Предлагаемые обстоятельства

Кира постукивает ногой по батарее, отчего та бьется о стену, раздражающе звеня, потому что плохо закреплена. Яна с Колей, хохоча, о чем-то шепчутся. Я сижу на подоконнике, уткнувшись головой в колени, и до меня то и дело долетают, как из аквариума, взрывы их смеха и мерный стук батареи, смешивающиеся в моей голове с «A-dur» Шуберта, дребезжащим голосом Милочки, нашей преподавательницы в художке, гремящим басом Жанны и позавчерашним похоронным маршем. В глазах рябит. То и дело появляется одна и та же навязчивая картина: заявление об отчислении и белые напряженные пальцы мамы, держащие его.
Кажется, я умираю.
Поднимаю голову от колен. Оглядываюсь вокруг.
- Эй, Ев, все хорошо?
- Да.
Розово-бежевые стены, покосившийся портрет Станиславского, разбросанные по полу клоунские парики…
Люблю театр. Здесь - не то, что в школе. Какая-то другая вселенная с совершенно другими людьми. Здесь с тобой хотят общаться и без «Converse» или пальто от «Chanel». Здесь все равно, знаешь ли ты эту музыкальную группу или этот прикол. Здесь вообще все равно, какие у тебя музыкальные вкусы. Все равно, как ты выглядишь. Все равно, что у тебя телефон-раскладушка. Над этим не смеются и не подсыпают в суп всякую дрянь.
Каждый может поделиться своими проблемами. И каждого поймут.
Я бы осталась здесь на всю ночь, ночевала бы на полу среди париков и блестящих тканей. Не пошла бы в музыкальную школу, не поехала бы в художку…
Но я здесь в последний раз. Попрощаться, так сказать.
Входит Василий Петрович.
- Итак. Сегодня у нас этюды на предлагаемые обстоятельства.
Он идет к столу.
Всего два слова, всего два слова, всего два слова… «Я ухожу». Они застревают в горле.
- По сути, все вокруг нас - предлагаемые обстоятельства. Вот эти стены, окна, черный занавес - предлагаемые обстоятельства. И их изменить нельзя.
Нет. Я не могу. Проглатываю эти несчастные два слова и остаюсь сидеть.
«Ты вообще не должна была сюда приходить. Раз пришла - сиди».
- Допустим, вот: жарко, очень сильно топят, вы сидите в кабинете, справа открыто окно, но это никак не спасает от жары. Вокруг вас шкафы, на полу - реквизит, который кто-то забыл убрать…
И тут у Василия Петровича звонит телефон.
«Только не она, пожалуйста, только не она…»
- Алло. Здравствуйте. Ева?
Она.
- Да, Ева здесь.
Я вскакиваю, хватаю сумку, выбегаю из кабинета… Как я буду им всем объяснять, что мне запретили сюда ходить? Что я вообще сейчас должна ехать на занятия по фортепиано, которые мне поставили четвертым днем в неделю... Как?
Я просто бегу.
Из ШИ. Бегу по заледенелым скользким тротуарам, мимо людей, которым совершенно нет дела до растрепанной и куда-то спешащей девчонки, мимо магазинов, на которые у меня нет денег, да и вообще заходить туда не хочется, мимо моей музыкалки…
Останавливаюсь только на набережной. Хватаюсь за перила и напряженно всматриваюсь в реку. Дышу. Падаю на скамейку и достаю старую потертую книгу Пройслера.
Открываю на случайной странице. Момент, где Крабат и Тонда сидят у могилы в пасхальную ночь.
Строки расплываются перед глазами, а в голове, как я ни пытаюсь отвлечься, звучит мамин голос. Если бы тетя Лиза была жива, она обязательно бы за меня заступилась. Но она умерла. Похороны были в четверг.
Ветер раздувал наши с Тимуром потрепанные курточки. Я прижимала брата к себе, чтобы ему было не так холодно. И еще потому, что я знала: если Тимура не удержать, он обязательно рванется за гробом.
А на следующий день, в пятницу, мама решила, что мне больше не нужно ходить в театр, потому что у меня и так много кружков, «3» в триместре по биологии и ужасное поведение.
Они тут же договорились с Жанной, и мне заполнили почти всю неделю фортепиано.
Тетя Лиза меня бы поняла и что-нибудь бы сделала со стопкой нот неразобранного Шуберта, с тоннами домашнего задания в художке, с одноклассниками, подсыпающими в суп гадость, с тройкой по биологии, с Тимуром, который допоздна торчит в садике, потому что мама на работе, с деньгами, которых не хватает… Но тетя Лиза умерла.
Я просидела на набережной до самого вечера, ожидая, что что-то изменится. Наверное, что тетя Лиза воскреснет, придет и будет рядом, и все исправит…
А потом я вспомнила про предлагаемые обстоятельства. Про то, что жизнь - это предлагаемые обстоятельства. И их нельзя изменить.
Нельзя изменить дома вокруг. Смерть близких людей. Насмехающихся одноклассников. Нельзя изменить заявку об отчислении. Нельзя изменить маму...
Можно только изменить свое отношение к происходящему. Изменить что-то внутри себя. И продолжать жить.
Носком ботинка я начертила на земле полумесяц, подняла глаза и увидела бежевый мамин плащ.
Она просто тихо села рядом. Я дочертила полумесяц до круга.
Мы сидели так и молчали. Долго. Потому что иногда слова не нужны.

ноябрь 2022