери и Любы сразу упало сердце: она решила что это пришли за ней и сейчас уведут туда же где пропал без вести муж. И сразу в голове заметались мысли одна другой хуже одна другой страшнее:
-А как же теперь дети? Если в прошлый раз когда её забрали за колоски, детей спасла тётушка Мария, то сейчас она очень далеко, а тут ни родных ни друзей, да и страх тех, кто мог бы пожалеть детей, больше желания помочь, защитить. Им здесь не выжить: мизерной зарплаты Раюшки и огорода детям не хватит, а надежды что её выпустят нет — не тот народ там, чтобы жалеть чужих детей, тем более детей врагов народа.
С трудом пересилив себя, Люба открыла двери, понимая, что если не откроет, её просто вышибут: этих господ ни запоры ни двери не останавливают.
Перед дверью стоял высокий сильно измождённый мужчина чёрный от угольной пыли.
-Что вам надо? - удивлённо поинтересовалась она.
-Няня Люба ты не узнала меня? - ответил мужчина.
-Братик?! - в полном смятении воскликнула Люба. - Откуда ты? Как оказался здесь?!
Алексей с трудом держался на ногах — последние силы покидали его.
-Неужели не пустят? - испугался он. - Явился, как снег на голову — а кто знает что произошло с тех пор, как семья сестры уехала из Матрёнки?
Но больше идти ему было некуда, и он обессилев опустился на землю.
-Раюшка! - закричала Любовь Дмитриевна. - Помоги!
Рая вышла в сенцы и увидела что у ног матери валяется какой-то грязный бродяга.
-Мама, кто это? - спросила она недовольно.
-Это мой младший братишка — Алёша — сообщила мать. - Помоги пожалуйста затащить его домой — одна я с ним не справлюсь.
Вдвоём они затащили Алексея на кухню, где было тепло и пахло жилым духом, сняли с парня тулуп и Люба вынесла его на воздух повесив на верёвку, где обычно сушила бельё - уж очень этот тулуп был грязным и запах от него шёл невыносимый. Одежда на парне тоже была не первой свежести, а лицо и руки как у шахтёра или кочегара — чёрные, окоченевшие.
Люба сняла с братишки пиджак и вынесла его в сенцы, а потом поставила греть воду — нужно было искупать Алёшу, кто знает чего он успел нахвататься за свою, по видимому непростую дорогу. Пока грелась вода, Люба усадила братишку за стол налила ему в кружку горячего чая, положив в него все остатки мёда и поставила на стол хлебушка, решив что покормит Алёшу после купания.
Парнишка взял кружку в руки согревая свои замёрзшие ладони, отпил несколько глотков, сказав блаженно улыбаясь:
-Как вкусно, няня Люба! Как давно я не пил ничего подобного!
И Люба поняла что с её родными произошло что-то страшное - хотелось обо всём расспросить Алёшу, но тот с трудом сидел, а его ещё нужно было искупать — в таком виде на кровать его класть нельзя : Люба знала — судачили соседки, что в городе начали появляться тифозные больные — кто знает где успел за это время побывать братишка — вдруг там где этот ненавистный тиф давно свирепствует?
Люба принесла на кухню ванночку налила в неё тёплой воды и сказала чтобы Алёша разделся и залезал в ванну:
-Нужно смыть с тебя всю грязь.
Я сам няняЛюба!- запротестовал братишка. - я уже взрослый мальчик — почти мужчина.
-Конечно сам — ответила Любовь. - Я только потру тебе спинку и помою голову.
-Нет, няня — я сам! - не собирался сдаваться Алексей.
-Я не буду смотреть — заверила его Люба, понимая что парнишка стесняется её. Но когда он всё же разделся и залез в ванну сестра поняла что дело не только в этом: он был похож на скилет — кожа да кости.
-Боже мой… - почти шептала Люба, боязливо касаясь мочалкой его спины — касалось что кости вот -вот прорвут кожу и выйдут на поверхность. - Кто же довёл тебя братишка до такого состояния?
Мылила хозяйственным мылом ему голову, и не могла понять что могло случиться с братишкой, что он стал таким. Потом отдала ему мочалку сказала:
-Ну а дальше ты уж сам, но если станет плохо — зови меня!
И Ушла в комнату где находились ребята. Через несколько минут, найдя нижнее бельё мужа и банный полотенец, постучала в двери на кухню, как бы спрашивая разрешения войти.
-Можно! - ответил Алексей.
Он всё ещё сидел в ванной и Люба положила на лавку одежду, передала ему полотенце и сказала:
-Вытирайся и переодевайся в бельё — оно не ношеное, не бойся — потом покушаешь и в постель.
-Хорошо — ответил Алексей — спасибо, няня.
И Люба вернулась назад в комнату. Когда через некоторое время парнишка зашёл в комнату Алёша Младший не выдержал и хохотнул: Алёша Старший представлял действительно потешное зрелище: нательная рубаха висела на нём, как на пугале, рукава и кальсоны были настолько коротки что из них словно палки торчали руки и ноги. За свой смех мальчишка получил подзатыльник от старшей сестры, а Люба сказала:
-Братишка, прости его — он ещё слишком мал и многого не понимает. - Хватит глаза пялить - пошли обедать.
Хозяйка разлила по тарелкам суп, нарезала хлеба, заварила чай и ребятишки принялись есть. Алексей взял всего пару ложек и остановился, замерев в своих думах.
-Не вкусно? - поинтересовалась Люба, не понимая в чём дело. - Бери хлебушко — он свежий мяконький.
Алексей отщипнул от куска небольшой кусочек, положил в рот и по привычке стал сосать его, словно это леденец.
-Вкусно! - ответил вовсе не из вежливости, а от души — Мне дядюшка Тимофей сказал, что когда человек долго голодал —чрезмерная еда для него становится ядом.. Возвращаться к прошлой жизни нужно постепенно — я просто не могу много есть. Вот чай выпью с удовольствием и действительно выпил целую кружку, жмурясь от удовольствия — чай был со свежим мёдом, который добыл для семьи Алёша Маленький у отца своего друга Гриши Букатина.
После купания Люба уложила брата в постель мужа, а его одежду сожгла в печи опасаясь, что на ней возможно есть возбудитель тифа. Алёша проспал почти сутки и ночью метался по кровати выкрикивая непонятные слова и выражения которых Люба не слышала даже там — в тюрьме.
-Где же ты побывал братишка? - ломала она голову, стараясь успокоить парнишку. Алексей пылал — у него как видно была большая температура, к которой затем подключился и кашель. То, что он выкрикивал во сне — было просто бредом от большой температуры.
Утром Люба отправила Раю на конец улицы, наказав обязательно купить у хозяйки хотя бы литр молока — то что у Алексея не тиф, а сильная простуда, она уже поняла, но братишке от этого было не легче. Когда Алексей проснулся она напоила его горячим молоком с мёдом и кашель стал чуть мягче, но температура не спала — нужны были лекарства, а  какие и где их взять Люба не знала. Нужно было идти к знакомому доктору, который когда то лечил Лукъяна ещё до того, как тот привёз в город семью.

 Доктор был стареньким и чем то похожим на писателя Чехова из одной книги Раисы, которая иногда читала из неё разные рассказы вслух, и звали доктора Иваном Дмитриевичем — нужно было идти к нему -температура у братишки не спадала, и ему лучше не становилось.
В приёмной доктора её остановила объёмистая женщина, перекрыв дорогу и поинтересовалась:
-Гражданка, кто вы такая и кто вас сюда пропустил? Доктор не принимает посторонних!
-Я Любовь Дмитриевна — представилась Люба — Иван Дмитриевич знает меня — я не посторонний для него человек!
И Анна Ивановна решила, что женщина сестра их доктора, но мягче не стала, сказав строго:
-Подождите здесь! Я спрошу доктора: сможет он вас принять или нет?
Строгая  женщина пошла в кабинет, а Люба стала ждать ответа.
-Иван Дмитриевич. - войдя в кабинет обратилась к доктору Анна Ивановна. - к вам сестра пришла.
-Кто? - удивился тот — его сестра с мужем была сейчас на Дальнем Востоке — это он знал точно, а это прости какая-то самозванка, но вслух ничего не успел сказать.
Видя колебание доктора Анна Ивановна добавила:
-Мне сказать чтобы она приходила в следующий раз или в ваш кабинет пригласить?
-Пригласить! - ответил доктор.
Когда Любовь Дмитриевна зашла в его кабинет, он не сразу узнал её, хотя видел не один раз и успел рассмотреть ясно, завидуя Лукъяну какая красивая у него жена — сейчас она словно постарела на десяток лет хотя прошло с тех пор лет шесть — семь.
-Здравствуйте, Иван Дмитриевич! - поздоровалась Люба. - Вы помните меня? Я жена Лукъяна Михайловича — Вы как то лечили его, когда он на работе получил травму руки и спасли ему руку.
-Ну как же Любовь Дмитриевна помню, помню — такую женщину трудно забыть! Как  поживает Лукъян Михайлович?
-Не поживает — доктор — к сожалению мой муж погиб.
-Несчастный случай на работе? - предположил доктор?
-Нет — ответила честно Люба — донос и арест — всю бригаду объявили врагами народа — домой вернулся только один парнишка и тот пне прожил дома и неделю.
-Простите, не знал — сконфузился старый доктор. - Сейчас столько арестов, что за всеми не уследишь.
-Разве вы в этом виноваты... — отозвалась Люба.
-У вас ко мне какое то дело? - решил доктор.
И Люба рассказала о том как в их доме появился младший брат и упал возле самого порога — подробно описала все симптомы и своё подозрении, что сделала вначале.
-На тиф не похоже ответил доктор но всё равно я должен его осмотреть.
-Доктор я не смогу привести его сюда у него большая температура и он настолько ослаб, что не сможет преодолеть дорогу — ответила Люба. - Не знаю, что делать, доктор: своими силами мне не справиться а парнишке только 16 лет — без лекарств мне его не выходить: третьи сутки не падает температура — он весь горит.
-Что же вы не привезли брата к нам? - поинтересовался доктор.
-Он не выдержит дороги Иван Дмитриевич - - ответила Люба. - настолько слаб.
-Да дело приобретает неприятный оборот — отозвался доктор.
-Что вы имеете в виду? - не поняла женщина. - Если вы думаете, что у него тиф,  то нет никаких его признаков: ни тошноты, ни рвоты, ни поноса — только температура, слабость и сильный кашель  - отрывистый словно лай.
-Ну это другое дело — согласился Иван Дмитриевич. Похоже, что у парня сильная простуда. Уж не воспаление ли лёгких?.. Я должен его осмотреть и прослушать. Если уж  гора не идёт к Магомету — то Магомет идёт к горе. Едем к вам! У меня есть час свободного времени — сейчас позвоню в гараж, вызову машину, и мы с вами отправимся к вам —  заодно посмотрю как вы живёте — поживаете. Едем?!
-Хорошо доктор — едем! - всегда вам рады: Лукъян всегда о вас вспоминал только добрыми словами говорил, что вы ему очень помогли в своё время. - отозвалась Люба.
Доктор поднял трубку телефона назвал номер и в трубке послышался мужской голос:
-Дежурный слушает.
-Пришлите пожалуйста машину к первой городской больнице — как можно скорее.
-Машина выезжает! - сообщил голос.
И действительно: не прошло и двадцати минут, как доктору сообщили, что его ожидает заказанный транспорт.
Доктор снял белый халат, уложил его в свой чемоданчик, достал из шкафа нужные лекарства и термометр и сказал Любе:
-Идём, сестра! - так чтобы было слышно в приёмной, потому что был уверен что Анна Ивановна внимательно прислушивается к каждому их слову — не пройдёт и часа вся больница уже будет знать, что к доктору приходила сестра, и они уехали с ней к больному молодому человеку.
Доехали быстро — их встретила Тоня: она сегодня не пошла в школу - осталась приглядывать за больным дядей.
-Как Алёша? - Спросила её Люба.
-Всё так же — ответила Тоня. - - горит, кашляет.
Доктор помыл руки, надел халат и попросил проводить его к больному. Взглянул на парнишку и испугался:
-Что это такое?! - невольно возмутился он. - Как могли довести до такого состояния парнишку?!  Не ожидал увидеть такое от вас: он же голодал не менее месяца!
-Доктор, — запротестовала Люба. - Он уже таким появился на нашем пороге, и я не знаю что с ним произошло. Единственное, что успел сказать, так это: - „Примешь, сестра?“ - и упал на пороге. А как не принять — родная кровь?! Занесли в дом, когда раздели — сами испугались: кожа да кости. И Главное только пьёт, а есть почти не ест: вчера только съел три ложки супа, а ещё отламывает маленький кусочек хлеба и сосёт его как леденец. Сказал, что ему какой то дядька Тихон сказал, что после длительного голодания нельзя много есть, потому что еда для человека тогда становится ядом.
-Ну что же= дядька Тихон прав: к нормальному режиму питания нужно возвращаться постепенно: вчера три ложки — сегодня четыре и так добавлять каждый день по ложке, пока не будет есть уже, как положено в его возрасте — тарелку супа. Но обязательно каждый день — даже через не хочу или не могу.
Доктор послушал лёгкие и сердце Алексея, измерил ему температуру и наконец сказал:
-Ужасно истощённый организм — так у него побороть болезнь сил не достанет. Нужно есть — даже через силу и  конечно обильное питьё: молоко с маслом и мёдом, чай с мёдом, компот из сухофруктов с добавлением клюквы, чтобы насытить организм витаминами и, естественно, куриный бульон.
-Ох, доктор! - воскликнула Люба.- Боюсь, что на ту зарплату, что сейчас в дом приносит Раечка, мы не сможем обеспечить Алексею такой режим питания. Я бы и сама пошла на работу, но куда?  Грамотности никакой — пол жизни отработала в колхозе, а здесь колхозники никому ненужны, да к тому же вдова врага народа — побоятся взять на работу, чтобы не навлечь на себя неприятностей.
-Пойдёте к нам санитаркой? - поинтересовался доктор.
-А что делает санитарка? - спросила с готовность  Любовь — она готова была на любую работу.
-Следит за порядком в палатах, моет полы, помогает лежачим больным. - пояснил доктор.
-А вам ничего за это не будет? - забеспокоилась женщина . - Я не хочу чтобы из за меня у вас были неприятности.
-Что будет, если я на работу к себе приму сестру? Анна Ивановна решила, что вы моя сестра, а этого достаточно, чтобы никто из коллектива не стал проявлять чрезмерного любопытства и не стал поднимать шума.  Завтра подойдёте ко мне в кабинет к девяти часам напишите заявление на работу я завизирую и в отдел кадров — вас оформят, и можно приступать к работе.
-Иван Дмитриевич я же безграмотная и не смогу написать это заявление — только расписаться смогу.
-А мы сейчас попросим написать его вашу дочь, а вы только распишитесь а завтра приедете ко мне уже с готовым заявлением.
Иван Дмитриевич продиктовал Тоне, как написать заявление, а Люба расписалась в нём.
-Пойдёт! - сказал доктор отдал таблетки которые привёз с собой сказал, что у Алексея, как он и думал, — сильный бронхит.
-Антибиотики пить три  раза в день: утром в обед и вечером, а от температуры лекарство утром и вечером пока не спадёт температура и режим питания. Через три дня начнёте добавлять утром яйцо в мешочек…
-Что? - не поняла Люба.
В смятку! — поправился доктор. А вечером добавите жидкую  кашу: манную, пшённую, рисовую, тоже начиная с трёх ложек, каждый следующий день добавляя по одной ложке как и супчик. Я думаю что через неделю дней десять Алёша окрепнет немного и сможет передвигаться самостоятельно хотя бы по дому сможет ухаживать за собой, а пока нужно чтобы кто-то помогал ему — проследил чтобы он принимал во время лекарства пил через час нужное количество жидкости и ел каждый обед на ложку супа больше, чем в предыдущий день.
Ну сегодня завтра я смогу побыть с дядей а потом пусть Раиска отпросится с работы дня на три — так неделя и пройдёт.
-Дочка а ты справишься со взрослым человеком? - засомневался старый доктор.
-Справлюсь! - уверенно ответила девочка. - У меня не забалуешь: если что не так — поварёшкой по лбу!
-Серьёзный аргумент, но всё таки — это последняя мера — отозвался Иван Дмитриевич — лучше всё же использовать другие доводы…
-Вас поняла, доктор: другие — так другие.
Доктор выдал все необходимые советы и распоряжения и уехал, а Тоня сразу приступила к своим обязанностям: нагрела молока положила в него мёда и сказала строго:
-Пей дядя — всё до последней капли и не вынуждай прибегать меня к крайним мерам, и Алексей беспрекословно подчинился маленькой племяннице. А в обед  уже Тоня стояла перед ним с поварёшкой наперевес а на столе стояла тарелка супа.
-Как велел доктор: если вчера было три ложки то сегодня уже четыре! - сказала Тоня перебрасывая свой инструмент устрашения с одной руки в другую.
-А как же предупреждение доктора о крайней мере? - удивился Алексей.
-Дядя ты хочешь жить? - задала Тоня неожиданный вопрос девочка.
-Хочу. - ответил Алексей.
-Тогда зачем мне стоять у тебя над душой с поварёшкой? - поинтересовалась Тоня. - Ешь, тогда и устрашение не понадобится.
И Алексей не говоря ни слова в ответ съел четыре ложки супа и следом выпил стакан куриного бульона.
-Вот и молодец — хороший мальчик! - материнским тоном произнесла Тоня. - Теперь таблеточку и можно ложиться в постель.
Таблетка тоже улетела без слов.
-А на ужин я сготовлю манную кашу на молоке и мы с тобой съедим сегодня три ложки — так ведь дядя? И не будем взбрыкивать?
Не будем — согласился дядя, видя что с племянницей действительно не забалуешь: серьёзная девочка.
Тоня хорошо справилась со своими обязанностями и Алексей невольно проникся к девочке уважением: помогла не столько поварёшка сколько слова племянницы о том хочет ли он жить. Алексей хотел жить и не столько чтобы просто дышать, ходить, а хоть немного что-нибудь изменить, чтобы другие люди хоть немного ценили тех кто рядом, и не обязательно своих родных людей, а людей вообще, хотя даже не представлял как сделать это и вообще возможно ли это — испокон веков одни жили за счёт других, даже не задумываясь о том, что это неправильно, что так быть не должно.
Возможно это желание вообще не осуществимо. Возможно ли переделать хищническую натуру тех кто дорвался до власти?
Но об этом Алексей будет думать после того, как встанет на ноги и сможет во-первых: помочь своей няне и её семье, ведь он видит как нелегко даётся ей самое необходимое для жизни, и только уж потом можно будет подумать о чём-то другом, если у него хватит и сил и способностей на исправление хоть того немногого, что можно ещё исправить - вот только вернуть мать с отцом уже вряд ли возможно — сомнительно что они вообще смогут живыми добраться до этой ненавистной Акмолы.
На следующий день с ним уже осталась старшая племянница Раиса — она не стояла у него над душой с поварёшкой — сказала просто:
-Дядя Лёша ты давно уже не ребёнок, и я не стану тебя уговаривать, чтобы ты съел ложечку за маму, ложечку за папу, ложечку за няню, за меня, за Тоню и за Алёшу — ты сам прекрасно понимаешь: чтобы выжить нужно хорошо питаться — уже видел что бывает с человеком, когда его лишают самого необходимого для жизни — еды. Я  же вижу: ты парнишка неглупый, поэтому считаю, что контролировать каждый твой шаг совсем не обязательно — тем более что через два дня ты останешься дома один и контроля не будет никакого. Учись отвечать за себя.
И Алексей шёл по той программе что ему задала Тоня: и ел на ложку больше чем вчера, и пил всё что положено: и лекарства, и молоко с чаем, что ему выдавала Рая.
Вечером племянница сказала:
-Ну вот молодец,  Лёша: я горжусь тобой и теперь уверена, что ты вполне справишься  дальше сам.
В конце марта Алексей уже самостоятельно ходил по дому и выходил к столу, мечтая о том когда наконец сможет выходить на солнышко, но весна ещё не до конца вступила в свои права и  Алексей перенёс выход из дома на более поздний срок.
Алексей видел, как сложно приходится сестре, как она устаёт после работы, и мечтал о том, как выздоровеет и сам пойдёт в город устраиваться на работу, чтобы подставить своё, как он думал, мужское плечо. Но его решимость охладила Раиса:
-И как же ты собрался устраиваться на работу когда у тебя нет никаких документов: ни паспорта ни прописки? Без этого устроиться на работу невозможно. Сначала нужно восстановить паспорт, потом уже думать об устройстве на работу.
-Ну и как же его восстановить? - поинтересовался Алексей. - Возвратиться в Матрёнку я не могу — на этот раз живым меня уже не выпустят.
-Никуда возвращаться и не нужно! - возразила Рая. - Я сделаю запрос в Матрёнку чтобы прислали копию твоего свидетельства о рождении а по нему тётя моей подруги Нины Некрасовой оформит тебе паспорт и мама сможет прописать тебя у нас.
Любовь Дмитриевна услышав это предложение дочери испугалась не на шутку:
-Раечка а это не навредит Лёше? Если В Матрёнке узнают, что Алёша жив они могут натравить на него местные власти, и на этот раз уж точно его не выпустят из своих лап живым — мы же до сих пор не знаем, что случилось с моей семьёй,  где сейчас мама с папой и что с ними произошло. Настало время узнать нам это.


     Продолжение следует: