Грибной сезон

Грибной  сезон для нас жителей Ташкента начинался где-то с середины марта в казахских степях и заканчивался в конце августа месяца высоко в горах. И, конечно, интереснее всего был начальный этап долгожданного сезона. Соскучившиеся по солнцу, теплу и по всему тому, что называется чудом весны - возрождению природы, унылые и блёклые городские жители, любители тихой охоты, устремлялись за город. И этот планируемый мной и сотрудником нашего КБ выезд приходился на пять часов утра следующего дня. За мной к этому времени должен был заехать на своём мотоцикле Ритенман Владимир Петрович. Старше меня лет на восемь, он, тем не менее был одним из самых знаковых моих приятелей. А сегодня вечером у нас в саду под виноградником ожидается встреча приятелей отца. Художники народ интересный, с особым чувством юмора и вообще «свои мужики». Меня с братом уже давно допускали присутствовать на этих посиделках. Сами художники были не против. Здесь собиралось достаточно много непростого   народа, но ядро группы составляли постоянные несколько человек.
         И среди них закадычный друг моего отца, Кайдалов Владимир Елпидифорович – Народный художник Узбекистана. Он был создателем образа Алишера Навойи. Имея в своём распоряжении только восточные миниатюры, он, конечно же, не смог бы создать истинный портрет человека. Кайдаловский вариант образа Великого восточного мыслителя утверждала специальная Государственная комиссия. Кстати, в Сталинской Большой Советской Энциклопедии есть большая цветная вкладка с портретом Алишера Навойи работы художника. (См. статью – Кайдалов В.Е.)
       Интересным человеком был театральный художник Левицкий Роман Васильевич – член Союза художников СССР. Он рисовал актёров театра, варьете, артистов цирка и представителей других творческих профессий в фойе, вестибюлях, в гримёрках. Его основная коллекция насчитывает 1200 зарисовок известных людей. Будучи в командировке в Ленинграде, я навестил его незадолго до его кончины.
         Следующим ядрёным сотоварищем был Ошейко Анатолий Кузьмич. Он был классным рисовальщиком орнамента и книжных обложек на их основе. Но, самое главное, он был великолепным рассказчиком. Кругленький, весь какой-то светящийся и постоянно улыбчивый, он как-то сразу располагал к себе, захватывая собеседника интересными фактами, сведениями и историями.   
        А вот хроническим остряком в компании был Марфин Сергей Александрович. Недаром он уже много лет сотрудничал с узбекским сатирическим журналом «Муштум». И самой главной тематикой его карикатур были любители алкоголя. Борьбе с этим злом он посвятил и всю свою жизнь. Надо тему знать изнутри, так он объяснял своё личное увлечение напитками. Что касается его острот, то мне запомнилось конечно же немногое. Моего отца он называл Медледиктов, подчёркивая его медлительность при работе. Отец действительно работал медленно, но тщательно и, на мой взгляд безукоризненно. Ошейко он называл просто – Арнаментолий Обложенко, имея ввиду специфику его работы.
И ещё одного, из близких отцу и всем остальным коллегам, никогда не было на этих встречах – это Тансыкбаева Урала Тансыкбаевича, Народного художника СССР, действительного члена Академии художеств. Злые языки утверждали, что причиной тому была его заботливая, но суровая супруга, которая как могла оберегала своего благоверного от сомнительных, на её взгляд, всевозможных творческих и около творческих встреч.
         На сходке под виноградником было ещё двое незнакомых мне художника и супружеская пара новых соседей. После нескольких тостов компания, как водится, немного оживилась. Разговоры о новых работах, о планах, о выставках, о каких-то появившихся интересных перспективах, да и мало ли о чём. Новые соседи решили, что наконец-то настало время попеть и вдвоём затянули, что-то душевно-тягучее. Оживлённые разговоры смолкли, и Роман Васильевич обратился к нашим соседям – певцам. Вы нас простите, пожалуйста. Мы артисты и сегодня целый день пели. И чтобы как-то отдохнуть от этого решили собраться здесь и просто поговорить. Извините нас. Посчитали ли новые соседи нашу компанию скучной мы так и не узнаем. В первом часу ночи гости разошлись. Ещё какое-то время понадобилось, чтобы помочь маме убрать со стола и привести всё в порядок.
     Проснулся я … Не проснулся, а вскочил, как ошпаренный, в четверть шестого и бросился к воротам. Владимир Петрович должен ждать напротив кинотеатра «Казахстан». Открыв калитку, я увидел и мотоцикл, и водителя рядом с домом. Вероятно, я сказал ему, как бы между прочем, что дом мой стоит сразу после школы. И он это запомнил, и тут же, прервав мои извинения, отослал меня собираться. И уже, садясь за спиной водителя, я сказал Владимиру Петровичу, что после всего случившегося, обязательно должно случиться что-то хорошее, в качестве компенсации. Поживём, увидим – уже весело ответил он и мы покатили. Утро было прохладным, и мы нисколько не удивились, когда, выехав за город, встретились с туманом, который становился всё плотнее и плотнее. И вот мы полностью окутаны белой молочной пеленой. Изменился звук работы двигателя, свет от фары мягко тонул в «молоке». Видимость, и только вниз к дороге, - два метра. Езда становилась опасной. И, если водителю ещё удаётся следить за дорогой, наблюдая за краем асфальта, то «поцеловаться» со встречным транспортом становится всё более и более вероятным. Но, слава Богу, ни одной встречной машины не было. Часа полтора езды в таких условиях и вот вверху посветлело и вскоре над нами брызнуло чем-то голубым, в одно мгновение превратившись в изумительно чистый бирюзовый цвет утреннего неба. Появились очертания местности, окружающей дорогу. Туман таял на глазах, его последние клочья воровато убегали в низины и исчезали бесследно. Солнца ещё не было, но его присутствие чувствовалось где-то там высоко
в чистейшем и каком-то необыкновенно светящимся воздухе. Мы уже съехали с дороги и двигались в направлении грибных мест «известных только нам». 
        Понятие грибного места слишком относительно: обстановка ежегодно меняется. Этим и хороша казахская степь. Едешь по знакомым вроде местам, и вдруг встречаешь незнакомые кустарники с изумительными белыми цветами, которых никогда в жизни не встречал и может никогда больше и не встретишь. И вспоминается один год совершенно непохожий на все остальные. Весна этого года была ранней, тёплой и необыкновенно дождливой. И степь совершенно незнакомой: незнакомая и порой густая растительность, незнакомые цветы, и целое море разноцветных грибов, их безумное разнообразие поражало, а нужных было на удивление мало. С этим было связано одно маленькое событие того года. Соседи по дому как-то вечером приволокли к нам в квартиру огромную сумку с грибами – результат их поездки за город. Они знали, что я никогда не пропускаю весенние грибные сезоны, а значит в грибах разбираюсь. Мы в коридоре разложили эти грибы на полу. Калейдоскоп грибов. Такое количество и такое разнообразие несъедобных грибов я за свою жизнь не видел. Ковыряясь в этом сказочном цветном ковре, я так и не нашел ни одного знакомого грибочка.
          Теперь самым главным событием этого дня должна быть встреча с первым грибом. Событие непередаваемое по своей сути. Обычно встречаешься с «первенцем» ещё восседая на мотоцикле. В этот раз не повезло. И только через полчаса я издали увидел белую точку, буквально – точку. Это был тот самый белый степной гриб, ради которого мы и были в этих замечательных местах. А подойдя ближе, с удивлением обнаружил, что ножка гриба, изгибаясь уходит куда-то далеко вглубь старой норы и на вид была и плотной, и крупноватой. Необычно маленькая круглая шляпка венчала это жизненесущее основание. По взаимной договорённости не терять друг друга из видимости, я дал сигнал Владимиру Петровичу и минут через десять он уже подъехал к «первенцу». Срезать первый гриб запрещено. С ним надо чокнуться. Ритуал, есть ритуал.  Нарушать его не позволено. С собой я прихватил 0,33 литровую бутылочку спирта. На двоих и на два тоста: с «первенцем» и перед ужином, когда уже стоит палатка и два спальника ждут порядком уставших грибников, хватает с лихвой. Но почти всегда половина напитка возвращается в город.
      Владимир Петрович с удивлением рассматривал странный гриб, выглядевший на первый взгляд настоящим уродцем. Его, как и меня, этот гриб поразил силой жизни, силой могучей, жизнеутверждающей. Развернув на земле дастархан, мы приготовили всё необходимое. Чокнулись с грибом и друг с другом, пожелали себе удачи и запили чарочки пепси колой. Её непочатую я прихватил с собой после встречи под виноградником: у нас не очень любят эти новомодные напитки. Владимир Петрович о чём-то задумался. Беспокоиться не о чём, сказал я ему, и вытащил из рюкзака длинный, сантиметров тридцать узкий кухонный нож, закруглённый на конце, выполняющий, похоже, роль хлеборезки. Владимир Петрович расхохотался. Он действительно думал, как бы извлечь целиком найденное чудо. Мы его извлекли, не нарушив его целостности. Вид его до сих стоит у меня перед глазами. Мало того, мы умудрились так упаковать этот гриб, что он целым и невредимым был доставлен в город. Всё, ритуал выполнен. Дастархан свёрнут. Бутылочка со спиртом исчезает в спальнике в моём рюкзаке. Я отметил про себя, что бутылочка была опять полной до краёв. Это Владимир Петрович слил в неё остатки пепси колы, чтобы жидкость не болталась при движении мотоцикла. А я про себя, ещё раз, отметил обстоятельность Владимира Петровича даже в малом. Возможно, я излишне много внимания уделяю мелочам и ненужным подробностям. Просто хочется самому себе иногда напомнить незабываемые моменты. А они всегда состоят в том числе и из мелочей.
       Вот и началась наша настоящая тихая охота. Правда, наличие мотоцикла превращает временами тихую охоту в свою противоположность. Но кто на это обращает внимания? Нет таких. Вскоре удача посетила нас обоих. Я неожиданно, и опять издали, увидел целую семейку крупных грибов. По дороге к этой семейке мне стали попадаться отдельные экземпляры, ловко прятавшиеся в траве и в сухих остатках прошлогодних растений. Так что я обязан быть всегда начеку. А в это же время Владимир Петрович вышел на соседний пологий и очень протяжённый склон, где ему периодически стали встречаться крупные экземпляры грибов. Он хотел известить меня об этом, но обнаружение всё новых и новых шляпок, причём видных издалека, не давало ему это сделать. Всем этим он с восторгом поделился со мной попозже. Всё дело в том, что Владимир Петрович не имел возможности часто выезжать за грибами, а последняя поездка его была в прошлом году. Они выезжали тремя мотоциклами. По его воспоминаниям это была не поездка, а какое-то жуткое мероприятие. Постоянная потеря друг друга в степи дело не такое редкое. В любом случае существовало неписанное правило, если, кто потерялся – найди. Иначе могли быть и большие неприятности. На поиски тратилось иногда слишком много времени.
     Самый лучший вариант поездки за грибами в казахстанские степи – два мотоцикла, четыре участника. Один мотоцикл, два участника – вариант граничный, допустимый, но всё равно опасный. Но самым недопустимым остаётся вариант: один мотоцикл, один водитель. Другой мой приятель, тоже мотоциклист и грибник рассказал такую историю: его сосед всегда ездил один. И всегда приезжал с хорошим «уловом». Как не уговаривал мой приятель взять его с собой, тот отказывал под любым предлогом. Ну не хотел он показывать свои грибные места. Последний раз вроде договорились съездить вместе, но тот всё равно умудрился удрать один. И именно в эту поездку хитрый сосед и попал в смехотворную ситуацию (хорошо, что в смехотворную). А дело было так. Доехал хитрец до своих секретных грибных мест, поздно вечером поставил палатку, раскладной столик, приготовил ужин и даже налил себе полстакана водки. Но вдруг ему захотелось серьёзно «взглянуть на звёзды». Отойдя на приличное расстояние от палатки и, приготовившись к тому, ради чего он сюда притащился, он заметил в полной темноте (на небе не было не только луны, но и звезд), что-то похожее на гриб. Передвигаясь на карачках (это его слова), он срезал один, затем другой гриб…  И, таким образом, он набил полные карманы грибов, и теперь было главным - вернуться к палатке. Часа два он пытался это сделать, нарезал круги, проходил рядами, петлял и всё было напрасно. Последние несколько часов до рассвета он просидел на охапке влажной травы, дрожа от утренней прохлады: климат у нас – резко континентальный. А с рассветом оказалось, что «страдал» он в двадцати метрах от палатки. Водка в стакане стояла нетронутой, такой же нетронутой она осталась и в дальнейшем. Потому что утром – водителям уже н е л ь з я, ждало возвращение в цивилизацию.
       Итак, день был в самом разгаре. Надо уже позаботиться о том, чтобы перекусить. С утра мы уже обследовали несколько долинок, которые начинались севернее, с холмистой гряды Алим – Тау. С Владимиром Петровичем было легко. У нас не возникало никаких проблем с тем, чтобы сохранять видимость друг друга. Нет не прямую видимость, а видимость пространственную. То есть мы знали, где мы ориентировочно находимся и время от времени воочию встречались, чтобы опять наметить своё возможное передвижение. Ему, конечно же, было сложнее: нельзя было отходить далеко от мотоцикла. Да и необходимость перегонять мотоцикл на новые места требовало дополнительных усилий.
        Очередная встреча у нас состоялась у какой-то кучи, присыпанной землёй. В руках Владимир Петрович впервые держал толстый мыльный корень. В этой куче было не меньше тонны этих корней. Тогда мы знали только одно, что эти корни использовались в парфюмерной промышленности. Их принимали, похоже, по хорошей цене и занимались их заготовкой так называемые асоциальные элементы. С двумя подобными «элементами» я встретился как-то в степи в прошлом году. Один был молчун, зато второй разговорчивым донельзя. Меня тогда заинтересовал не сам мыльный корень, а то, как они его находят и выкапывают. Простая любознательность, не более. В руках у обоих кроме саперных лопаток на длинном двухметровом черенке ничего не было. Сами лопатки имели плоские лезвия. Такие лезвия имели малые военные пехотные лопатки. И я с этими двумя мужиками двинулись по степи. Прошли мы метров тридцать-сорок, они остановились и тот - словоохотливый стал объяснять мне, где рядом с нами он увидел местонахождение мыльного корня. Он показал, как по кругу диаметром не меньше полутора метра расположились едва заметные мелкие одинаковые зелёные ростки. Сначала я их почти не различал, но потом так ясно я увидел этот круг, как будто мне его кто-то подрисовал. Поставив лезвие лопатки недалеко от центра круга, он быстрыми движениями выкопал в сторону от центра круга глубокую прямоугольную ямку шириной в лезвие лопатки. Таким образом, сторона прямоугольной ямки, обращённая к центру круга, почти касалась самого мыльного корня, имеющего вид длинного цилиндра. Углубив лезвие с другой стороны корня, наклонным движением черенка сваливают корень в прямоугольную ямку. И всё. Быстро, ловко и мало травмируется почва.
Я поделился с Владимиром Петровичем своим опытом прошлого года, и он не был бы самим собой, если бы не захотел сам найти и выкопать корень. Я согласился его консультировать. Корень искали долго. И, кстати, первым местоположение корня нашёл Владимир Петрович. Подробно рассказав ему технологию выкапывания и передав ему свой длинный нож, мне оставалось только наблюдать за процессом. Результатом был корень весом чуть больше одного килограмма. Владимир Петрович торжествовал.
                Справка: Мыльный корень - АЛЛОХРУЗА  КАЧИМОВИДНАЯ  -  редкое растение с сильно сократившейся численностью. Эндемик Памиро-Алая и западного Тянь – Шаня. В Казахстане растёт в пустынных, полупустынных и в саванноидных сообществах. Вид отличается большой продолжительностью жизни (до 200 лет) и мощным стержневым корнем, достигающим веса 2-3 кг. Использовался в пищевой (изготовление халвы), текстильной и меховой промышленности.
        И только после этой возни с АЛЛОХРУЗОЙ  КАЧИМОВИДНОЙ  мы наконец решили перекусить. Несмотря на то, что мы провели на ногах уже много часов, усталости не чувствовалось. Ещё полчаса мы делились своими впечатлениями о проведённом времени. В «повестке» было даже такое - кто сколько спас черепах мужского пола, перевёрнутых своими соперниками? Я спас двоих. И столько же было на счету у моего приятеля. В эту поездку я раза три «удручённо» наблюдал, как за крупной черепахой (самкой) шествовал в одну линию ряд совершенно одинаковых черепах размером поменьше (самцы), и самый многочисленный «торжественный ход» состоял из шести самцов. «Бедные» очередники. В этот раз мне так и не «посчастливилось» увидеть черепаху мужского племени, которая, «находясь рядом» с более крупной черепахой, вся исходила противными, на наш слух, криками, разевая свою квадратную запоминающуюся красную пасть. Что было в этих криках: радость, боль, торжество или гимн исполнению столетней мечты! Пусть это остаётся тайной за семью печатями. Размножаться черепахи ещё не разучились.
А Владимир Петрович признался мне, что не меньше получаса потратил на наблюдение за жуком, который катил перед собой, ну конечно же, кругляк из навоза, часто и беспричинно меняя направление. С преимущественным направлением за указанное время его жук так и не определился. Сделанный моим приятелем в конце вывод касался уже отдельных человеческих особей, которые, по сути, не отличались от жуков. Наверное, у него наболело. Тему эту я продолжать не стал. Хотя про себя, почему-то сравнил этого жука с тем самым соседом – одиночкой и почему-то решил, что жук палатку бы всё-таки отыскал. Какая чушь только в голову не лезет!
       У нас впереди было ещё часа четыре активного поиска грибов. И мы не зря потратили на это время. У меня случилось приятное событие, связанное с грибами. В это время я как раз попал на место мне хорошо знакомое. Очень ровное место размером не менее нескольких футбольных полей, а за ним небольшое понижение перед каменистым склоном, тянущимся строго с севера на юг. На этом ровном как стол месте мне всегда попадались великолепные экземпляры белых степных. Я надеялся, что и сегодня мне, как всегда, повезёт. И, действительно, в самом начале я уже нашёл несколько семеек грибов. Вдали что-то забелело, но оценив расстояние до этого объекта, я понял, что это не могут быть грибы, уж слишком большой размер имело это нечто. Но я продолжал двигаться в том направлении, хотя размер продолжал меня смущать. И, наконец, подойдя совсем близко я был поражён. Такого я никогда не видел. Это была огромное семейство грибов, расположенное в виде идеального круга диаметром не менее пятидесяти сантиметров. Я достаю свой длинный нож. Он безнадёжно мал для этого семейства. Но я делаю попытку, и вдруг весь круг сдвигается. Все грибы аккуратно срезаны и уложены так в этот круг, что создаётся впечатление общей целостности конструкции. Видно, какой-то смешливый и талантливый пастух очень постарался и с любовью приготовил этот сюрприз удачливому грибнику. И этим удачливым грибником оказался я. Спасибо тебе, друг мой неизвестный, смешливый мой.
        Я обратил внимание Владимира Петровича на то, что за целый день нашего передвижения по степи мы не встретили ни одного грибника, ни одной машины, ни одного мотоцикла. Вряд ли настоящих грибников могут испугать, напрямую, неблагоприятные прогнозы погоды. Скорее это была просто случайность. Можно было бы предположить, что этот район, где мы находились был мало посещаем из-за отсутствия грунтовых дорог, которые в дождливое время могли бы серьёзно выручить водителей. Но и этот вывод совершенно неоднозначен: за грибами осторожные водители в нашу степь не ездят. И вот осталось не больше часа до нашей остановки на ночлег. Наступило время выбирать и выбирать для этого самое лучшее место. Лучшее место в местности, открытой со всех сторон, понятие особое. Нет смысла даже предположительно объяснить каким может и должно быть это место. Когда в степи часто встречаются грибники, место на ночлег не выбирают на открытых со всех сторон местах. Когда возможна гроза для ночлега выбирают место пониже, даже если холмы невысокие. Громоотводов нам не надо. На плоских местах лучше не останавливаться вообще. В нашем случае у нас был самый большой выбор. Дожди обещали, но небольшие, и мы решили остановиться на очередном длинном холмистом образовании чуть ниже верхней его части, где удобно разместилась уютная почти горизонтальная площадка.
       Владимир Петрович быстро пригнал сюда своего «зверя». Поставив палатку, занялись надувными матрасами и спальниками. Уже начало смеркаться и на горизонте среди уже серых облаков появилась красноватая полная луна. И явилась к нам красна девица … сказал Владимир Петрович в совершенно несвойственной ему манере. Я был даже несколько удивлён, но удивлён приятно. Не знал я и не ведал, что через несколько мгновений и я очень удивлю Владимира Петровича. Собираясь вытаскивать из своего рюкзака спальный мешок, я вовремя вспомнил, что прятал куда-то туда бутылочку со спиртом. Нащупав бутылку, я вытащил её из рюкзака и обомлел: она была абсолютно пуста. Вот тебе и тост вечерний, тост лечебный, тост желанный. Хорошо, что кроме «красной девицы» на меня в этот момент не смотрел никто. И потом я часто пытался представить себе свою физиономию в этот редчайший момент. Представить не удавалось. Никогда. И, вот так с позой замученного столбняком, с рукой, держащей пустую бутылку, и застал меня взгляд Владимира Петровича. Мне легче было бы перенести трагизм момента, если бы мой визави был страшно огорчён, расстроен или, наконец, просто расхохотался, как это он умел делать великолепно. А он просто сказал, а я ведь думал, что такое маленькое количество газированного пепси не сможет привести к этому. Чуть позже и он был, и огорчён, и расстроен и, даже, расхохотался, как это он умел делать великолепно. Мои слова, что ничего страшного и мы будем наслаждаться лицезрением звёзд, вызвало у него жест огорчения, это он рукой показал на уже ставшую яркой луну. Какие уж тут звёзды! Поужинав, чем Бог послал и в том числе, ставшими «ненужными» деликатесами, которыми славилась супруга Владимира Петровича, мы вышли немного прогуляться перед сном. Круглолицая луна, окружённая серебристым ореолом, уже высоко поднялась над рваным горизонтом и периодически скрывалась за набегающими облаками, как будто играя с нами в прятки. Красота необыкновенная.
      Порядком уставшие, мы заснули моментально. Вероятно, этому поспособствовал аромат «восхитительной смеси спирта и пепси колы», исходящий от моего влажного спальника. В середине ночи нас разбудил дождь, барабанящий по палатке. Он то сердился, то стихал, шепча о чём-то о своём, то переходил на грустную осеннюю ноту, и вдруг резко замолкал, как будто прислушивался к нашей тихой беседе. Задремали мы как-то незаметно. Но эта ночь так и не хотела оставлять нас в покое. Перед очередным пробуждением мы услышали какой-то непонятный шум, постепенно растущий, упорно надвигающийся на нас. Ветра не было. Но этот шум уже не давал нам покоя. Страха не было. Было редкое состояние какой-то неопределённости. А шум всё рос и рос, и вдруг обрушился на нас шумом и грохотом проносящегося мимо «железнодорожного экспресса», постепенно затухающего вдали. Ни одной капли дождя не упало на нашу палатку. Недолго мы ломали голову над «предложенной загадкой». Полосой, не задев нас, промчался мощный фронт града. Мнение было обоюдным.
    И теперь, к утру у нас появилось желание это доказать. Скорее всего первым это желание появилось у Владимира Петровича, а уж выполнить это желание он постарается непременно. И только, только забрезжил рассвет, а мы уже были готовы к утренним подвигам. Правда, Владимир Петрович пошёл в сторону «промчавшегося экспресса», а я решил прогуляться совсем в другую. По казахской степи в грибной сезон парами не ходят. Договорились вернуться минут через тридцать. Но сначала я решил взглядом проводить Владимира Петровича. Я видел, как он шёл, часто наклоняясь, что-то изучая внизу. Шёл дальше, иногда возвращаясь к предыдущему месту, как будто забыл, проверить что-то ещё очень важное. Здесь то было на что посмотреть. А я вспомнил как иногда я видел по утрам его, идущего на работу. От метро до работы у нас был один маршрут. Иногда я видел его на тротуаре впереди себя. Я мог бы легко догнать его, или окликнуть, но я никогда этого не делал: мне было интересно наблюдать за ним. Улица в это время почти всегда малолюдна и впереди идущий объект моего наблюдения вдруг замечает на стволе дерева, растущего на обочине что-то неординарное. Что же там может быть такого неординарного? Он останавливается, изучает, наклоняется, поднимая какую-нибудь палочку, и продолжает изучение уже с помощью приобретённого «инструмента». Идёт дальше. Замечает что-то на обочине, трогает ногой, внимательно рассматривает, вот тебе и второе исследование. И далее в том же духе. Владимир Петрович был руководителем группы конструкторов механиков по проектированию прецизионных и сложных изделий. Не буду вдаваться в подробности, но слово прецизионное должно говорить о многом. Занят он был постоянно. И всё, что выходило «в свет» от этой группы было всегда грамотно и надёжно. И тем обиднее было видеть его в эти чортовы девяностые годы, когда он работал на каком-нибудь примитивном станке, изготавливая пустячные детали. Но вернёмся к прерванному рассказу.
         Я первым вернулся в лагерь и с нетерпением ожидаю Владимира Петровича. И вижу, как идёт он какой-то торжественной походкой, держа в одной руке здоровущий белый гриб, а в другой – что-то завёрнутое в траву и зелёные листья, из-под которых обильно капает. Что это - догадаться было не трудно. Градины оказались достаточно мелкими, но встречались и пяти, и семимиллиметровые экземпляры. А это значило, что первоначальный размер рекордистов достигал и десяти, и пятнадцати миллиметров, а может и того больше. И поэтому, кроме - О-Го-Го, и сказать то нечего. А вот по поводу гриба-рекордсмена, и двух, и трёх - О-Го-Го было явно недостаточно. Удивительна природа, создающая такие чудеса. Не считая «гигантского» размера, в моей практике ничего подобного ещё не было, он имел идеальные формы, которые не давали отвести от него взгляд. А цвет! Такого бело-снежно-серебристого цвета, в одном месте и в таком количестве, видели немногие.
   А у нас впереди был ещё целый день неизвестных, но ожидаемых находок, ещё целый день мягкого солнца, громадного голубого неба и необъятного простора казахской   у д и в и т е л ь н о й   в е с е н н е й   степи.   
                В.В.А. – апрель  2023г.