Тинто Брасс нарушая запреты

«Калигула» («Caligola»). Режиссеры Тинто Брасс, Боб Гуччоне, Джанкарло Луи, сценарий Гор Видал. В ролях Питер О’Тул, Малколм Макдауэлл, Хелен Миррен.
1979 Италия, Великобритания, США

Буквально на днях исполнилось 90 лет замечательному итальянскому режиссёру Тинто Брассу, которого первоначально звали Джованни и который позже назвал себя Тинто, потому что «tinta» по-итальянски — это «цвет», а родился Джованни в Венеции, городе живописи и в детстве его звали маленьким Тинторетто. Лучшего имени для режиссера и не придумаешь.
Несмотря на прочную репутацию мастера эротического кино (а в этом жанре он действительно вне конкуренции), Тинто Брасс снимал комедии, вестерны, психологические драмы, а также политические и исторические разоблачения, куда можно по праву отнести антифашистский «Салон Китти» и, пожалуй, его главный фильм - «Калигула». Хотя, конечно, почти везде фильм называют эротическим и чуть ли не порнографическим, иногда, правда, добавляя, что натурализм картины – это средство в полной мере раскрыть жестокость и развращённость высшего римского общества. Спасибо и на том.
Оценка напоминает цензуру советских, да и не только, времен, когда любая более-менее откровенная демонстрация человеческих отношений воспринималось как клевета и очернение. А что делать, если нравы в древнем Риме были достаточно вольными, что есть факт вполне исторический? Наплевать на достоверность, как ее видит художник, и изобразить все прилично и толерантно, чтобы не раздражать критику? Для примера, если посмотреть хотя бы вполне корректного «Гладиатора», то порока там, конечно, меньше, а вот крови и убийств куда больше, но строгих блюстителей нравственности это не волнует.
Не говоря о том, что итальянец Тинто Брасс, наверное, больше разбирается в исторических нравах своих соотечественников. Да, стилистика фильма не совсем привычна, это такая театральная мистерия-буфф, ярмарочный балаган со смертельным исходом, но на тему безумия власти она работает отлично.
Если смотреть фильм, ничего не зная про Гая Юлия Цезаря Августа Германика, известного как Калигула, про его коня по кличке Инцитат, которого он сначала сделал гражданином Рима, а потом и ввел в сенат, и вообще про те мрачные времена, то мы увидим очаровательного юношу (Малкольм Макдауэлл), почти маленького принца по прозвищу petite botte (башмачок), который предаётся любовным утехам со своей сестрой Юлией (что делать, такие вот нравы) на фоне буколической природы, когда его призывает ко двору его дядя - злобный император Тиберий, погрязший в разврате и потому с лицом покрытым страшными язвами (Питер О’Тул).
Этот самый разврат мы видим во всех подробностях, отчего у фильма возникло много проблем с проявкой пленки, монтажом, прокатом, цензурой судебными исками и запретом во многих странах. Хотя действие фильма происходит в доисторические времена, когда ханжеская мораль еще не пыталась задрапировать чем-то статую Давида.
К слову, первая сцена - одна из немногих в фильме, которую сняли на натуре. Большинство последующих происходят в театральных декорациях, подчеркивающих драматизм происходящего. Замкнутая театральная среда отлично подчеркивает ощущение страха и безысходности.
Встреча с дядей кончается тем, что тот пытается отравить своего племянника. Далее невинный юноша как бы осознает звериную природу власти (убей или убьют тебя), с помощью своего друга Макрона душит дядю Тиберия, сам становится цезарем и тут же предает Макрона, арестовывает его, убивает каким-то экзотическим способом, а затем предается разгульной жизни, пороку и бессмысленной жестокости.
Словом, абсолютная власть развращает абсолютно, а Калигула – не столько злодей, сколько жертва системы и своего времени. За что его в конце и убивают бывшие друзья. А место императора занимает дядя Калигулы – ничтожный и слабоумный Клавдий. Что как бы является предвестником падения Рима, которым может править либо злобный сумасшедший, либо безвольный идиот.
Так что зрителю остается только воскликнуть на латыни «O tempora, o mores!» (О времена, о нравы), а затем задуматься, так ли сильно те времена отличаются от наших. К чему, к слову, призывали многие философы и историки, изучавшие феномен Калигулы как болезнь любой власти.
Конечно, лента потрясает сценами доведенной до гротеска вседозволенности тирана. Трудно вспомнить фильм, где зло и порок были бы так отвратительны, а эротика вызывала бы не восхищение, а ужас. Калигула убивает человека, который помог ему стать императором. Ужасно! Он пользуется правом первой ночи и разбивает жизни двух молодых влюбленных. Отвратительно. Но разве ничего такого в истории больше не было? Да сколько угодно. Почти каждый тиран убивал своих подельщиков, а право первой ночи существовало на протяжении веков во многих странах, включая нашу. Просто так выразительно это никто не снимал. Может потому фильм и вызвал столько споров?
Калигула в блистательном исполнении Макдауэлла вызывает ужас и отвращение, но и сочувствие тоже. «Такова воля сената и народа Рима», - глумливо произносит он после каждого своего дикого указа. Для развлечения народа отдать в проститутки жен зажравшихся сенаторов. Которые послушно ввели лошадь в высший орган власти при наличии демократии и римского права. Аве, цезарь! Порубить весь папирус в реке, как будто это войско ненавистных англичан и устроить пир в честь великой победы. Аве, цезарь! Арестовать сенаторов-казнокрадов… Э, нет, дружок, этого тебе никто не позволит. Калигула, как любой тиран, понимает, что льстивое окружение его ненавидит, а не убивает только потому, что боится еще больше. Но это до времени.
Американский поэт Роберт Лоуэлл когда-то написал замечательное стихотворение «Великолепнейший Калигула, чье зло — наивная религия, мой дурачок, больное детство просвечивает сквозь злодейство…» Это не оправдание, это предложение задуматься.
Одна из самых трагичных сцен фильма – это даже не убийство самого Калигулы, его последней четвертой жены Цезонии (Хелен Миррен) и их единственной дочери, а смерть от лихорадки его сестры Друзиллы (Тереза Савой) - единственного любимого им человека. Обезумевший тиран срывает одежды с умершей сестры и начинает исступленно целовать ее тело. И музыка Прокофьева из «Ромео и Джульетты» смотрится тут абсолютно уместно.
После мрачной эротики «Калигулы» Тинто Брасс в основном снимал веселые любовные фильмы – всевозможных паприк, шалуний и других дамочек, делающих это, за что режиссера немедленно отнесли к вуайеристам. Что, на мой взгляд, совершенно несправедливо. А чем тогда занимались художники всех времен и народов, написавшие табуны нимф, вакханок, сабинянок, купальщиц и просто аппетитно дремлющих в разных позах барышень?
Главное, эротика Тинто Брасса отличается неповторимым изяществом и невероятным жизнелюбием, благодаря которому режиссер дожил до 90 лет, несмотря на инсульт и второй брак в 84 года. Только вот кино больше не снимает, а жаль.