Цена власти

           Я сижу, упершись лбом в холодное стекло иллюминатора своего персонального самолета. Впрочем, это только с виду самолет. На самом деле это передвижной мобильный управленческий комплекс со всеми видами связи, чтобы продолжать управлять моей огромной территорией. Раньше я много времени проводил в нем, мотаясь по всему миру. Сейчас же только изредка пользуюсь этой суперсовременной летающей машиной, так как практически весь мир стал мне враждебен из-за той святой миссии, что я начал год назад, чтобы наставить его, мир, на путь истинный, избавив его от заблуждений и греха…
-          Через полчаса сядем в Стамбуле, начинаем снижение! – вежливый голос командира корабля раздается в динамике, скрытом в столешнице красного дерева моего рабочего места.
-          Ну, что ж! Надо в этот раз обязательно уломать этого гребаного стамбульского пашу на полное сотрудничество! – произношу я вслух, так как уверен, что в этом месте самолета меня никто не может слышать, - Эти западные скоты перекрыли практически все каналы поставок, а гребаный азиат только все обещает, ссылаясь на «определенные» обстоятельства! С такими темпами скоро весь оборонный комплекс может встать и выпускать бердыши вместо современной техники, а враги то не дремлют, вовсю принимают западный хлам. Идиоты! Радуются как дети, что западники нашли куда спихнуть свой металлолом!
            У меня заложило уши, видимо самолет начал снижение. И действительно тотчас же вспыхнуло передо мной табло, предупреждающее о ремнях безопасности, на что я как обычно махнул рукой.

-          Проходи, мой дорогой друг, - турецкий паша, как обычно был сама любезность, - Заходи в зала, кусок хлеба кушай!
           За время нашего многолетнего знакомства он выучил несколько немудреных фраз, которые произносил с ужасным акцентом. Меня в последнее время это очень раздражало в отличие от моего местного ручного азиата, который тоже безбожно коверкал великий и могучий, но у него это было искренне от его недалекости.
           В чашки с натуральным золотым ободком льется густой, почти черного цвета чай, заваренный по особому рецепту этого турецкого правителя. Я с удовольствием делаю глоток, что- что, а в чаепитии тут знают толк. После пяти минут смакования напитка и сладостей, которыми заполнен чайный столик, я решаю перейти к делу, ведь время меня не просто поджимает, его просто нет в моем распоряжении, все нужно сделать чрезвычайно быстро, наплевав на восточные церемонии….
           Турок, видимо, почувствовав мое нетерпение, поднимается из-за стола во весь свой громадный рост и предлагает пройти на балкон. Хотя это у него так называется балкон. Вообще-то это висячий сад громадных размеров. Мы проходим в желанную тень разнообразных растений, названий которых я  не знаю. Спутник мой как нарочно идет рядом со мной, возвышаясь небоскребом, знает ведь сволочь, как я комплексую всегда из-за своего роста! Сзади на почтительном расстоянии идут наши переводчики, так как дальше «кусок хлеба кушай» познания моего визави не распространяются.
           Ну вот оно и укромное место для наших бесед с круглым белым столиком и двумя креслами. Переводчикам стулья не положены, они должны стоять рядом, быстро донося до нас смысл произносимых фраз.
-          Я знаю, почему ты так настаивал на срочной встрече и почему отказался говорить по связи, - начинает разговор мой турок, - Дела совсем плохи. Ты тогда не послушал меня. Да это твоя земля, твои дела. Но я считал нас друзьями и думал, что в таком деле ты будешь искать у меня совета. Хоть и считаю, что каждый из нас волен усмирять племена на своей земле. Но обстановка уж слишком накалена. Особенно после того как они спустили с цепи своих псов из юстиции!
-          Ты, что серьезно считаешь, что меня   волнует этот клочок бумаги, который они называют ордером?! Плевал я на них и на их угрозы. Они вынесли это решение с полными штанами, наверняка, думая, что теперь я в ответ спущу на них своих псов из европейской агентуры для организации разнообразных «естественных» несчастных случаев!
           Мой собеседник покивал головой – толи одобрительно, толи, возражая мне:
-         Я понимаю, но не следовало бы сейчас их так злить! Мы ведь так хорошо наладили дело с поставками через меня. Деньги этих дураков европейцев до сих пор текут в наши карманы. Как бы они не перекрыли наш налаженный поток и не переметнулись к амерам окончательно!
-         Да черт с ними! Всех денег не заработаешь! Или я сейчас заставлю их принять все мои условия, и они наплюют на эту чертову окраину! Или я задействую все возможности моей триады, а ты не посмеешь, как в прошлый раз мне мешать, запирая проливы!
-         Ты ведь знаешь, что тогда меня приперли к стенке! Я был вынужден не пропустить твои корабли к Европе! Хотя сейчас – другое дело!
          Он успокоительно потрепал меня по руке:
-         Пройдемте, мой друг, дальше в сад. Я покажу Вам какой чудный вид открывается после реновации этого сада. Это немного успокоит Вас. Заверяю, я Вас не брошу!
          Я внимательно посмотрел ему в лицо, но оно по-прежнему сохраняло полную невозмутимость. Я встал, пытаясь сделать это непринужденно и легко, но пронзительная боль в позвоночнике  чуть было не заставила меня вскрикнуть. Я закусил губу и поплелся в дальний угол сада, еле поспевая за широко шагающим турком.
         Туннель из деревьев неожиданно расступился и перед нами открылся чудесный вид на Босфор, по которому как обычно суетливо в обоих направлениях шли корабли.
-        Посмотрите туда, мой друг! – он обратил мое внимание на могучий военный корабль менее чем в километре от нашего места.
         Корабль находился так близко, что я даже  без оптики разглядел на нем звездно-полосатый американский флаг. Я хотел было съязвить по этому поводу, но кто-то быстро и профессионально вывернул мне руки и, заломив их за спину, стянул пластиковыми наручниками. Одновременно я услышал слабый хлопок, похожий на звук откупориваемой пробки от слабо-газированного шампанского. Тут же на пол повалился мой переводчик, кривя губы в смертельной гримасе. Меня грубо усадили на что-то типа садовой тумбы. Турок встал передо мной. Теперь лицо его уже не было беспристрастным, оно лучилось этим гадостным восточным коварством:
-       Извини, мой друг, обстоятельства… Зря ты так пренебрежительно отзывался об ордере. Он все-таки имеет значение, по крайней мере, для меня. Ведь эти чертовы выборы уже скоро, а теперь мои шансы просто взлетят до небес. Я думаю, что эти остолопы на Западе провозгласят меня даже человеком года! А тебе, сейчас, туда, - он указал на корабль,- и….прощай! С тобой было приятно работать!