Дон Джованни

сегодня – день Сатурна, и картография лица в лимонной яркости банного зеркала тверда и определенна; скользя взглядом с правого виска на левый и обратно, удовлетворенно отметив их благородную подсоленность, я подогреваю в раковине под струей кипятка бутылку с подслащенным напитком цвета красной карамели

мое горло слабо и болезненно, оно истончено, как ружейные стволы, протертые толченым кирпичом, накануне Крымской кампании

слив почти закупорен, и вода заполнила голубое фарфоровое лоно; на ее поверхности клокочут слюдянистые пузыри, вроде нарывов на лягушачьей шкуре; волокна на решетке свидетельствуют о зловещем могуществе медузообразных тварей, плодящихся в канализации

бутылка, ранее почти опорожненная, позорно всплывает задом вверх; будь я Гиерон, тиран Сиракузский, запек бы Архимеда в медном быке – думаю я, запрокинув голову и судорожно всасывая содержимое пластика; струйка щекочет подбородок; небесная механика заплетает в косу уходящую воду

я намереваюсь набрать какой-нибудь из женских номеров и назначить свидание; квадратный список в смартфоне – вавилонская клинопись, сферический список в мозгу – египетские иероглифы

но есть лишь три главные богини, три выпуклые нити мерцающего шитья на таинственном плаще вожделения, три перевивающиеся ртутные молнии на серой плоти луны

одна – маленькая, как гимнастка, с грудным голосом и смуглой, будто слегка пассерованной в масле, кожей; волосы – каре с загибом внутрь – колко целуют узкую амфору шеи; лупоглазая пума, испанская гитара, греческий огонь

другая – сладостно дебела и снежна, с примесью скарлатинного румянца, воздушно-тяжела; она владеет искусством массажа; легкие, целомудренно-бесстыдные касания ее ладоней меж полушарий моих ягодиц напоминают то, как ласкает голого пловца купоросная морская толща

третья – кудрява, рыжеволоса и победительно курноса; несомненно, она – окрыленная скрипка между иными инструментами; вкрадчиво и вдумчиво покачиваясь, цокает на высоких шпильках, подчеркивающих великолепные мускулы икр и крутость бедер; в парфюмерной лавке она заведует амброй, сандалом и магией

они так прекрасны; и вполне закономерно, что в итоге я, как и всегда, не избрал ни одну; ибо мне, алмазному в иллюзорном, достаточно слать осеменяющие лучи к воображаемых сгусткам иллюзии, чтобы они, сгустки, оплодотворились, восприняли очертания и затеяли завораживающий танец метаморфоз; с меня же «довольно сего сознанья»

впрочем, возможно, женщины тривиально отказывают мне в любви, никаких списков номеров – кроме, разумеется, телефона начальника – у меня и в помине нет; именно такое разоблачение могли бы совершить люди, знающие меня хорошо – но таковых никогда не было

и, сходив в магазин, пообедав готовыми котлетами, отдав дань рукоблудию, я погружаюсь в оцепенение беспредметного сна