Исторический, ,Рык, , российского пространства

               
      Нынешняя разгорающаяся буря ветрил перемен, требует какого то осмысления и устойчивости, чтобы не сдуло в какую-нибудь неведомую пропасть, нашего карабканья по тропе, на вершину земного бытия. Но, по всей видимости, мы еще на подступах к вершине, её долинах, где природа нам организует водно-селевые потоки, которые мы вынуждены преодолевать с различными потерями, чтобы во всеоружии приступить к главному своему восхождению. 

     Чтобы пробиться к той начальной тропе верного пути, не мешало бы, и оглянуться на уже пройденные переправы, и вспомнить какой был прежде способ преодоления к сегодняшнему дню. И если бы он был не решительный и быстрым, то мы, задержавшись, были бы смыты уже селевым потоком? И этот процесс, потому мы живы, длится не одни тысячелетия, а то и дальше, а потому наш очередной выбор должен быть таким же быстрым и безошибочным.

     Самое главное мы должны уяснить, что это тропа существует и ждет, и хотя нам ветер перемен слепит глаза, и ничего не видно, но у нас есть серое вещество, выработанное предками, которое в очередной раз, нам не даст свернуть, куда-то в сторону.

   Удивительную судьбу из многих, движущих со всех сторон к своей тропе к вершине, уготовила нам природа нашей персоне - российской действительности, и, пройдя его, мы должны воодушевиться его верности и смело идти дальше, подчинится своей судьбе.

   Мы видим, что он был последовательный, труднейший, без безумных прыжков в сторону или бегства назад. Хотя сейчас нас некоторые пытаются убедить, осмысливая нынешнюю развилку выбора, вернуться назад и отдохнуть, петляя, забыть и отказаться от наших ближайших героических предков начисто.

    Но мы вспоминаем, что когда то при очередной переправе (первой мировой бойни) имперской монархии, когда была в потоке попытка замены на чужого коня, который не объезженный, взбрыкнул и сбросил в поток (меж двух революций), и выплывать нам пришлось уже на красном коне, и во что нам это обошлось? Потому, и ныне, если мы последуем этому опыту, то во что обойдется в нынешнее время эта пересадка, мы должны ужаснуться, и отказаться от этой перспективы, и сидеть в седле имеющегося коня. И узду его направить туда, куда нам надо, не глядя на взбрыкивания коня перед новой стихией. И в конечном итоге спасемся оба, без утопленника. Дорожить своим конем, и помнить, что он выращен и подготовлен для нынешней переправы нашими близкими предшественниками.
 
   Давайте вспомним слова нашего правителя Сталина, после Второй мировой бойни, штурма очередного потока. Они были произнесены западным руководителям. Что предыдущим самым трудным моментом обретения силы седока с конем, был период коллективизации крестьян, которые достались от царских времен. (Слова о стране с сохой характеризует тот момент). Запомним этот момент, за процесс которого до сих пор бьются историки, подсчитывая количество жертв, при его диалектике. Который, окрашенный красным цветом, помог вскоре переправить на следующей стихии, зарождающийся из крестьянского тела количественно, пролетариат.

    Но давайте напомним, что всадником нашей начальной новой конструкции выступало государство-надстройка, а не базис тела, которое смогло защитить от растворения на тот момент другого мира, попытавшихся, во время переправы Первой мировой, подсунуть нам своего, послушного им, объезженного коня. Который был, несомненно, более совершенный, но чужой. Чему ужаснулись, и тут же в Октябре выловили свою исхудалую, заезженную клячу, и пересев на неё, которая и вынесла на другой берег, а от пролитой крови видимо, и получили соответствующий цвет.

    А потому наш всадник не заморачиваясь, и в своем отношении с крестьянством не церемонясь, и свои производственные отношения взяло из прежних времен, которые для крестьян были достаточны и известны. Но которые временем были усовершенствованы, (гениальность Сталина в том и состоит, что выходя из НЭПа выбрал на тот момент, верный путь) и через наездника-себя направленны как бы для его блага, не забывая, что главным предназначением, на тот момент была его же защита.

    Это отношение к крестьянам тянулось еще из прежних царских времен. Какое отношение к крестьянам было у них. Это субъект развития, принятый от Рюриковичей, династией Романовыми (стартом из шляхты, Филарета) стал рассматриваться как преподнесенное, данное природой, и свое богатство увеличивало за счет приращения новых крестьян-территорий, как бы новой подобной добычи будь-то, пушнины, рыбы, леса… А потому внутри их, сельскую жизнь не развивали, которые варились в собственном соку, (теперь выясняется, что санкции процветали, и длились еще с тех времен, разве лишь через форточку прорубленного окна Петром I, что-то попадало:
читаем у Пушкина:
          Всё, чем для прихоти обильной
          Торгует Лондон щепетильный
          И по Балтическим волнам
          За лес и сало возит нам,
          Всё, что в Париже вкус голодный,
          Полезный промысел избрав,
          Изобретает для забав,
          Для роскоши, для неги модной,-

          Янтарь на трубках Цареграда,
          Фарфор и бронза на столе,
          И, чувств изнеженных отрада,
          Духи в граненном хрустале;
          Гребенки, пилочки стальные,
          Прямые ножницы, кривые,
          И щетки тридцати родов
          И для ногтей и для зубов...
 как похоже на многообразие бус)
 не интенсифицировали его производственное бытие, не обеспечивая передовыми орудиями производства. Потому такую громадную территорию и получили, а когда уже прирост новых пространств суши иссяк (убрались с Аляски и кромки соседнего континента, вплоть до Калифорнии),  то империя и способ хозяйствования зачахли.

    И когда уже новое красное государство, наделяло новыми орудиями труда (по сельскохозяйственной переписи 1917 года, при власти Керенского, у моего прадеда на 10 десятин, был следующий сельхозинвентарь: чужой: однолемешный плуг, железная борона, косилка, конные грабли, конная молотилка, веялка и сортировка; своя: телега на железном ходу) то проводило его не через фондовый рынок, который был прежде еще в зачатке, но из-за  ограниченного времени и других задач, вооружал крестьян почти принудительно. Так это впоследствии, плавно перенеслось и на пролетарское бытие, так как хозяином выступал сам в единоначалии, объявив собственность общественной (в обиходе государственной), переняв, перенеся только прежний потребительский рынок, фондовым рынком пренебрег.
        Отсутствие последнего, впоследствии и привели к краху экономики, существуя первый  сам по себе, без обмена подпитки друг друга,  не балансируя, не выявляя потока потребностей, кособокой для государства, трудясь по сути дела вслепую. Изба на одной, у Бабы-Яги и то двух, какой-то там ножке. Итогом от новых испытаний  надувшегося пузыря, был его болезненный и неизбежный взрыв.

     А потому российский пролетариат, взрастая количественно, загрустил, от такого сущего, и начал подглядывать по сторонам и увидел себе испытанную другими, шею, в лице буржуазии, своей изолированной от общения, половинки, а потому изменения при перестройке 90-х годов, принял без сожаления о прошлом и мирно.      

     И взращиваться вновь, после смены коня, её пришлось в сжатые сроки, триста лет в среднем, как у других, не было. ,,Демократический выбор” Н.Травкина предполагал, наверное, хотя бы сотню лет. Но Россия как всегда опаздывала, и как в свое время индустриализацию пришлось пробежать за десять лет, вместо ста, так и здесь ей, среды буржуазии, было отведено тридцать лет, в десять раз более короткий.

    Стоит заметить, что во времена начала голландско-английской буржуазных времен, на нашем пространстве крестьянство было законсервировано крепостным правом, теперь мы знаем для других процессов, противоположных западным. И здесь, после старта перестройки, вместо спокойного хода событий вмешалась государственная надстройка, сломав через колено свой базис, свое экономическое тело,  вынужденно убыстрило процесс, так как в окружении других, попыталось как можно быстрей, ликвидировать отставание, и встроится наравне со всеми в общемировой капиталистический дом. Близорукий грамотей А.Чубайс замахнулся на будущий коммунизм (высшая мера черты справедливости), воображая, что гвозди колотит в гроб (забор) для него. Не подозревая, что гвозди колотил в гроб крестьянского феодализма и доставшемуся по наследству, в среду одиночества, пролетариату.

     Но теперь оказывается, что места все расписаны и достойные заняты, и стране за свое отставание, приготовлена роль на затворках дома. Реванш Февральской революции 1917 года произошедшего добровольно, от чего и на Западе опешили. Антантой душили, фашизм напустили и вдруг добровольно сдались, плюнув на марксистко-ленинскую идеологию. Чем и воспользовались, чтобы и дальше главенствовать и существовать демократии (которой в тот момент угроза развала её существовала) Запада, её, Россию, по сути, превратили в кормовую ниву, и застоявшегося коня превратили в подобие овцы-быка, с которого теперь можно бесконечно стричь шерсть.

      Но российские государства-империи, из своей исторической памяти, всегда не соглашалось с такой ролью, и привычно ринулось в бой, чтобы возвратить, переродить своего подсунутого коня, или захватить чужого, но теперь становится ясным, что такого ,,ЛГБД” нам не надо.

      И эта спецоперация, в начале, имеющая другие цели, подразумевающей быть локальной и кратковременной, как и с Крымом, приобретает другое противостояние (Мюнхенская речь президента глубоко засела в них), и нас теперь уже развитый мир стремится загнать в приготовленное стойло и жестоко наказать. Как же выстоять нам, и успешно переправится через очередной стихийный поток, не потонуть и бесследно не раствориться в этом потоке. Как из овце-кобылы, очистившись от шелухи, преобразится в того нового коня, который вынесет из стихии.

    И нам остается взирать на своих предков и опереться на опыт наших отцов. Применить их проверенный метод, выживания, опыт которых донес нам до нынешних дней.

     И здесь нам придется, взглянув на ближайшее прошлое, труднейший опыт коллективизации крестьян (их нового состояния), взяться за невообразимый ход, кувырок, процесс КОЛЛЕКТИВИЗАЦИИ буржуазии, появление которой нам за эти десятилетия, не дешево обошлась. Ход, который вызревал, может всеми нашими предыдущими свершениями (победами и поражениями), готовился всеми красками общественной жизни. ,,Пируэт,, который никем, нигде до этого не выполнялся, а поэтому его рисунок еще не ведом и скрыт. Теория её траектории спит и молчит, но усилено зреет. И нынешнее кровопролитие в днепровских степях нас на это все больше подталкивает, которое, в нынешние времена грозится разразиться атомной бойней, т.е. дождаться все сметающего селевого потока.

     Чего добился Сталин, коллективизируя крестьян, да по сути дела он создал государство-общину, которая помогла выжить тем же крестьянам, как при крепостном праве.

     А потом и пролетариату, взращенному в той же общине, окончательное продолжение коллективизации еще предстоит. Начальные его попытки объединения  бригад так же не без труда, его уже происходили. И результат этого он еще должен помнить. Но теперь предстоит сложнейшая задача совместной коллективизации труда противоположностей (крестьян уже почти добивают). А анатомию их противостояния расписал Маркс, на Восток его ум не дотянулся. И будущее преподнес в исчезновении одного из них. А практика восточного ума Е.Гайдара, изучив его тома, всего лишь только захлопнула их, возражений и  продолжений не последовало. Но хотя бы не навредил, в чем был убежден, то и делал.

      На первый взгляд этот процесс кажется сумасбродным и невыполнимым, разделенных множеством заборов капиталов, мелких и крупных, стремящихся  отгораживанию друг от друга. В сжатых границах которых, капиталы задыхаются, и в рабской зависимости от расписных оград, не могут вырваться на простор и свободу, и творить нескончаемо. Которым, кажется, что он уже сам созданный капитал, есть предел в своем мирке, а чувство свободы не обретается.

    Что может их объединить?

    А как раз страх потерять все. И нынешняя бойня должна на первом этапе сделать поползновение, сначала робкое, а потом убежденное, что так и надо. Из своих лучших, выбранных, назначенных… представителей в одном месте объединить часть своих неиспользованных, подверженных ржавчине без движения, еще скромных капитал-сокровищ, растеряно и отдано, ох как несравнимо,  и поставить на свой контроль, которые ныне не использованные, инстинктивно прячутся, но как показывает практика, становится уже негде, и они просто пропадают. Наша национальная буржуазия, уже на примере отвергнутых подобных других, должна понять, что это будет со всеми. И единственным выходом хоть как то уцелеть, сначала отгородится от тех  прожорливых монстров, которые выросли ранее и тягаться с ними становится безумием. А потому начать с малого, добровольной помощи нынешнему и своему тоже, государству, потому и подобному левиафану, взвалившему на себя почти всё, не входящие в его функции, уже под новой угрозой распада. Позволившего ей, буржуазии, возвратиться на свои нивы кормления, не с главной целью её воспроизводства, а носителя и твердой опоры на вторую, когда-то оторванной, скорее парализованной ноги, обретения фондового рынка.

     Это объединение, как потом сами поймут, даст такое преимущество перед западными сородичами во многих областях своего существования, которое им и не снилось, только одно будущее свойство, обретенного регулятора бизнеса придаст уверенность в завтрашнем дне, внедряя здоровую конкуренцию.
 
     Западному бизнесу, это не удается из непреодолимой силы финансово-олигархических полипов, которые присосались к своим производящим, и уже слепо высасывают все соки, потому которые, может, и с надеждой взирают на новую свою кровь.

     Ни одному западному монстру этот коллективизм будет не по зубам, это будет тот новый конь, который и вынесет дальше к подошве вершин. А потому нашей буржуазии, еще недавно отколовшейся (как то Адамово ребро) от среды пролетариата, обладающей носителем гена общины, будет легче добиться этой цели.

     Это как раз существенно позволит, даст старт тому гражданскому обществу, который будет ведать многим, вокруг себя. Горизонты перспектив здесь откроются сейчас невообразимые. И скорей всего эта будет последний аккорд перед уже восхождением на вершину. В будущем наши потомки, взирая уже с вершины на свои пройденные долины будут вздыхать: ,,Нам бы Ваши проблемы мироустройства!” Ноты, заключительного аккорда, которой не замарают каким то ляпом, кляксой, строя нашей философской симфонии бытия, пишущей чьей-то рукой провидения, и исполнить какую, нам предстоит в гениальном стиле наших славных композиторов.

    Ответственность перед теми жертвами, которые происходят на степях Днепра лежит не только на государстве, а отсчет их могил, как когда-то кулачных крестьян, пошел и по косвенной причине, их будущего объединения. Смысл этой разворачиваемой бойни, лежит на ней, сигнал направлен по её душу. Смычка, слияние, растворение друг в друге произойдет только в этом случае, и это исторический выбор, ход к нему уже сделан, ответный остается за национальной буржуазией. Государственному нынешнему седоку чтобы сохранится, все равно придется брать с кого-то подпитку, потому и пришпоривать свой базис придется, может даже с остервенением.

     Времени готовится и выжидать еще чего-то, остается все меньше, необходимы действия.

     И не забывать, что при нашествии на нас, на заре французской буржуазии, приструнить её пришлось крестьянской империи, при следующем германской, также в бараний рог свернула уже пролетарско-крестьянское государство. А ныне уже спровоцированное англосаксами, разгорающееся нашествие (с каждым следующим случаем, все грозней) оказалось против буржуазно-пролетарско-крестьянской среды, высвечиваемым трехцветным флагом.

     И если какая-та часть не поддержит друг друга и отвалится, начнем менять другого коня, то и результат будет плачевным. И потому как предыдущее нашествие было войной моторов, а теперь к моторам добавляются ракеты с искусственным интеллектом, где уже затраты становятся несоизмеримыми в сравнении прежней переправой. На одних моторах остается только драпать назад к призывающим отказаться от неведомого перехода. А войны - это в свою очередь соревнование и живучесть, и сплоченность экономик, чья, больше всего сможет пересилить противную, лучше вооружить противоборствующие стороны. Военная доктрина, как и в большинстве ранее, не предполагала подобной подготовки, а потому и исправления потребует не традиционными ходами. 

    И в знаковой аббревиатуре спецоперации Z.V.O. (Zеленский Vладимир Олександрович), символов указки его захвата или освобождения, становится ясным, что цель усложняется, не хватает еще одной буквы N, добавление которой, по русскому звучанию означает ZVON- звон,  и по ком это звонят колокола.  А начальный ZVO,  колоколом не озвученный, и его зов, вой сам для себя, раздается жалким мудозвонством, потому и звонарей церквей глушат, чтобы хоть какой-то звук доносился.

     Ну а пока нас по инерции несет в ту муть, в которой нас превращают в бессловесных физических лиц, загоняющих в оцифрованные лагеря, где мы начинаем стремительно ненавидеть друг друга,  пытающихся выжить в одиночку в либеральной демократии (лишающей чувства гражданина, отсюда отрицающей среды смысла выбора), превращающуюся в всеобщее затхлое ,,дерьмо”, прикоснувшегося изнутри к нам,  капиталистического рая. Тот, обновленный за тридцать прошедших лет конь (или все же изуродованного в овце-быка) воротит нос, увиливает от неведомого потока, и если узду не направить куда надо, он и останется в привычном своем, привычном (учителей нового не нашлось) для него состоянии. Не для нашего менталитета он, и далеко на нем не ускачешь, а потому, чем быстрее его преобразуем, тем и оправдаем жертвы и думы наших прошлых и нынешних душ.

     И не хотелось бы дождаться рычания и рыка, преждевременно разбуженного от спячки российского медведя, от которого мало кому из охотников за его шкурой, не покажется.


              апрель 2023года
               
                Александр Рычков