Торжественный въезд Иисуса Христа в Иерусалим

      «На другой день множество народа, пришедшего на праздник, услышав, что Иисус идет в Иерусалим, взяли пальмовые ветви, вышли навстречу Ему и восклицали: осанна! благословен грядущий во имя Господне, Царь Израилев!

     Иисус же, найдя молодого осла, сел на него, как написано: не бойся, дщерь Сионова! се, Царь твой грядет, сидя на молодом осле.

     Ученики Его сперва не поняли этого; но когда прославился Иисус, тогда вспомнили, что так было о Нем написано, и это сделали Ему.

     Народ, бывший с Ним прежде, свидетельствовал, что Он вызвал из гроба Лазаря и воскресил его из мертвых.

     Потому и встретил Его народ, ибо слышал, что Он сотворил это чудо».

Ев. от Иоанна 12:12-18


1.         Когда Пилат спросил Иисуса после того, как Он был   
     схвачен: «Итак, Ты Царь?» - Иисус ответил: «Ты сказал».

           Чтобы так спрашивать: «Ты — Царь? Ты — президент? Ты - судебный пристав?» - надо иметь представление.

             Вспоминается случай пятнадцатилетней давности.

        Я шёл по аллее домой. Возращался одним прекрасным  летним утром с прогулки. Навстречу мне — мужчина. Подойдя вплотную, он  довольно решительно спросил: «Вы — миллиционер?». Я шарахнулся и отрёкся; ну, какой я миллиционер? - и поспешил удалиться. Этот мужчина показался мне не совсем трезвым. И где-то я его видел? Думал, думал и вспомнил.

            Два года до этого произошёл один крайне пренеприятный         
     случай. Дети играли во дворе, и среди них,- в песочнице,- была    
     моя двухлетняя дочка, и проходящий мимо тринадцатилетний   
     парень зачерпнул горсть песку и бросил ей в глаза. После того,         
     как дети доставили дочку домой и ей была оказана первая 
     помощь и здоровью ничего не угрожало — глаза были целы, я 
     пошёл разыскивать этого парня. Дети во дворе с
     удовольствием решили мне помочь. Они уже знали и
     из какого он подъезда, и в какой квартире живёт. Вот только
     настрой у них был какой-то нездоровый. Они кричали на весь
     двор: «Все сюда, сейчас будет разборка!»

           Я зашёл в подьезд, звоню в квартиру. За дверью раздаётся
     недовольный голос: «Кто там?». Я говорю: «Нам поговорить
     надо». Парень понял, что это по его душу, и скрылся в глубине
     квартиры, так что ни дозваться, ни дозвониться я до него уже
     не мог. «Ладно,- думаю,- приду вечером, когда родители будут
     дома.

           Прихожу вечером, звоню. Открывает мама этого парня. Я
     говорю: «Мне нужно поговорить с вашим сыном». - «Хорошо».

     Возращается: «А он не идёт. Упирается. Что-то произошло?» Я говорю: «Позвольте, прежде я с ним поговорю». - «Хорошо».  Снова возвращается: «Да не идёт что-то. Всегда был таким тихим, добрым мальчиком, а тут огрызается, брыкается. Да что, собственно, произошло?» Я отвечаю: «Ну, теперь уж точно ему придётся вам всё рассказывать». И когда я собирался уходить, из квартиры ещё показался отец этого парня. Вот это и был тот самый мужчина.

      Разумеется, на следующее утро они всё узнали. Многие дети во дворе были в курсе, кто-то даже видел. А про меня они наверняка рассуждали: «Кто же это, кто в такой щекотливой ситуации ведёт себя столь адекватно?» Ну, и по-видимому, они рассудили между собой, что я — какой-то человек при должности: не хочу смешивать личное и служебное.

     Вот и Пилат имел представление об Иисусе. Он тоже слышал шум народный в начале пасхальной недели. Весь Иерусалим был в движении! С соседних улиц люди спрашивали: «Это кто идёт? Кого встречают?» - «Это Иисус из Назарета!» - «Тот Самый, Кто отверз слух глухому? Тот Самый, кто открыл очи слепому?» - «Да, это Он!»

     «Это Тот Самый, Кто воскресил сына вдовы? Это Тот, Который воскресил Лазаря?» - «Да, это Он!» - «Идём встречать!»

      Римляне владеют Иерусалимом. Римляне наблюдают за порядком в городе Иерусалиме. Разумеется, они отправляют какой-то наряд блюстителей порядка справиться: «А что, собственно происходит?» Возвращаются, делают доклад начальству и, по-иерархии, не могло не дойти и до Пилата.        «Всё в порядке — бунта нет». - «А что за шум?» - «Встречают какого-то человека. По виду — обыкновенный, простой человек, но оказывают Ему царские почести». - «Царские почести?» - «Да, постилают верхние одежды под копыта животных. Срезают листья пальм и устилают ими дорогу. Весь путь от Вифании до Иерусалима устелен ими».

       К сведению, от Вифании до Иерусалима — 15 стадий. Стадия — 180 метров. Получается, чуть меньше трёх километров.

      «Народ ликует, увидев Его и прославляет Его царским величанием: «Осанна (благо, спасение) Сыну Давидову!» - «Так, что же, это кто-то из местных царей? Кто-то из рода Давидидов?». - «Вряд ли. Одет просто, сидит на ослёнке». 
   
       Почему же Иисус, Который в Своей земной жизни был предельно скромен и прост, более того, Он вообще был аутсайдером: Он постоянно запрещал разглашать Его чудеса, Он постоянно запрещал людям прославлять Себя публично; почему же в этот раз Он Сам настоял на торжественности?


2.       Нет, и в этот раз всё было предельно просто: Он въезжал в город не на белом коне, встречали Его далеко не вельможи. Встречал Его простой народ, ехал Он на молодом осле.

      Правда, у Матфея упоминается ещё и ослица. Ну, если упоминается, то значит ослица там действительно была. Только Матфей позволяет высказывание, которое допускает троякое толкование. Он пишет, что на осла и ослицу постелили одежду в качестве сёдел. И что Иисус взошёл на них. Это может означать, что Ему привели двух животных, и Он выбрал. А также это может означать, что он как-то сел сразу на двух или менял их по дороге.

      Ещё Матфей неточно процитировал Захарию, назвав осла ослицей. Разумеется, когда цитируешь по памяти, воспроизводишь главную мысль. Детали могут быть чисто ассоциативными и на них ничего не построишь. К тому моменту были тексты на иврите и на греческом — это Танах на древнееврейском и Септуагинта, перевод семидесяти на греческий, в котором по преданию участвовал и Симеон, благословивший младенца Иисуса в Храме.

      В греческом варианте вместо осла написано «подъяремное животное». В церковно-славянском переводе - «подъяремник». Видимо, тоже греки переводили. Однако у кого-то подъяремное животное может вполне ассоциироваться и с ослицей. 

      Можно было бы не обращать на такую неточность внимания, но вместе с троякотолкуемой фразой возникает соблазн слишком свободного толкования.

      Так, например, некоторые богословы говорят, что молодой осёл — это необъезженные язычники, а ослица — это объезженная Иудея. Вроде и вреда особого нет от такого толкования, но если мы будем так произвольно толковать, вкладывая в изречение смысл, который там первоначально не предполагался, то мы получим не Богословие, а набор недоразумений вроде фарисейского недоразумения учеников: «Ах, хлеба-то мы не взяли!»

      Нашлись же такие богословы, которые утверждают: «Христос, сев на осла и будучи кроток, не просто смирился, а унизил себя,  избрав такое глупое и упрямое животное».

      Если мы заглянем в немецкий словарь, то мы обнаружим, что слово «осёл» в немецком имеет ещё дополнительный смысл: «глупец».

     Это значит, что если мы назовём какого-нибудь немца ослом, то немец обидится. Ну, а если мы русского человека назовём ослом, что будет? Разумеется, и он обидится, так как в русском языке помимо прямого смысла слова «осёл» есть дополнительный смысл: «упрямый», «глупый».

      А если мы еврея на иврите назовём ослом, что будет? Обидится? Вряд ли. В еврейском языке, а современный иврит от древнего иврита отличается лишь новыми словами типа «электричество», которого в древности быть не могло; так что евреи сейчас могут свободно читать на своём языке Танах, т.е. Ветхий Завет; так вот, в еврейском языке слово осёл тоже имеет дополнительные смыслы, но это не упрямец и не глупец.

        Это строгий, резкий, дерзкий, важный, даже свирепый. В общем, все те смыслы, которая современная неверующая молодёжь вкладывает в слово «крутой». Т.е., если вы скажете еврею на еврейском, что он осёл, это будет означать, что вы ему сказали: «Ну, ты крут!»

      Видите, что может получиться из слишком вольного толкования! Этак мы до того дотолкуемся, что у нас ослица станет говорящей! А молчала она всю дорогу от Вифании до Иерусалима исключительно потому, что в этот раз на ней не Валаам сидел, а Тот, Кто нужно.

      Чтобы понять, что же на самом деле написано в пророчестве Захарии, нам нужны знатоки Иврита. У меня таких знакомых нет. Но у меня есть Библия Лютера на немецком, а он  переводил Ветхий Завет с еврейского. Я специально уточнил у своей учительницы по-немецкому во время очередного звонка, как будет по-немецки «на ослице» и «на осле». Она подтвердила: «на ослице»— это «auf der Eselin», а на осле — это «auf dem Esel». У Лютера так и есть: «auf dem Esel».

     Этого было бы вполне достаточно, так как Лютер — это очень дотошный переводчик и вообще — идеальный проповедник. Но мы ведь тоже дотошны.

     В свободном доступе вроде была открытая переписка двух евреев где-то щестнадцатилетней давности (2007 год). Один — христианин из Америки, другой — не христианин из Израиля. Так вот, тот, который не христианин, утверждал, что в христианстве все построено на натяжках. Ослицы (по-еврейски, аатон), говорит он, которая упоминается у Матфея, у Захарии нет совсем. Там речь идёт об осле (по-еврейски, хамор). А у других евангелистов вообще указан только один осёл, без ослицы.

      Еврей, который христианин, отвечает, что никаких натяжек нет. Ослица, упомянутая у Матфея, ничему не мешает. Она только подчёркивает, что осёл был молод и с матерью был пока неразлучен. Другие евангелисты: Марк, Лука, Иоанн,- просто не говорят про ослицу, вот и всё. Но это не значит, что её не могло быть.

      Кроме того, еврей, который не христианин, сетует на то, что у Захарии всё-таки упомянуто два осла: кроткий и спасающий праведный Царь поедет «на осле и на жеребёнке, сыне ослиц». Почему у всех евангелистов только один осёл мужского рода?

      На это еврей-христианин отвечает: «Вы хорошо знаете Иврит, но плохо знакомы с вашей же еврейской поэзией. Как вы не знаете того, что еврейской поэзии свойствен параллелизм?».

      К сведению, параллелизм — это смысловая рифма, свойственная не только еврейской, но и вообще восточной поэзии. И заключается смысловая рифма в том, что одна и та же вещь упоминается дважды, но разными словами.

     Сравните: в Псалме 25-м, 24-м стихом говорится: «Укажи мне пути Твои, научи меня стезям Твоим». Видите: пути — стези, укажи — научи. То же самое, только другими словами. Так что у Захарии упоминался осёл мужского пола дважды, но это один и тот же осёл. То, что будет ещё и ослица, которая бежала рядом, Захарии не было открыто.


3.       Итак, всё было просто и в этот раз. Иисус более чем скромно    
ехал на осле, хотя ему и воздавались царские почести. Но почему же Христос настоял вообще на торжественности, ведь Он специально отправил двух учеников отвязать двух животных, приготовленных для Него Богом Отцом?

      По этому поводу мне вспоминаются ещё два крайне пренеприятных случая из моей жизни. Оба случая произошли в Благовещенске, на Дальнем Востоке, 30 лет назад, в тот самый год, когда я уверовал. Один произошёл зимой, другой летом. Но оба случаи похожи.

      Одним морозным зимним вечером я вышел по обыкновению на прогулку. Так как для прогулки я выбирал уединённые места, я был очень удивлён, увидев на пустыре лежащего ничком мужчину. Он был практически в бессознательном состоянии. Только рука конвульсивно двигалась, как будто пыталась разгрести какую-то ямку.

      Я подошёл к мужчине и поставил его на ноги. Долго пришлось трясти его, чтобы привести в чувство. Когда он пришёл в себя, выяснилось, что он вдребезги пьян.

      И когда это произошло, он начал обвинять меня во всех смертельных грехах. И что я его хочу убить, и побить, и ограбить, и обворовать. А мне только нужно было понять, куда вести его.

      Сам он идти не мог. Он мог только передвигать ногами, опираясь на моё плечо. Он мне указал на другую сторону улицы и мы с трудом её перешли. Потом пошли дальше — куда он указывал. И когда мы наконец подошли к тому дому, который он называл своим, у него вроде бы проснулось доверие ко мне, хотя он и вымотал мне всю душу, пока мы шли, своим неприличным вздором, который он нёс не переставая.

      Оказалось, что этот дом не его. Он указал не тот дом из опасения, что я ограблю его квартиру. Но теперь он стал немножко доверять мне и показал свой настоящий дом. Опять переходить улицу!

     Когда мы зашли в подъезд его дома, он попросил меня оставаться в тамбуре, а его впустить на лестничную клетку. Также он потребовал, чтобы я закрыл за ним дверь и уходил. Я его спросил, как же он доберётся до двери, если он на ногах не стоит. Он сказал что тут недалеко — его дверь на первом этаже прямо по курсу. Я согласился. У меня был свой расчёт. У внутренней двери было такое застеклённое окошко в решётчатой рамке. Одно из стёклышек было выбито, так что через этот квадратик я мог не только видеть, но и слышать происходящее. 

      И вот я его впустил, закрыл за ним внутреннюю дверь подъезда. Он удостоверился, что дверь заперта, опустился на карачки и пополз по ступенькам до своей квартиры. Дополз, кое-как дотянулся до звонка, позвонил и рухнул вниз. Дверь открылась и крайне пренеприятный сварливый и пронзительный женский голос завизжал: «Ты опять наклюкался!» - Ну, думаю, этот попал туда, куда ему «надо» было.

      Следующий случай произошёл летом. Минула весна, наступило лето. В начале лета я уверовал, а в конце июля я возвращался как-то после вечернего собрания. Не смотря на то, что я и так припозднился, оставаясь долго в собрании, я ещё и много гулял по своему обыкновению. По одной улице, по другой. Почти дошёл до своего микрорайона и решил прогуляться ещё по одной улице, которая вела чуть в сторону. Ну, ладно, думаю, потом вернусь, а то по этой улице ещё не гулял ни разу.

      Эта улица больше походила на шоссе. Жилых домов по ней почти не было. Она была едва освещена. Должен сказать специально для архангелогородцев, что в Благовещенске ночью темно даже летом. Хотя там и дикие морозы зимой, это как никак — одна параллель с Киевом.

      На Дальнем Востоке муссонный климат. Зимой мало снега, а летом — каждую неделю идёт такой ледяной обложной ливень. Как раз накануне прошёл этот ливень, всё было в огромных лужах, вся дорога.

      И как раз, когда я обходил очередную лужу, сзади меня послышался стрёкот мотора. Какой-то мотоциклист, обгоняя меня, врезался в эту лужу. Скорость замедлилась, мотоцикл сделал неловкий поворот, мотор заглох и мотоциклист рухнул в лужу вместе с мотоциклом.

      Я подумал, хорошо - не разбился. Мягкая посадка. Но уйти не могу. Потому что мотоциклист из лужи не показывается. Он даже: «Помогите!» - закричать не может. Только бульканье и смертельный хрип. Я подбежал. Ох, действительно глубоко! Резким движением поднимаю мотоцикл вместе с мотоциклистом. Тот судорожным движением хватается за меня, отфыркивается и долго не может отдышаться. Когда же он отдышался, снова выяснилось, что по законам жанра он — в стельку пьян!

      И так же, как и тот несёт всякий неприличный вздор! Я только смог разобрать, — из нужной информации, - что он — пожарник, но сейчас не на службе, что он сейчас что-то празднует и едет к сослуживцам, и что пожарная часть здесь недалеко — метров двести прямо по курсу, и ещё: Как же я теперь жить буду?-говорит он.

    Ну, я повёл мотоцикл к пожарке, а ему говорю: «Ты сейчас свалишься!» - Он мёртвой хваткой уцепился за руль, а зубами схватился за рукав моей рубашки. А я и рад был, что он зубами ухватился за мою рубашку. И не только потому, что ему так труднее свалиться, но большей частью потому, что он избавил меня тем самым от своей пустой болтовни.

     Подкатываю мотоцикл к пожарной части, прислоняю его к стене — как раз напротив окна. Мой седок прислоняется лбом к оконному стеклу и пытается разглядеть, что там внутри. А внутри сидят пожарники за столом. Я постучал в окошко. Они подняли головы, увидели мотоциклиста, признали в нём своего сослуживца и высыпали на улицу. И кто его с мотоцикла стаскивает и уносит, кто сам мотоцикл берёт и уводит. А я пошёл домой.

      Я сказал, что оба эти случаи — это крайне пренеприятные случаи в моей жизни. И вот почему: никакого светлого чувства от них в моей душе не осталось. Да, Господь через меня дал этим людям шанс. Но воспользовались ли они им? Может быть только до очередной пьянки? Если так — я никого не спас. Я только продлил агонию. Потому что по настоящему спасти человека может только Христос.


4.       И становится понятно, почему Он запрещал людям прославлять Его как человека, делающего чудеса. Потому что Бог может дать творить чудеса любому человеку, если захочет. Но по-настоящему спасти человека может только Бог.

      И даже когда люди прославляли Его как Бога, то и тогда Он корил их за несознательность: «Что ты называешь меня благим?» - говорит Он богатому юноше, - «Никто не благ, как только один Бог». А когда человек всё же проявлял сознательность, то и тогда Иисус прославлял Бога Отца.

      Возращаясь с Кесарии Филипповой, Иисус спросил учеников: «А за кого почитают меня люди?» Ученики отвечали Ему в разнобой: «Да кто как. Кто за одного из пророков, кто за Илию, кто за Иеремию, кто за Иоанна Крестителя». - «Ну, а вы? За кого вы почитаете Меня?» Ученики замялись. Они догадывались до верного ответа. И только Симон Пётр набрался храбрости и заявил смело: «Ты — Христос, Сын Бога Живого».

     Иисус восхитился: «Блажен ты, Симон Ионин. Ибо не Кровь и плоть открыли тебе это, но Отец Мой Небесный».

     Так что же, Иисус нарушил Свои принципы?

      Разве Он не знал, что народ пойдёт встречать Его как земного царя. Они уже хотели Его сделать царём однажды как бы случайно. Как раз после чуда насыщения пяти тысяч человек хлебами. Но Иисус уклонился.

      Так что же, Иисус изменил Сам Себе?

      Разве Он не понимал, что народ бежит Ему навстречу только потому, что Он сотворил это великое чудо воскресения Лазаря? Для народа это было чудо из чудес, которое затмило, пожалуй, все остальные чудеса Иисуса Христа.

      Здесь Иисус не просто дал зрение слепому, не просто дал слух глухому и не просто воскресил мёртвого. Он вернул жизнь человеку, который в этом жарком иудейском климате уже четыре дня был в гробу, так что и плоть его уже разлагалась.

      Нет, Христос ничего не нарушил. Он использовал это чудо, чтобы народ победил свой страх перед первосвященниками, книжниками и фарисеями, которые сговорились отлучать от Синагоги каждого, кто последует за Иисусом.

      И народ реально преодолел страх. Последние полтора-два месяца после воскресения Лазаря жители Иерусалима только и делали, что спрашивали друг друга: А придёт ли наш Иисус на праздник? Придёт ли наш истинный земной царь на Пасху? - Они ведь знали, что на него объявлена охота: первосвященники, книжники и фарисеи договорились подкараулить его, схватить и предать смерти. 

      Нет, Иисус никому не изменял. Он использовал этот праздничный шум, чтобы привлечь больше народу. Чтобы было такое ликование, чтобы и в Претории было слышно! Иисус перед самым распятием громогласно заявлял: «Я есмь Свет миру! Я — Свет, пришёл в мир, чтобы всякий верующий в Меня не оставался во тьме!»

      Иисус давал Иерусалиму шанс, такой же шанс он даст через несколько дней и Пилату: «Ты узнал, что я — Царь, от кого? - От книжников, фарисеев, первосвященников. Ты слышал шум народный. Но теперь ты должен узнать это по Истине.  Я — Свет, просвящающий всякого человека! Я — Тот, Кто свидетельствует об Истине!»

      Но Пилат этим шансом не воспользовался. Он безнадёжно махнул рукой: «А что есть Истина!» Он как бы говорил: «Эх, Иисус, знал бы Ты мою жалкую истину и мою горькую правду! Моя жалкая истина и моя горькая правда заключается в том, что если я тебя не распну, то завтра меня здесь не будет. Эти Твои книжники, фарисеи, первосвященники — они сдадут меня. Они знают, кому пожаловаться и кому заплатить. Они знают, кому сунуть взятку, чтобы меня здесь не было. Вот моя горькая правда и вот моя жалкая истина!"

      Так многие  мирскую славу предпочитают славе Божией. Принимают славу от людей, а от сыновней славы Небесного Отца отказываются.


5.       И когда Иисус приблизился к Иерусалиму вплотную, Он посреди этого праздничного шума и народного ликования заплакал.

      Он и раньше высказывался об Иерусалиме. Когда Он исцелил скорченную женщину в Храме, к нему подошли некоторые из фарисеев. Это были благонамеренные фарисеи — не все фарисеи плохие, это тоже следует знать. Эти фарисеи сказали Ему: «Удались, Ирод ищет убить тебя». На это Иисус ответил: «А разве бывает так, чтобы пророк был убит вне Иерусалима?»

      «Иерусалим, Иерусалим, побивающий пророков!»
 
Советский писатель, ну, сейчас бы сказали российский советский писатель Евгений Львович Шварц,- тот самый, который написал «Сказку о потерянном времени»,-  как-то записал в дневнике,- эта запись относится то ли к концу 40-х, то ли к началу 50-х годов прошлого столетия,- что вот мол, вышло очередное постановление партии,- ну, тогда много было таких,- что вот мол, куклы,- те самые куклы, с которыми девочки играют, — это буржуазный предрассудок. 
               
      И мгновенно  с полок игрушечных магазинов поисчезали куклы и игрушечные младенцы. Но он заметил, что девочки продолжали выкатывать во дворы свои игрушечные коляски и кого-то в них укачивают. Он полюбопытствовал. Оказалось, что там другие игрушки.

      В одной коляске мог быть Буратино, в другой — вообще Карабас Барабас. Их не смущало даже, что у этого Карабаса Барабаса длиннющая борода.

      Ну, девочки так устроены, что им надо кого-то укачивать, им надо к кому-то проявлять нежность. И вот эта нежность, материнская нежность того, кто матерью не является, всегда приходит на ум, когда вспоминаешь слова Христа: «Иерусалим, Иерусалим, хоть бы ты сейчас понял, что служит к миру твоему». - Христос сравнивает себя с птицей, которая хочет собрать птенцов под крылья свои, но только они — не захотели!


6.       И когда Иисус вошёл в Иерусалим и уже собралась максимальная толпа и все ждали речи, когда о Его приезде знали уже в Претории и даже иноплеменники искали поговорить с ним, Иисус говорит к народу и в своей речи -  прославляет Отца Своего Небесного.

      Он обращает Свой взор к Небу и говорит: «Отче, прославь имя Твоё!» - И слышит голос с Неба: «И прославил, и ещё прославлю!»
 
      Иисус замечает: «Не для Меня был этот голос, но для народа!»

      Через несколько дней Господь вкушал последний ужин перед распятием. Он ел свою последнюю пасху на этой земле. Проводил Свой последний вечер с друзьями перед распятием и предатель уже был удалён из их среды,- тот пошёл уже совершать  своё грязное дело. И тогда Иисус произносит Свою Первосвященническую молитву.

      Многие знают, что Первосвященническая молитва Иисуса Христа состоит из трёх частей. В третьей части Он просит за народ, во второй части Он просит за Своих учеников кроме сына погибели, а в первой части Он просит Своего Небесного Отца, чтобы Он, Его Небесный Отец, прославил на этот раз Его — Единородного Сына Божия той славой, которую Он имел у Отца Своего ещё прежде создания мира.

      Господь приготовил Себя на распятие.

      Приготовил Себя стать Жертвой искупления нашего от грехов наших.

      Приготовился спасти нас по-настоящему.

      Спасти нас с вами от вечной погибели.

      Да будет имя Божие благословенно во веки — во имя Отца и Сына, и Духа Святого! - Аминь