Памперсы

Валерия Павловна Лисницкая работает Начальником. Именно так называют её подчинённые, а их ни много-ни мало восемьдесят человек – не директор, не заведующая, не начальница, а именно „Начальник“ и с большой буквы. Заведующая - это когда детский сад или ясли, директор - в школе и на заводе, начальница – немного иронично, а Начальник звучит внушительно, где-то даже грозно, и производит должное впечатление.
- Начальник занят, сейчас совещание, перезвоните, пожалуйста, через час. – Секретарша Ирочка держит оборону.
- Начальника сегодня не будет, я могу Вам чем-то помочь? - зам по маркетингу в любую минуту готов подставить плечо.
- Без визы Начальника ни одна платёжка в банк не попадёт! - Главный бухгалтер не рискует ни финансами фирмы, ни своим рабочим местом.
Когда Валерия Павловна открывает парадную дверь и входит в офис, замолкает канарейка на столе рецепционистки и снижает обороты кондиционер. Она умна, решительна, организована, у неё две „вышки“ – юридический и экономический, и два иностранных языка. Носит костюмы, воздушные блузки, чёрные лифчики от La Perla, сумки Prada, туфли-лодочки в любую погоду – а почему бы и нет, мерседес подвозит её к самому входу, предпочитает хорошо продуманный беспорядок на голове и очки в тонкой оправе. Ходит на премьеры в Театр Европы и на вернисажи в «Манеж».
Любимые цвета – маренго, гейнсборо и лаванда. Любимая марка одежды - Dior. Любимые духи - Баккара Руж, верхние ноты – жасмин и шафран, средние – древесная абра, нижние –еловая смола и белый кедр. Подходит и мужчинам, и женщинам. Когда Валерия Павловна уходит из офиса, стойкий аромат её духов действует на персонал лучше камер наблюдения: я – здесь, я всё вижу и слышу.
Родители Валерии Павловны мечтали о мальчике, особенно папа-лётчик, даже имя приготовил не случайное, но родилась девочка, имя ей и досталось вместе с мальчиковым воспитанием – холодный душ по утрам, пробежка по узким улочкам закрытых гарнизонов до лётного поля и обратно, секция самбо и мытьё полов по субботам.
И тем не менее, Валерия Павловна – женщина. Стройная – три раза в неделю фитнес, горные лыжи зимой, каноэ летом, Мальдивы в сентябре, ухоженная – незаметный макияж, аппаратные процедуры без фанатизма, по мере надобности, приглушенный маникюр и ненавязчивый блеск бриллиантов. Никто на фирме не знает, сколько ей лет, ни когда у неё день рождения. Ну, почти никто... А кто знает, тот хранит эту тайну, как Мальчиш-Кибальчиш. Может быть, сорок, а может быть, пятьдесят. Сегодня не поймёшь! Личное дело Лисницкой давно и надёжно спрятано в сейфе в её кабинете.
Валерия Павловна не монстр: у неё можно отпроситься к больной бабушке, попросить аванс или отпуск за свой счёт.  Попросить тем, кто рискнёт.
Валерия Павловна – не робот, и ничто человечески-женское ей не чуждо. У неё есть пентхаус-лофт с видом на Адмиралтейство и любовник. Квартиру она называет «Ма шер» , любовника - «Мон шер». Вернее, есть Ма шер и был Мон шер. Ровно до сегодняшнего дня, когда, проснувшись, как обычно, в семь тридцать утра, Валерия Павловна поняла две вещи:она – ягодка опять, то есть сегодня ей исполняется сорок пять, и ей абсолютно не нужен Мон шер. Ну вот не нужен, и всё! Ни уму, ни сердцу, ни разным частям тела. Хороший мальчик, смотрит влюбленными глазами, услужливый, воспитанный, с прекрасным образованием, далеко пойдёт. Ну младше на 17 лет, а чем она хуже Пугачёвой? Разве что не поёт… Замуж зовёт. А зачем ей замуж? Уже сходила один раз по совету подруг и требованию родителей. Продержалась три года, не её это, типичное не её!
Мон шер даже всплакнул на прощание и от расстройства забыл захватить мусор, избавление от которого – святая обязанность любого Мон шер, так как дурные запахи – явление, Валерией Павловной абсолютно непреемлимое. Она бы и при приёме на работу нового сотрудника с удовольствием бы обнюхивала его, если бы не боялась показаться сумасшедшей.
-  Даааа, - сразу уловила смену декораций консьержка , бывшая актриса Театра Музкомедии. – Действие второе, сцена первая - Валерка и мусор. И что на этот раз?
- Скучно, дорогая Екатерина Васильевна, - вздохнула Лисницкая, отстранив подальше схваченный двумя пальчиками ненавистный пакет. – Ужас, как скучно.
- Раньше бы сказали: корову бы тебе, а лучше двух, как раз в твою Ма шер. Вот только лифт опять не работает, куда коровам без лифта,   - покачала головой экс- прима оперетты. – Или ребёночка. Годки идут, останешься пустоцветом. А ребёночек это тебе и забота, и радость, и переживания, и веселье. Что такое скука - и не вспомнишь.
- У Вас-то самой их сколько, ребёночков? - уколола Лисницкая, бездетную, как ей казалось, консьержку.
- У меня двое, - охотно сообщила Екатерина Васильевна. – Мальчик и мальчик, близнецы. Жду внуков.
- И как это: дети и сцена? – удивилась Валерия Павловна.
- Как тебе сказать, - Екатерина Васильевна достала сигарету. – Поёшь Сильву в третьем дуэте с Эдвином, молоко из груди течёт, в мыслях – почему у них   какашки зелёного цвета и сыпь странная на животиках, а ты себе заливаешься: «Помнишь ли ты, как счастье нам улыбалось…» В общежитие прибегаешь, няня уже в пальто, мой-то через полгода такой веселухи сбежал к новенькой инженю, в доме срач , на общей кухне в баке пелёнки кипятятся. До утра стираешь, кожа на руках до крови трескалась, бардак кое-как раскидаешь, и пару часов поспать остаётся. Как подросли, пошло-поехало - двойки, драки, синяки повсеместно, ключи потерянные, руки сломанные. Вечером думаешь – убью, а утром – люблю, не могу. И это без стиральных, посудомоечных, пюре готовых и без памперсов. Не упусти, Валерка, главного в жизни.
 «Ну, не знаю-не знаю», - думала Лисницкая в машине по дороге на фирму. –«Может быть, она и права, упускаю я что-то в жизни, носики-курносики, сюсипуси, опять же стакан воды в старости. А если пить не захочется? » И все сегодня словно сговорились – водитель затормозил у пешеходного перехода, а по нему детки-утята идут, держась за ручки, за воспитательницей. Мама позвонила поздравить: «Лерочка, деточка, родила бы ты нам на старость в радость». Про бывших одноклассниц-однокурсниц и говорить нечего, уже и бабки есть. Вечер встречи - только и слышала: моя китайский учит, такая умница, говорит «нишуа циай дацуу», а мой олимпиаду по математике выиграл, а моя два четверных сальхова в произвольной прыгает. На каждом столе в офисе фотографии: мама-папа-я – счастливая семья! Запретить, что ли?!»
Как-то вдруг невыразимо скучно стало этим утром Валерии Павловне в её образцово-показательно обустроенном бытие, в котором она – центр и смысл жизни и где главное – полная гармония с собой, эдакие идеальные отношения субъекта и его внутреннего альтер-эго. И полное отсутствие ожидания чего-то неожиданного, разве что проверки из налоговой. Да и то, есть кому предупредить. А так, всё по расписанию, из года в год, даже грипп, всегда в начале марта, аккурат к Международному женскому дню, чтобы не выслушивать елей от подчиненных. Ну, ещё один костюм из новой коллекции. Новый Мон шер. Машину можно поменять. А ребёнок – новый опыт, новые ощущения, это как новый проект, глядишь, и удачный! Впрочем, других у Валерии Павловны и не бывает. А если проект, то необходимо составить бизнес-план, просчитать риски, продумать финансирование, прикинуть результат.
«Допустим, - размышляла Валерия Павловна, лёжа ночью в гордом одиночестве на шёлковых простынях. – Решилась. Откуда берутся дети, я в курсе. Но это не совсем мой случай, рожать в сорок пять – безумие, фигуру не восстановишь, да и статистика – упрямая вещь, синдром Дауна, аутизм, Асперегер и компания. Опять же, от кого? Можно вернуть Мон шер, но потом от него не избавишься. Будет пускать сопли и пытаться дать грудь ребёнку. Донор? Кот в мешке. Ещё вариант – суррогатка. Те же проблемы, да ещё российский закон – самый гуманный закон в мире, ты её девять месяцев обхаживаешь, а она тебе – не отдам, кто родила, та и мать. Судись потом до второго пришествия Христа. Интересно, а как устроены памперсы? Всегда хотела понять.»
«Вот если бы можно было выбрать , как в магазине, - мечтала Валерия Павловна за утренним карамельным латте , поглядывая на километры полок со стеклянными колбами в кофейном бутике на Невском. – Мне, пожалуйста, чтобы глазки были голубые, волосики светлые, кудрявые, с хорошим слухом, способностями к языкам, любовью к спорту и чтению, характера спокойного и покладистого».
«Лучше мальчик, - прикидывала Валерия Павловна на утреннем совещании с IT- отделом, отметив новенького среди сисадминов.-             Лыжи, походы, даже футбол».
«Или девочка, -любовалась Валерия Павловна Ирочкой, грациозно наклонившейся к ней с бумагами на подпись. – Косички, бантики, платьица».
«Или мальчик, - сомневалась Лисницкая. – Девочки – страдания, слёзы, аборты».
«Нет, девочка, - определялась Валерия Павловна. – Мальчики – пиво, сигареты, беременные подружки».
- Валерия Павловна, - Ирочка дотронулась до плеча Лисницкой. – Мы в этом году будем подарки на Первое июня в Дом малютки отправлять? Директор звонила.
- Да-да, - механически ответила Валерия Павловна. – Пусть присылают заявку, я подпишу. Не забудь подтвердить бронь на Мальдивы на сентябрь, один билет, аэропорт Велана. Всем хороших выходных!
+++++++++
«У вас будет ребёнок», - задушевно сообщила с голубого экрана миловидная блондинка без возраста. И под жалостливую музыку на экране замелькали фотографии детдомовских детишек. Точно сговорились! Хотя… вот пустое место над камином, туда прямо просится фотография счастливого дитя…
«А если? - пришла в голову Валерии Павловне неожиданная мысль. – Уже готовый ребёнок, справочки медицинские досконально проверить, опять же, много плюсов в карму, а что пойдёт не так, так можно и …» Но дальше пока думать не хотелось.
Гугл отнесся к идее Лисницкой благожелательно: совершеннолетняя, жильё, работа, здоровье – да, судимость, алкоголь, наркотики, гражданство США – нет. Хотя от последнего бы не отказалась.
- Действие третье, сцена первая, - поприветствовала Лисницкую консьержка. – Валерка, мусор и печаль на челе.
- Екатерина Васильевна, - Валерия Павловна отодвинула неароматный пакет подальше от себя. – А как бы Вы отнеслись к ребёнку из детдома?
- Валерия, - развела руками консьержка. – Да ты прямо выросла у меня в глазах. Осторожно, потолок не задень.
- Я ещё ничего не решила, - неожиданно рассердилась Лисницкая. – У меня и места-то в лофте для ребёнка нет.
- Валерия Павловна, - откинулась на стуле Екатерина Васильевна. – Для ребёнка важно место в сердце отыскать, а там и в квартире как-нибудь найдётся.
Впервые за долгие годы спонсорства Валерия Павловна сама повезла подарки в Дом малютки в Сестрорецке. Директор долго и гордо водила её по коридорам, хвалясь светлыми комнатами, где стройными рядами выстроились кроватки с сопящими грудничками, отремонтированной кухней, пахнущей манной кашей и киселём, крытым бассейном-лягушатником с бактерицидными лампами, медкабинетом и небольшим спортивным залом. А потом подвела к стеклянной двери игровой комнаты.
На полу, на зелёном ковре, как на лужайке со свежей травкой, сидела необъятных размеров нянечка, обвешанная детками, словно новогодняя ёлка игрушками. А другие, в ползунках в божьих коровках, зайчиках, мишках копошились вокруг, ползали, бегали, смеялись, хлопали в ладоши, покачивая, как пингвинчики, толстыми попками. Вдруг один из малышей, увидев прижатое к стеклу с другой стороны лицо Валерии Павловны, радостно закричал и, поднявшись с четверенек, покачиваясь на неуверенных ножках, подбежал к двери и застучал по ней маленькими кулачками. За ним и другие. И вот уже, оставив на руках у нянечки только самых маленьких, все крохи собрались у двери и, отталкивая друг друга, колотили ручками по деревянной двери, закинув вверх головки. А потом обречённо заплакали, будто враз свалилось на них на всех одно горе-горькое, огромное, страшное, неподъёмное, и нет от него спасения.
- Скажите, - спросила директора Валерия Павловна, нарыдавшись и смыв потёкшую по лицу тушь. – У вас часто забирают детей в семьи?
- Что значит «забирают»? – директор накапала в стакан с водой валерьянку для Лисницкой. – Мы не всем отдаём.
- Да-да, я в курсе, - кивнула Валерия Павловна. – Материальное положение, жилищные условия и так далее.
- Это важные моменты, - согласилась директор. – Но далеко не главные. Социальные законы похожи на законы физики: по ним минус на минус даёт не плюс, а дают ещё больший минус. Поэтому от скуки или от одиночества усыновлять нельзя, в такой семье два несчастных человека не станут счастливыми только от того, что стали жизнь вместе. Чтобы сделать счастливым человека, надо уметь быть счастливым самому, поэтому, если вы пока не чувствуете себя такой – стоит сначала заняться собой.
«Тоже мне, Нострадамус», - разозлилась Лисницкая. – «Я, например, счастлива, и пусть попробует доказать обратное!»
Валерия Павловна позвонила Ирочке из машины:
- Мальдивы отменяем, ищешь архитектора, хочу квартиру перестроить, и адвоката Крутицкого мне на завтра.
«Девочку, только девочку», - Валерия Павловна перебирала розовые кофточки в детском отделе.- « Комнату сделаю окнами во двор, чтобы не шумно было, няню возьму, приходящую, летом сниму дачу, в сентябре можно в Крым, уже не жарко будет, сразу обследование у всех врачей, и имя поменяю, будет Анастасия или София, в пять лет – гувернантку с английским, или нет, лучше с четырёх и с французским, будем с ней вечерами Blanche Neige и Le Petite Chaperon Rouge читать. И обязательно фортепиано, без музыки никак».
Неожиданно кто-то больно толкнул Лисицкую в спину. Валерия Павловна обернулась:
- Гражданочка, Вы уже тут полчаса мурыжитесь, давайте или туда, или сюда, весь проход загородили, - сзади стояла молодая женщина с девочкой лет двух на руках. – У меня вот ребёнок обкакался, а тут и переодеть негде. – И она отодвинула в сторону разложенную на прилавке детскую одежду.
- Акакался, - радостно подтвердила малышка и сунула в рот козявку из носа.
- Женщина, Вы с ума сошли, - подскочила испуганная продавщица. – Вы что тут ребёнка переодевать будете?
 - Буду,  я же мать, - охотно подтвердила мамаша. – Не на улице же мне в самом деле памперсы менять. Или с засратой ходить?
Она быстро уложила дочку на спину и, задрав ей короткое платье, сдёрнула набухший памперс. Тяжёлый смрад рванулся наружу, вмиг заполнив небольшое пространство магазина. Девочка задёргала ножками, и склизкая куча плюхнулась на пол у ног Лисницкой. Валерия Павловна почувствовала, что ещё минута и её вырвет прямо на ребёнка. Она зажала нос и выскочила на улицу.
„Идиотка, идиотка, идиотка, - в ярости била Лисницкая по рулю, давя на педали. – Придумала себе, блажь какая, не живётся спокойно, дети, памперсы, какашки, господи, зачем это надо?!!“
- Ирочка, - Валерия Павловна лихорадочно тыкала пальцем в экран телефона. – Никаких адвокатов и архитекторов, возвращаем Мальдивы, и этого, новенького айтишника ко мне через два часа, нет, через час, я не знаю, как его зовут!!! Выполняйте!
Уснуть так и не получилось, промаявшись всю ночь где-то между явью и сном, Валерия Павловна с трудом дождалась утра. Мон шер сладко спал крепким сном довольного подростка, посапывая и выдувая пузыри.
Валерия Павловна открыла воду в душе и подставила лицо под горячую воду. Она уже хотела выходить из кабинки, как заметила яркую баночку с детским шампунем, которую она зачем-то успела вчера купить в магазине до появления неадекватной мамаши. На этикетке, совсем как на ползунках у малышей в Доме малютки, были нарисованы божьи коровки. Валерия Павловна открыла розовую крышечку и выдавила на ладонь перламутровую змейку. В ванной комнате, наполненной паром, запахло петушками на палочке, молочным шоколадом, тёплыми пенками, утренней росой и далёким детством.
„Самое сложное – принять правильное решение,“ - учил Валерию Павловну папа-лётчик. – „ Как за штурвалом самолёта: видишь цель и идёшь на неё, не сворачивая. Если решение принято, то только вперёд, никаких сомнений.“
Валерия Павловна взяла телефон:
- Ирочка, - прошептала она в трубку, – Вы уже не спите? Отменяйте Мальдивы, приглашайте архитектора и Крутицкого, да, на сегодня, да, скоро буду.