Другу любимому, Колбасе

               
  " Друзья умирают. Уходят. Как детство.
               
  Без них, исчезает у радуги цвет.
               
  А мне, остаются леса  и проспекты.
               
  Теперь всё моё, только радости нет"...



  "Мизансцена".
 
     Январь 1970 го. Всесоюзная перепись населения, нас оказалось - 241 720 134 человек. Во Вьетнаме продолжается война. Мао Цзедун обвиняет руководство СССР в «закоренелом неоколониализме» и установлении в стране «фашистского диктаторского режима». На Голанских высотах продолжаются тяжелые бои между израильскими и сирийскими войсками. Десять лет, как официально расформирован ГУЛАГ и 10 лет осталось до коммунизма, обещанного Хрущевым. «Из огня да в полымя».

  Единой семьею живут с давних пор,
               
  Пятнадцать республик, пятнадцать сестер.
               
  Туркмен, украинка, латыш, белорус -
               
  Зовут отчим домом Советский Союз.

 / Серафим Туликов /

       Латвия - самая младшая «сестра». Она на 2 недели моложе Эстонии, на три дня моложе Молдавии и на 2 дня - Литвы. Добровольно-принудительное удочерение состоялось 5 августа 1940 года.

       Историческая родина кавалеров почетного революционного красного знамени - Красных Латышских стрелков, синих банок со сгущенным молоком, глиняных кувшинов с рижским бальзамом, а так же  копченой кильки, сложенной в жестяные банки и залитой маслом.
 
        Город на реке Даугава. Даугавпилс. Мне 7. Я хожу в первый класс и ношу на лацкане школьного пиджака звездочку*, с кудрявым, белокурым ребенком. Друзья зовут меня Клюкс (вначале был Виталик, потом Виталюкс, дальше Виталюкс-Клюкс, и наконец, они "отсекли лишнее" и остался Клюкс).
Моя мама - стрелочник на железной дороге, с зарплатой 145 рублей. Если бы эти деньги отдали мне, я бы купил 2071 пачку сливового киселя и грыз бы его, не переставая, или сходил бы 1450 раз в кино, на фильм «300 спартанцев», или выпил бы 659 бутылок лимонада «Буратино», потом, я мог бы сдать пустые бутылки и получить 79 рублей обратно, что бы купить на них 718 порций любимого «крем-брюле». Но мне давали всего 90 копеек в неделю, на 6 обедов в школе. Все остальное, я добывал себе сам.

Часть 1. Явление Колбасы.


        Мы нашли его на стройке. Стройка находилась рядом с нашим двором, образованным двумя пятиэтажными «хрущёвками»,  подъездами  друг к другу. Строителям, так и не удалось сохранить забор (мы разбирали его на доски 3 раза), и проход на стройку был свободен. Там были электроды и арматура - для изготовления пик и дротиков, доски и рубероид - для строительства «штабов», карбид для…. ну, о том, как нами использовался карбид, можно написать отдельную книгу. Иногда, если повезет, добывали строительные патроны и еще очень много всего, что было необходимо в нашей жизни. Все это «добро», находилось в подвале строящегося здания, нужно было просто пойти и взять. Попытки сторожей воспрепятствовать, выглядели однообразно и примитивно.
 
    Я не помню, что нам понадобилось там в тот раз, но помню, что сторожем был «Гиббон» - не высокий, квадратный мужик лет 50-ти, с длинными руками и весь покрытый волосами. Когда он пытался помешать хозяйничать на стройке и гонялся за нами, то всегда кричал: « Мылыцыя, мылыция, ловы, ловы, турму сажай».
 
    В то воскресенье, в первых числах января, на зимних каникулах, шёл мокрый снег. «Разведка» показала, что «Гиббон», находится в своем вагончике и, вероятно, спит. Так как там, выключен свет, совершенно необходимый, в такой серый, пасмурный день. Мишка - «Сопеля» встал на шухер*.

Мишка - «Сопеля», рослый не по годам, нескладный, с какими-то неестественно длинными руками, вечно простуженный третьеклассник. Он утверждал, что руки сделались такими, потому, что при рождении его тянули именно за них. Мишка всё время был чем-нибудь болен, постоянно носил на горле повязку и из его носа, перманентно выглядывала сочная, как весенняя трава, стремительно исчезающая и медленно появляющаяся вновь, жирная, как насосавшаяся пиявка, зелёная сопля. Он был всегда охрипший, но по части свиста, ему не было равных, не только в нашем дворе, но, возможно, и во всём Советском союзе. На спор, Сопеля демонстрировал более сорока разнообразных видов свиста. Это мог быть свист грусти, тревоги, отчаяния, опасности, радости и любой другой человеческой эмоции. Он свистел без пальцев во рту, с одним пальцем, с двумя, и так до десяти. Свистел через гильзу от патрона, через гайку, через пивную пробку, через молочную бутылку, через лезвие перочинного ножа, через юбилейный рубль, через октябрятскую звёздочку* и даже через голову вяленой воблы. Казалось, нет на свете предмета, который Михаил не мог бы использовать для извлечения свиста. Он так удачно подражал звуку судейского свистка, что футболисты прерывали игру, а Сопеля, не единожды бывал за это бит. По части громкости, Мишкиному свисту тоже не было равных. Сложив из пальцев правой руки какую-то замысловатую фигуру и выпучив глаза, Сопеля издавал звук такой мощности, что испуганные голуби, казалось, взлетали одновременно, во всём городе. Совершенно очевидно, что лучшего человека для стояния на шухере, найти было невозможно. Когда, находясь на стрёме,  Сопеля свистел, мы точно знали, стоит ли нам немедленно убегать или желательно просто поторопиться, а может всё в порядке, и ему, всего лишь, надоело стоять, и он, проявляет нетерпение...

Через не застекленные окна первого этажа, мы оказались внутри здания и спустились в подвал. Прямо на входе, лежал тюк пакли - отличный материал для изготовления факелов. В этот раз, пакля нам была не нужна, и мы уже прошли мимо, когда, вдруг идущий последним Генка - «Храп», «зашипел»: «Пацаны, пацаны, там кто-то есть, шевелится».

Генка - "Храп", маленький, шустрый и абсолютно бесстрашный первоклассник, по фамилии Храпов. Густые, вьющиеся, чёрные волосы, делали его похожим на цыганёнка, а маленький рост, позволял ему, когда это было надо, например, при езде в трамвае или катании на качелях в парке, притворяться пятилетним ребёнком. Он был настолько мал ростом, что в школе, на его парте, соорудили специальную подставку, иначе он не мог нормально заниматься. Хотя, по правде сказать, это помогло мало. Больше одной минуты, Генка на месте усидеть не мог, чем очень огорчал нашу учительницу, Дору Георгиевну, которая уверяла, что маленький Храпов, ребёнок исключительно одарённый. Генке было не ведомо чувство страха. Он запросто мог ринуться в драку, на пацана, вдвое превосходящего его по размеру, прокатиться на льдине по Даугаве, во время весеннего лёдохода, и смело встать перед огромной, рычащей собакой. К слову сказать, собаки, оказываясь перед Храпом, почему-то теряли свою агрессивность.

 Все посмотрели туда, куда указывал Храп и увидели, что пакля, в верхней части тюка, шевелится. Мы раздвинули паклю, и нашему взору, предстал коричневый, шевелящийся комок и детская бутылочка с молоком и соской. Это был маленький, но уже не слепой щенок. Кто-то видимо хотел, что бы рабочие нашли его в понедельник, даже еду оставил.
 
     «Вот так колбаса» - сказал Сергей - «Хода», он так всегда говорил, когда видел что-то неожиданное или странное.

Сергей - "Хода", крупный, круглолицый, курносый,  какой-то основательный подросток. Этакий, маленький мужичок. В свои десять лет, он отличался неторопливостью, рассудительностью и серьёзным отношением ко всему, за что брался. Поэтому у него, была самая дальнобойная рогатка и более всего похожий на настоящий, деревянный меч. А уж самодельное пневматическое ружьё, называемое у нас в просторечии "воздушка", сделанное на основе мотоциклетного насоса и резинок от эспандера, было просто произведением искусства. Оно разбивало бутылку, шариком от подшипника, с двадцати метров. У Сергея был младший брат - Алексей, которому в настоящий момент было 4 года, и он ходил в сад. А несколько лет назад, Сергей, часто, вынужден был таскать малыша с собой, на все дворовые "мероприятия", так как родители работали, а с яслями, у нас, в то время, было непросто. Любимым развлечением пацанов, в то время, не смотря на протесты Сергея, было дразнить маленького Лёшу. Стоило сказать ему: "Серёжа мой", как он начинал плакать и орать, во всё горло: "Мой, хода мой, хода мой".
 
Само собой разумеется, что щенка мы забрали. Начали решать, у кого он будет жить. Чуть не подрались. Тогда, из коробки, поставленной на теплую трубу, устроили ему в подвале нашего дома жилище и решили, что звать его будем, с легкой руки Ходы - «Колбаса», и он будет общий. До вечера возились с ним, поили молоком из бутылочки, и решили назавтра понести его к ветеринару.
 
    Утром в понедельник, вся наша компания ввалилась в ветлечебницу. Клиника находилась совсем недалеко - отдельно стоящее здание, с участком, огороженное забором. У нас не ладились отношения с ветеринаром. Каждое лето, из-за огурцов, которые он выращивал в теплице на территории ветлечебницы, вспыхивали конфликты. Но сейчас, он был нам нужен, и мы могли поклясться, что ни один огурец из его теплицы, не привлечет, больше, наше внимание. Врач видимо понял, что примирение на руку и ему, поэтому спросил миролюбиво: «Ну-с, с чем пожаловали? Кстати, меня зовут Андрей Иванович. Для друзей - дядя Андрей. Мы ведь друзья?». Янка - «Латыш» протянул ему коробку из-под обуви: « Вот, дядя Андрей, посмотрите».

Янка - "Латыш" или Янка - "Рыжий", единственный этнический латыш в нашей компании. К слову сказать, во всём дворе, было всего несколько латышских семей и мальчишек подходящего возраста в них не было. Янка, или Янис, как звала его на обед, из окна пятого этажа, его мама, был высоким, огненно рыжим второклассником. Всё его тело, от пяток до макушки, было покрыто веснушками. Он один из нашей команды, посещал, единственную в городе, латышскую школу.

 Врач расплылся в улыбке. Он достал щенка из коробки, внимательно осмотрел: « Щенок, кобель, похоже стандартная такса, возраст примерно месяц». Положил щенка на весы: «990 грамм. Внешне абсолютно здоров. Как зовут? Какие проблемы?». «Зовут Колбаса, если здоров - проблем нет. Хотели узнать, как кормить, прививки и вообще» - сказал Юрка - «Кузнечик».

Юрка - "Кузнечик", самый старший из нас. Он ходил в пятый класс и был заядлым рыбаком. Среднего роста, исключительно худощавый и резкий. Мать воспитывала его и его младшую сестру одна, испытывая серьёзные материальные затруднения, что очевидно сказывалось на характере и поведении подростка. Он был, по-хорошему, прижимист и никогда, в отличие от нас, не тратил деньги бездумно. Даже рыбалку, он рассматривал не столько как удовольствие, сколько как способ добыть еду. Юрка имел длинные ноги и был удивительно прыгуч. В наших играх, связанных с необходимостью прыгать в длину, или в высоту, он неизменно выходил победителем.
 
 Доктор вновь заулыбался: «Колбаса? Восхитительно! На первую прививку через месяц, на задние лапы не ставить, по ушам не гладить, с высоты не прыгать. А чей это Колбаса?». « Наш» - хором ответили мы. «Тогда слушайте все»- и он рассказал нам особенности ухода за таксами, как уши чистить и прочее. «А где он будет жить, этот ваш общий Колбаса?» - спросил доктор потом. «Мы ему организовали место, безопасно и в тепле» - ответил Сашка - «Пушкин».

Сашка - "Пушкин", мой любезный друг и самый близкий товарищ, первых десяти лет жизни. Вообще-то, он был Киселёв, но всем своим видом, профилем, а особенно причёской, он удивительно походил на правнука Абрама Петровича Ганнибала, каким его изображали в учебниках литературы. Сашка - "Пушкин", кудрявый, неутомимый выдумщик и мастер на всякие проказы. Считал, что обо всём, необходимо сложить своё собственное мнение, а не полагаться на чужое, хоть и авторитетное. Под его руководством, мы сложили своё собственное мнение о сигаретах, алкоголе, силикатном клее и ещё о многом-многом другом, о чём не принято рассуждать на людях...

 «Ладно, раз он общественный, а мы с вами теперь друзья, то я беру шефство над вашим Колбасой по линии ветеринарии, очень интересно посмотреть, что будет с таксой в таких условиях» - заключил ветеринар.

     Мы соорудили в подвале вольер на теплой трубе. Ухаживать за ним решили по очереди, по графику. Дежурство выпадало один раз в восемь дней. Дежурный в этот день прогуливал школу и с раннего утра и до позднего вечера занимался Колбасой. Кормил, поил, гулял с ним. Нам удалось очень быстро объяснить всем дворовым кошкам и собакам, что обижать его, себе дороже выходит, и они его сторонились. Взрослые сначала приняли собаку настороженно, но когда мы поклялись, что прекратим всякое движение в подвалах, не связанное с Колбасой, они махнули рукой.

    Через месяц, Андрей Иванович сделал ему первые прививки, сказал, что он действительно - стандартная такса, возможно с небольшой примесью. Так в нашей компании появился Колбаса.

Часть 2. Равный среди равных.


    Потом пришла весна. Сахаров, Турчин и Медведев в открытом письме руководителям СССР, выдвинули требования демократизации общества. Пол Маккартни объявил о распаде группы «Биттлз».  Весь город завесили плакатами, изображающими  ребёнка с моей звёздочки, правда он успел стать дедушкой и носил бороду. Я знал, что он давно умер и лежит в Москве, в мавзолее, в хрустальном гробу. А на плакатах, почему то писали, что он жив и ещё будет жить. Рубль с ним появился, и подпись под портретом на рубле - как на памятниках - *1870 - 1970*.

   Нам было не до того, у нас рос Колбаса. Благодаря шефству Андрея Ивановича, он вовремя получал прививки и избавлялся от блох и глистов. Вырос на 18 сантиметров в высоту и весил больше 6-ти  килограмм.  В это время, все начали понимать, как удивительно идёт ему его имя. Он действительно походил на тёмно-коричневый батон колбасы, к которому приделали ножки, хвостик и голову. К тому времени, все жители двора, включая кошатников, не только смирились с его присутствием, но и полюбили его. Все, кроме мышей и крыс, которые, несмотря на периодическую дератизацию подвалов, до его появления, чувствовали себя там, вполне вольготно. Колбаса объявил им настоящую войну. Каждое утро у входа в подвал, появлялись его "ночные трофеи". Он аккуратно складывал их, хвостиками к выходу. Сначала это были одна - две мышки, а потом и крысы. Вскоре, он очистил от  них наш подвал. А после того, как однажды ночью он устроил там жуткий переполох, перебудил весь дом и тем самым спугнул воров, которые грабили сараи*, его, зауважал и наш участковый милиционер, старший лейтенант Андрей Филимонов, по прозвищу "Филин".

Андрей, занимал в нашей подростковой жизни, особое место. Дело в том, что милицию в принципе, мы жаловали не очень. Ничего хорошего, мы от неё не ждали. Милиционеры гоняли нас с рынка, устраивали засады на стройке, во фруктовых садах и на дачных участках, отнимали поджиги* и рогатки, мешали "шалостям" с карбидом. Наши велосипеды, а позже и мопеды, были для них и вовсе "красной тряпкой". Они доставали родителей, приходили в школу, по всякому пустяку. Создавалось впечатление, что главную угрозу спокойной жизни города, создаём именно мы. Иное дело Андрей. Он жил, с женой и семилетним сыном, в соседнем дворе и, без сомнения, знал всё и обо всех, вплоть до мелочей. Но, удивительным образом, всегда безошибочно отличал детские шалости, от реальных преступлений. И если в первом случае, он ограничивался беседой, причём не с родителями или в школе с учителями, как поступали другие, а с нами, вечером, на нашей скамейке. Он умел найти такие слова, от которых нам становилось не по себе и мы, без всяких клятв и извинений, возвращали владельцу угнанный велосипед, или восстанавливали поломанный забор в детском садике, или исправляли ещё многое из того, что могли совершить по глупому своему, детскому озорству. Исправляли сами, с огромной долей вероятности, не повторить подобное впредь. И всё это без угроз, выволочек, оскорблений, всяких "детских комнат милиции", вызовов родителей и писем в школу. Зато во втором случае, когда на лицо было реальное, умышленное преступление, он действовал жёстко и бескомпромиссно, "договориться" с ним, было не реально. Он родился в самом начале войны. Где и когда точно, не помнил. Поезд, в котором маленький Андрюша ехал с мамой в эвакуацию, разбомбили. Погибли ли его родители, или просто потерялись, он не знал. Найти их, Андрей не смог. Воспитывался в детском доме. В детстве, был карманником в подростковой банде. Когда во время голода в 1949м году, разъярённая толпа, на рынке Краснодара, забила до смерти его друга - карманника, с которым они "работали" в паре, решил завязать. Из банды сбежал. Сел на поезд и уехал наугад, подальше. Оказался в Даугавпилсе. Начал учиться. Закончил ремесленное, потом школу милиции. Мы даже не пытались его обмануть, он знал все наши ходы наперёд. Высокий, стройный, перетянутый портупеей, всегда на посту и всегда с лукавой, но доброй и понимающей улыбкой к нам.

   Мы давно разобрали вольер и оборудовали просто спальное место. Сделали в подвальном окне отверстие и завесили его тканью. Теперь Колбаса мог самостоятельно решать, когда ему гулять, а когда спать. Обязанности дежурных, потихоньку, сошли, на нет. Кормил нашу собаку весь двор. Мы сперва пытались этому воспрепятствовать, объясняли, что питание необходимо правильное. Нас внимательно слушали, кивали головами и продолжали кормить.
 
     Утром Колбаса встречал во дворе первого из нас, кто выходил и провожал его в школу, потом бежал обратно и провожал следующего, школа находилась в 400-ста метрах от дома. Если собака долго не появлялась, значит, он провожал Латыша, который единственный ходил в другую школу - латышскую, она была далеко. После школы, он встречал первого, и всё повторялось в обратном порядке.
 
   К лету, когда успешно стартовал очередной Союз, уже девятый, с Николаевым и Севастьяновым, а с конвейера ВАЗа готовились сойти первые «Жигули», когда сборная Бразилии по футболу в 3-й раз стала чемпионом мира и, играя в футбол, все назывались Пеле, Ривелино, Жаирзиньё или Феликс, Колбаса уже принимал активное участие во всех наших мероприятиях.

    Он знал нас всех по именам и кличкам, никого не выделяя. Научился играть в "казаки - разбойники". Это одна из немногих наших игр, в которой, принимали участие девчонки: во-первых, для этой игры необходима массовость, а во-вторых, тогда ещё непонятно почему, но нам хотелось демонстрировать перед ними свою удаль. Колбаса быстро стал в этой игре лучшим. При считалке и делении на команды, все хотели заполучить его к себе. Если он оказывался в команде "казаков", то у "разбойников", не было никаких шансов. Быстро поняв, в чём заключается смысл игры, Колбаса, не обращая внимания на стрелки и знаки, сразу бежал туда, где прятались "разбойники" и обмануть или запутать его - не получалось. Если кто-то оставался не пойманным, то стоило сказать: " А где спрятался      (например)  Юрка - "Ляля?".  И он, сделав несколько зигзагов, безошибочно выводил "казаков" к месту схрона.
 
Юрка - "Ляля", высокий, с крупными чертами лица, физически развитый, с трудом переходящий из класса, в класс, одиннадцатилетний подросток. Каким образом, и почему, этот добродушный, но вспыльчивый и тогда грубый  мальчишка, получил это прозвище, означающее маленького беззащитного ребёнка, или куклу - останется загадкой. Но оно нравилось ему. Уходя, после восьмого класса во взрослую жизнь, Юрка, куском угля написал на фасаде здания нашей школы, между первым и вторым этажом, одно слово "Ляля". Эта надпись, продержалась там, много лет.
 
 Если же пёс оказывался в команде "разбойников", то обнаружить его, а тем более засалить*, не представлялось возможным, притом, что прятался он всегда под самым носом у "казаков". И пока Сопеля не свистнет два раза, сначала коротко, а потом продолжительно, что означало конец очередного раунда, Колбаса не появлялся. Можно было звать его, пытаясь обмануть, сколько угодно.

Он помогал нам на "бахче". "Бахчой" мы называли центральный рынок города, расположенный в 300х метрах от нашего двора. В Даугавпилсе, слово "рынок", было настолько не популярным, что мы его просто не знали. Это место  все называли "базар". Работать базар начинал очень рано. Торговля живыми цыплятами, поросятами, курами, ягнятами и другой живностью, открывалась затемно, часа в четыре-пять утра. Остальные торговцы располагались на местах не позднее 6ти часов утра летом и 7ми зимой. Поход на рынок в два часа пополудни, как сейчас, удивил бы жителя нашего города, к тому времени там оставались только "стационарные" торговцы. Те, кто держит свой товар на прилавках, не убирая его на ночь, ночует на базаре - продавцы арбузов, например.
По силе притяжения, "бахча" конкурировала со стройкой, даже, пожалуй, превосходила её. Кроме толкотни, гама, разнообразия звуков и запахов, что само по себе привлекательно, она являлась для нас источником карманных денег, бесплатных орехов и семечек, а в сезон и арбузов.
 
В местах скопления большого количества людей, достающих из кошельков деньги, например возле касс в павильонах, или в очереди возле лотка с каким-нибудь ходовым товаром, мелочь иногда просыпается на землю. И если за 5-20ти копеечными монетами, люди, как правило, готовы нагнуться и поискать их, то на падение 1-2-3х копеечных, в людской толчее, часто внимания не обращали. Нам оставалось только найти и поднять их. Это задача для самых младших: во-первых, мелким легче шнырять в толпе под ногами, во-вторых, они вызывают значительно меньшее раздражение у взрослых, когда те о них спотыкаются, а в-третьих, старшие просто стеснялись это делать. Один шестилетний пацан, при должной настойчивости и определённом везении, мог за пару часов, насобирать до рубля. А это - 10 билетов в кино, или 14 киселей, или 5 порций эскимо на палочке.  Конечно, минимум двое старших всегда приглядывали за этим процессом - мы были не одни такие на "бахче" и пацаны из других районов могли запросто отобрать у малышей деньги. С появлением в нашей компании Колбасы, этот процесс вышел на новый уровень. Как только пёс понял, что ищут его друзья в толпе под ногами, он тут же бросился им помогать. Выглядело это так: собака двигалась между многочисленными людьми, зигзагами и без остановки. Если она останавливалась, значит там лежали деньги. Как только кто-то из наших пацанов приближался к ней, она снова начинала движение, до следующей находки. Участие Колбасы, значительно повысило эффективность "работы", кроме того, не было сомнений, что он бросится на защиту малышей, при любой угрозе, от кого бы та не исходила.

Он обожал рыбалку не меньше Кузнечика. Когда мы начинали копать червей, Колбаса приходил в возбуждённое состояние, он крутился, подпрыгивал, пытался помогать нам, разгребая лапами землю, то и дело, подбегая к банке, и разглядывая шевелящихся там червяков. Это состояние не покидало его до первого заброса снастей в воду. Причём если мы копали червей с вечера, а на рыбалку собирались утром, то, как бы рано первый из нас не вышел во двор, пёс всегда уже сидел на скамейке. Как только снасти забрасывались в воду, он становился, абсолютно неподвижен, вытягивал шею, вытаращивал свои "вишни" на поплавок и  мог сидеть так сколько угодно. Когда рыба начинала клевать, и поплавок шевелился, Колбаса, с начала тихонечко, а по мере усиления клёва, всё громче и громче повизгивал. Если же поплавок скрывался под водой - он лаял и крутился на месте. Вытащенная из воды, прыгающая на траве, блестящая рыбка, приводила собаку в восторг. При этом он никогда не пытался схватить её зубами, а просто прыгал вокруг и визжал, до следующего заброса, когда снова замирал. Если же, тот, у кого была в руках удочка, по мнению Колбасы, допускал оплошность, например, вытащил слишком рано, когда поплавок ещё не утонул и не поймал рыбку, то пёс ложился на траву и закрывал лапами глаза. Редко кто из нас, оказавшись в такой ситуации, не начинал оправдываться, настолько красноречиво это выглядело. В таком положении собака лежала до очередного заброса, потом всё повторялось.

Когда мы собирались печь картошку, или просто хотели развести костёр и собирали дрова, Колбаса всегда с удовольствием принимал в этом участие. Он вообще всегда и всё делал с удовольствием, либо не делал вовсе. Пёс бросался в кусты и уже через несколько минут выскакивал оттуда, неся в зубах палку или сук, по размеру, иногда, больше него. Если же из кустов раздавался частый лай, примерно 3 "ав" в секунду, это означало, что дрова найдены, но сам он их принести не может и просит помощи. Когда костёр уже горел, он обычно ложился неподалёку и мог долго глядеть на огонь, слушая наши разговоры.  Как только картошка была готова, мы делили её, вместе с остальной едой, которая была у нас в этот раз, на примерно равные части, по количеству участников, включая Колбасу. Потом один из нас отворачивался, а другой, указывал на одну из порций и спрашивал: "Кому?" Отвернувшийся, не видя, куда указали, называл имя. Названный подходил и забирал свою долю. Когда на вопрос кому, отвечали - Колбасе, он поднимался, спокойно подходил к своей еде, и обводил всех взглядом. На ком-то из нас, взгляд останавливался и он "говорил": "ав". Это означало, что именно его, он просит помочь, забрать еду. По какому принципу Колбаса  выбирал себе помощника, осталось загадкой, каждый раз, это были разные люди.

Кроме этого, Колбаса научился стоять на шухере*, сидеть в засаде, отвлекать сторожей на стройке и торговцев на рынке. В общем, он делал всё, что делали мы, только не умел крутить педали на велосипеде и играть в футбол. Ещё, он не любил карбид. Когда мы, используя карбид, хотели взорвать бутылку, запустить в воздух жестяной таз, или просто устроить "долину тысячи дымов", не говоря уже о взрыве начинённого карбидом огнетушителя, пёс отбегал в сторону метров на пятьдесят, ложился и закрывал лапами глаза, а то и просто уходил. Из-за этого, пока Колбаса был с нами, карбид потерял у нас популярность. Также, он не любил купаться, зато никого не подпускал к оставленной нами на берегу одежде. Его никто этому не учил, это получалось само собой. Мало того, в разное время, каждый из нас пробовал приучить Колбасу к выполнению команд, и все потерпели неудачу. Он их не воспринимал, даже самых простых, вроде «лежать» или «сидеть».

      Я тоже пытался дрессировать его. Привёл к себе домой, заранее заготовил его любимую курагу и решил начать с команды «голос». Колбаса с удовольствием поедал мелко нарезанные кусочки кураги, но «связать» их появление с необходимостью лаять, отказывался.
     Я ползал на четвереньках, лаял, выл, слизывал курагу с пола, всё было бесполезно. Пёс смотрел на меня с сожалением и даже грустью. После какого-то моего особенно, по его мнению,  дикого пассажа, когда я лежал на полу с высунутым языком, изображая смерть от голода, он мотнулся на кухню, где в шкафчике, в пакете, была курага, принес её и положил передо мной. От бессилья я заплакал: «Тебе трудно, что ли залаять, ну пожалуйста?» - растирая по щекам слёзы, попросил я. Колбаса посмотрел на меня своими «спелыми вишнями», наклонил голову  и «сказал»: «Ав...».

     В начале августа, мы всегда объезжали на велосипедах окрестные сады. В этот раз с нами был Колбаса, он путешествовал, в привязанной к одному из багажников, корзине.
    Самый большой сад был в пригороде, в совхозе "Ударник". Гектаров 100 плодовых деревьев, огороженных невысоким забором. Нам было известно, что сторожит там древний, глухой дедушка и, оставив велосипеды в кустах, мы перелезли через забор, направляясь к центру сада, где находилась наша любимая яблоня с маленькими, полосатыми и очень сладкими яблоками -  "Ранетка".
   Отойдя от забора метров двести, увидели, что к нам, удивительно быстро, приближается какой-то мужик. Из-за деревьев, его было видно только до пояса, и он как бы летел по воздуху на высоте более двух метров. Когда он оказался на одном ряду с нами, мы поняли, что это сторож, который  скачет верхом на лошади в нашу сторону, что он совсем не старый, что в руках у него плётка и, судя по его виду и скорости, кому то из нас, придётся почувствовать  эту плётку на своей спине. Между нами было метров пятьдесят, до забора - двести - шансов не было, тут уж кому повезёт. Мы уже изготовились брызнуть в рассыпную, как вдруг из травы, под ноги лошади, с диким  лаем выскочил Колбаса.
    Лошадь сначала встала, как вкопанная, наездник при этом вылетел из седла, перелетел через голову лошади и повис на стременах. В следующее мгновенье, лошадь сделала прыжок в сторону, уклоняясь от Колбасы, а потом, задрав хвост, понеслась в противоположном направлении, потащив по земле сторожа.
     Мы не стали дожидаться, когда он придет в себя, и бросились  к забору. Когда добрались до кустов, где находились велосипеды, пёс был уже там. Он крутился возле велосипеда с корзинкой, как бы торопя нас смыться отсюда поскорее.
     Так Колбаса принял «боевое крещение» и стал одним из нас.

Часть 3. Профессионал.


     Дети любят конфеты, во все времена. Но в отличие от современных детей, в квартирах у которых, конфеты находятся на столе в вазочке, постоянно, нам они перепадали редко. Исключением являлся Новый год, когда на работе у родителей, нам вручали подарки, основную часть которых, составляли конфеты. В остальное время, наши лакомства - сухие кисели, овсяные хлопья, газировка, летом мороженое,  ну и добытые самостоятельно фрукты-овощи по сезону. С появлением Колбасы, отношение к конфетам поменялось. Нет, мы не перестали их любить. Дело в том, что  Андрей Иванович, категорически запретил нам давать конфеты собаке, напугав страшными последствиями для её здоровья. В этих условиях, есть конфеты, разделяя всем поровну, и не давать одному ничего - невозможно. В результате, когда конфеты появлялись, нам приходилось хитрить, отвлекая чем-нибудь внимание Колбасы. Обманывать друга стыдно, и мы отказались от коллективного употребления конфет.

     Но однажды, в начале августа, когда все сидели на скамейке перед домом и обсуждали какой-то очередной план, к нам подошла женщина из соседнего двора, которой мы, недавно, помогли достать из канализации  кошку. В знак благодарности, она преподнесла нам конфеты "Кара-кум". Прозрачный, полиэтиленовый пакет. В таких пакетах продавались конфеты в нашем магазине, через дорогу от дома. Это был первый в городе магазин самообслуживания. ( Нам не нравился такой способ торговли. В обычном магазине, можно было "пробить" в кассе 1 копейку в кондитерский отдел и попросить продавца, взвесить на эту копейку - 10 грамм леденцов. Продавец никогда не взвешивал, а просто насыпал в бумажный пакетик пригоршню конфет. Обычно получалось грамм 40. А в этом магазине, всё было уже расфасовано). Наличие пакета с конфетами не ускользнуло от внимания Колбасы. Он перестал гонять голубей, сел перед нами с явным намерением поучаствовать в дележе.
 
    Ситуацию взялся исправить  Кузнечик, он был самым старшим в нашей компании, собирался в шестой класс и пакет с конфетами находился у него в руках. « Ну что» - громко сказал он – «Вот пакет конфет», он продемонстрировал его всем, дал понюхать  собаке – «Я предлагаю сегодня конфеты не делить и не есть. Когда снова пойдём печь картошку на валы*, там и съедим. Все согласны?». Все были согласны, все кроме Колбасы, который лёг на траву и закрыл лапами глаза. «Большинство согласны» - подытожил  Кузнечик и спрятал пакет в карман.
 
    Колбаса полежал в «позе несогласия» ещё несколько секунд, потом вскочил, принюхался, крутанулся на месте  и убежал. Мы продолжали прерванный, появлением конфет, разговор, когда увидели, что от магазина, через дорогу, «летит» Колбаса и несёт что - то в зубах.
 
    Он подбежал и положил на колени Кузнечику полиэтиленовый пакет с конфетами "Кара-кум", 200 гр., цена 1р.10 коп. После немой сцены, рассудили так: он принёс конфеты и предлагает делить на всех, по нашим законам, это его право и никто не может ему в этом отказать. Это понимал и Колбаса. Он сидел напротив и ждал. «Да ничего с ним не случится от одной конфетки» - сказал Ляля. Никто не спорил.

   Кузнечик  разорвал пакет, развернул фантик и дал конфету собаке. Колбаса взял её, отошёл в сторону и выплюнул на траву. Посмотрел на нас удивлённо, «сказал»: «Ав» и побежал гонять голубей. Все радостно выдохнули и быстренько съели все конфеты из пакета, а потом, стали думать, что нам делать с его «уголовными» замашками.
 
    Мы не были святыми. Яблоки и груши в садах, огурцы и клубника на чужих грядках, стройка, газировка, семечки и арбузы на рынке, булочки в пекарне, как и многое другое, считалось отнюдь не воровством, но законной добычей. Иное дело магазин. В то же время, какой спрос с собаки, тем более что конфеты съедены, следов нет, и мы решили об этом забыть.

    Через несколько дней, когда вся компания отправилась на валы печь картошку, и каждый принёс из дома в "общий котёл" что-то из еды, Колбаса сперва отстал, а когда догнал нас, в зубах у него был полиэтиленовый пакет с конфетами "Кара-кум", 200 грамм, цена 1 р.10 коп.
 
    Обсудив ситуацию, решили так: вносить долю - его право, он один из нас и отвечает за себя сам. Ещё договорились узнать, как он это делает, поэтому на следующий день, Ляля показал ему пакет от конфет и спросил: «А ещё можешь?».
 
    Колбаса сразу направился к магазину. Торговый зал магазина, состоял из двух частей. На входе - меньшая часть, в ней располагалась стойка, за которой продавались сигареты, всякая мелочь, соки и газировка на разлив. Отсюда, мимо двух касс, можно было пройти в основной  зал самообслуживания. Стеллажи с конфетами примыкали непосредственно к кассам и тянулись вглубь зала. Обе кассирши сидели спиной к входу. Мы заранее зашли в магазин и стали пить газировку, по 1 копейке за стакан.
 
    Увидели, как в магазин, рядом с какой-то девчонкой, уверенной походкой вошёл Колбаса. Огляделся и когда продавец соков отвернулся, «нырнул» в узкое, не более 15 сантиметров, пространство под кассами. Далее, из-под стойки с конфетами, метрах в 10-ти от касс, на секунду показалась его голова и снова скрылась под стеллажом.  Ещё через минуту, когда продавец сигарет отвлёкся, а входная дверь магазина открылась, Колбаса пулей выскочил из-под касс и через мгновение оказался уже на улице. Всё тихо - никто ничего не заметил.
 
     Мы закончили с газировкой и вернулись во двор. Ляля, с пакетом конфет в руках, сидел на скамейке. «Ну и как это было?» - спросил он. «;oti ;tri un skaisti (латыш. очень быстро и красиво)» - ответил Рыжий, он, когда волновался, всегда переходил на латышский.  «Да, это действительно красиво» - подтвердил Пушкин – «Нам, так никогда не сделать».

Все, одновременно, с восхищением, посмотрели на Колбасу, который, изображал охоту на голубей, а на самом деле, просто дурачился...

    Следующие две недели, раз в 3-4 дня, Колбаса приносил  «подарки», по 1рублю 10 копеек каждый. Воспрепятствовать этому, нам не удалось. Мы пытались убедить его, прекратить этот опасный "промысел". Но наши "лекции" о недопустимости воровства из магазина, на него не действовали. Он слушал внимательно, казалось, всё понимал, но проходило несколько дней, и он снова тащил конфеты. Всегда одни и те же: «Кара-кум», 200 грамм, цена 1р.10 коп. Нам так и не удалось понять, по какому принципу он определяет, что уже пора их  нести. Справедливости ради, стоит заметить, что отговаривая собаку воровать, каждому из нас, при этом, очень нравилось регулярно лакомиться дорогими конфетами.

    20-го августа, в районе обеда, когда мы за домом копали червей для рыбалки, подбежала вся в слезах, девчонка из нашего двора и заорала: «Ребята, там Колбаса, в магазине, кровь»... Побросав лопаты, все бросились туда.
 
    На ступеньках магазина лежал Колбаса, и активно двигал передними лапами, задние не шевелились, изо рта шла кровь, рядом, валялся окровавленный пакет с конфетами «Кара-кум», 200 грамм, цена 1р.10 коп. Вокруг толпился народ, и какой-то мужик, громко и воодушевлённо рассказывал, таким тоном, как будто совершил подвиг: «Я давно заметил, да застать никак не мог, а сегодня так удачно, смотрю, заходит подлец в магазин. Я встал возле выхода, не уйдёшь, думаю. Он бежать с конфетами, а я его дверью и прижал, пусть знает, сукин сын, как воровать».
 
      Кузнечик поднял собаку на руки, прижал к себе, пёс перестал двигать лапами и обвёл нас  виноватым  взглядом, " спелых вишен". Он как бы извинялся, за свою неловкость и причинённые нам хлопоты. В его глазах была жуткая боль и одновременно с ней - радость от того, что мы снова вместе. Потом взгляд его начал туманиться и глаза закрылись. Мы побежали к Андрею Ивановичу. На дверях лечебницы висел листок бумаги: «Уехал на вызов, буду к 16.00. А.И». «Он умирает» - вдруг сказал Кузнечик. Глаза Колбасы были закрыты, рот полуоткрыт, с вывалившегося языка, капала кровь. По его телу прошла мелкая дрожь, он несколько раз всхлипнул, перестал дышать и вытянулся.
    Так Колбаса ушёл от нас, и навсегда остался с нами...

Часть 4.  Осмысленно и беспощадно.


     Мы побрели на валы, туда, где регулярно пекли картошку. Впереди шёл Кузнечик, весь в крови, с Колбасой на руках. Дальше, растянувшись метров на 50, еле переставляя ноги, молча, «ползли» остальные. Встречающиеся люди ахали, разводили руками, задавали какие-то вопросы, но мы их не слышали...
    Добравшись до валов, недалеко от кострища, руками и палками, вырыли глубокую яму. Опустили туда Колбасу.  И... заревели.  Даже наши старшие, Кузнечик и Ляля не могли сдержать слёз.
 
     Сидели вокруг ямы и плакали, начать засыпать его землёй - не могли. Так прошёл день, начало темнеть. «Ночи холодные уже, он замёрзнет» - неожиданно сказал Храп. Мы «очнулись» и начали зарывать яму. Скоро, на этом месте, получился небольшой холмик.
 
    «Потом придумаем здесь что-нибудь» - вдруг громко и твёрдо произнёс Кузнечик – «Сейчас другие дела. Хорошо его запомнили?». Все закивали головами, сразу поняв, кого он имеет в виду. «Завтра к открытию магазина дежурить, Клюкс и Пушкин, после обеда Латыш и Храп. Если увидите его, виду не подавайте, на глаза не попадайтесь. Проследите, где живёт. Главное, что бы он вас  не заметил. Всё понятно?» - все снова закивали.

     Нам потребовалось два дня, что бы его выследить
.
     Он жил совсем рядом, в новом, пятиэтажном  доме, построенном специально для военнослужащих, и в народе, называемым «военным». На втором этаже, в двухкомнатной квартире, номер 6. Одно окно выходило на улицу и два во двор, к детскому садику.
 
     Ещё несколько дней, ушло на то, что бы узнать, что он подполковник, приехал к нам в город недавно, преподаёт в авиационном училище, детей нет, что его жена работает продавцом в нашем магазине и ему принадлежит зелёный «Москвич – 412», который «ночует» под фонарём за домом.
 
      Мы были готовы...
 
      Собрание проводили на валах, рядом с могилой Колбасы. План "операции" составили  Кузнечик и Ляля. «Завтра пятница» - говорил Ляля – «Клюкс и Храп, ваша задача, что бы фонарь, над его москвичом, перестал гореть завтра вечером, тогда его до понедельника никто не починит. Понятно? Не через полчаса, не днём завтра, а вечером».  Нам было понятно. «Латыш, Пушкин, Сопеля и Хода готовьтесь в субботу, как стемнеет. Пушкин, принесёшь бельевую верёвку, метров десять, из дома не бери, срежь с сушилки. Латыш и Сопеля принесите молотки, потом их придётся выбросить.  Хода, у тебя была финка хорошая, возьми ёё. Встречаемся здесь на закате. Клюкс и Храп, вы в субботу дома. Всем всё понятно?». Все закивали.

     На следующий день, мы с Генкой встретились во дворе, когда уже темнело. Задача у нас, была простая – «погасить» из рогатки фонарь.
Через забор, перелезли на территорию детского садика, который в плотную примыкал к «военному» дому. Расположились в беседке, невидимые для посторонних глаз. До нужного фонаря, за забором, было метров 10. Дождались, когда он загорится.  Забились*  на кисель, кто первый попадёт в лампу. Стреляли по очереди. С третьего раза, с легким хлопком, лампа погасла. Я проиграл кисель. Зелёный "Москвич - 412", погрузился во тьму.

    На следующий день, родители увезли меня в деревню к деду. Это были последние выходные перед школой. Вернулись в воскресенье после обеда и едва вошли в квартиру, как раздался звонок в дверь.

    Это был наш участковый, "Филин". Он попросил разрешения войти, сказал, что у него есть ко мне серьёзные вопросы. Отец пригласил его на кухню, они сели за стол, я стал рядом. «Ну и что он натворил?» - спросил папа у милиционера. «Надеюсь ничего» - ответил старший лейтенант - «Прошлой ночью, было совершено преступление. Нанесён серьёзный материальный ущерб. Новый  автомобиль, «Москвич – 412», практически уничтожен, ещё, чем-то острым, изрезали кожаную обивку входной двери квартиры в мелкие лоскуты. Плюс хулиганство, двери во всех подъездах «военного» дома, бельевой верёвкой так связали, что выйти никто не мог. Возбуждено уголовное дело. Пострадавший,  почему то утверждает, что это могли сделать наши пацаны. Вот хожу, всех опрашиваю. Ну, Виталик, ты об этом что-нибудь знаешь?».
   «А что я могу знать, если мы в деревне были со вчерашнего утра, только приехали, я и не видел никого ещё» - ответил я. "А вот это, что такое, знаешь?" - Милиционер достал из папки, не подписанный, почтовый конверт и извлёк из него белый лист бумаги, на котором в центре, чем-то чёрным, похоже углём, был нарисован большой круг - "Это пострадавший, сегодня в ящике своём почтовом обнаружил". А вот об этом, я на самом деле ничего не знал, и меня это  настолько поразило, что и придуряться не пришлось. С открытым ртом и вытаращенными глазами я прошептал: " Это "Чёрная метка". Ему кранты". "Кому?" - спросил лейтенант, но я уже пришёл в себя - "Ну пострадавшему этому вашему, откуда я знаю кто он?". "Мне всё понятно" - Андрей улыбнулся, быстро заполнил какой-то бланк, папа подписал его. Уходя,  - милиционер сказал: «Один версии выдвигает, а другому надо воскресенье потратить. Всего хорошего».

     Когда за ним закрылась дверь, отец взял меня за обе руки и начал пристально смотреть. Тогда я ещё не научился выдерживать этот его взгляд. У меня потекли слёзы. Глядя прямо ему в глаза, я сказал: «Это он убил Колбасу. Больше ничего не скажу». Отец отпустил мои руки, встал из-за стола и вышел из кухни.

    В ту же ночь, во все окна квартиры №6, в «военном» доме, «прилетели» кирпичи.

      В понедельник, в последний вечер перед школой, мы сидели на своей лавочке перед домом. Появился участковый, он подсел к нам, спросил: «Ну как, скучно без Колбасы?». Вопрос был глупым, все молчали. «Ну, извините, глупость сморозил. Похоронили где?». «На валах» - ответил Ляля. «А у меня работы прибавилось, курсантов из авиационного на две недели выделяют, дом «военный» охранять, хулиганов  по ночам ловить. Мне поручено их расставлять. Вот скажите, оно мне надо?» - лейтенант вздохнул, поднялся – «Ладно, пойду, придут скоро. Не грустите пацаны». Он ушёл. «Все слышали? Учимся на пятёрки» - сказал Кузнечик.
 
     Началась школа, прибавилось забот, но каждое воскресенье, мы ходили на валы, к могиле Колбасы. Если была нормальная погода, жгли костёр, рассказывали ему, какие неприятности, терпят обитатели квартиры №6 в «военном» доме. То, кто-то, напихает спичек во все замки, то измажет га--ом дверь, то привяжет ручку двери к перилам на лестнице. Однажды, из ритуального магазина, на базаре, им на квартиру доставили венок, на лентах было написано: "Спи спокойно, любимый преподаватель". Среди ночи, кто-то, вызывал на их адрес "Скорую помощь". Называли его данные и говорили, что у него сердечный приступ, и он умирает. Как-то его жена, открыла почтовый ящик, а к ней в руки, вместо газеты, упала живая змея. Это был всего лишь маленький, безобидный ужик, которого мы поймали на болотах, но она, вероятно, плохо разбиралась в герпетоло;гии, поэтому завизжала так, что из квартир, на лестничную клетку, повыскакивали все жильцы, вплоть до пятого этажа. Этот случай, потом долго обсуждала в городе каждая очередь. После, как рассказывали, с ней случилось что-то вроде обморока, и она описалась. Ужик благополучно "смылся", и никто его не видел, так что её рассказу про змею, не поверили, решили, что у неё, на фоне всего происходящего, просто "засвистела фляга"*. В стёкла окон их квартиры, регулярно "прилетают" кирпичи, болты, гайки, иногда - шарики с красной краской. (Современному второкласснику, наверное, сложно будет поверить в то, что я, в 1970м, из своей "тяжёлой" рогатки, гайкой на 20-22, мог гарантированно попасть в нужное окно и вынести оба стекла, с 60ти метров, а уж о наших старших и говорить нечего.)  И ещё много всего "весёлого", происходит с жильцами квартиры № 6, в "военном" доме.

Конечно, им это нравилось не очень. Они и заявления в милицию писали, и курсанты дом сторожили, и засады устраивали, и к родителям нашим, сперва он приходил - грозился, а потом она - плакала... Ничего не помогало.

   Как-то вечером, когда мы сидели во дворе на скамейке, к нам подошли  "Соловьи". Так называли в городе  двух братьев - близнецов из нашего двора, по фамилии Соловьёвы. Это были очень известные и уважаемые в Даугавпилсе мужчины, особенно среди спортивной молодёжи, криминалитета и, как бы сейчас сказали, неформалов. В молодости, будучи студентами ДПИ*, находясь на практике в Риге, они на танцах поспорили с местными. Спор зашёл далеко, и они вдвоём разнесли всю танцплощадку, мимоходом сломали челюсть какому-то мажору, а заодно, "навесили кренделей" и подъехавшему наряду милиции. В тюрьме, братья приобщились к культуризму*, и когда, через пять лет, вышли на свободу, организовали секцию этого полу разрешённого в СССР спорта, у нас в городе. Они стали победителями подпольных (других тогда не было) чемпионатов и вели большую секцию, якобы, греко-римской борьбы, а на самом деле культуризма, в зале ЛРЗ*. Под два метра ростом, когда летом они вдвоём, в плавках шли по пляжу, рты у всех открывались сами.

  Братья имели у нас реальный авторитет - мы встали. "Садитесь, садитесь пацаны, чего вскочили, не "суд же идёт""- пошутил Соловей - Старший (их звали Соловей - Старший и Соловей - Младший, хотя старший родился раньше всего на несколько минут). Все сели. Он продолжал: "Ну что, заканчивать не собираетесь?". Они принадлежали к той немногочисленной категории людей, исполнять* перед которыми - нельзя. " Не мы начали, не нам и заканчивать" - ответил Кузнечик. "Это так" - согласился Соловей-Младший - "Хотели сказать вам, вот что: "По городу цинкуют*, что какая-то морда* в погонах, за лавэ*,  "воспитателей" для вас ищет. Мы по своим каналам обозначили, что это блудняк* и если найдётся бивень* желающий на этом нажить*, пусть сначала к нам обращается, всё объясним. Уверены - люди нас услышали. Но если вдруг, кто-то, кроме ментов, станет вам втирать*, "что такое хорошо и что такое плохо", бадягу* не разводите - сразу к нам. Шею свернём любому. У нас скоро соревнования, мы или дома или в зале, знаете где. Вы пацаны правильные - убийство друзей, извинять нельзя". Братья встали, мы тоже. Они попрощались с каждым из нас за руку и ушли. "Воспитатели" не появились. Через несколько лет,  культуризм в СССР был официально запрещён и их секцию закрыли, не помогла и "крыша" греко-римской борьбы...

    Мы перестали заходить в подвал, туда, где ещё недавно жил Колбаса. Просто не могли туда войти. Родители как-то попросили меня принести картошки (она  там, в сарае, хранилась), я заявил категорически - "Не пойду".  Мать вскинулась, хотела  сказать что-то резкое, но отец остановил её: " Стоп. Я сам схожу, мне там надо кое-что посмотреть".  "Постель", где спал Колбаса, очень  долго оставалось не тронутой. В какое время её убрали и кто - неизвестно. Но когда перед Новым годом отец попросил меня помочь ему принести из подвала доску, которую вставляли в стол, что бы он стал длиннее и мы пошли туда - всё ещё было на месте. Проходя мимо, я увидел это краем глаза, хотя всеми силами старался не смотреть, навернулись слёзы. Отец заметил, но ничего не сказал. Тогда же, перед самым Новым годом, было объявлено (кто-то расклеил объявления на подъезды), что в воскресенье состоится общее собрание жильцов наших домов, и приглашаются дети младше 15 лет. Пацаны подумали -  подарки новогодние будут дарить, поэтому пришли. Мы не угадали, вернее, не совсем угадали.  Когда все собрались (в то время люди не игнорировали подобные вещи), отец  Латыша, сначала извинился, что оторвал всех от дел, а потом сказал, что без собаки двор опустел, что ребята скучают по Колбасе, и что у его друга - владельца таксы, родились щенки. Один из них, по его словам, очень похож на Колбасу и он, если взрослые не возражают, что в подвале опять появится собака, предлагает всем нам его в подарок. Взрослые и девчонки  зааплодировали и стали смотреть на нас. Первым отреагировал Латыш:" Man nevajag (латыш. мне не надо)". И ушёл. Несколько минут стояла тишина, а мы смотрели друг на друга. Потом за всех ответил Кузнечик: "Спасибо, но нам тоже не надо. Извините. Пошли пацаны". Мы пошли на валы. Всё было засыпано снегом. Могила Колбасы была уже очищена. На бревне сидел Латыш. Мы присели рядом и долго молчали...

    На осенних каникулах, когда в тихий солнечный день, мы, рядом с могилой Колбасы, жгли костёр и пекли картошку, появился Андрей Филимонов. «Давно хотел посмотреть, где вы похоронили Колбасу. Картошкой угостите? 15 лет назад мы тоже пекли её здесь» - сказал он. Мы сидели, ели печёную картошку и участковый рассказывал, как жили и что делали такие как мы пацаны, 15 лет назад. Колбаса "был рядом" и, наверное, тоже всё слышал. «Ну, мне пора» - Андрей встал - «А вы, прекращайте «боевые действия», противник  покинул «поле битвы», бежал. Переводится на работу в РАУСС*, в Ригу уезжает. Скоро новые жильцы будут. Выше нос, пацаны. Будем жить». Он погиб через три года, зимой, "налетел" на нож, разнимая пьяную драку.
 
Через год, началось строительство городских очистных сооружений, и могила Колбасы исчезла... Осталась память о первом потерянном  друге и первый шрам в душе...

Эпилог.

    Прошло более полувека. На фоне ухода родителей, близких, многих друзей, на фоне предательства, обмана, подлости которых мне не удалось избежать в жизни, почти затерялся, разгладился, тот первый, детский шрам. Но иногда летом, когда в вишневом саду, который мы с женой развели возле нашего дома, созревают плоды, и после дождя, в каплях на спелых вишнях блестит солнце, мне вдруг покажется, что это из тюка пакли, на меня доверчиво глядит, маленький щенок. Тогда память, без всякого спроса, забрасывает меня туда, где смеется молодая мама. Где никогда не сдаются 300 бесстрашных спартанцев. Где конопатый Клюкс, грызет сливовый кисель и все у него впереди. И тогда, я, с нетерпением, жду вечер, потому, что если повезет, я смогу увидеть во сне, как по зеленому лугу идут два Юрки - «Ляля» и «Кузнечик», а с ними Генка - «Храп», Сашка - «Пушкин», Мишка - «Сопеля», Янка - «Латыш», Сергей - «Хода». Рядом идет наш участковый в милицейской форме. Вокруг, с лаем, носится  Колбаса. Я знаю, что они идут на валы, печь картошку и слушать рассказы о том, как еще до нашего рождения, жили на свете пацаны, которые никогда не предавали. Я пытаюсь их догнать, мне надо с ними, но всегда просыпаюсь. Потом я долго лежу с открытыми глазами, наполненный светлой радостью  - однажды я их догоню…

февраль - март 2023.

*Октябрятская звёздочка - пятиконечная звезда с  расходящимися лучами, в центре которой изображен золотистый анфас Владимира Ульянова (Ленина), в возрасте 4 лет. Символ принадлежности к детской политизированной организации в СССР.
 *Сарай - Небольшое индивидуальное помещение в подвале многоквартирного дома (3 - 4 кв.м.), для хранения велосипедов, овощей и пр.
 *Валы - разговорное название фортификационных сооружений, расположенных по обоим берегам Западной Двины в городе Двинск, ныне Даугавпилс, Латвия. Памятник градостроительства и архитектуры государственного значения, номинирована на присвоение статуса объекта Всемирного наследия ЮНЕСКО[1]
*Поджиг - огнестрельное приспособление, для стрельбы дробью, шариками от подшипников и пр. Принцип действия идентичен работе первых ружей, 14го века.
*Засалить - ударять, касаться рукой или мячом убегающего игрока
*Стоять на шухере - стоять на страже, предупреждая о приближающейся опасности
*Забились - поспорили.
*Засвистела фляга - начали проявляться признаки неадекватности, сумасшествия.
*Морда - неуважаемый человек
*Лавэ - деньги
*Цинковать - говорить
*Исполнять -  в данном случае отнекиваться, отказываться от  очевидного всем.
 *ЛРЗ - Даугавпилсский локомотиворемонтный завод
*Культуризм -  (фр. culturisme — культура тела), или бодибилдинг (англ. bodybuilding — строительство тела), — процесс наращивания и развития мускулатуры путем занятия физическими упражнениями с отягощениями и высокоэнергетического питания.
*Разводить бодягу — 1. болтать; 2. делать бесполезное дело.
*Бивень — слабоумный человек
*Нажить - получить прибыль, доход,
*РАУСС - Рижское авиационное училище, специальных служб.
*ДПИ - Даугавпилсский педагогический институт.
*Блудняк - в данном контексте: подстава, ситуация приводящая к неприятностям.