Разрушение памятника

 Памятник стоял давно. Наверное, половину вечности. Все задирали голову, почтительно крякали и проходили мимо. По праздникам к памятнику приносили цветы. Памятник этот был невесть кому, но об этом не принято было говорить. Все позабыли, поскольку установлен он был в конце первой половины вечности,  никого из современников уже не осталось в живых. Таким образом о памятнике не принято было говорить, запрещалось трогать его руками, а можно было только класть цветы и смотреть, задрав голову. Но вот однажды, один маленький мальчик подбежал к памятнику и толкнул его ладошкой. Памятник зашатался. Мама окликнула малыша, но тот второй раз хлопнул ладошкой по памятнику и тот рухнул, просто таки рассыпался. Мама отругала своего сына, даже немного отшлёпала. Хотя малыш совсем не был виновен в том, что памятник оказался то ли из трухи, то ли из пепла. Его очень быстро восстановили, но... Теперь памятник окружает высокий забор. И двое вооружённых винтовками стражников. Более того, из соседнего дома специальные полицейские наблюдатели круглосуточно ведут разведку - не подбирается ли к памятнику какой-нибудь маленький мальчик или даже юноша? Третьи полицейские вербовали агентов, чтобы те выясняли - нет ли у кого намерения обрушить памятник? Нет, не у мальчишек. У взрослых, которые мальчишек могут подговорить. Нельзя, никак нельзя рушить памятник. Пусть он из трухи. Пусть никто не помнит, кому он поставлен... Но раз он поставлен полвечности назад, значит должен стоять всю оставшуюся вечность!
 Люди задирают головы, приносят в праздник цветы. Маленький мальчик бегает вдоль высоченной ограды, а стражники улыбаются ему. Иногда мне хочется, когда рядом с памятником будет особенно людно, подойти и громко сказать: " А это ведь мне памятник!" Надо мною сначала засмеются, а потом, сравнив меня и его сильно засмущаются. Потому что я очень похож на этот памятник. Все удивятся, а маленький мальчишка подбежит и хлопнет меня по спине ладошкой. К всеобщему удивлению я не рассыплюсь, поскольку пусть и немолодой, почти целую вечность проживший, но я и не из трухи, не из пепла. Никто меня не охраняет, никто за мной не следит.