Поэма о городе Люблине

Лет двадцать назад я был сумасшедшим туристом! И это благодаря Польше!
Вечером 24 июля 2002 года после бурного туристического дня (Пултуск - Варшава - Наленчув - Казимеж Дольный - Пулавы), собирался в обратную дорогу через Варшаву в мой домашний (на тот момент) Пултуск. Однако, подойдя к кассе пулавского железнодорожного вокзала, узнал, что ближайший поезд прибывает в Варшаву довольно поздно. Следовательно, я не успею на последний автобус из Варшавы в Пултуск. Смекнув, что передо мной вырисовывается перспектива ночевать в Варшаве, в которой я был уже к тому времени раз сто, я сказал: "Тогда дайте, пожалуйста, билет в Люблин!". Кассирша была ошарашена: "Ale to jest calkiem odmienna strona!" ("Но это же противоположная сторона!").
"Но дело все в том, что в Варшаве я был сто раз, а в Люблине ни одного!", - ответил я...
Тогда я ездил по Польше, руководствуясь интуицией, выбирая ту дорогу, которая сама мне открывалась. Спустя неполные два года я написал для университетской газеты "Литературная страница" (28 мая, 2004 год, приложение № 16 (840) к газете "Калининградский университет") путевой очерк о Люблине. Вот он:

"Здесь перекрестились ратный путь моего деда в 1944-м и мои мирные странствия 58 лет спустя. Тогда в Люблине начинался послевоенный период истории Польши, сейчас я увидел город в его многосложности прошлого. Старый город, пронизанный "маршрутом Унии Любельской", таит в себе память столетий, а его стены говорят "языком" легенд. Очарование Люблина специфично: гость города должен внимательнее и настойчивее вглядеться в его облик. Завораживают вывески на кофейнях, надписи и изображения на стенах камениц. Своеобразен, судя по моим фотокарточкам 25 июля 2002 года, даже фиолетово-коричневый цвет города.
В Старе Място ведут Краковские ворота с часами, в нескольких десятках метров - Тринитарские ворота, на которых "трепещет жестяной петушок на башне". Так получилось, что эти начальные слова "Поэмы о городе Люблине" я узнал, еще не имея основательного понятия ни о Люблине, ни о Юзефе Чеховиче, люблинском поэте, воспевшем свою малую родину. Трогательны знаки памяти о поэтах, прославивших этот край. На одной из камениц Старого Рынка четыре силуэта: Бернат из Люблина, Ян Кохановский из Чернолесья, Себастиан Клоновиц и Винцентий Поль. Рядом - выполненная в рисунках биография создателя польской поэзии Яна Кохановского: периоды жизни поэта в Кракове, Крулевце (прекрасно знакомом нам городе, где Кохановский был при университете, основанном герцогом Альбрехтом), Падуе, Париже, Люблине, Чернолесье и Варшаве. В центре композиции - цитата из песни поэта, скончавшегося, по преданию, в Люблине: "Меня Москва будет знать и татары, / И жители дальних краев англичане...". На следующих строениях - мемориальные надписи в чесь Анджея Моджевского, автора трактата "Об устроении Речи Посполитой", и писателя Юзефа Игнация Крашевского, учившегося здесь в гимназии.
И все же литературным "патроном" Люблина считается поэт-авангардист ХХ века Юзеф Чехович (1903-1939). Автор новаторских лирических сборников, он был одним из организаторов культурной жизни Люблина, редактором и издателем журналов, вдохновителем деятельности городского союза писателей. 9 июля 2003, когда я вторично приехал в этот город, в моей памяти воскресли знакомые стихи поэта, несущие дух умиротворенного, "сельского", летнего Люблина. "Люблин, - читаю в справочнике, - остался для Чеховича землей Антея, мифической родиной, анклавом спокойствия и безопасности, а также источником поэтического вдохновения". Случай и вместе с тем трагическая символика - в том, что Чехович погиб в первые дни войны в родном, благословенном для него городе, когда немецкая бомба попала в парикмахерскую. Так в творчестве и судьбе поэта переплелись идиллия и трагедия, "Аркадия и Апокалипсис". Существует в центре Люблина биографический треугольник Чеховича: место рождения - место гибели - музей поэта на улице Злотой, где хранятся рукописи произведений, дневники, корреспонденция, фотографии и многое другое. В продолжение традиций поэта музей его имени стал центром литературной жизни региона: здесь устраиваются встречи с писателями, вечера поэзии, конкурсы выразительного чтения.
Новые легенды города живут рядом с древними. Статус Люблина стал высоким после 1578 года, когда тут появился коронный трибунал, ежегодно начинавший работу после Пасхи, судивший, пока не останется ни одного неразрешенного спора. По сей день в центре Рынка стоит старинное здание трибунала (одновременно городской ратуши), в котором размещается музейная экспозиция, а в грандиозном музее Любельского замка - огромный стол для судей, свидетельство одной странной и поучительной легенды. В самом центре стола отпечаток ладони, будто бы принадлежащей дьяволу. Легенда гласит, что примерно в 1637 году в Люблине состоялся необычный суд. Вдова, обиженная богачом, обратилась в трибунал, но судьи, подкупленные этим влиятельным человеком, предвзято отнеслись к делу. В сердцах бедная женщина произнесла страшные слова, на которые суд предпочел не реагировать: "Черти и те во сто крат справедливее и честнее вас!". Сбылось по словам вдовы. Когда ночной мрак покрыл город, часы на Краковской башне пробили полночь и улицы загудели от ударов конских копыт. Из золоченых карет вылезли разряженные судьи - как твердили очевидцы, из-под мантий виднелись рога. Один за другим скрывались пришельцы в темных коридорах трибунала. Они разбудили впавшего в ужас судебного писаря и строго по букве закона стали разбирать жалобу вдовы, издеваясь над продажными прокурорами и адвокатами. Согласно решению нового суда, вдова выиграла процесс. На судебном столе остается протокол, на котором, вместо подписей и печатей, видны отпечатки когтистых лап. Этот случай становится известен во всем королевстве - как назидание и угроза безнравственным служителям закона.
У легенды есть "реалистическое" продолжение из XIX века. Люблинский вельможа, оказавшись в сходном положении, увидел грозный сон-предупреждение, будто черти вершат суд над ним, и, будучи наслышан о древней легенде, вынужден был заблаговременно признать свою неправоту и покаяться. В легенде-притче о вдове и нечестном суде, в ее поздних "отголосках", - человеческая надежда на справедливость, которая восторжествует рано или поздно.
Люблинским "Вавелем" является, вне сомнения, готический замок на взгорье, имеющий богатую историю. Построенный в XIV веке, он стал местом коронации Владислава Ягелло в 1386 году и образования Речи Посполитой в 1569-м. Правда, в XVII столетии замок был разрушен, уцелели лишь башня и каплица. В 1824-26 гг. произошла перестройка сооружения, и с 1957 г. здесь размещается главный музей Люблина. В нем очень богатая и разнообразная коллекция живописи, от романтизма до авангарда (в числе известнейших - полотно Яна Матейко "Уния Любельская"), интереснейшая коллекция мебели XIX века, этнографическая выставка. Обязательно посетите каплицу Святой Троицы! Ее внешние контуры не позволяют догадаться, что внутри. Причудливым образом здесь переплелись римские и византийские традиции, что обусловлено эстетическими вкусами короля Владислава. Во время литовского княжения испытав влияние православия, но позже приняв католичество, он остался большим поклонником иконописи и пригласил для росписи стен примерно в 1418 году трех киевских мастеров. Главным среди них был некто Андрей. Перед глазами зрителя двухъярусное квадратное строение с алтарем и одной внушительной колонной. В центре потолка изображения Спаса в силах. В верхней части каплицы образы из жизни Иисуса Христа и Богоматери, изображение Святой Троицы и ветхозаветное воплощение троичного мотива в сцене гостеприимства Авраама. В нижней части многочисленные библейские и агиографические сюжеты. У входа в каплицу образ "Молитва основателя храма": коленопреклоненный король Владислав, которому покровительствует святой Николай, стоит перед престолом Богородицы и Христа младенца.
Жаль, что уже не могу поделиться этими переживаниями с дедом, спросить, как выглядел Люблин, растревоженный мировой войной, с кошмарным Майданком под боком. Узнать, как влияет ход времени на этот самобытный польский город. Тем сильнее желание еще когда-нибудь увидеть Люблин, увидеть его новые грани, и за этими гранями постичь целое".