Ёлки - это не моё

Когда меня забрали в армию, – дело было летом, - первые месяцы я привыкал к тому, что мне придется вести довольно ублюдочное существование, мои мысли, так или иначе, были связаны с женщинами, поскольку это помогало отвлечься и сосредоточиться на чем-то действительно прекрасном. Поскольку это был стройбат, то нас поставили в помощь гражданским, работающим на строительстве объектов, возводимых министерством обороны. Наше отделение прикрепили к бригаде отделочниц, которым мы помогали устанавливать «леса», таскали за ними ведра с краской, занимались подготовкой поверхностей к покраске: шпаклевали и штукатурили стены. Работы шли весело и бойко. Помню, что я буквально «приклеился» к Тоне – настоящей русской красавице с косой до пояса, пышной грудью, и широкими бедрами. Несмотря на ее довольно пренебрежительный тон, я всякий раз искал повод для разговоров с ней, но все мои попытки разбивались о ее ледяное равнодушие. Так продолжалось до тех пор, пока я не начал таскать ведра за отделочницей из другой бригады, и был за это с лихвой вознагражден. Тоня неожиданно сбросила все свои маски, сменила тон, включила обволакивающие нотки и даже попросила меня помочь установить ей ёлку на Новый год.

То есть, не прошло и полгода, как моя снежная баба «растаяла», но мне вдруг это стало неинтересно. Еще впору ухаживания за ней, командир роты посмеиваясь, сравнивал меня с солдатом из предыдущего призыва, который ходил у Тони в кавалерах до меня, но их отношения не спасли его от дисбата, что, по его мнению, с большой вероятностью ожидало и меня, учитывая наше с ним типологическое сходство влечений и одержимостей. Возможно, эта его уверенность и настроила меня против роковой женщины, в которой я стал замечать черты ревнивой и одинокой женщины, целенаправленно строящей свое личное счастье.
Тоня, и впрямь, вскоре нашла мне замену, женив на себе красавца из другой роты, лет на семь себя младше - высокого, усатого парнишку, с еще не обсохшим молоком на губах.
Ёлки — это не моё.