de omnibus dubitandum 41. 304

ЧАСТЬ СОРОК ПЕРВАЯ (1692-1694)

    ГЛАВА 41.304. СТРАННЫЕ ФОБИИ…

    Клону лжеПетра [Исаакию (Фридриху Петеру Гогенцоллерну) – Л.С.] вообще очень свойственны разного рода «фобии», порой исключительно причудливые.

    В их числе и лютая ненависть к старинным родам. Откуда?! Как может царь, первый дворянин в государстве, буквально исходить ненавистью к аристократии?! Стремясь любой ценой оправдать и обелить клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна) – Л.С.], это объясняют порой «тяжелыми впечатлениями детства».

    Мол, клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна) – Л.С.]  в малолетстве жестоко обижали бояре, и этот рубец остался у него на всю жизнь.

    Гораздо труднее указать на конкретные обстоятельства этих обид: кто унизил бедного Петрушу, когда и по какому поводу? Потому что никаких конкретных свидетельств такого рода история не сохранила. Даже (по версии немецких горе-историков - Л.С.) потеряв отца очень рано, в три с половиной года, настоящий Петр Алексеевич, а не клон лжеПетра [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн) – Л.С.] вовсе не рос сиротой. О его матери можно (и нужно) сказать много дурного: и безответственная она, и неумная, и жестокая, и государственными делами заниматься неспособная, и в средствах никогда не стеснялась. Но сына и дочерей  Наталья Кирилловна любила, заботилась о них и в обиду никогда бы не дала.

    С трех же лет настоящий Петр Алексеевич, а не клон лжеПетра [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн) – Л.С.] жил в отдалении от двора, в селе Преображенском, куда ездили только бояре, близкие к Нарышкиным или входившие в их клан.

    События «Хованщины» 1682 года могли образовать психологический рубец и у людей покрепче 10–летнего клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна) – Л.С.]. Тогда на его глазах убили любимого дядьку Артамона Матвеева.

    Но и тут, во–первых, лично клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна) – Л.С.] никто не обижал, а во–вторых, обидчиками–то были стрельцы, а обижаемыми — знатные дворяне, Михаил Долгорукий или Артамон Матвеев. На залитой кровью Красной площади 15 мая 1682 года естественнее было бы стать ненавистником черного народа и защитником старинной знати.

Картина Николая Дмитриева-Оренбургского «Царица Наталья Кирилловна показывает 16-летнего Ивана VI (на самом деле настоящего Петра Алексеевича, в светлом кафтане и светлой оттороченной шапке) стрельцам, чтобы доказать, что он жив-здоров», рядом в золотистом кафтане и зеленой оттороченной шапке стоит якобы 10-летний клон лжеПетра [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн)] – Л.С.

    Князь Борис Куракин приводит в своей «Истории о царе Петре Алексеевиче» гораздо более реальную причину этой фобии: «Начало падения первых фамилий надо видеть ещё в детстве клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна) – Л.С.], когда царством управляли царица Наталья Кирилловна и её брат Лев Нарышкин.

    В том правлении имена князей были смертельно возненавидены и уничтожены как от царского величества, так и от персон тех правительствующих, кои кругом его были, оттого что все оные господа, (зарубежные наемники - Л.С.) Нарышкины, Стрешневы, Головкин, были из домов самого низкого и убогого шляхетства, и всегда ему внушали с молодых лет против великих фамилий».

    В общем, воспитывали настоящего Петра Алексеевича, а не клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна) – Л.С.] те, кто сидел в Преображенском, а потом захватил власть. Клан Нарышкиных, происходивший вовсе не от князей, а от стрелецкой верхушки и от иноземных наемников офицеров в полках нового строя. И воспитывал, понятное дело, в своем вкусе.

    Впрочем, помимо прямых внушений и подзуживаний круга, в котором воспитывался настоящий Петр Алексеевич, а не клон лжеПетра [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн) – Л.С.], у него были и другие, чисто личные причины не любить образованных и воспитанных людей: сам–то он к их числу не относился.

    Можно как угодно относиться к высшей знати, ведь любовь и нелюбовь к любой общественной группе — дело личное. Но, во всяком случае, знать и хорошо образована, и хорошо воспитана. Клон лжеПетра [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн) – Л.С.] плохо владел даже собственным языком, лишь годам к 16 овладел четырьмя правилами арифметики, совершенно не знал литературы и искусства. Это уже ограничивало его возможности, сокращало число собеседников и создавало комплекс неполноценности.

    Но, в конце концов, можно было сидеть за столом и вообще ничего не говорить, а только улыбаться и всем своим видом изображать, как изливается на окружающих «монаршая милость». Но в том–то и дело — и вести себя за столом… вообще вести себя в обществе настоящий Петр Алексеевич, как и клон лжеПетра [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн) – Л.С.] тоже совершенно не умел.

    Не умел самых элементарных вещей, обязательных для воспитанного человека той поры. Не умел подать стул и не умел сам красиво сесть или принять от слуги тарелку; не умел пользоваться салфеткой, ножом и вилкой.

    В 1697 году, отправляясь в Европу вместе с «Великим посольством» под именем Петра Михайлова, клон лжеПетра [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн) – Л.С.] встретился в местечке Коппенбург с двумя знатными дамами: курфюрстиной бранденбургской (своей матерью – Л.С.) Софией Шарлоттой и её (фантазиями немецких горе-историков, и их верных последователей современных дипломированных, продажных горе-историков назначенной – Л.С.) матерью, курфюрстиной ганноверской, Софией.

    Встреча произошла по инициативе дам, которые потом записали (фантазиями немецких горе-историков, и их верных последователей современных, дипломированных, продажных горе-историков – Л.С.) свои впечатления в дневники: курфюрстинам очень уж хотели видеть клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна) – Л.С.], «царя варваров». По словам Софии Шарлотты, (фантазиями немецких горе-историков, и их верных последователей современных дипломированных, продажных горе-историков - Л.С.) клон лжеПетра [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн) – Л.С.] в первые минуты встречи все закрывал лицо руками и бормотал: «Я не могу говорить…»

    Но гораздо более сильное впечатление на курфюрстину произвело другое:
«Видно также, что его не научили есть опрятно, но мне понравилась его естественность и непринужденность».

    Курфюрстины, (фантазиями немецких горе-историков, и их верных последователей современных дипломированных, продажных горе-историков - Л.С.), стали судить по клону лжеПетра [Исаакию (Фридриху Петеру Гогенцоллерну) – Л.С.] обо всей Московии и всех руских, заложив тем самым отвратительную традицию видеть в нас забавных дикарей, своего рода «белых папуасов», и сочли клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна) – Л.С.] «очаровательно диким».

    Но ведь то курфюрстины, жаждущие экзотики, а то Голицыны и Долгорукие. Своих–то не обманешь, и «очаровательным дикарем, естественным и непринужденным» ты в их обществе никак не прослывешь.

    Тем более клон лжеПетра [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн) – Л.С.] совершенно не способен был поддерживать светскую беседу. Для этого он попросту недостаточно хорошо знал и руский, и другие языки и совсем не знал литературы, истории, культуры, архитектуры… вообще всего, что называется таким неопределенным словом — культура.

    Кроме того, клон лжеПетра [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн) – Л.С.] абсолютно не умел учитывать личности собеседника, хоть в какой–то степени применяться к нему, говорить о том, что может быть интересно этому собеседнику. Тем же "курфюрстинам" (кавычки мои - Л.С.) он рассказывал о том, как собственноручно пытал стрельцов, а одному католическому священнику — про то, как казаки вешают и сажают на кол ксендзов.

    Конечно, все это связано с воспитанием в кругу «самого низкого и убогого шляхества», нет слов! Но возникает естественнейший вопрос — а почему сам клон лжеПетра [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн) – Л.С.] не изменил такого положения вещей?

    В конце концов, не такая это великая тягота — научиться вести себя в обществе, почитать книги, пообщаться со знающими людьми… Ломоносов, в 20 лет попавший в Славяно-греко–латинскую академию, тоже был и груб, и дик… первые годы, а кое в чём и только лишь первые месяцы. Не он первый, не он последний.

    Великолепный есть диалог у Тургенева:

    — Понимаешь, меня вывихнули с детства…

    — Понимаю. Но тебе уже 35… Поди да ввихни себя обратно!

    Действительно. Почему же клон лжеПетра [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн) – Л.С.] ни в 35, ни в 45 лет так и не «ввихнул себя обратно»? Почему он не воспитал себя сам, не привлек нужных для этого людей? Почему он до конца своих дней ел руками, громко чавкал и орал, указывал и тыкал пальцами, напивался до скотского состояния, чесал голову и пукал за столом, пугал и оскорблял собеседников?

    А вот почему…