Этюды из студенческой юности -2

"УВЫ И АХ,
Иван Александрович!"

Нет, для доцента филфака Лидии Васильевны  Брадис (1926 - 2005 гг.),
снохе знаменитого советского математика В.М. Брадиса,
изобревшего таблицу его имени (1),  в те памятные 80-е прошлого века,
наряду с чтением лекций  по русским фольклору и литературе с пожелтевших
конспектов, делом совести и чести было поймать за руку нерадивого
студента- заочника, уличив его в безграмотности и лености
с использованием "шпоры" - чужого  кладезя знаний,
почерпнутых не из своей головы...

И это ей, увы!- чаще всего удавалось.
Студенческие головы на экзаменах и даже зачетах то и дело сыпались -
гроза курса, да и только! (И все же теперь  понимаю - светлая ей память!).

***
На этот раз я за себя и экзамен был спокоен - в билете стоял Некрасов, творчество которого хорошо знал. Как и его  поэму "Русские женщины", означенную в билете ,- о женах декабристов, последовавших за ними в Сибирь!

Героиней одной части поэмы стала княгиня Екатерина Трубецкая, второй - Мария Волконская. Обе  части поэмы были опубликованы в журнале "Отечественные записки"
за 1872-73 годы.

Из части 1:

"Покоен, прочен и легок
На диво слаженный возок;
Сам граф- отец не раз, не два
Его попробовал сперва.

Шесть лошадей в него впрягли,
Фонарь внутри него зажгли.
Сам граф подушки поправлял,
Медвежью полость в ноги слал,
Творя молитву,  образа
Повесил в правый уголок
И - зарыдал ...Княгиня-дочь
Куда-то едет в эту ночь...".

Несколько четверостиший, но в них весь зачин жизненной драмы -
и тревожные, но заботливые родственные сборы, и горе
смирившегося с волей дочери отца, и взгляд в  неопределенное
и пугающее завтра...

Поскольку ошибочно посчитал, что творчество Некрасова знаю неплохо, позволил себе немного расслабиться, процитировав наизусть строки другой поэмы этого автора о русских женщинах - "Мороз - красный нос",
подходящие к случаю:

" Есть женщины в русских селеньях
  С спокойною важностью  лиц.
  С красивою силой в движеньях,
  С походкой, со взглядом цариц.
  Их разве слепой не заметит,
  А зрячий о них говорит:
 "Пройдет - словно солнце осветит,
  Посмотрит - рублем одарит!".

На Лидию Васильевну, однако, особого влияния стихи не оказали и рублем,
похоже, не одарили!
Она поднялась из-за своего стола, не поленились подойти к моему столику,
где честно готовил ответ на билет, и, сунув руку в известный ей "секретный
закуток" столика, с торжеством вытащила оттуда улику преступления -
скрученную спиралькой и забытую кем-то "шпору" по Некрасову, пусть и про другое
его произведение!

Ту шпору, о которой  лично я и слыхом не слыхивал...

Но Лидию Васильевну не проведешь!

- Тэк-с, голубчик, - только и сказала она мне. - Попался с поличным!
На экзамен придёшь  в следующий раз...

Оправдания тут не принимались.

***
И вот он - пугающий следующий  раз!

К экзамену перечитал гору томов русской классики 19 века,
не успев прочесть у Ивана Александровича Гончарова (1812 - 1891 гг.)
лишь завершающий роман  его трилогии о жизни российского дворянства -
"Обрыв" (предшествующие романы по теме удалось полистать - "Обыкновенная история"
и "Обломов":  не сойдется же свет клином на его "Обрыве"?).

Ах, юная наивность! Бутерброд чаще всего падает маслом вниз...

Палец Лидии Васильевны Брадис неторопливо полз по листу с фамилиями российских литературных классиков.
Но я спокоен - на сей раз промашки не выйдет!

- Гончаров, Иван Александрович! - окатила вдруг меня холодной водицей Лидия Васильевна и, чуть помедлив, словно наслаждаясь произведенным эффектом, уточнила:
- Роман "Обрыв"!

Как, почему и откуда такая мистика?

Увы и ах, уважаемый Иван Александрович Гончаров!  Это  теперь я такой мудрый и
опытный, про роман "Обрыв" кое-что знаю, перечитал его  с интересом. Про столичную жизнь представителей "золотой молодежи" того времени в лице экс-студента и экс-офицера,
а ныне светского бездельника с претензией на  художественность натуры Бориса Райского,
чья двоюродная тетушка имела поместье на Волге - в Малиновке.
 
Именно там, на российской природной красе  и при дворянском гнезде усадьбы с речным обрывом, рощей, прудами и двумя очаровательными родственницами Бориса - сиротками  Верой  и Марфуткой, и разворачивается интригующий сюжет  романа "Обрыв".

В те времена Гончаров находился в натянутых отношениях с писателем Иваном Сергеевичем Тургеневым, которого, как теперь  бы сказали, обвинял в плагиате. Мол, для своего романа "Дворянское гнездо" Иван Сергеевич "позаимствовал" образы русских дворян из романов Ивана Гончарова! Так, выходит, и не поладили два великих Ивана русской словесности...

Увы, но тогда, в юности,
студент -заочник из Твери всего этого не знал!

А потому не стал любимчиком доцента кафедры литературы  Лидии Брадис, а дипломную работу по русскому фольклору защитил на "отлично" под крылышком и опекой совсем другого научного руководителя с филфака.

Но об этом, возможно,- в следующий раз...

(Продолжение следует).

На снимке: Русь некрасовско-гончаровских
времен.

Фото из интернета

06.04.23 г.
_________

(1) Советский математик Владимир Модестович Брадис (1890 -1975 гг.),
автор известных работ -"Таблицы четырехзначных логарифмов и натуральных
тригонометрических величин", по творческой значимости  сравнимых с теоремой
Пифагора.

Родился Владимир Брадис в Пскове, но  с 1917 г. проживал и работал в Твери,
где на здании нынешнего университета ему установлена памятая доска.
В 1953 г. был награждён орденом Ленина.

Несмотря на миллионые тиражи своих таблиц, издаваемых с 1921 года и предшественниц нынешних компьютеров, их автор В. М. Брадис миллионером не стал, за границу
не подался, прожив в Твери до старости обеспеченным и уважаемым человеком.
Похоронен на одном из погостов Твери.

***
С Тверью связано имя еще одного выдающегося математика России - Леонтия Филиповича  Магницкого (1669 -1739 гг ), родился в г. Осташкове, что под Тверью, у истока Волги.
По его "Арифметике" учились еще российские мореходы Петра 1.

С юных лет самостоятельно обучался чтению и письму.

Автор первого в России учебного пособия по математике  -
    "Арифметика,
     сиречь наука числительная.
     С разных диалектов на славянский язык
     переведенная,и воедино собрана,
     и на две части разделенная".

Сегодня в Осташкове на месте расположения Патриаршей слободы -
на малой родине математика, ему установлен памятный знак.
А в монастырь Нилово -Столбенской пустыни, что на озере Селигер
в Осташкове, из Москвы доставлены останки Леонтия Магницкого,
в месте перезахоронения которых будет восстановлена эпитафия,
написанная отцу его сыном Иваном Магницким.