Кыся!

Кот Дядя Фёдор вальяжно прошёлся по деревянной скамье, врытой в землю возле забора, сладко потянулся, перевернулся на спину, раскинул лапы в разные стороны и подставил своё пузко ласковым солнечным лучам.
Дядя Федор был нормальным деревенским котом, чуть ленивым, ласковым, любившим в марте очаровательных кошечек. Этим он даже гордился, и не думал, что в кошачьем мире должно быть иначе. Потому как однажды к соседям приехали их городские жители, привезли с собой городского кота в особой переноске. Тот поведал о том, как его лишили кошачьего достоинства в городе, он с ужасом, даже не мог, представить, что злые люди могли поступить с ним так же.
Солнышко грело шерсть на животе, в который только что был насыщен плавниками и хвостами морской рыбы, которую жарила его хозяйка Мария Степановна. Негодные хвосты и плавник от этой рыбы она скормила Дяде Фёдору.
Он любил именно морскую рыбу, не речную, считая её слишком костлявой и невкусно пахнущей речным илом.
Солнышко пригревало и кот совсем разнежился лёжа на спине, прикрыв глаза. Его блаженство нарушал только щебет наглого воробья, усевшегося на самой верхушке вишни, росшей у самой скамейки. Достать наглеца Дядя Фёдор не мог, не допрыгнуть, да и воробей, нагло чирикающий понимал, что он в безопасности, потому и изгалялся над котом.
«Ну, подожди», - мстительно подумал кот, - «попадёшься ты ме на огороде, вмиг сожру».
Он услышал, как к дому подъехала машина, но поначалу не обратил на это внимание. Только когда скрипнула калитка, он лениво приоткрыл один глаз, посмотреть, с чего это хозяйка вышла на улицу.
И тут он увидел то, что заставило его мгновенно соскочить, шерсть встала дыбом. К ним опять приехало это чудовище!
Год назад, в такой же летний день, возле их дома так же остановилась машина из неё вылезла молодая женщина лет двадцати пяти и следом за ней девчушка лет трёх. В этом момент Дядя Фёдор лежал на скамейке и так же грелся на солнышке.
  Так вот эта девчушка, увидев его, раскинула свои ручонки и с визгливым криком «Кыся!», кинулась его тискать. Дядя Фёдор имел характер спокойный, даже флегматичный, не стал убегать, терпеливо снося удушливые объятья, надеясь, что этим всё и закончится. Как же он глубоко ошибался!
Его мучительницу звали довольно благородно Агнесса. Так вот эта Агнесса, когда ей надоедали её игрушки, начинала играть с Дядей Фёдором.
Ну конечно у этой игрушки была масса преимуществ, она была живой, мягкой и тёплой!
Чего он только не натерпелся, когда его заворачивали в старый бабушкин платок, усаживали   маленькую колясочку и катали по двору, он терпел.
Когда играть ему надоедало, и он старался улизнуть, его безжалостно тянули обратно за хвост, он терпел.
Когда Агнесса изображала заботливую кормилицу и больно пихала в зубы ложечкой, он терпел.
Когда они играли в доктора ему в ногу тыкали большим пластмассовым шприцом, хорошо, что без иглы, он терпел.
Когда девочке хотелось его просто потискать, при этом от сдавливания он не мог дышать, он терпел.
Но, когда она решила его искупать, он не выдержал. Как и многие коты, Дядя Фёдор не любил воды. Он считал, что для поддержания своей шерсти достаточно её вылизать.
Поэтому, когда она опустила в тазик с водой попыталась намылить он, с диким криком вырвался, убежал в огород, где спрятался среди зарослей колючего крыжовника.
Теперь он бы вынужден скрываться. Приходилось прятаться не только от девчонки, но и от других котов, которые узнав, как он сбежал от неё, потешались бы над ним, потому то и из кустов он выходил с озабоченным деловым видом. Вроде как что - то потерял и нужно это очень найти.
Хорошо хоть что эта вредина спала днём, после обеда и Дядя Фёдор проникал в жилище, жалобно мяукая тёрся о ноги своей хозяйки та, сжалившись, кормила его.
Но едва заслышав топот маленьких ножек кот срывался с места, бежал прятаться в кусты.
Иногда это ему не удавалось, потому что дверь из кухни на улицу была почему-то закрыта. Ему опять приходилось терпеть любовь и обожание со стороны Агнессы.
Прошло лето, девочка уехала, и Дядя Фёдор думал, что этот кошмар закончится навсегда. И потому её появление вызвало у кота такую бурную реакцию. Он резко вскочил на лапы, без разбега перепрыгнул через забор, понёсся к спасительным кустам, а в след ему слышалось плаксивым голосом, с ноткой обиды: «Кыся, ты куда?».