Музыка

Едва припоминаемые уличные звуки тронули меня за плечо: "Просыпайся!" Старенький грузовичок, грохочущий молочными бидонами, затормозил в огромной луже у дверей гастронома, та взорвалась фонтаном радужных капель. Отражённые солнечные зайчики разбежались по потолку, откликнулись искорками в плафонах трехрожковой люстры, ее легкая паутина качнулась в такт дуновению весеннего сквознячка, потянувшего за собой в открытую форточку звук капели и воробьиное чириканье. До конца учебного года оставалось несколько недель, именно теперь стоило начать жизнь с чистого листа. Результаты диктанта, написанного вчера в новенькой лощеной тетрадке за три копейки, будут отличными! Неудачные попытки уже бывали, но теперь...
Нарастающий звук электрички по расписанию подсказал мне, что уже 7:30. Радостное возбуждение столкнуло меня с кровати. Запутавшись в одеяле, переступив через сброшенную пижаму, я уже неслась навстречу счастливой судьбе. Зубы, завтрак, форма, полет веревочки с ключом на шею промелькнули перед сознанием, не останавливаясь, как скорый поезд, дребезжащий чайной ложкой в стакане, оставленном на кухонном столе коммуналки.
Интересно, откуда берутся и куда исчезают поезда, вскрикнув пролетая мимо коротко и призывно: «Айда с нами, Маруся!»? Они мечутся, как перелетные птицы туда-сюда, наверное, где-то сбиваются в стаи, чтобы продолжить свой путь по миру, взявшись за руки. Я было бросилась вслед за поездом, ветер свистел в ушах, ноги казались мне маховиками, толкающими стальные колеса тяжеловеса. Преодолевая инерцию массы тела, мой электровоз шел на опережение. Школьный звонок призывным эхом оповестил округу о начале учебного дня и перевел стрелку на путях согласно пункту назначения. Пришлось помахать попутчику рукой, через пару минут я рухнула на парту, забросив портфель под ноги.
Наступал момент истины.
Его шаги гулко звучали в опустевшем школьном коридоре знакомым стаккато. Подбитые стальными набойками каблуки ударяли по деревянному полу, издавая мелодичный звук согласно качеству укладки финишного материала, то звонко и коротко, то глухо и протяжно. Штучный паркет был еще довоенным, а потому ценным, хотя изрядно потрепанным, но все же хорошо натертым под неотъемлемое мурлыканье милой старушки-уборщицы тети Маши.
Антонина Матвеевна, нагруженная извечной хозяйственной сумкой, картонной коробкой с чернильницами-непроливашками и стопкой контрольных, ногой приоткрыла дверь в класс. Протискиваясь боком в образовавшуюся щель, все еще придерживая подбородком тетради, слегка застряла, зацепившись сумкой за дверную ручку.
– Да помогите же кто-нибудь! Парты захлопали крышками, сочувствующие бросились на призыв в надежде на скорые дивиденды. Образовавшаяся толчея слегка сдавила учителя с поклажей и начала раскачивать и без того неустойчивую конструкцию. Картонка накренилась, вырвалась из рук и в полёте окропила фиолетовым дождем всех собравшихся. Смех, крик и веселье свалились отчаянием на голову классной. Незапланированный срыв в системе народного образования был налицо. Звонок давно прозвенел, а детвора была не в силах снять возбуждение.
– Тихо!!! Указка разломилась пополам на углу учительского стола.
«О времена! О нравы!».
Класс замер.
– Антониночка Матвеевна, только вы не расстраивайтесь, – Тома бросилась втирать жирную кляксу в зеленую ткань платья на учительской груди отутюженным носовым платочком. Задохнувшаяся от возмущения классная перешагнула через холмик свалившихся к ее ногам контрольных. – Уткина, раздай тетради! – тишина перешла из разряда панической в торжественную. Все ждали результатов.
- Сейчас я её открою и…
Красный жирный кол стоял посреди белоснежного листа, исписанного родным почерком с таким старанием, что явившиеся результаты проверки казались невозможными.
«Это было совершенно невозможно!» В отчаянии захлопнув тетрадь, придавив всем телом предательскую единицу, я огляделась вокруг. Обстановочка в классе была ещё та...
Выражения на лицах одноклассников разбудили задремавшее было любопытство. Сегодня негативные эмоции меня не интересовали. Я выбрала Её и оценила шанс присоединиться к радости Томы. У отличницы чувство спокойного удовлетворения навсегда было растянуто в наглой улыбке от одной косы до другой. Весело подмигнув, я поинтересовалась успехами: – Ну как?
- Пять!- Томин взгляд стрелой пронзил мое сердце, требуя обмена информацией.
Я приподняла ладонь, действительно, как там? Пришлось заглянуть в щель между листами и убедиться в том, что это не сон. Да, кол был. И если рассмотреть лист на просвет, то можно увидеть, что перо учителя при нажиме даже немножечко порвало лощеную страничку и капля чернил, как кровь моего израненного сердца, просочилась на соседнюю. «С ума сойти!» Причинно-следственная связь была налицо: во всём диктанте я совершила маленькую ошибочку, потом исправила ее, аккуратненько перечеркнув, но, к сожалению, засомневавшись, отменила исправление. Градус накала учительского возмущения символизировала дыра и приписка «Пиши хорошо!». Кол так кол! Я погладила страничку, нащупав отверстие от снаряда, подняла ее вертикально и, положив голову на парту, посмотрела в дырочку на любимую подругу.
– Ленк, а у тебя что?
– Ну, два.
Наши глаза встретились. Одна мысль на двоих электрическим разрядом прошла через заповедную дыру, выписала восклицательный знак и осветила яркой вспышкой путь к счастливому финалу. Набор "Умелые руки", давно придуманный нами для такого случая, лежал в надежном тайнике Ленкиного пианино,
– Пошли?!
– А можно я с вами? – это была Галя.
– Валяй, там на всех хватит. Мы ступили на скользкий путь преступления, и эта страница навсегда была перевёрнута в нашей жизни.
О-о-о, Леночкино пианино! Я благоговела перед этим инструментом. Его черная полированная поверхность притягивала мое естество магнитом. Контакт с ним доставлял мне особое удовольствие. Ладони скользили по мягким линиям модерновых форм, лак не давал сцепления с подушечками пальцев, и они двигались легко, сосредоточившись исключительно на идеальных формах моего любимца. Тепло заключённого под полиролью дерева передавалось мне на уровне тонких материй. Инструмент был наполнен звуком, который при желании можно было извлечь. Леночка умела это делать. Она играла «Василёк, Василёк — мой любимый цветок» и «Собачий вальс». Сколько ещё непознанного было спрятано под этой таинственной крышкой. Мы вскрыли фортепиано, заглянули в нутро и извлекли запасной дневник, тетради в клетку и в косую линейку. Всё это по традиции закупалось нами в канцтоварах на коллективные нужды в начале учебного года и позволяло нивелировать ухабы и резкие повороты судьбы на пути к познанию. Пока Ленка разбирала добро, я попросила Галю одним пальцем постучать по клавишам, сама же, забравшись на стул и завороженно наблюдая, как деревянные молоточки, покрытые зелёным сукном, отбивают ритм по натянутым струнам, почувствовала, как вместо ожидаемой барабанной дроби миру являются вибрации  живого звука, пронизывающие меня насквозь и волнующие мое воображение. Мелодия была не важна, меня поражала конструкция инструмента. Как удар, при столкновении двух предметов, может создавать видимый резонанс, преображающийся в звук? Звуки разнились от клавиши к клавише, откликались вибрацией во всём сущем и даже в моём животе.
– Ну что ты там застряла? Короткое падение крышки фортепиано прилетело мне хлопком воздуха в нос.
– Садимся! Вспомнив о цели собрания, вздохнув, я спустилась с венского стула, осуждающе скрипнувшего подо мной перед началом спецоперации.
– А может, не надо?
– Надо! Лена развернула скрепки в своей тетради, аккуратно вынула лист с неудовлетворительной оценкой, заменила его новым, чистым, как первозданный снег. Мы с Галей зашуршали поделочным материалом. Ещё четверть часа, и контрольные переписаны согласно правилам, оценки выставлены в границах приличия. Казалось, проблема была решена.
Возвращение атрибутов в тайник происходило в тишине раздумий над вариантами развития последующих событий. Небрежно брошенный внутрь пианино запасной дневник в полёте произвёл странный звук скольжения металлических скрепок о стекло. Блеснувший из-под обложки луч отражённого света уверял, что стекло существует, имеет форму бутылки и принадлежит ещё одному постояльцу данного депозитария. Значит наша тайна раскрыта?!
– Ёлки-палки, да это же папина заначка,- Леночка знала, что говорит. Она деловито извлекла сосуд с прозрачной жидкостью, заткнутый куском газеты «Правда», на Божий свет. Рассмотрев этикетку и оценив масштаб катастрофы, мы, хватаясь за головы вернулись к проблеме успеваемости. По результатам голосования, приняв ситуацию, как патовую, решили восстановить подлинники страниц в тетрадях и, со словами «Будь что будет!», устроить "перед смертью" концерт-импровизацию на тему «Одни дома».   
Звук Ленкиного фортепиано вырвался в открытую балконную дверь  наперегонки с партией ударных инструментов, собранных из подручных средств. Компания успела перепеть весь репертуар "Бременских музыкантов"и, к моменту появления хозяина заначки, деликатно устроила антракт. Предоставив Ленкиному папе возможность остаться с инструментом наедине, из кухни мы услышали знакомый звук падающей крышки и дребезжание стекла. Наступил второй акт концерта с участием вокалиста. Дядя Петя, приняв немного внутрь из-под пробки «Правда», как старый фронтовик спел нам про «Пехоту и родную роту, и тебя, за то, что дал мне закурить...» . Под эти грустные повествования я открыла свою тетрадь и, окунув перьевую ручку в красные чернила, подражая учительскому почерку, вывела букву «Т», закончив ею слово «Пиши». К единице была добавлена справедливая черточка, изменившая судьбу контрольной. В сухом остатке после всех перипетий четвёрка с припиской «ПишиТ хорошо!» была вполне справедлива. Груз спал с моих плеч. «Делай, что должно, и будь, что будет!» Теперь девиз Марка Аврелия был мне, как никогда, понятен.