Дедлайн Главы 14-16

Глава 14
Приятель вышел к нему навстречу с распростертыми объятиями.
-Жду, жду его. Стол уж давно накрыт, а ты где-то прохлаждаешься! -  воскликнул он, обнимая и рассматривая Константина.
-Здравствуй, Роба! Где девчонки? – сразу же задал вопрос Иевлев.
-Да они на лыжах катаются. Я тут небольшую турбазу обустроил, потом покажу. Не переживай! Все с ними нормально!
-Да, хороший же ты нашел способ, чтобы нам пообщаться. А еще друг называешься! Забыл, скольких спонсоров тебе Юлька подогнала, а как жил у нее неделями, когда ни копейки денег не было, тоже забыл? – сказал, распаляясь, Константин Михайлович.
-Тише, тише. Я- то, как раз, и ответил ей за гостеприимство, что плохого, если она с дочкой покатается на лыжах, вкусно покушает, спокойно поспит? Да и тебе надо передохнуть от столичной жизни. Пойдем, выпьем, закусим, о делах наших скорбных покалякаем!
Он увлек мага за собой, в просторном холле на втором этаже был накрыт стол на двоих. Роберт разлил по рюмкам холодную, запотевшую водку, пододвинул к гостю блюдо с мясной нарезкой. Костя знал, что в доме врага есть нельзя, но Роберт не был врагом, слишком многое их связывало, да и должно быть, он был очень нужен Гурковскому, раз тот так заморочился, чтобы заманить его к себе. Кроме того, после невкусного самолетного ланча во рту у него не было и маковой росинки. Мужчины выпили за встречу. Роберт быстро налил по второй, но тут уж Константин Михайлович воздержался. Он ел, произнося перед каждым куском защитное заклинание, и думал, что скажи ему кто-нибудь десять лет назад, что  придется ставить защиту от друга, он бы никогда не поверил. Роберт, тем временем, рассказывал ему о том, как ему удалось навести мосты с местным руководством, получить в собственность несколько участков земли под отель, горнолыжную трассу и коттедж для Марии Валерьяновны. Костя заинтересовано кивал. В какой-то момент он сказал:
-Что ж, Робка, жизнь удалась. Батя твой тобой гордился бы!
-Причем тут батя! Я тебе хотел доказать, что чего-то стою в этой жизни. Вот и позвал тебя для этого. А отец, он гордится. Он же родом из этих мест. Дед мой был бандеровец, воевал здесь за свободу, а после лагерей в пятьдесят седьмом остался на Урале. И я сюда вовсе не за магией приехал. Вы ведь меня с тем стариканом из-под Навои почти убедили, что ничего из меня не получится. Но видно родная земля, и корни предков помогли.
Константин вспомнил как много лет назад, почти сразу после гибели Айне,  на пороге его квартиры появился, как всегда перевозбужденный Гурковский. Он показал ему обрывок пергамента с арабской вязью, а потом долго читал отрывки из общей тетради в клеточку, дневника какого-то геолога, друга его отца. Еще не отошедший от потери возлюбленной и потому плохо соображавший Костя, только понял, что где-то в районе молодого города Навои есть древний кишлак, в нескольких километрах от которого он, геолог, нашел древние захоронения. Захоронения были весьма странными, длина скелетов составляла от трех до пяти метров. Окрыленный небывалой удачей геолог сообщил о своей находке руководству, и каково же было его удивление, когда через несколько дней из управления пришел строжайший приказ немедленно прекратить все изыскания, а самого его срочно отправили в экспедицию на Таймыр. Геолог еще успел разузнать у местных жителей, что обнаруженные им курганы, издавна считаются непростым местом, и некоторые, знавшие заветные слова, обретали там богатство и власть. Через несколько лет хозяин тетрадки погиб, а свой архив завещал отцу Роберта. Недавно, роясь на дачном чердаке в поисках старого журнала с заинтересовавшей его еще в детстве статьей, Роба обнаружил дневник. Мгновенно загоревшись, как это всегда с ним бывало, он стал собирать скупые сведения о могилах великанов и об окрестностях города Навои. Ему повезло, как он считал, у одного ташкентского коллекционера он обнаружил пергамент с заклинанием, которое должно было сделать из него суперчеловека. Даже находясь в расстроенных чувствах, Константин понимал, что, скорее всего, друга снова обвели вокруг пальца. Кто-то узнал об его заинтересованности и подсунул ему кусок какой-то старинной книги, а может даже и не старинной, а тот сдуру отдал последние деньги. Но поехать в Среднюю Азию все же согласился, все-таки это были новые места, новые впечатления, а ему, во что бы то ни стало, нужно было окончательно избавиться от наваждения Айне.
Они приехали в кишлак ночью, днем местный проводник отвел их на курган. Место было ничем не примечательное, только вдали серела саксауловая рощица. Константин еще подумал, как это местные ориентируются в пустыне днем и находят нужные места. Ничего мистического маг не ощутил и даже усомнился в правильности их локации. Побыв с полчаса под палящим солнцем, молодые люди разочарованно удалились в кишлак. Там, согласно, законам восточного гостеприимства их уже ждал плов, жигар кабоб и вкуснейшие лепешки из тандыра. Пообщаться с русскими пришло почти все мужское население кишлака, застолье продлилось до неожиданно спустившейся фиолетовой ночи. Проснувшись поутру, Костя не обнаружил друга, спавшего с ним в одной комнате. Он сразу понял, что тот ночью ушел на могилы читать заклинание. Подождав немного, он поинтересовался у хозяина, не передавал ли для него чего-нибудь его спутник. Узнав, что один из гостей пропал, тот явно забеспокоился. Из сумбурной речи с редкими вкраплениями русских слов Костя с ужасом понял, что по всем приметам в пустыне вот-вот начнется буря. Они завели старенький уазик и поехали к кургану, но никого там не обнаружили. Хозяин совсем помрачнел, а Костя, кажется, выпрыгнул из тела, чтобы поток энергии призвал фантомов. На его отчаянный зов явились два призрака, которых он уже не смог разглядеть из-за сгущающейся пыльной массы. Он гнал машину за тенями, видимыми только ему, не обращая внимания на гортанные причитания узбека. Довольно долго они петляли по пустыне, вдруг среди песчаных вихрей они различили свет костра. Подъехав ближе, они увидели не то юрту, не то шалаш, покрытый овечьими шкурами, у входа сидел старик. Казалось, он был вырезан из старого пергамента, такие тонкие у него были черты лица и руки, на обветренном лице горели два голубых, совершенно молодых глаза. Рубашка и чалма оставались кипенно белыми, несмотря на пыльные вихри, завивавшиеся вокруг. Но, они как будто не могли ворваться за черту, окружающую крошечный лагерь. «Он здесь», - сказал старик, хотя никто еще не успел задать вопрос. Мужчины вылезли из машины, старик приветливо пригласил их к костру. Он разлил из закопченного чайника напиток, похожий на горький чай, после него проводник-узбек сразу же отключился, а Константин почувствовал невероятный прилив сил. Он попытался поблагодарить старика, но тот никак не реагировал, сидел как мумия, и только глаза говорили о том, что перед ним живой человек. Через какое-то время из шалаша вылез заспанный Роберт. Костя был так зол на товарища, что не мог произнести ни слова. А старик заговорил на неизвестном языке, но суть его речи была вполне понятна обоим. Обращаясь к Роберту, он сказал: «Не ищи того, что тебе не принадлежит, следующий раз будет для тебя последним!». А Костя услышал: «Будешь ему помогать, лишишься всего!».  Очнулись они втроем уже ночью. Буря закончилась, никакой юрты, костра и старика не было. Не было и следов его пребывания. Перепуганный насмерть проводник, быстро довез их до ближайшего аэропорта и даже отказался от денег, повторяя: «Шайтан, шайтан!». А Костя и Роберт поехали по домам, как ни в чем не бывало. Но Иевлев помнил предупреждение, и когда в следующий раз друг позвал его в Карпаты, он пытался его отговорить, а когда этого сделать не удалось, решил поехать с ним и попытаться спасти в случае чего. 
-Вот видишь, - вещал тем временем Роберт,- последний раз оказался действительно последним, только не в том смысле.
«Да уж, - думал Константин Михайлович, - а я рискую потерять все, Юлю и Злату, все, что у меня есть».
-Да, Костян, сколько мы с тобой хлебнули, сколько вместе прошли, некоторым на много жизней хватило бы. Помнишь, как в Венеции чуть не утонули? А в Тибете нас монахи чуть собаками не затравили?
Константин Михайлович помнил все, и при других обстоятельствах ему даже приятно было бы перебирать эти воспоминания, выпивая с единственным своим другом, но сейчас он понимал, что друг – не совсем друг, а может и лютый враг, и никак не мог смириться с этой мыслью.
-Ну, Роба, ты же меня сюда не для воспоминаний позвал, да еще в принудительном порядке?
-Прости, Кость, прости. Но ты мне действительно нужен, а без девчонок-то мог и не поехать. Да и конторе хоть маленькую гадость сделать,  приятно.
-А чем тебе уж так контора насолила?
-Ну, здрассьте – пожалуйста. А визы сколько раз мне не давали, а за тобой шпионить предлагали, а над страной моей издеваются постоянно!
На Константина Михайловича так и повеяло пропагандой из телевизора, причем пропаганда – она и есть пропаганда, с какой бы стороны не исходила. Тупая до грубости, лживая, нелогичная. Иевлев всегда удивлялся, как люди ведутся на такой откровенный примитив. Сделав над собой усилие, он все же ответил Роберту, как можно спокойнее.
-Визы тебе не давали туда, где на тот момент было опасно. Шпионить за мной? Так что ты мог нашпионить, я ни в чем противозаконном не участвовал. Шпионил бы на здоровье, могли бы вместе отчеты составлять. А страна? Что-то я не понимаю, какую ты теперь страну своей считаешь? Роба, какая страна тебя вырастила? Где ты всю сознательную жизнь прожил?
- Прожил я в Екатеринбурге, как ты знаешь, а душа моя здесь на родине предков. Украина – моя истинная страна.
-Ну, хорошо, пусть Украина, хоть мне этого и не понять никогда. Но Украине-то что плохого сделали? Промышленность всю оставили, газ гнали и гонят, за транзит платят.
-А Крым?
-Что Крым? Все морские порты на русских костях стоят. Все русскими потом и кровью политы. И вообще, как ты можешь мыслить такими категориями Россия – Украина. Мы же советские, и страна у нас одна – Советский Союз, и флаг один – Красный. Эх, Роба! Контору можно винить в развале страны, в том, что люди страх потеряли, а вместе с ним и желание работать и что-то созидать. Свободы теперь хоть ложкой ешь, вот только производить ничего не можем. Космос – сдали, самолеты – сдали, да все сдали! А главное – детей ничему доброму не учим! Вот, что обидно!
-А я о чем? – вкрадчиво поддержал Гурковский,- ты же понимаешь, что надо что-то делать? И мы с тобой можем перевернуть все .
-Как?
-Твоя сила плюс мои знания и кое-какие артефакты. В Румынии есть молодой парнишка, сильный, его привлечем. Еще две ведьмы, одна в Италии, другая в Болгарии, ну и еще мадьяр один не безнадежный. Так мы Европу и Украину под себя сделаем. А может и Россию.
-С ума сошел! Как ты Россию сделаешь? Там за Уралом в каждой деревне камлают.
-А нам за Уралом и не нужно. Нам европейской части хватит!
-Дурак ты, Роба! В одном только Питере три ковена, сильнейших. А в Москву постоянно всяких экзотов возят. Да и самое главное, зачем?
-А затем, Костя, что простому народу жить нужно. И жить, как ты правильно заметил, как созидателю, а ни как быдлу, до состояния которого его довели.
Это был, бесспорно, аргумент.
-Я подумаю, - буркнул Константин Михайлович, - а теперь поедем к девчонкам!
- Завтра поедем! Темно уже, да и метель скоро начнется,- отозвался Гурковский.
-Ты что ли метель-то устроишь? – хихикнул Костя.
-Я такими глупостями не занимаюсь, – сказал, поднимаясь, Роберт, - спокойной ночи!   
-Спокойной, - произнес Иевлев, понимая, что спать ему еще долго не придется.
Глава 15
Константин Михайлович остался один в своем номере, пытаясь осознать предложение друга. Обладая сверхспособностями уже много лет, периодически оказывая услуги людям, причастным к огромной власти, он никогда не задумывался, что может сам получить эту власть. Наверное, права была Минерва, когда говорила о полном отсутствии у него амбиций и желания нести ответственность. Как обыватель, маг Иевлев видел, что жизнь в стране для большей части населения только ухудшилась со времен его юности. Сам он жил в полном комфорте и не скрывал, что любил его. Но он совершенно спокойно мог существовать и в спартанских условиях, и всегда был внутренне готов к этому. Он видел, как разительно отличается жизнь в провинции от столичной. А жизнь тех, кто ездит в столичном метро от жизни тех, кто, не соблюдая никаких правил, носится в «Бентли». Однако он искренне считал, что это личный выбор каждого индивида. Даже любовь к Айне не поколебала этой уверенности, ведь ей были предоставлены возможности, которыми она не воспользовалась. Он слишком хорошо знал, что за везение и удачу нужно платить высокую цену, а те, кто беден и невезуч просто выбрали более спокойную жизнь. «Ну, в самом деле, - рассуждал он, - любая собственность – это, как минимум, налоги, ремонты, общение с чиновниками. За деньги тоже нужно переживать, чтобы их не отняли, чтобы они не обесценились. Особенно сегодня. А если у тебя ничего нет, ты – свободен. Вот и выходит, что самые счастливые люди – это маргиналы». Но его страна… Страна теперь вызывала большое беспокойство. В школе его очень хорошо учили истории, и оттуда он вынес, что все исторические процессы обусловлены экономикой. Он не очень-то увлекался политикой, но частью от некоторых своих клиентов, частью из новостной ленты знал, что его страна почти ничего не производит. И в свете последних дней это выглядело почти катастрофично. Он вспоминал рассказы бабушки о том, как во время Великой войны на Урал эвакуировались огромные заводы, как прямо с колес, часто под открытым небом они начинали гнать продукцию, необходимую фронту. А теперь он понимал эвакуировать нечего. Кроме того, даже телеканалы не скрывали информацию о многочисленных авиа и космических катастрофах, что тоже не радовало. Размышляя об этом, Константин Михайлович не находил выхода из ситуации даже в теории. Он видел, что последние два-три поколения полностью лишены способности хоть к какому-то производительному труду. Конечно, в основном он общался с так называемой «золотой молодежью», представители которой, в лучшем случае, хотели быть  исключительно творческой интеллигенцией, а в худшем просто прожигать жизнь где-нибудь на берегу теплого океана.  Но прожив несколько месяцев в провинции, и регулярно общаясь с матерью и сестрой, он понимал, что и там молодые люди не стремятся встать к станкам, да и не осталось уж станков-то. Максимум на что они могли рассчитывать, так это занять место в рядах офисного планктона в одной из столиц. Даже глядя на свою любимую Злату, Костя поражался обрывочности ее знаний и неспособности выстраивать сложные логические цепочки. И эта девочка была отличницей в одной из лучших московских школ, что уж говорить о ее сверстниках где-нибудь за Уралом. И вот теперь ему могла представиться возможность  изменить ситуацию. А как менять? Нужна же какая-то программа. «Ну, небось, Роберт Владиславович уже позаботился об этом», - подумал он. Но страна сейчас в состоянии войны, наши парни, наверное, уже гибнут под пулями, хотя телеканалы не произносят об этом ни слова. Имеет ли он право, он Костя Иевлев, сержант запаса, чудом оставшийся в живых, совершать хоть какие-то действия, которые могут повредить России. Ведь связавшись с Гурковским, он неминуемо переходит на сторону врага, предает свою страну, свой род, своих фантомов. Тут ему вспомнилось пророчество старика узбека, о том, что если он будет помогать другу, то все потеряет. «Нет, - думал он, - сейчас нужно вызволять Юлю с дочкой, а потом как-то разбираться с Робертом». Тьма за окном начала медленно светлеть. Константин отодвинул тяжелую портьеру, чтобы открыть форточку и впустить в комнату морозный воздух. По дороге мимо отеля мчался на велосипеде светловолосый парень в одной футболке и шортах. Зрелище было не для слабонервных. «Вот он, мертвяк!» - подумал маг и тут же его сморил глубокий сон. Да и то сказать, он уже третьи сутки был на ногах.
Утром, в маленьком ресторанчике при отеле Константина уже ожидал новоиспеченный мольфар. Он был бодр, весел, сыпал шутками и каламбурами, как в дни их беспечной молодости. Выпив чашку кофе, и отказавшись от обильного завтрака, Константин предложил сейчас же отправиться на турбазу. Но Роберт увлек его в зимний сад и задал прямой вопрос: «Ну, так как же насчет моего предложения, подумал?». Иевлев понял, что разговор неизбежен, и нужно начинать игру:
-Подумал. Но надо много чего уточнить. Во-первых, у нас должен быть какой-то четкий план.
-Вот это разговор! «У нас» это меня радует! Ну, а какой план? Сейчас мы объединяемся с ребятами, помогаем нашим одержать победу, на этой волне в Москве меняется Правительство. С твоей помощью и по твоим рекомендациям, мы формируем новый, управляемый состав.
-А дальше?
-А дальше мы постепенно, я подчеркиваю, постепенно, вводим систему рейтингов. Начинаем отбор, если ни с детского сада, то с начальной школы. Самые одаренные попадают в систему управления, те, кто без организаторских способностей, но с талантами, становятся инженерами, учеными, художниками…
-А остальные? Им, как я понимаю, уготована участь элроев, как у Уэлса?
-Костян, генетику никто не отменял. Через поколение, другое таких просто не останется.
-Роба, ты давно в российской провинции был?  Чтобы их не осталось нужно сейчас истребить процентов девяносто населения.
-«Лес рубят, щепки летят», ты же понимаешь, друг мой, что планета не может нести на себе такое бремя. И хотим мы этого или не хотим, все предопределено, почему бы нам просто не воспользоваться ситуацией?
-Тебе лично, зачем это нужно? Все у тебя есть. Прекрасный дом, и как я понимаю не один. От баб итак отбоя никогда нет. Зачем тебе в такую тьму погружаться?
-Боюсь, Костик, тебе этого не понять. У тебя никогда не было никаких амбиций, кроме того, тебе судьба все в клювике приносила. Да, сейчас у меня кое-что есть, но я всегда стремился к большему, я и сейчас планку задираю. Может быть, слишком высоко, но власть… Это то, чего я никогда не пробовал, но в последние несколько лет я понимаю, что мне это необходимо. Знаешь, когда я переделываю судьбу какому-нибудь местному селянину, я чувствую себя богом. А тут судьбы целых стран, может быть всего мира. Неужели, Костя, у тебя дух не захватывает от таких перспектив?
-Не захватывает. Ровнять себя с Богом, по меньшей мере, очень опасно. Мне нужно еще время.
-«Промедление смерти подобно. Вчера было слишком рано, а завтра будет слишком поздно».
-Я вижу, ты Ильича основательно проштудировал. Юлю с дочкой ты мне, конечно, не отдашь, пока не повяжешь окончательно?
-Видишь ли, Костян, генерал-то не последний человек в нынешней расстановке. Глупо было бы оставлять его без внимания. Пусть пока отдыхают, клянусь, ничего плохого с ними не случится.
-Ладно, созывай свою банду. Покумекаем, как лучше нам управиться.
-Класс! Не думал, что удастся тебя так легко уломать! Надеюсь, к вечеру все будут! А ты отдыхай пока, дыши горным воздухом.
-Ага,- безучастно сказал Константин, и отправился к себе в номер.
Глава 16
Несмотря на то, что в горах еще лежал снег, в воздухе чувствовалось дыхание весны. Маг брел по безлюдным улицам поселка и мысленно беседовал с Аморантой и Готтфридом, которые незримо сопровождали его. Фантомы кое-что разузнали и сейчас вели его в морг, где работал уже небезызвестный Константину «мертвяк». Готтфрид не без оснований говорил, что Юлию и Злату нужно вывозить из Карпат как можно быстрее, желательно до вечера, когда в поселке появятся колдуны Роберта. Аморанта предложила попробовать их задержать. «Да они, наверное, и так к вечеру не успеют. Ковидные ограничения-то еще никто не снял. Но усугубить трудности будет не лишним. Но и девчонкам придется преодолевать препятствия. Ничего, главное, их найти и переправить хотя бы во Львов. А там генерал поможет, если, конечно, жив и на свободе. Да и есть еще одна фишка в запасе!» - рассуждал Константин. Наконец, он оказался перед каменным одноэтажным зданием где-то на окраине поселка. Он с трудом открыл черную железную дверь. Два мужика, с характерно отекшими лицами, резались в домино, в приемной стоял легкий запах перегара. «Здорово, служивые!» - поприветствовал их маг. «Здорово, никак помер кто?» - оживились санитары, не обращая внимания на русскую речь незнакомца. Видимо, перед лицом смерти ни язык, ни вероисповедание не имели значения. «Нет, Арсения ищу», - ответил маг. «Сеньку-то! Да он в холодильнике сидит», - равнодушно ответил один из них и снова застучал костяшками. Константин Михайлович прошел по коридору и толкнул дверь с соответствующей надписью. Почти на проходе стояло две каталки, из-под простыней торчали ступни с номерками. За прозекторским столом сидел почти обнаженный парень и читал книгу. При ближайшем рассмотрении это оказалась «Алиса в стране чудес». «Странный выбор! Хотя и мальчишка непростой! - подумал маг,- книжка вроде бы детская, но на самом деле очень даже взрослая, да и не для каждого взрослого!» Константин тихонько свистнул, Арсений спокойно посмотрел на него, не изменяя позы. Волшебник решил не рисковать, и в разговоры не вступать, и быстро начал обратный отсчет, глядя в блеклые, светло-голубые глаза юноши. Введя его в транс, он приказал ему одеться и вести его к женщине, которой он возит продукты по приказанию Роберта Владиславовича. Парень подчинился, вот только надеть ему кроме футболки было нечего. «Ладно, пусть так идет. Здесь все к этому привыкли»,- подумал Костя. Не привлекая ничьего внимания, они покинули морг, и зашагали по тропинке, на которой ясно отпечатались следы велосипедных шин. Странно, что в это утро Константин никого не встретил на улице, должно быть, постарались фантомы. Чем дальше они удалялись от поселка, тем быстрее бежал мальчишка, Константин Михайлович, едва успевал за ним. Они поднимались все выше и выше в горы, снега становилось все больше, и он принимал самые различные оттенки от нежно-голубого до розового. Птицы, чуявшие скорый приход весны, весело перекликались, но путникам было ни до чудес природы. Вдруг проводник остановился и выдал витиеватую трель, на миг Иевлева ослепила снежная пыль, когда она осела, у него перед глазами оказался хорошенький двухэтажный домик, украшенный деревянной резьбой, с огромными окнами и флюгером на шпиле. «Ну, Гурковский размахнулся!» - отметил он про себя. И только потом он разглядел огромный забор по периметру и видеокамеры на ближайших деревьях. Он попытался быстро нейтрализовать технику, но понимал, что времени у него в обрез, и в любую минуту может появиться Роберт. Он бросился к дверям и надавил на звонок. Долго, казалось, целую вечность ему никто не открывал. Он уже подумал, не ушли ли его девчонки кататься на лыжах, хотя вблизи не наблюдалось никакого подъемника. Вдруг дверь отворилась, на пороге стояла Юлия Борисовна. Она смотрела на него пустыми глазами, но где-то в самой глубине черных зрачков теплился слабый огонек узнавания. Костя не стал терять драгоценные минуты, плеснул в лицо подруги из шкалика, приобретенного у тетки Марьи, и стал читать заговор. Через несколько минут  они уже обнялись как родные люди. Отыскав в одной из многочисленных комнат Злату, слушавшую в наушниках какую-то тяжелую композицию, Костя также привел ее в чувства. Затем он быстро, без подробностей, объяснил матери  и дочке,  в какой ситуации они очутились, обрисовал ситуацию в стране, о которой они ничего не знали, и велел им собираться. Потом он призвал к себе Арсения и начал допрос с пристрастием. Во-первых, он спросил его, что за посвист он издал перед домом, но парень ничего не знал, только твердил, что так делать велел ему Роберт Владиславович. Костя смутно догадывался, что это делалось, наверное, для снятия заклятия невидимости, наложенного на дом, и это сейчас было неважно. Он заставил его надеть Юлины джинсы и свитер, чтобы не очень привлекать к себе внимание, а потом приказал вести девчонок к ближайшей станции и посадить на поезд, идущий в Польшу, ему, казалось, что при сложившихся обстоятельствах, так будет безопаснее. Он очень волновался, отправляя их в путь с каким-то полусумасшедшим парнем, но очень надеялся на помощь фантомов. К тому же, Юлия Борисовна, наконец, обнаружила у себя в телефоне штук сто пропущенных вызовов от генерала, значит, с ним все было в порядке, да и Юлия была очень здравомыслящая женщина, пережившая девяностые и добившаяся успеха. «Ничего, главное увезти их из этого гиблого места, а дальше все будет хорошо!» - думал маг. Да и некогда ему было особо переживать, пока не нагрянул Роберт, следовало обыскать дом. Наверняка и громовица и дымбра  были где-то здесь.