Валечка

Валечка
Пригородная электричка из Краснодара прибывала в Новороссийск по расписанию рано утром. Уже прозвучало по динамику, что это – конечный пункт. Город встречал хмуро, небо сплошь затянуто серыми дождевыми тучами. На мокром асфальте после только что прошедшего дождя виднелись лужи. Была вторая половина мая. Склоны гор раскрашены в зелёный цвет листвой древесной растительности.
Что можно увидеть в этот мрачный день, когда небо мокрое и на душе кошки скребут, и глаза тоже на мокром месте? Других красок природы уже не замечаешь. Не находишь того объекта природы, которым можно наслаждаться. В голове только воспоминания прожитого за последние годы. Но и они, эти воспоминания, в данный момент не радуют, а только наводят тоску и подчёркивают то, что этого уже не будет. Но, глядя, всё же на улицы, понимаешь, что жизнь продолжается. Только в этой жизни уже нет Валечки.
Выйдя из вагона, я направился в здание вокзала. День только зарождался,  и город уже начал просыпаться. Но на улицах ещё не было того шебаршения, создаваемого людским потоком вперемешку с шумом автомобилей, как днём.
Небольшой железнодорожный вокзал был практически пуст, за исключением нескольких человек, которых можно было пересчитать по пальцам одной руки, ожидавших прибытие очередного поезда. Я без труда нашёл себе место, откуда можно было видеть часы на стене. Усевшись поудобнее, изредка бросая косые взгляды на часы, я наблюдал за стрелками на циферблате, контролируя время.
Вокзал оказался небольшим, но уютным. Сиденья располагались с высокими спинками друг к другу. На спинках, под стеклянными колпаками были высажены цветы. Я пристально и долго их рассматривал, но так и не увидел, ни одного растения с цветоносами. Это были всё суккуленты (не цветут вообще, размножаются вегетативно) – зеленые растения различных видов. Всё это выглядело весьма необычно и броско. Но броскость сейчас мной не воспринималась.
Спать мне не хотелось, несмотря на то, что в поезде я и не вздремнул. Мои мысли постоянно возвращались к последним прожитым мною годам, где Валечка была для меня близким человеком. С её старшей дочерью Катей я накануне отъезда разговаривал по телефону. В тот раз я договорился, что выеду ночью, а по приезду не буду торопиться к ним домой, так как электричка прибывает рано утром и мне не хотелось делать  раннюю побудку. Конечно, были возражения, чтобы я ничего не придумывал и ехал сразу к ним.
После часа сидения в вокзальном помещении я вышел на улицу. Вещей со мной было немного, с плеча  свисала барсетка, в руке полиэтиленовый пакет, в котором, в основном, находились конфеты. Прощальная церемония с Валечкой была назначена на два часа дня. Времени оставалось ещё предостаточно.
Выход из здания вокзала в город находился через перрон. Обойдя здание вокзала, я оказался на привокзальной улице, где были припаркованы легковые автомобили в большинстве случаев – такси. Водители, как вороны,  набросились на меня и начали рьяно приглашать к поездке в город. Но я вежливо отказался, объяснив, что никуда не тороплюсь.
Пройдя вдоль здания вокзала до троллейбусной остановки, я остановился. Меня щемила грусть от того, что я больше никогда не увижу Валечку живой. Теперь нужно будет привыкать жить дальше, но уже без неё, выполняя её прижизненные наказы.
Находясь в этом состоянии, я услышал, как из барсетки доносится звонок мобильного телефона. Звонила Катя. Узнав, что я уже на вокзале, спросила, почему не еду к ним. Все мои рассуждения по поводу того, чтобы их не тревожить, назвала глупостью. После небольшой паузы, она продиктовала номер автомобиля такси, стоящего уже у парадного входа вокзала и ожидавшего меня. Пока мы разговаривали с ней, младшая дочь Валечки Ира уже успела заказать мне такси и оплатить за проезд. Ехать до дома, где жила Ира, пришлось около получаса.
Весь наш путь сопровождался проливным дождём. Сама природа, как мне казалось, плакала, прощаясь с хорошим, добрым, мягким по характеру, заботливым о своих родных и близких человеком, имя которому было Валечка.

2

Такси остановилось прямо у подъезда дома, где проживала Ира. Набрав номер телефона Кати, я сообщил о своём прибытии. Об этом мы договорились заранее в связи с тем, что у них отключили домофон, и чтобы открыть дверь, надо было спуститься вниз.
Долго ожидать, мне не довелось. Через пару минут дверь в подъезд отворилась, и появилась Ира с младшей дочерью Эмилией, внучкой Валечки. Увидев меня, на личике девочки расплылась улыбка. Я поцеловал её в щёчку, обнял Иру и выразил своё соболезнование всвязи с утратой – уходом из жизни их мамы и бабушки. Мне было предложено подняться в квартиру, где меня уже ожидали, а Ира с Эмилией поспешили в детский садик.
Поднявшись на второй этаж, я нашёл нужную квартиру. Дверь мне открыла Катя. Тут же рядом стоял старший сын Иры Малик и младшая дочь Кати Мирослава. Первым делом мне было предложено лечь на диван и попытаться отдохнуть с дороги, но я, просидев три часа в вагоне электропоезда и целый час в здании вокзала, решил немного походить по квартире. К тому же у них я был впервые.
Проводив Эмилию в садик, Ира быстро вернулась домой, и на правах хозяйки ей было высказано предложение всем сесть за стол позавтракать. Пока она ходила в садик, Катя уже успела приготовить всё на столе.
После завтрака оставалось ещё много времени. Ира сразу же убежала в город по делам, а я пообщался с Катей, узнал у неё о последних днях жизни Валечки. Дети, находясь в детской комнате, вели себя тихо, оттуда доносились негромкие звуки гитары. Войдя к ним, я спросил разрешения на моё присутствие, в чём мне не отказали и предложили присесть на диван. В руках Малика была электрогитара, струны которой он медленно перебирал, настраивая на игру. Мирослава, усевшись на диване с поджатыми коленями, в руках держала альбом для рисования, и что-то там выводила – оказалось, героев детских мультиков. Я поинтересовался их успехами в школе, послушал их рассказы о музыке и рисовании, пошёл в зал и лёг на диван.
В поезде и лёжа сейчас на диване, я мысленно перебирал в памяти все наши годы знакомства с Валечкой. В квартире царила тишина. Катя, к тому времени уже с вернувшейся Ирой, вдвоём вышли в город. Им предстояло ещё оформить кое-какие документы в связи со смертью Валечки. За воспоминаниями я незаметно для себя уснул.
Проснулся я только тогда, когда возвратились девочки из города. Ира подошла ко мне с тремя букетами цветов. Это были розы, гвоздики и пионы. Её впечатлили пионы, которые ей очень приглянулись. Я сразу решил взять на траурное прощание розы. Розы – это цветы, которые я при жизни Валечки регулярно дарил ей на праздники, дни рождения, и в те дни, когда она возвращалась с очередной поездки от мамы-старушки с Урала и от дочерей с внуками, у которых периодически была в гостях.

3

Было это уже давно. Только подумать – полвека прошло. Я, тогда студент сельскохозяйственного института, приехал в свой родной посёлок для прохождения преддипломной производственной практики. Стоял апрель месяц, на Кубани уже тепло. Так как я учился по направлению от совхоза, то в хозяйстве уже был подготовлен приказ о назначении меня бригадиром овощеводческой бригады.
Бригада эта создавалась на сезонные работы, так как совхоз  специализировался по виноградарству. До издания приказа, земли, отведённые для овощеводческой бригады, принадлежали виноградарской бригаде, которой руководила моя родная тётя по отцу, Нина Павловна.
К моему приезду в бригаде всё было подготовлено к посевным работам. Мне пришлось сразу же включиться в посевную. Едва закончилась посевная, в мае прошли обильные дожди. Это способствовало в дальнейшем бурному росту всходов, а качественный уход за растениями предопределили хороший урожай овощных культур. Всё это сопровождалось, впрочем, бурным ростом сорной растительности.
Первыми начали работы по борьбе с сорняками механизаторы. С помощью культиваторов они уничтожали сорняк в междурядьях. Затем необходимо было подключать людские ресурсы. Бригаду набрали быстро – на сезонные работы вышло много желающих. В основном, это были пенсионеры и домохозяйки, которых насчитывалось не менее полсотни человек. Но их количества к концу июня – началу июля уже не хватало. В конце рабочей недели, а это была пятница, бригаду пополняли рабочие из вспомогательных цехов: мехмастерской, строительного цеха, автогаража и других структур.
В это же время ко мне в бригаду прибыли старшеклассники из местной поселковой школы для прохождения двухнедельной учебно-производственной практики. Это были девчонки и мальчишки, перешедшие в десятый выпускной класс. Они работали шумно, но дружно, на грядках пропалывая сорняки. Работали они, как правило, до обеда, а после уходили домой.
Среди девчонок мне приглянулась одна. Невысокого роста, среднего телосложения, не по возрасту с хорошо сформировавшейся грудью, ровными, стройными ножками. На белом, как молоко, овальном лице, когда она улыбалась, и щёчки её розовели, появлялись ямочки. Светловолосая, с длиной косой до пояса, она и сама вся светилась, как яркие утренние лучики. Её глаза действительно излучали что-то солнечное и ласковое. Такой я впервые увидел Валечку, глаза которой так и остались в моих воспоминаниях на долгие годы.
 
Фото Валечки после школы

Мои ухаживания начинались скромно. Вначале я поинтересовался, ходит ли она вечером на танцы, на что она мне ответила  «иногда». Её щёки при этом порозовели, а улыбка на лице сразу запала мне в душу. Танцы в те годы летом проходили на открытой танцплощадке. Молодёжи собиралось прилично. В этот период года в посёлке было много отдыхающих из других регионов страны, приехавших на море. Днём приезжие купались, загорали на берегу, а вечером, когда становилось прохладнее, все бродили по посёлку, дыша свежим воздухом. Многие заходили на танцплощадку, где по субботам и воскресеньям звучала музыка до полуночи. Молодёжи было так ощутимо, что порою танцплощадка не вмещала всех желающих, и часть присутствующих располагалась по её периметру.
Ожидать выходных, чтобы попасть на танцы и встретиться с Валечкой, тогда не входило в мои планы. Я в тот момент спросил про танцы просто так, чтоб разговор поддержать. Теперь я поинтересовался, посещает ли она летний кинотеатр – он ведь работает летом практически без выходных, кроме понедельника.
– Да, конечно, мы с девчонками каждый вечер туда бегаем.
Я с нетерпением ожидал, когда закончится рабочий день и наступит вечер, чтобы тоже пойти в кино.
Вечером возле летнего кинотеатра толпилось много народа. В основном, это была молодёжь. Я без труда нашёл среди посетителей тех девчонок, которые работали в моей бригаде. Среди них была и Валечка.
Когда зашли в кинотеатр, я уселся на скамье сзади девчонок так, чтобы можно было с ними разговаривать и при этом хорошо видеть Валечку. Девчонки о чём-то переговаривались и дружно смеялись, но когда начался фильм, они замолкли и внимательно погрузились в просмотр.
«Чингачгук – большой змей»! Производство «ДЕФА», ГДР! Это не просто так! Блистательный молодой индейский вождь Гойко Митич! С другой стороны как некоторые гнусные ковбои бандитского вида хотят золота, и – побольше!  Но наши победили (индейцы и их белый соратник по правдоисканию.  Уж не помню, честно говоря, что это был за актёр).
После фильма все в приподнятом настроении отправились по домам, и я, подойдя к девчонкам, присоединился к ним, предварительно спросив разрешения. Те дружно согласились. Сказывалось и то, что хохотушки проходили практику именно в моей бригаде. В тот памятный вечер я впервые провёл Валечку до её дома.
Затем были ещё другие летние вечера, где мы с Валечкой встречались на танцплощадке и в кинотеатре, а после уходили уже вдвоём гулять по посёлку и на берег ночного моря. Спускались к морю, как правило, недалеко от её дома по крутому обрыву.
Чтобы Валечка не упала, я старался как можно крепче держать её за руку. Она иногда вскрикивала, боясь упасть, но оказавшись на берегу,  смеялась, а глаза её сияли при свете ночных звёзд. Её озорной смех тонул в шуме морского прибоя. Мы стояли вдвоём, взявшись за руки, у самой кромки воды, и набегавшие лёгкие ночные волны омывали наши ноги. Я наклонялся и выискивал на песке плоские, округлые и гладкие камешки, затем бросал их по глади, навстречу мелким морским волнам так, чтобы они как можно дольше скользили по воде. Когда это наскучивало, мы гуляли вдоль берега по уже остывшему песку и, если встречали на берегу перевёрнутую лодку, то забирались в неё, устраивались там и ещё долго потихонечку там перешёптывались.
На наши свидания я иногда приносил конфеты и угощал Валечку. Сейчас, спустя столько времени, это может показаться наивно, но тогда было так. Мне в ту пору было уже чуть больше двадцати, а ей ещё не исполнилось семнадцати. Уже в наши дни, когда мы жили с Валечкой вместе, моя младшая дочь Катюша, узнав об истории нашего знакомства с ней, довольно точно назвала его букетно-конфетным периодом.
Те дни были самыми яркими и запоминающимися в этой истории. Они остались в моей памяти навсегда. И сейчас, когда пишу эти строки, у меня перед глазами смеющаяся хохотушка-Валечка, чистое звёздное небо, шум морского прибоя и неизвестное, но явно лучезарное, безоблачное будущее.
Практика у меня длилась до поздней осени. В октябре, после завершения сбора урожая овощей и окончания моей практики, я должен был вернуться в институт. Кстати, урожай в тот год выдался на славу. По некоторым культурам план был перевыполнен в два-три раза.
В октябре танцплощадка и летний кинотеатр уже не работали. Отдыхающие разъехались, а все молодёжные мероприятия были перенесены в Дом культуры. Валечка редко стала появляться на этих междусобойчиках, так как надо было готовиться к выпускным экзаменам. Но в те дни, когда нам удавалось встретиться, я также провожал её. Мы подолгу сидели на лавочке у её дома. Я делал робкие попытки поцеловать в её румяные с ямочками щёчки, но мне это не сразу удавалось. Она двумя руками упиралась мне в грудь и не разрешала этого делать. Но когда мне всё-таки доводилось её поцеловать в щёчку, она, освободившись от прикосновения моих рук, ещё долго после этого смеялась. А её улыбчивое лицо с этими притягательными ямочками на щеках, сияло действительно, как солнышко. И уже много позже, когда нас судьба опять свела, и мы жили вместе, я её называл не иначе, как «моё солнышко».

4

После успешного окончания института я вернулся к себе в родной посёлок и сразу окунулся в работу, где уже был назначен бригадиром виноградарской бригады. Бригада располагалась на отделении соседнего посёлка, и мне практически не оставалось сводного времени после работы. Для молодого специалиста всё было впервые. Приходилось подолгу задерживаться на работе. Домой я возвращался поздно, и даже в кино на вечерний сеанс опаздывал. Вечерами сидел, занимался документами,  накопившимися за день, а после, поужинав, ложился спать. Вставать приходилось рано, и уезжать на утреннюю планёрку. Прежде, чем попасть на планёрку, я успевал по пути объехать поля с виноградниками своей бригады. Намечал, что предстояло сделать рабочим бригады в предстоящий день. И так продолжалось до уборки винограда, которая началась в сентябре и окончилась ровно через месяц, в октябре.
После завершения уборки мне было предложено трудиться в центральной конторе совхоза в должности старшего агронома. Я согласился и окунулся вновь в работу. К тому же партийный комитет хозяйства предложил должность секретаря комитета комсомола. На очередном комсомольском собрании меня единогласно избирают комсомольским вожаком. Должность секретаря комсомола в совхозе была неосвобождённая, поэтому приходилось совмещать работу на производстве агрономом и в свободное время секретарём комсомола. Молодой, энергичный в то время, я успевал везде, на деятельность мне было дано двадцать четыре часа в сутки.
В тот год мне не пришлось встретиться с Валечкой. Как оказалось, позже, после окончания школы она уехала на Урал к родственникам, выучилась там, на оператора связи и после завершения обучения поехала в Керчь, где устроилась по специальности в морской порт.
Я, конечно, был разочарован тем, что не увидел Валечку. Тогда мобильных телефонов не было, а идти к её родителям я постеснялся. Такое было время и такой возраст.  Когда мы уже жили вместе, она неоднократно затрагивала этот вопрос, – если бы хотел, то нашёл бы меня. Конечно, это меня обижало и трогало за живое, и я сейчас с высоты прожитых лет задавал себе неоднократно вопрос: почему? Почему не решился разыскать её тогда, и как бы в оправдание самому себе, говорил: «Значит, так было угодно судьбе. На небе лучше знают, что там и как».
По прошествии стольких лет, во время этих разговоров Валечка смотрела на меня, слегка улыбалась, говорила: «Не оправдывайся. То так хотел, было бы желание». На этом наши «распри» заканчивались. Я был повержен. У меня больше не находилось ни слов, ни доводов в оправдание. Да  и нужно ли было оправдываться? Необходимости в продолжение такого разговора не было, ведь мы были уже вместе. А что произошло или не произошло когда-то, то уже осталось в прошлом. Самое главное, что мы вновь встретились, и нам казалось, что это навечно.
А тогда о ней я больше не слышал, и лишь позже, когда был уже женат, узнал, что она замужем и живёт на Украине. В те дни, когда мне приходилось быть наедине с собой, я вспоминал о ней и представлял её такой, какой она запечатлелась в моей памяти: светлой и улыбающейся.
Активная и напряжённая работа в комсомоле возымела свои результаты. Комсомольская организация до моего избрания занимала в списке организаций одно из последних мест по результатам подведения итогов деятельности. За год моей работы – сейчас я это говорю с гордостью – она уже входила в первую пятёрку. Меня избрали членом районного комитета комсомола, делегатом районной комсомольской конференции, а затем избирают делегатом уже краевой комсомольской конференции. После этого мне было предложено работать в штате районного комитета комсомола. Я согласился. Там я встретил ту, которая стала мне женой, родила мне двух замечательных дочек, которых я люблю, и это у нас взаимно.
Дальнейшая моя судьба была связана не только с административно-хозяйственной деятельностью, но и общественно-политической, комсомольской, партийной, как на гражданской, так и на военной службе офицером. Но это уже другая история.

5


Жизнь продолжалась, и ведь не зря житейская мудрость гласит: «Жизнь прожить – не поле перейти».
Иногда, однако, эта жизнь преподносит сюрпризы. Спустя много лет я оказался в Краснодаре один, и, по-прежнему увлечённый уже многие годы приятным для души занятием – охотой и рыбалкой, которым отдал большую часть своей жизни, поехал к своему старому другу, моему однокурснику и такому же любителю этого действа в соседнюю станицу.
Это было в канун нового года. Днём мы поохотились, взяли по зайчику к новогоднему столу, и я заночевал у его старшего сына на базе крестьянско-фермерского хозяйства.
На следующий день, выспавшись, хорошо отдохнувши, надышавшись свежим, чистым воздухом, а хозяйство находится на берегу речки и старой, с высокими деревьями, лесопосадки, я уехал в город к себе домой.
Вернувшись, я зашёл в интернете на страничку сайта «Одноклассники» и был приятно удивлён. На моей страничке объявилась гостья – это была Валечка. Та самая Валечка, которую я знал, встречался, и которая осталась в моей памяти светлой, улыбающейся с ямочками на щеках девочкой.
Переписка между нами началась стремительно в виде сообщений. Выяснили, что я и она одиноки. Она живёт после смерти мужа в своей квартире с семьёй старшей дочери,  уже на пенсии. После согласований с нашими детьми, а  у неё, как и у меня, две дочери, коллегиально решили, что Валечка приедет ко мне в гости в Краснодар. Почему не я к ней? Ответ очевиден – у них на Донбассе неспокойно, идут обстрелы города вооружёнными силами Украины, и чтобы к ним попасть, нужно пройти сложный процесс оформления документов.
И она приехала. Жизненный путь – это дорога длиною более сорока лет. И вот встреча – долгожданная и неожиданная. 
Я встретил Валечку ночью в городе. Это уже была не та шестнадцатилетняя девочка, которую я знал много лет назад, а вполне зрелая женщина, за плечами которой прожита немалая жизнь. Но она оказалась всё такой же светлой, как солнышко, с той лишь разницей, что ямочки на щеках теперь исчезли. Дальше всё происходило быстро. Наши дети были согласны на то, чтобы мы жили вместе. И мы начали жить вместе.

6

Краснодар к этому времени по неофициальным данным был уже город с населением не менее одного миллиона человек. Однокомнатная квартира находится в новом микрорайоне. Краснодар – южный город с большим количеством зелёных зон. В нашем микрорайоне и в соседних с ним много аллей, парков и других мест отдыха, где можно, гулять, проводить время, наслаждаясь жизнью. И мы гуляли, отдыхали, вспоминали наши встречи в юности. А потом…, потом мы посещали музеи, различные выставки, театры. Часто выезжали к друзьям на базу крестьянско-фермерского хозяйства. Там мы бродили по саду с плодовыми деревьями и ягодниками или в лесопосадке, расположенной вдоль речки. Собирали яблоки, черешню, малину и ежевику, делали из яблок сушку, на речке рыбачили. Однажды я отлучился с мостика, на котором мы рыбачили с Валечкой, оставив её одну, а она за моё непродолжительное отсутствие умудрилась поймать  трёх белых амуров. Да, по меркам именно для амура это была небольшая рыба, примерно по килограмму каждая, но всё же это очень ярко осталось в памяти, ибо Валечка радовалась искренне и заразительно.
В первый год совместного проживания мы по приглашению моих друзей  – однокурсницы и её мужа, живущих в Адлере, поехали к ним в гости на недельку к Чёрному морю. Отдыхали: съездили в Сочи, посещали парки, музеи, дельфинарий, океанариум, спортивные объекты Сочинской олимпиады и всё, что можно было посмотреть в этом славном южном курортном городе. Оттуда мы привезли море воспоминаний, эмоций, переполняющих нас, и фотографии на память. Валечка была в восторге от поездки и хорошего приёма моими друзьями.
Потом были ежегодные поездки летом на нашу малую родину. Мы купались и отдыхали на берегу Керченского пролива и Азовского моря как раз там, где в далёкой юности проводили время под звёздным ночным небом, посещали исторические места на Таманском полуострове, наносили визиты к родственникам и старым школьным друзьям. Мы катались по Крымскому мосту. Первую же ознакомительную экскурсию провёл мой брат Александр. В ту поездку мы успели побывать в Керчи на горе Митридат, посетить живших там старых друзей.
Четыре года пролетели как одно мгновение. Гром беды грянул неожиданно и продлился недолго. После поездки к старшей дочери, Валечка вернулась оттуда с нехорошей новостью.
– Я прошла обследование и у меня обнаружили опухоль. Нужно обратиться в онкологию.
Не прошло и месяца, как врачи подтвердили, что у неё серьёзнейшее заболевание: рак на последней стадии. Всё, что можно было делать в этой ситуации, я делал. Ездили вместе по врачам в больницы, поликлиники, сам я мотался  по аптекам в поисках лекарств, постепенно освобождая её от всех домашних работ.
Валечка угасала на глазах. Она стремительно теряла вес и уже сама понимала, что происходит. Моя милая с грустью смотрела мне в глаза, и её дрожащий голос эхом звучал в моих ушах – всё. Это, наверное, конец. Я как мог, убеждал её, что это не так, хотя разумом понимал, что она почти точно права. Но мои сердце и душа не хотели в это верить. Мы на протяжении более пяти месяцев старались регулярно днём или вечером проводить прогулки на свежем воздухе, бродили по нашим скверам и аллеям, и я понимал, что она прощается с этим городом и этой жизнью, что ей сейчас тяжело, но она не показывает вида, будто ей плохо. Только, когда я спрашивал её, как она себя чувствует, махнув рукой, в ответ от неё звучала всегда, одна и та же фраза: «Всё также».
Как всегда,  в эти годы совместной жизни, каждый раз, садясь за кухонный стол, мы желали друг другу приятного аппетита и крепкого здоровья. Но в последние месяц, в период её болезни всё это как-то звучало  неестественно. Да, мне хотелось, чтобы аппетит был хорошим, а Валечка была здорова. Всё-таки подспудно в голове где-то там мелькало что-то негативное. Например, понимание того, что это когда-то завершится, и мы не будем вот так вдвоём садиться за стол, желать друг другу добра и здоровья, что всему этому счастью будет конец. Сразу тут же стараешься отогнать эти гнетущие мысли – ведь сейчас мы вместе, и нам хорошо. И надеешься, чтобы так было как можно дольше.

7

Её дочери, приняли решение взять мать к себе в Новороссийск. В назначенный день, 5 мая, Ира приехала на автомобиле со своей подругой. Валечка уже была готова к отъезду. Мы с Валечкой выходили из квартиры последними. Перед тем, как закрыть дверь квартиры, Валечка придержала меня рукой и, глядя в квартиру, негромко проговорила: – «Спасибо этому дому, мне в нём было хорошо», на что я ответил:
– Зачем ты так? Ты ещё вернёшься.
Она посмотрела на меня потускневшими глазами. Лицо её было уставшим, измученным болезнью,
 – Нет, Паша, сюда я больше не вернусь. Эти слова звучали, словно приговор, который мне больно было слышать.
Мы спустились по лестнице со второго этажа, подошли к машине, где её уже ожидали девочки. Я не смотрел ей в лицо, а крепко прижал её к себе руками и поцеловал в почти ледяные губы, прикоснулся своей щекой к её, такой же холодной, как и губы. Она на мгновение замерла, а затем медленно подошла к автомобилю и, не оборачиваясь, села на заднее сиденье. Искоса бросив взгляд на меня, захлопнула дверцу автомобиля.
Машина медленно тронулась с места. Я стоял, как заворожённый, не понимая ещё, что это последние минуты в нашей  совместной жизни. Я поднял руку вслед уезжающей машине, помахал на прощание и перекрестил напоследок, пожелав им счастливого пути. Мелкий весенний дождик усилился. Дождь в дорогу – это хорошо. Я так всегда считал, когда перед дальней поездкой сам садился за руль своей машины.

 Через пятнадцать дней Валечки не стало. Это известие я получил от Кати по телефону. В трубке прозвучало, что мама умерла.
А как боялась она ещё не наступившего лета.
– Жара наступит. Как я буду её переносить? Для меня жара – это плохо. И вот май, дождливый и ещё не жаркий, как обычно это бывает у нас на юге, а Валечки больше нет.
Просто не верится, что её больше нет. Нет сейчас, и не будет вообще. Больше не придётся, как прежде, её обнять и поцеловать. Не доведётся вместе гулять по нашим аллеям и паркам, вместе купаться в море и загорать под лучами яркого солнышка на горячем прибрежном песке, слушать шум морских волн, радоваться жизни и не думать в такие минуты ни о чём, а просто жить.

                8

Май, 24 число. Дверь в прощальный зал распахнулась и нас, пришедших проститься с Валечкой, пригласили в зал. Я стоял у её гроба, смотрел на её неузнаваемое после тяжёлой болезни лицо и никак не мог осознать того, что её больше не будет рядом. Не будет рядом со мной, с нами, что больше не будет тех счастливых минут, часов и дней, когда мы были вместе.
Закончилась прощальная панихида, проведённая священником. Все подошли к гробу, чтобы попрощаться с ней в последний раз. Я подошёл последним, сквозь сдавливающие слёзы, уже катившие по щекам, и выдавил из себя:
 – Прощай, Валечка. Пока я буду жить, буду помнить тебя, моё солнышко, и обязательно выполню все твои наказы.
Гроб с телом Валечки закрылся, а вместе с ним и та жизнь, которую прожила эта замечательная женщина.


Проходят, дни, недели, месяцы…, время будет отдалять нас от этих дней, но Валечка у нас,  живых, родных и близких ей людях останется навечно в нашей памяти. Она была добрая и заботливая, светлая, сияющая и тёплая, как солнышко.