Нигилист

По теме моего поста о подозреваемой в совершении теракта в Санкт-Петербурге дарье треповой вспомнилась история одного из нигилистов царской России Всеволода Костомарова.

Он не смог стать военным по причине исключения из Михайловского артиллерийского училища, а исключили его потому, что не сумел осилить учёбу, то ли вследствие невысоких когнитивных способностей, то ли из-за здоровья. Потом он собирался служить в кавалерийском полку - не получилось. Далее Всеволод хотел устроиться в Первом кадетском корпусе в Москве преподавателем. Опять не вышло. Пришлось на военной службе поставить жирный крест.Это был 1860 год.

Но он знал языки и стал подрабатывать переводами стихов. Даже напечатал сборник. И тогда же познакомился и сблизился с нигилистами - последователями Чернышевского и был завербован в их ряды. Устроил типографию в своей родительской семье и стал печатать революционные листовки, агитационные материалы. Таким образом влился в революцию.

Он думал, что он идейный, из “новых людей”, герой нового времени, как, например, Базаров, а его просто использовали из-за его способностей, умения печатать в типографии и возможностей.

Вот и получается, что основной контингент, что вербуется в исполнители всевозможных грязных и опасных дел -  это неустроенные в жизни люди, неудачники, нестабильные индивиды, что не могут найти себя. Они могут быть неглупыми, способными, грамотными, но не иметь целей, не видеть перспектив в своей жизни, не обладать мотивацией и силой воли.

Благополучные, в том числе и ментально, не только физически, хорошо устроенные в жизни люди  не пойдут исполнять чужую волю и рисковать собой ради чужих целей, не поведутся на манипуляции якобы высокими благородными идеями.

Поэтому исполнители, наёмники нередко “пустые”, как кстати именовал Чернышевский этих завлечённых его нигилистами в их круги специалистов по типографиям вроде Всеволода Костомарова. Точнее, он называл их “пустенькими”, видно, считал, что в идейном плане от них толку мало, они не способны зажечь других, а вот быть тупыми исполнителями тяжёлой работы в самый раз. Но я под пустотой этих людей подразумеваю отсутствие личных целей, то есть у них нет ничего своего и их можно заполнить чужой идеологией.

Вспоминая персоны революционерок тех лет, либо современных девиц-навальнисток и прочих, бросаемых кукловодами на амбразуры, понимаешь, это овцы, ведомые овцы. Их используют, обработав психологически,  а они уверены, что борются за высокую идею, являются значимыми, вершат историю. И вот здесь есть ещё один важный нюанс. Удовлетворяется потребность человека в признании, в признании его значимости. А такая потребность есть у каждого, явная или тайная, и у бомжа, и у священника, и у проститутки, и у самой невзрачной, казалось бы, бесталанной замотанной постоянным тяжёлым домашним трудом домохозяйки. Все хотят признания. А когда его дают им, они готовы за это сделать что угодно.