Глава 6. Попался, который кусался!

      К чему бесплодно спорить с веком?
      Обычай деспот меж людей.

      А.С. Пушкин «Евгений Онегин»

      Иэн Дарси задал вопрос, а мне откровенно не нравилось то, в какую сторону разворачивался наш диалог.
      Но Крокодил, увидев, как я хмурю брови, легко сменил тему – точнее, вернулся к главному и интересующему нас обоих:
      — Так что ответите? По рукам, как говорят в России?
      Да, вы всё правильно поняли: Дарси планировал оставить Демиюрга с носом, и меня, по какой-то причине, желал видеть на своей стороне. Лестно для моей самооценки было бы, конечно, решить, что это – из-за моих личных бесспорных талантов и ещё более бесспорной амбициозности. Но возраст и жизненный опыт подсказывают копать глубже.
      Ну не нравлюсь же я ему, в конце концов!
      Однако где-то в самой глубине души – а Крокодил ещё посмел сомневаться, что души истинно русской! – шевельнулась крамольная мыслишка: а вдруг?
      И тут же была задушена логикой – а ещё утверждают, что у женщин её просто нет в базовой комплектации!
      В какой-то мере, наверное, и «нравлюсь», рассудила логичная я: нравлюсь как средство достижения поставленной цели; как залог получения материальной выгоды; может, и физически, как женщина, тоже его привлекаю – знаете, какие англичанки с их лошадиными чертами лица «красавицы»? Кстати, если ещё и последнее – то это ж можно мужскую физиологию обернуть себе на пользу, тем более что план действий у меня уже созрел.
      Сейчас и начну воплощать – ух, держите шляпы, господа!
      Итак, я, ласково улыбнувшись Иэну, придвинулась ближе к столу, ненароком прогнув шейку и выставив ключицу в раскрытый ворот белой рубашки. Заговорщицки подмигнув интуристу, предложила:
      — А давайте выпьем!
      Если англичанин и удивился, то виду не подал: в конце концов, решил, что в нашей дикой стране при заключении сделки не только руки жмут, но ещё и обмывают соглашение. Крепким градусом. Прямо с утра.   
      Сделав знак официанту, Дарси тоже придвинулся ближе, а я, взмахнув ресницами, в этот раз позволила взять себя за руку, другой незаметно скользнув в сумочку под столом.
      Ой, вот только не нужно думать, что это я сейчас так за любимого дядю распереживалась и на жертвы ради него-любимого пойти решилась! Да, единственный родственник. Да, покровитель и работодатель. Но вы же помните, что я, в принципе, и сама готовилась совершить что-то подобное тому, что замыслил Дарси – ну, в смысле, отпочковаться от компании, строить собственное дело. Ещё и клиентов переманить.
      Тут, кроме очевидного желания отделаться от конкурента, неожиданно включился почти давно впавший в коматоз патриотизм, то бишь в душе заговорило извечное русское «за державу обидно»!
      В конце концов, пусть лучше уж Демиюрга племяшка «порадует», чем иностранный засланец как липку обдерёт.
      На столе материализовались рюмки с коньяком – вежливо высвободив пальцы из прохладной ладони Крокодила, я, не разрывая зрительного контакта, отсалютовав, быстро поднесла рюмку к губам, сделав вид, что пригубила обжигающего напитка (ну конечно! ещё я в рабочий день шары не заливала! а делать вид, что пьёшь, помочив язычок, учишься быстро).      
      Иэн не спеша отпил – по запаху, коньяк действительно был хорош, иностранец не поскупился, желая продемонстрировать, что, очевидно, так же щедр и в бизнесе – обычная примочка, коим имя легион.
      Кокетливо повертев в пальцах рюмку, я резюмировала:
      — Мистер Дарси…
      — Иэн, пожалуйста! – вновь сделал шаг навстречу чёртов англичанин.
      — И-эн, – кокетливо растягивая первый слог, согласно кивнула я – да как хочешь буду звать, лишь бы расслабился и бдительность потерял! – То есть вы, Иэн, желаете… назовём это «англизировать» библиошифтинг, запустить «Digiwor(l)d»… уже без участия Демида Юрьевича, правильно?
      — Вы верно меня поняли! – чётко, словно специально декламируя сценический монолог, произнёс Дарси.
      Ой, как удачно пока всё складывается, англичанин не отнекивается! Нужно продолжать.
      — И вы, Иэн, предлагаете мне не просто позицию наёмного сотрудника, а партнёрство в… скажем, 40 процентов?
      — 20.
      — Возможно, всё же 30?
      — 20 – но с правом голоса в Совете директоров.
      М-да, должна признать, звучит-то заманчиво! Здесь, на Родине, даже если я доработаю Идею (а я обязательно её доработаю!), и запущу свой собственный проект, лучшее, на что смогу рассчитывать – это процентов 10, при самом удачном раскладе – 15 долевого участия. Именно так, ведь у меня же нет стартового капитала! Поэтому придётся всё (ну почти всё) раздать привлечённым инвесторам, оставив себе лишь некую иллюзию свободы.
      А тут 20 процентов, Совет директоров и, вообще, почти бескрайний международный рынок.
      Было от чего потерять голову. Да ещё и «эти глаза напротив» – очевидно, я имела дело хоть и с возрастным, а всё-таки профессиональным соблазнителем… от бизнеса. 
      Эх, рада бы сообщить, что, подумав, приняла разумное решение.
      Но нет.
      В куче недостатков, которыми я обладаю, есть один, который в данной конкретной ситуации перевесил даже здравый смысл: почти ослиное упрямство. Нет, я не позволю какому-то мистеру Дарси взять и за нитку бус купить у меня мой собственный островок надежды! Короче, отморожу уши назло бабушке.
      Вообще, собранного материала мне уже, наверное, хватит. А, значит, пора заканчивать этот цирк с конями – тем более что мою руку опять накрыли и поглаживают его холодные (брр! истинно «крокодил»!) пальцы.
      Вот поражаюсь мужчинам! Хоть стар, хоть млад: стоит похлопать ресницами, и уже самый умный из «сильного» пола так подставляется!
      Я вырвала руку. Достав из ридикюля смартфон, торжествующе продемонстрировала экран включённого на запись диктофона. И, наконец, позволила себе вполне искреннюю улыбку до ушей.
      — Даже не думала, что это будет так легко! Пушной получит эту запись завтра утром: даю возможность вам, мистер, уйти красиво, причину придумаете сами – может, у вас любимая гончая заболела, или в родовом замке канализацию прорвало. Советую никогда больше не появляться на горизонте «Цифрослова», иначе эта запись с анонимного облака совершенно «случайно» попадёт в ваши британские таблоиды – знаю, как вам, англичанам, дорога репутация!
      — Я – шотландец, – совершенно спокойно и, как всегда, иронично уточнил мне вслед мистер Дарси, даже и не подумавший догонять собравшую на него компромат нахалку, птицей счастья выпорхнувшую из ресторана.
      Да, на радостях я решила прогулять работу.
      В офис позвонила, попросила Настеньку (вот же совпадение, но мою ассистентку – стокилограммовую уроженку Восточной Сибири с русой косой до попы – именно так и зовут!) подменить меня в ещё двух запланированных на сегодня тестовых биосимуляциях. Настя – девица толковая и, несмотря на кажущуюся медлительность, очень даже расторопная, я намеревалась впоследствии, когда запущу своё дело, перетащить её с собой. Так что за отдел я была спокойна.
      Но что-то, какое-то, я даже не знаю, наверное, предчувствие, противно сосало под ложечкой, не давая насладиться триумфом в полной мере.
      А что может помочь избавиться от всяких там эмоциональных бяк? Конечно три шарика манго-маракуйи с двойной порцией солёной карамели и шоколадной крошкой!
      Вот такой вот я гурман!
      Но отмечать одержанную победу над Великобританией в лице одного отдельно взятого скота* (с ударением на последний слог) в гордом одиночестве (пускай даже аж с тремя шариками маракуйи!) не хотелось.
      Почему-то памятник А.С. Пушкину на площади Искусств перед зданием Государственного Русского музея показался самой удачной компанией.
      Дождь прошёл и закончился, как всегда бывает в Петербурге, так сказать, без объявления войны, подчиняясь лишь сложному плану небесной канцелярии. Скамейки напротив памятника были мокры и не заняты, но солнышко уже начало припекать, а у меня в сумочке оказался сложенный валиком целлофановый пакет, который можно было подсунуть под попу. Так что мы с мороженным устроились с комфортом.
      Голуби – эти постоянные резиденты города – с чувством собственного превосходства топтали кудрявую голову русского «нашего всего», выкатывали шарики-глазки на аппетитный вафельный рожок у меня в руках и на неспешном птичьем наречии поверяли бронзовому Александру Сергеевичу свои голубиные мысли.
      Слизывая клейкие и ароматные капли с боков мороженого, я достала телефон. Проверила – всё ли благополучно загрузилось на облако? Смакуя победу и кондитерскую вкусняшку в руке, я нажала на «play» – из телефона полился наш давешний диалог.
      Я слушала, прокручивая в голове все запомнившиеся нюансы: выражение лица Дарси, его непоколебимую уверенность в себе, отсутствие элементарного инстинкта самосохранения и, почему-то, ещё вспоминались красивые глаза и прохлада его ладони.
      Чёрт, всегда на меня так сладкое действует! Сентиментальность что, в нагрузку к сахару идёт?
      Крупный голубь, разместившийся на вытянутой руке бронзового поэта – казалось, что огромный Пушкин поймал птицу счастья, зажав её своей благословенной дланью – гортанно загурчал и первым спикировал к моим ногам, с деловым видом подбирая крошки, которые я отряхнула с руки.
      Радостное настроение улетучилось. Включилась деловая соображалка.
      Нет, собранную компроматную «бомбу» я дяде отправлять не торопилась: во-первых, всё-таки обещала дать Крокодилу возможность уйти красиво, во-вторых, а что бы и не попридержать запись, которая со временем, как антиквариат, только вырастет в цене? Так и поступлю, решено!
      И жалеть уж точно никого не буду.
      Остаток дня я провела, тупо слоняясь по магазинам. Настроение, что у женщин напрямую зависит от количества пройденных по торговым площадям километров, улучшилось. Я уверовала в собственные силы, перестала думать о всяких там иностранцах-родственниках-записях, на радостях прикупила ещё одну порцию мороженого – на этот раз, с собой, в пластиковом ведёрке. И отправилась домой.
      А дома меня с нетерпением ждал мой мужчина.
      О, если б вы только видели ЛенЬского – этого здоровенного скоттиш-фолда** интеллигентного серо-голубого цвета – иначе как «мужчиной» его и назвать бы не смогли.
      И да, у меня в жизни уже есть один шотландец, второго – пусть и двуногого – я вряд ли потяну.
      С дивана, на белой коже которого он вольготно возлегал в позе патриция, ЛенЬский не поднялся, о ноги своей женщины тереться не стал. Вообще, все эти плебейские привычки мой шестикилограммовый друг терпеть не может, своё ко мне расположение демонстрируя крайне содержательными воплями. А ещё глазами – красивыми, выразительными, серо-голубыми – чисто Нева в редкий погожий денёк! Очень говорящие, надо сказать, глаза, по выражению которых всегда понятно, когда хозяйке разрешено кормить, когда – гладить, а когда лучше оставить четырёхлапого в покое (от греха подальше).
      Вот бы и с двуногими всё было так просто!
      Открыв банку кошачьих консервов для своего любимого лентяя, я, решив, что ужинать не буду из принципа – сегодня у нас праздник, а, значит, день манго-маракуйи! – подхватила банку мороженого и, задумчиво запустив ложку в рот, выдвинулась в сторону дивана.
      Но, видимо, бог диеты и спортзала решил проучить меня за такой калорийный гедонизм. Потому что мороженое неожиданно (сроду со мной-сладкоежкой такого пердимонокля не случалось!) не пошло. От слова совсем.
      Сначала потемнело в глазах и затошнило. Потом закружилась голова. Ноги подкосились, и я начала падение, которое длилось и длилось – словно какой-то изверг-режиссёр включил замедленную съёмку.
      На заднем фоне жалобно мявкнул ЛенЬский, открылась входная дверь, пропуская кого-то, кого я, теряя связь с реальностью, уже не увидела.
      Последнее, что я успела подумать перед тем, как моё тело безвольно рухнуло на диван: «Ой, что-то мне… маракуёво!»

      * Scot (англ.) – шотландец.
      ** скоттиш-фолд (шотландская вислоухая кошка) – порода домашних кошек с характерными загнутыми вперёд и вниз ушами.