Люди земли

     Есть какое-то особое очарование в отечественных садах. Домики там выглядят несуразно, даже по-детски как-то. Точно строили их с закрытыми глазами, ведь созданы они из всего попало. Ну, пускай! Зато видно, что человек с выбором кирпичей, шлакоблоков, жердей и других материалов подошел старательно. У русских людей всегда так: настолько сильно приобщиться можем к чему-то, что потом с таким же рвением теряем контроль, а то и связь с реальностью. По итогу получается не милый летний буржуазный домик, а монструозная дача, которую ты еще оградишь высоченным забором обязательно. «Это мое добро, не смотри!» — такие эмоции вызывают подобные пейзажи.
     Садоводы среди остальных пассажиров выделяются: на каждой остановке в автобус заходят дедушки и бабушки, одетые в цветастые кофточки, которые до этого лежали на дне шкафа в ожидании лучшего часа, поверх них болтаются строгие жилетки, прямо-таки кричащие «этот человек работящий». Низ не сильно броский, как правило, он включает в себя просторные штаны, которые не жалко замарать, истоптанную годами обувь. На голове у многих еще надеты светлые косынки или панамки. Этакие парадные дачные выходы.
     Транспорт сильно переполнен, так что я еду, прижимаясь вплотную к двери. Держу путь в сад «Дружба». Краем глаза вижу земли, усыпанные полевыми цветами, но разглядеть местность целиком не удается, а все из-за толпы вокруг. Кто-то грузно дышит в спину. Неприятно. Одна девушка спотыкается об меня, не удержав равновесие при резком торможении. Оставшуюся дорогу добродушно переглядываемся с ней.
     Спустя десять минут к нам протискивается пожилая женщина с мальчиком. Она игнорирует его просьбы дождаться автобуса со свободными местами. Сразу же обращаю на них внимание. Несмотря на то что у женщины надеты большие солнечные очки, я представляю, как она глазами улыбается. Мальчик практически все время смеется и шутит, а бабушка ничуть не уступает ему в задорности. Из разговора понимаю, что выйти нам придется вместе. Когда доезжаем — выпрыгиваю из машины и равняюсь с ними, чтобы поговорить о приятном, о том, что им знакомо.
     — Извините, что отвлекаю, — произношу запыхавшись, — давно у вас здесь свой домик?
     — Практически с самого основания. Появился в конце 50-х годов. Раньше здесь были одни заброшенные земли, а баню и второй этаж строить нельзя было — такой запрет существовал, — улыбчиво отвечает женщина.
     — А чем вам нравится садоводство?
     — В земле ковыряться люблю. Это очень успокаивает. Вот зимой себя плохо чувствую, а как приходит весна, так сразу силы появляются! Все болячки в землю уходят, — она особо учтиво это произносит.
     — Хм, а гордитесь вы чем-нибудь, может, вырастили нечто диковинное?
     — Я своим садом три семьи кормлю, как тут не гордиться-то? Ничего у меня не пропадает. Правнук приехал помогать даже! — уверенно проговаривает женщина, зовут ее Зинаида Родионовна.
     Прощаюсь с ними, заполучив нужные ответы. Впереди меня встречает главный вход. Долго топчусь на месте, смотря вслед уходящим фигурам Зины и ее правнука, рассматриваю «белокаменные» ворота. Охранник выглядывает из-за угла и спрашивает, не заблудилась ли я. В ответ забываю все слова, бросаю что-то неловкое и так же лихо скрываюсь.
     Пройдя чуть дальше, натыкаюсь на небольшое здание с вывеской «агрокабинет», на деревянной дверце которого находится информация о том, что трудодни можно отработать с 4 мая по 30 сентября. Затем следуют дороги цветов и верхушки домов, тонущие в яблонях. Миражи. Такое чувство, что здесь проваливаешься в мир, лишенный беспокойства. Вроде бы люди работают, а вроде бы и спят на ходу. Даже как-то неприятно ощущать себя нарушителем этой гармонии между человеком и природой, делом и отдыхом.
     Названия улиц наивные и сказочные: малиновая, лесная, вишневая и березовая. Сами же улочки пустуют. О том, что кипит здесь жизнь, указывают лишь звуки, раздающиеся за забором. Там у людей свое отдельное государство. На некоторых домах развивается флаг СССР, мужички в легких рубахах передвигаются на дорожном велосипеде «Уралец», на участке у кого-то играет ВИА «Акварели». Стучаться в дверь к каждому соседу так и не решаюсь. К счастью, у одного одноэтажного домика мужчина собирает вишню. Робко подхожу к нему и спрашиваю, не против ли он немного пообщаться. На что получаю неодобрительный взгляд и слово «занят».
     Через пару минут уже другой дедушка отказывается беседовать со мной. Не забывает даже запереть калитку за собой. Сидит в плюще своем и ждет, когда уйду. Так бы и отчаялась, наверное, если бы не компания ребятишек, обсуждающих карьер, находящийся неподалеку. С их помощью, которую они вряд ли осознают, я выхожу на тихую тропинку. Там во дворе, в котором стоит двухэтажный побеленный домик, вижу того резвящегося правнука из автобуса. Заметив меня, он звонко зовет бабушку. Зинаида Родионовна выбегает на синее крыльцо.
     — Эй, заходи к нам. Чай будем пить! — кричит она.
     — Ой, а можно? Чудеса…
     Было бы глупо отказаться, поэтому я отворяю калитку и прохожу к ним.

     — Это так странно, никто не хочет говорить со мной, — первым делом признаюсь Зинаиде, — почему у нас люди такие закрытые?
     — Не все же хотят разговаривать, думают, что их сглазят. У всех тараканов хватает!
     — С возрастом их становится больше, не замечали?
     — Не знаю, у меня никогда их не было! А соседи неплохие у нас, не надумай лишнего. Вот у меня новое что-то вырастет, начинаю хвастаться. Кто-то охнет, скажет, что у него такого в огороде нет, так я сразу делюсь. А они мне в ответ тоже дают что-то. Всегда выручаем друг друга. Мы одна семья.
     Пока греется чайник, бабушка проводит экскурсию для меня. Большая ель раскинуто стоит у края огорода, а красивая яблоня находится в центре. Такое вот древо жизни. Говорит, овощи, ягоды и цветы — это ее «детки». Она за ними долго ухаживает, выращивает, они ей уже родные.
     В процессе общения узнаю, что имя правнука — Рома Куличенко. Он делится важным событием: в конце июля ему будет 11 лет. Немного переживает, так как пока еще не сильно подрос. «Мальчики растут чуть медленнее девочек, не грусти», — утешаю его.
     — Здравствуй, Зина! — неожиданно раздается незнакомый голос.
     — Здравствуйте, Нина! — ответно голосит Родионовна.
     — Это что, внуча твоя приехала? — женщина кивает в мою сторону.
     — Сейчас мы к ней зайдем, у нее столько цветов, — резко поворачивается ко мне Зина, — нет, это журналистка, она хочет посмотреть твой сад! — следом обращается женщина к соседке.
     — Сейчас тогда до мусорки сбегаю и обратно, а потом ко мне дружно зайдем! — произносит Нина и быстрым шагом скрывается в зелени.
     — Видишь, как одна семья.
     — Баба, а ты чайник поставила? — спрашивает Рома.
     — Поставила, вот сейчас к Нине заглянем, потом чай пить будем.
     — Пошлите! — Нина машет нам рукой.
     У Нины Ивановны сад действительно утопает в цветах. Розовые, фиолетовые, белые лепестки выглядывают из-под зелени. На веранде висят игрушки внуков, а в кустах у входа в дом лежит надувной бассейн. Вечером его надуют и дети будут плескаться.
     — Где ж тебе такую сделали? — обращается ко мне хозяйка сада, рассматривая прическу.
     — В парикмахерской, конечно! — ответно вырывается у Зины.
     — Ой-ой-ой…
     — За это деньги берут! — непременно сообщает Родионовна.
     — Да ты что! — искренне удивляется соседушка.
     Я лишь смущенно отворачиваюсь от них.
     — Ой, много цветов у меня было, да все отцвели. Видишь с шишками растение вдали? Это лаконос! Ты запомни его название, он лечебный: снимает боль в суставах, избавляет от инфекций, помогает при переваривании тяжелой пищи, — делится Ивановна.
     Колокольчики отцвели, а их было полно. Нина шагает и вспоминает о потерях. Она прибегает к петуньям, чтобы как-то создать уют. Ей необходима красота вокруг. На выставке цветов посетители у нее даже спрашивали насчет лаконоса. Невиданное диво. Она упоминает его в разговоре неоднократно. Сильно гордится им.
     — А у вас тоже давно здесь домик? — спрашиваю я.
     — С 1981 года. — Соседка повторяет эту фразу два раза, будто бы сама не верит, что столько времени прошло.
     — А когда вы поняли, что пристрастились к садоводству?
     — Сама-то с земли, родилась рядом с Украиной и Беларусью. Моя родина — Брянская область. Когда закончила медицинский — переживала, думала, зачем приехала сюда. Работала по профессии, а потом решила все же остаться на Урале. А в 28 лет захотелось земли. Вот тут домик и прикупила. Заброшен сад этот был: ни один автобус не ходил сюда, с детьми на колясках шли. Но раньше было проще: что бросишь, то и растет. А за последние три года, если не поухаживаешь, то ничего и не вырастит. Влаги много — помидоры болеют, холодно — огурцы не идут. Так ведь, Зина? Ты садоводка в этом году по огурцам.
     Все в ромашках белых и голубых раньше было у Ивановны. Она о них горестно вспоминает. Ухаживать за всем становится тяжелее. Нина прошла через две операции, так что свободное время посвящает внукам. Сын женщины имеет инвалидность, но, несмотря на болезнь, все равно помогает ей с огородом.
     — А вы можете объяснить, каким должен быть хороший садовод? — переключаюсь на хорошую тему.
     — Этот тот, у которого есть диковины какие-то. Он постоянно увлекается, даже если чем-то одним. Допустим, у этого хорошие помидоры, а у другого — тыква уродилась. Сейчас садоводы все разные: кто-то гортензию садит, а кто-то ежевику, малину и абрикос, как Зина. У нее абрикос есть, да! А мне уже не так интересно. Делаю все, пока здоровье позволяет. Остальное идет на продажу.
     Как вдруг Нина оживляется. Из ее домика выглядывает светленькая улыбчивая девочка. Внучка Надя обступает свою бабушку, подобно котенку, и не отходит от нее ни на шаг. Слушает все, о чем она говорит, иногда скромно мурчит ей под ушко.
     — А что-то опять говорят, что на Урал надвигаются дожди! — резко вбрасывает Ивановна.
     — Дожди начнутся — помидоры потрескаются, — следом добавляет Зина.
     — В том году жара была, поэтому помидоры у меня больше шли.
     — Пойдем чай, Нина, пить! — обрывает диалог своим приглашением Родионовна.
     — Ой, уже пила, не хочу больше!
     — Можно последний вопрос? А у вас тоже, как у Зинаиды, все болячки в землю уходят?
     — Я на глаза делала операцию. Три месяца ничем не занималась. А когда вернулась в сад — приступила к работам. Вот тут поковырять нужно, здесь наклониться. Заметила потом, что лучше стало. Земля лечит, действительно. Пенсионеры так же говорят. О головной боли и переживаниях своих забывают. Как человек без земли будет? Мы по ней ходим, она нас кормит, воодушевляет. Человек без нее не сможет.
     Последние слова женщины вдохновляют. На этой приятной ноте покидаем хрупкий и нежный мир Нины Ивановны. Закрываем калитку. Рома впереди мчится до домика вприпрыжку. Мы же с Зинаидой мечтательно идем позади него. «Люди у нас очень интересные. Поражает, как старшее поколение никогда не унывает. Все семьи на себе тащат и даже вида не подают, что их это не устраивает, что бремя их тяжкое. Они из самого мрачного себя и других выведут к свету. Очаровательные люди», — я скромно размышляю.

     В домике у Родионовны мило. На первом этаже у нее расположена кухня, рядом со столом, на котором хранятся сладости, стоит кровать. Наверх женщина не поднимается, тяжеловато, поэтому спит здесь. С правой стороны от стола стоит шкафчик из темно-красного дерева, дальше идет низенький холодильник, полки с вещами.
     Зинаида признается, что с утра сразу бежит в огород копать траву. Она аккуратно нарезает колбасу, попутно проговаривая Роме, чтобы он сделал себе бутерброды с вареньем и маслом.
     — Как вы считаете, почему старшее поколение такое выносливое и трудолюбивое, а у молодых чаще руки перед трудностями опускаются? — Не совсем согласна с этим мнением, хочу обсудить конфликт, который старшие иногда приписывают молодым.
     — Я не через силу работаю, а с удовольствием, потому что нравится. Как мне кажется, депрессия и другие болячки идут от безделья, от того, что нет ценных увлечений. Ведь если нет смысла, то не будет и самой жизни, правильно? — задается философским вопросом женщина.
     — Да все, давайте чай уже пить! — вырывается у Ромы.
     — Ну, берите сахара побольше…
     А дальше пошли истории. Когда бабушка купила этот домик — земля была глинистая. Очень много пырея — многолетней травы. Они с мужем выкопали глубокую яму, а всю траву туда сбросили. Через два года этот пырей снова выполз. Пришлось ее заново раскапывать и все сжигать. Зинаида смеялась, пока делилась этим. Для нее это приятные воспоминания. Все организовано у них было. В саду они практически сразу все с супругом вырастили.
     — Я даже этого не знал! — подмечает правнук и сдержанно смеется.
     Зинаида родилась на границе с Китаем. Она родом из Благовещенска. А с 6 лет живет в Челябинске. Женщина обучалась в училище на портниху. После окончания техникума работала на фабрике по производству одежды. Была технологом, мастером и контролером. А когда фабрику скупили — рабочие места стали сокращать. Зинаида Родионовна была одной из тех, кому повезло там остаться до пенсии. Всю жизнь, считай, руками работала.
     — А чего так мало масла на хлеб намазал? Что экономишь-то, ешь! — Зина обеспокоенно следит за тем, чтоб все остались сыты.
     — Ром, а ты подружился тут с кем-нибудь? Видела ребят, обсуждающих карьер. Это не твои друзья? — вспоминаю я.
     — Нет, ни с кем не общаюсь. Мне только с бабушкой интересно.
     После перекуса женщина делится, что у нее есть еще домик в «Притчино». Деревня эта заброшена, а земля в ней чистый чернозем. Если в дождь попадешь, то не вылезешь. «Как сало», — емко сравнивает Родионовна. В такую даль ездить невозможно — бензин с каждым годом дорожает. Сын в прошлом году специально приезжал в ту деревню. Говорит, домик стоит, а в нем ни окон, ни дверей, баню разобрали, электричество всем отключили. Теперь там одни бездомные живут. А была большущая деревня: с пятью коровниками, конным двором, магазинами и клубом.
     С горящими глазами Зина рассказывает про местную водокачку. Водица там была прелестная. Вкус такой потрясающий, что не с чем сравнить даже. Стащили только мотор от водокачки пьяницы. За огородом еще озерцо с ондатрами и карасями было. Не место, а сказка! Высохло озеро за 10 лет. Теперь ни карасей, ни ондатр, ни людей там не встретишь…
     — Вам не бывает одиноко?
     — У меня десять внуков, так что скучно не бывает. Поверь, у меня много дел. Не хватает времени даже на грустные мысли.
     Затем Рома делится историями о кошке-проказнице. Все цветы она попробовала в квартире у Зинаиды, а горшки поразбивала. Про обои говорить даже не хочется! Женщина сидела как-то и смотрела телевизор, а кошка в этот момент залезла на стол к окошку. Стала горшок один лапой выгребать. Она так пол земли выкопала, а затем устроилась поудобнее в горшочке и просидела там целый день. Все пылесосом после нее потом собирали.
     Позже женщина вспоминает, сколько участков в «Дружбе» пустует. Старики умирают. Их дети не хотят за всем ухаживать. Даже не оформляют брошенные сады, из-за этого управление сада перепродает их.
     — Если у человека не лежит душа к земле, то он и сад брать не будет. Сад берут те, кто хочет что-то выращивать своими руками.
     — Городские, вот и не хотят покупать сады, — рассуждает Рома.
     — Оля-то (соседка) — городская. Посмотри, с каким удовольствие они взяли участок. Вспомни, что только ее мужчина там не вытворял: построил баньку, дом двухэтажный, теплицу. Все делает с таким удовольствием. Как муравей! Однажды смотрю, а у него в саду гора из глины лежит. Мужичок скважину руками вырыл. Подумала тогда, что он с ума сошел… Добился того, что уже вода идет у него. Все, что он делает, выходит необыкновенно. Вот такой он человечек. Живчик.

     Напоследок Рома решает показать мне второй этаж. Непривычно подниматься по таким маленьким ступеням. Наверху оказывается довольно уютно. Сразу вспоминаю что-то из детства, когда у родных еще был домик в деревне. Все такое просторное и настоящее здесь, что ли. По бокам стоят кровати, вместо обоев висят ковры с изображением портретов святых. Еще в центре стоит комод с большим зеркалом. Я долго смотрюсь в него, пока Рома расспрашивает про мою деревню в «Долгой». Затем подхожу к окну и разглядываю соседский домик и яблоню Родионовны.
     — Ребятня, а сколько времени сейчас? — обращается Зинаида.
     — Ой, скоро будет шесть вечера, — отвечает Рома.
     — Сейчас же воду должны дать! Пошли быстрее на улицу!
     Бабушка с правнуком впопыхах бегут к шлангу. Начинается полив грядок под уже вечерним, но все еще жарким солнцем. Женщина меняется у меня на глазах: когда она работает, то делает все четко и аккуратно, не тратя время на разговоры. Через пятнадцать минут она подходит ко мне с новым признанием.
     — Я старость не чувствую, мне стареть нельзя, — добавляет она, а после звонко смеется. — Встречаю часто молодых, которым чуть за тридцать, у них нет брака и детей, смысла в жизни им, видите ли, тоже не хватает. У меня такого никогда не было, не знаю, что с ними не так, — она вновь ухмыляется.
     Раньше Зинаида жила в доме недалеко от ТЭЦ-2. Условия никакие там были: транспорт не ходил, воды не было, туалет стоял на улице, печку приходилось топить, чтоб весь дом прогреть. Ей до сих пор снится это время. Сам домик был неплохой. Он находился на одной улице с еще двумя домами, так и общались они с другими семьями.
     В одном дворе русские обитали, во втором — башкиры, в третьем — татары. И жили все дружно. Вечером мужики в лото и домино играли. Кто-то из них скажет что-то, так все в ответ на это громко хохочут. А дети бегали, как угорелые, в одних трусах и босиком по траве. Грязные, как поросята, зато счастливые. Что сейчас происходит с миром — непонятно. В наши дни подобные картины женщина с трудом представляет.
     — Исходя из опыта, можете рассказать, каких людей вы стали ценить?
     — Внуки — самое дорогое для меня сейчас. А так ценю верность и трудолюбие.
     — И честность, — добавляет правнук.
     Зинаида рвет мне несколько цветов, собирая их в большой букет, со словами «все равно отцветут, а так пусть порадуют», гордо вручает пакет с огурцами. Мы прощаемся, целуя друг друга в щеки. Уже под конец дня прихожу к выводу, что старшее поколение — это такие целители. Всю дурь они умело из головы выкинут.
     Русские коренные характеры правдивые и несокрушимые. В такие моменты понимаешь, чем именно восхищались Валентин Распутин и другие писатели, какого человека они воспевали. Наверное, целый день могла и дальше слушать про гортензии, лилии и этот пресловутый лаконос. Только кажется, что ничего не стоит за этими разговорами, а на деле они лечат, согревают изнутри.
     К вечеру на улицах СНТ уже почти никого нет, но отголоски жизни раздаются из каждого участка. Вот так бывает, что за высоченными заборами скрывается своя удивительная вселенная. И это большой подарок, если человек соглашается провести тебя по ней.