Трамвай - не роскошь

     Город не может считаться городом, если в нём нет разветвлённой сети трамвайных линий. Это впитывала с рождения и гордилась вся послевоенная детвора.

     В Таганроге строительство трамвайных линий началось в конце 1930 года. К развивающимся заводам необходимо было регулярно доставлять рабочие смены. Перед Великой Отечественной войной протяженность трамвайных путей составляла 29 км. Все маршруты, кроме одного, были однопутными, с разъездами через несколько остановок. В связи с чем запомнились два эпизода.
     Попытался коротенько изложить суть дела. Получилось что-то вроде: – Я торопился в магазин до закрытия и чуть не попал под трамвай. – Ну, и что? Тысячи людей попадали в такую ситуацию, или: – Я ехал в трамвае, который столкнулся со встречным составом. Уже интересней, но звучит странно – трамваи ведь идут по кольцу, друг за другом?
     Значит что? Необходим исторический экскурс, обрисовать ситуацию в данном месте, в данное время. Хорошо бы найти соответствующего периода фото, которое тоже придётся комментировать и трамвай станет героем самостоятельной многостраничной повести. И так, практически, с каждым запомнившимся событием, потому что квадратик старого Таганрога между улицами Ленина (Петровская) – Свердлова (Алексанровская) и переулками Некрасовским и Исполкомовским (Итальянский), подвергся на наших детских глазах с 1950-х по 1970-е многочисленным преобразованиям, которые мы приняли, не задумываясь, что приобретаем, а что теряем.
     С годами и с разъездами стало понятно: Таганрог – полная тайн и открытий, маленькая, но бесконечно интересная планета. Был шанс стать её исследователем, которым я не воспользовался, но интереса не потерял.
     Что же касается трамвая, то долгое время это был единственный вид электротранспорта транспорта в бурно развивающемся городе. А для меня просто единственный переносимый (кроме конного).

***
     Пять маршрутов от Старого базара шли по прямой до Старого вокзала, и перед вокзалом расходились. Два – направо, три – налево. На этом Т-образном перекрестке ул. Фрунзе — переулок Клубный стояло одноэтажное здание диспетчерской. Из него выходила (а в теплую погоду, чтобы не тратить время на лишнюю ходьбу, на обычном стуле сидела) женщина, которая вручную, тяжёлым металлическим ломом, переводила стрелки. Возмущенные таганрожцы писали письма в «Таганрогскую правду»: «Безобразие! На улице вторая половина двадцатого века, в космосе летает первый спутник, а в Таганроге на улице сидит женщина и переводит стрелки вручную!..». Через три месяца установили автоматическую стрелку.

     Я частенько стоял в «троечке» у прозрачной кабины вагоновожатой, наблюдая, как  «единичка» или «восьмёрочка» уходит перед нами налево, наш состав с паузой медленно подходит к стрелке, и уходит без остановки направо.
     Но автоматика радовала недолго, отказывала или не понимала, куда отправлять подошедший состав. И стрелку переводили тем же ломом, теми же руками, выходя из вагона на холод и под дождь, те же женщины-вагоновожатые. Летом лом ездил под днищем кабины вожатой, а зимой в самой кабине, иначе примерзал к металлу дна. Даже читать тяжело. А представьте полную картину.
     Обычная женщина (не Ирина-Тамара Пресс) останавливает состав в пяти-шести метрах от стрелки, снимает и прячет ручку привода (чтоб какой-нибудь идиот не привел трамвай в движение в её отсутствие в кабине, а такой случай был – Б.Ю.), открывает переднюю дверь трамвая, натягивает «верхонки», сползает с ломом по ступенькам, идёт по обочине или полотну между шпалами, скользкими от наледи, втыкает лом между заснеженных рельс, с напряжением всех своих сил разводит их (и часто не с первой попытки) и тащит лом назад в кабину. Такой вот легкий труд советской вагоновожатой.

***
     В то давнее время, когда баба Тося стояла на остановке в розовых рейтузах (см. «От кутюр»), трамвай с конечной на ул. Фрунзе уходил по прямой на поворотное кольцо по краю Соборной (Октябрьской) площади, разворачивался, приостанавливался у диспетчерской на короткий перерыв и по прямой вылетал на начальную остановку «пер. Украинский», с которой начинались шесть №№ 1, 2, 3, 5, (8 и 9 условно) из девяти маршрутов. Видимость у вагоновожатых и пассажиров была достаточная.

     С началом очередной реконструкции «В 1960-е поворотное кольцо с Октябрьской пл. было перенесено в пер. Украинский и на ул. Александровскую. Тогда же захиревший старый базар был перенесён на теперешнее место к трамвайной остановке.» (На самом деле не старый базар перенесён к новой остановке, а новый участок пути с остановкой пришлось обустроить к новому местоположению старого базара.)
     Поворот на новое кольцо и выход с него на углу Фрунзе-Украинского стал очень резким. Не был должным образом укреплен грунт под новыми рельсами. Хуже стал обзор. Было несколько случаев схода первого вагона с рельсов. Помню, что однажды человека спасла специальная решётка под вагоном, а в другом случае человек погиб. После этого долго укрепляли полотно, меняли рельсы и в дальнейшем пока один состав не закончил манёвр поворота, второй не входил в поворот.
     А пока взрослые и дети бесстрашно перебегали рельсы, спеша в «Продовольственный» на первом этаже большого дома Котельщиков (ул. Фрунзе, 3), у окон которого и была остановка. Вожатые отчаянно звонили, ругались и грозили из окна кабины.

     Да… И вот бегу я по Украинскому от дома 14 в тот гастроном, то ли за солью, то ли за хлебом, вижу разгружающийся на остановке трамвай и решаю проскочить. Влетаю на первую пару рельс и тут вожатая, закрыв двери, трень-трень, трогает с места. Торможу и стою в полуметре от идущего в поворот состава, прижавшись плечом к опорному столбу меж двух путей. И тут же слышу и вижу, как из-за поворота мне за спину летит другой состав. Передо мной, не ушедший ещё за угол второй вагон первого состава, а за спиной уже первый вагон встречного состава, и его вожатая, видя меня, трезвонит на всю катушку. Ощущение не слабое. Я вертел башкой и видел, как почти рядом болтает эти старые, деревянные прицепные вагоны, но не паниковал – мы со столбом были в «мёртвой» зоне. Как только хвост первого состава ушёл в Украинский, я влетел в магазин и затерялся на всякий случай в очереди. Вожатая второго состава не пошла в магазин разыскивать нарушителя.

     Вагоновожатых, приведших состав к начальной остановке, ждали дополнительные сюрпризы. Взяв пассажиров, вожатые сразу поддавали ходу на этом прямом участке и тут же резко тормозили, услыхав из-под колес одиночные взрывы или пулемётную очередь.
     Это правнуки Чеховских «Злоумышленников», не решаясь откручивать гайки, развлекались тем, что раскладывали на рельсах бумажные ленты пистонов для детских пистолетов и капсюли для охотничьих патронов. Кое-кто на спор подкладывал медную монету или гвоздь, расплющит – не расплющит. К счастью от этих шалостей аварий не было.

     Ещё нас долго смущала разная длина перегонов: короткий перегон между Исполкомовским и Глушко и очень длинный между Глушко и Спартаковским. Оказалось, что перед войной остановка после Исполкомовского была чуть дальше Глушко – на Мечниковском. И там, набравший большую скорость вагон трамвая столкнулся с машиной пожарной команды, спешившей на пожар по переулку Антона Глушко. Столкновение было настолько сильным, что вагон сошел с рельс и врезался в тротуар у самого здания центральной почты, а передняя часть автомашины получила значительные повреждения.
     Остановка «Мечниковский переулок» после  этого столкновения переехала на переулок Антона Глушко. Именно поэтому перегон Исполкомовский – Ан. Глушко короткий (всего 230 метров, вдвое короче перегона Глушко – Спартаковский).

***
     …В один обычный весеннее-осенний день, когда погода может резко поменяться в течение нескольких часов, мама утром попросила приехать после школы, чтобы помочь привезти домой тяжёлые пакеты с мукой и сахаром на отоваренные талоны. К обеду солнце заволокли тучи, похолодало, в городе появился туман, но в нашей высокой части его разрывало ветерком. Когда же я на «троечке» подъехал ко 2-й Горбольнице, туман в низинке превратился в «молоко». Отсюда к остановке «переулок Ружейный» начинался участок однопутного движения, прямой и обычно хорошо просматривающийся. Здесь состав из «центра» ждал выхода встречного, идущего с конечной от ж-д переезда, мимо 7-й Горбольницы и ДК «Красного Котельщика».
     Сделала довольно долгую паузу и наша вожатая, ожидая встречного предыдущего. А его всё нет и нет. И только когда пассажиры стали громко ворчать, мы тронулись с места. Изредка позванивая, состав пошёл вперёд. За запотевшими окнами ничего не видно, малочисленные пассажиры скучали, кто-то прикрыл уставшие глаза. И вдруг удар, звон разбитого стекла, треск дерева, крики и изо всех щелей и стыков вагонки внутри заклубилась пыль вперемежку с туманом.

     Предыдущий состав сильно задержался на конечной, его вожатая, уменьшая опоздание, поддала ходу, потеряла бдительность – составы влетели лоб в лоб. Я ехал сидя по ходу движения, удар бросил меня на полного дядьку, сидевшего напротив. Наше столкновение частично погасило встречные волны инерции – мы отделались удивлением. Другим повезло меньше. Были ушибы, ссадины, что-то разбилось, разлилось или рассыпалось. Больше всех досталось вожатым, попавшим под осколки стёкол и последующие разборки…
     К маме я пришёл пешком.

     До устройства на этом участке двухпутной линии составы разъезжались только после передачи ключа-допуска на въезд в однопутку.

     Этот и другие случаи я припомнинал, когда на 4-м курсе института слушал курс «Охраны труда и техники безопасности» и когда на заводе стал общественным инспектором по ТБ и ОТ.

     Ну и никак не обойти вниманием песню о трамвае. Конечно, о таганрогском.
*Стоял на остановке, трамвая долго ждал.
Трамвай казался раем, но в рай я не попал.
Торчит конец подножки – беру на абордаж.
И бьёт по дамской ножке мой собственный багаж.
Мы летим, ковыляя во мгле. Две старушки повисли на мне.
И пока я "лечу", я упорно стою на честном слове и на одной ноге.
Слышу «Ах!», Слышу «Ох!», Слышу «Ой!»,
и кто-то носом пропахал по мостовой.
А пока я висел, мой карман опустел,
очищен чьей-то заботливой рукой.*