2000000

И встал я у стены брандмауера в районе Моховой, ночное чёрно-оранжевое небо било меня по затылку и жёстким кудрям моим беспощадно холодным сиреневым дождём, и возопил я: «Отец! Ну где же мои два миллиона долларов! Ашем! Адонай! Творец! Ну почему же люди просто не могут скинуться и дать мне свободу? Неужели тебе жалко? Неужели ты, всеблагой и самый могущественный не можешь просто освободить одного человека, меня?». И понял я, что нефиг, блин, молиться, когда никогда не молился и молиться не умеешь. Помню я тогда просто облокотил свой лоб о грязную эту холодную стену и заплакал. Громко я тогда плакал, но никто не мог услышать моих истошных криков.

Но проснулся я не в коричнево-серой луже, а на собственной кровати. И на мне было моё пальто, всё в хрустящем сыром песке. Значит я выпил как минимум литр, если заснул на кровати. Значит полночи не помню. Жаль, что я не молодею, потому что с годами похмелье такое сильное, как будто воском забиты артерии – всё ноет. Хоть бы сдох бы я, хоть бы повезло бы, да нет! Нет! Мучайся, Яша, мучайся. Зачем-то надо мучиться! Сигарета одна осталась в смятой, разорванной и мокрой пачке Marlboro.

Чирк! Пых! Фуууух!

Да не буду я бросать курить… Марль… Марль Боро… Боро… Марль… Странно, это всё не вяжется с образом ковбоев и первая сигарета с утра не отдаёт пустыней и мужественностью и каким-то сухим ароматом табака, который чудился мне в детстве, как вкусный. Табак не такой, как его рисуют в рекламе, он не такой, каким его продают… Всё не такое и всё обман, а мне хотелось воды невозможно. Невозможно.

На кухне, на столе я заметил нечто похожее на кулич. Кулич с острым верхом. Огромный кулич. У меня матовое стекло на двери и было непонятно, что я вчера притащил с собой домой и поставил на стол. Но оно давало тень! Огромная тыква с конусом на ней. Мне надо бросать пить и курить. Чтобы что? Открыв дверь, я увидел то, что заставило меня просто ох7еть.

Карлик!

На столе сидел круглый жабообразный карлик с конической головой. Он был голый. Это была не милая шапочка, у него был конический череп, огромные слезящиеся бильярдные шары со зрачками в глазницах, лягушачий рот с редкими кврадратными жёлтыми зубами, текущими слюнями, горильими ноздрями, и конической головой. Конической венозной головой, покрытой бородавками и волосами. Волосиками седыми. И конической поганой венозной шелушащейся мокрой головой с бородавками, этой конической ужасной головой. Головой конической и глазами, смотрящими прямо на меня! Прямо на меня! На меня! Хуже ничего не видел, он сидел там где я ем! Сигарета, упавшая на пол прожгла линолеум, я спрятался в комнате.

Карлик ничего не делал, просто иногда производил пердящие звуки. Прррк! Прррк! Блюп!
Я хотел позвонить в милицию, но не понимал, что говорить, ведь я мог допиться до чёртиков, до карликов! Прррк! Блюп! Пррррууук! Бородавка прямо на конической потеющей голове. Ужас! Ужас! Ужас меня пожирал! Прррк!

Я не позвонил! Что если у меня это… Ну как его?

– Кто ты? – спросил я его.
– Джузеппе! – сказал он.
– Что ты здесь делаешь?;– Джузеппе! – ответил он.
– Что тебе нужно?
– Джузеппе!

Понятно было, что мне с ним не договориться. Хотелось курить, но я не хотел покидать квартиру. Но всё же мне хотелось курить и я пошёл за сигаретами.

– Какать! – захрипел Джузеппе и спрыгнул со стола. Потом он направился ко мне, точнее к двери и из его отвратительного свиного ануса стало что-то вываливаться квадратное и объёмное – Каааакаааааатььььььь!!!!

В кучке коричнево-зелёной слизи я увидел… Я увидел полиэтиленовый пакет… С долларами! Пачкой долларов!

– Болииииит! – захрипел Джузеппе – Болиииииит!
– Бля! Туалетную бумагу, вот, возьми, а что болит? – сказал я и дал рулон туалетной бумаги карлику.

Он её проглотил!

– Джузеппе! – сказал он и успокоился. И потом опять сел на стол и сказал – Джузеппе!

В общем, каждый раз, когда я выходил на улицу, Джузеппе какал пачкой долларов, потом говорил: «Болит» и съедал рулон туалетной бумаги. Механизм мне был понятен. Я всё понял. Я же не дурак! Это был инопланетянин, который питался туалетной бумагой и срал долларами. Возможно, это и был ангел хранитель. Только вот я заметил, что Джузеппе худеет с каждым актом дедолларизации.

Дин-дон! Соседка снизу пришла!
– Ну хватить бросать на пол шары! – сказала она – Милицию вызову!
– Хорошо – сказал я.

И она ушла.


Худеет, Джузеппе, сереет. Я стал давать ему по два рулона для пропитания, но он отказывался, ел только один. 

Баксы я складывал под диван, и не мог придумать, куда же их потратить. Богатство меня не так радовало, как я предполагал. Я всё иначе представлял. Два миллиона из жопы инопланетного карлика, это странно. Это не фен-шуй, но сумма приближалась к двум миллионам долларов. Я думал о том, как мне жить? Ну, ладно! Я мог бы жить в моей купчинской квартирке всегда, но у меня бы были огромные бабки. Я бы мог себе купить всё что угодно! Нет! Я бы жил тихо. Но не работал бы. Мне не надо больше работать! Вот оно счастье! Только мне не верилось в это счастье. Оно было похоже на натянутую улыбочку.

Купил коньяка, начал думать. Посмотрел на Джузеппе, а он уже изрядно похудевший сидел на столе.

– Джузепп… – сказал он.

Я налил ему коньяка в рюмку. Он не тронул.

– Кто же ты такой? – вздохнул я.
– Джузепф… – ответил он.

Я выпил бутылку коньяка.

– Какать! – спрыгнул Джузеппе и накакал снова пачку. Я её так и оставил на полу.;
Как-то он плохо выглядел… Совсем почти исчез.

– Коля, привет! – сказал я в трубку моему начальнику, который меня изрядно заеб@л.
– Чё надо? – ответило мне это быдло.
– Иди н@***, Коля – сказал я и повесил трубку.

Хорошо мне стало. Поржал и уснул. Но проснулся от ужасного крика

– Болииииииииииииииииииит!!!! Болиииииииииииит! Болиииииит!

Джузеппе валялся на полу кухни и с него сходила кожа, он сочился чем-то зелёным, смотрел на меня, истекая слюной.

– Болиииит! – хрипел он жалобно.

Он орал ещё минут десять и скончался. Почти сразу стали звонить в квартиру. Три часа ночи.

– Да что у вас там? Мы сейчас милицию вызовем!
– Всё в порядке это мой брат! У него ломка! – кричал я через дверь – Не звоните!
– Нет мы позвоним! – пробубнил голос мужика в тапочках. Всё та же соседка, со своим алкашом.

Они ушли. Джузеппе зловонно разлагался на кухне, источая запах тухлой рыбы. Хуже всего то, что разлагались и доллары, которые он высрал. Та пачка, которая осталась на полу превратилась в мокрую лужицу за три минуты. Под диваном была ужасная масса слизи. Доллары превращались в слизь. Мои доллары, мои два миллиона таяли вместе с этим зловонным мутантом.

Через некоторое время я обнаружил себя на улице с бутылкой в руке, смотрящим на полыхающие окна моей квартиры… Красиво! Красиво! Красиво! Красиво! Джузеппе! Какать! Какать! КАкать! КАКАТЬ! КРАСИВО! КРАСИВОКАКАТЬ! УУУУРУУРУРУРУУУУ! УРРУРУРУРУРУУУУ! УРУРУАРУРАРАРА! УРА! ЗАРОДИНУ! ЗАЗАЗАЗАЗА! АЗАЗА! ЗАКАКАЮ! ЗАКОЛЮ! У МЕНЯ. НОЖ! МИГАЕТ СИНЕЕЕ СИНЕЕЕ СИНЕЕЕ КАР-КАР-КАР! ЗАКОЛЮ! УРОЮ !  УРРРРЮЮЮ! УБЬЮ! УЫЫЫЫ! УЫЫЫЫ! АДОНАЙ !!! БУБУБУБУБУБУБУУУУ!

Конец.