Мёд на тетрадных корочках...

Весна сорокового года, выдалась на редкость солнечной и тёплой, будоража всё вокруг. Быстро таял снежок, повсюду образуя лужицы. Земля спешно покрывалась зелёной молоденькой травкой, украшая себя первыми весенними цветами. В садах набрали цвет сливы, проклюнулись и пошли в рост тюльпаны, пионы и другие ранние цветы. Набухшие почки деревьев лопались, и нежная зелень стала укрывать собой голые веточки. Природа оживала после зимней спячки.
Дети радовались весне, ведь скоро каникулы на всё лето!
Незаметно бежали деньки, и у выпускников начались экзамены.
Арнольд, шёл на консультацию, его догнали Фрида и Сашка. Все они жили на одной улице и частенько ходили в школу вместе. Ребята готовились к сдаче четырех основных предметов. Сегодня у них консультация по литературе, скоро экзамен. Саша и Фрида немного отстали, они шли, переговариваясь между собой и держась за руки.
Арнольд не прислушивался к их разговорам, он думал о том, какую профессию всё же выбрать, надо определиться, куда подать документы. Мама настаивала ему выучиться на врача, а ему хотелось стать, как отец - хозяйственником. Можно было пойти учиться на инженера или на агронома. Отец часто брал сына с собой, когда выезжал на поля, засеянные разными культурами, прививая ему любовь к земле. Арнольд видел, как уважают отца комбайнеры, водители, трактористы. Бывал с отцом и на фермах, где выращивают скот. Отец работал председателем в колхозе, и был коммунистом. Арнольд гордился отцом! Он, будучи подростком, для себя решил:
– Буду как отец!
Размышления его прервала Фрида:
– Странно, я думала, она нас догонит! Где же она?
– Ты о ком?
– Так Ирмы-то нет! И не предупредила. Мы же с ней вечером встречались, она ничего не сказала. Всё как всегда.
– Фрида, она скорее всего уже в школе. – сказал Сашка, и, увидев её, воскликнул, –  вон посмотрите!
У порога школы действительно, улыбаясь, стояла Ирма. Не дожидаясь, когда ребята подойдут, она быстрым шагом пошла им на встречу.
– Привет – громко воскликнула Ирма, приобняв Фриду, и вылепила – А я сегодня с папой доехала до школы. С нами ехал председатель соседнего колхоза, папин знакомый. Представляете, они уже вывезли пчёл на пасеки, это там за первыми полями. Мы бы могли сходить за мёдом попозже.
Ребят удивило такое предложение, а Фрида сказала:
– Ирма, ты с ума сошла! Там пасечник, он нас увидит. Нет, я не согласна! Ребята, нас же могут поймать и наказать!
– Что ты Фрида? Не поймают! А, если и поймают, ничего не будет. Мой папа договорится! Я же сказала, что председатель папин друг.
Предложение было заманчивым, но ребята, не приняли его всерьёз и дружно двинулись в школу. Время  поджимало и, действительно, звонок не заставил себя долго ждать.
Энгельская средняя школа, в которой они учились, славилась своими выпускниками. Многие шли учиться дальше, об этом мечтали и наши ребята. Фрида, например, решила стать учителем, Саша очень любит физику, и хочет серьёзно ей заняться, а вот Андрей собирается работать в культуре, он играет на фортепьяно и замечательно поёт. Ирма ещё не определилась куда пойти, хотя учится на одни пятёрочки. Некоторые мальчишки решили остаться в колхозе, выучиться на водителей и пойти работать.
Мама Арнольда, Мария Францевна, работает в школе, преподаёт немецкий язык. Кроме Арнольда в семье еще четыре сестрёнки, старшая из них Эмма ходит во второй класс. Нелли, Эльза и младшенькая Тамара ещё малы, и с ними сидит няня, пока мама на работе.
Отец возвращается домой поздно, особенно когда начинаются полевые работы, но семья ждёт его. Сестрёнки не ложатся спать, пока папа не поцелует их. Мать, закончив домашние дела, ещё долго сидит за столом с настольной лампой, проверяет тетради.
Мария Францевна очень любит сына и постоянно переживает, что его скоро заберут в армию, будто боится потерять его.
Тем временем закончились майские денёчки и начались экзамены. Мальчишки и девчонки зубрили билеты, лишь изредка выбираясь на Волгу позагорать.
Арнольд усердно штудировал учебники и конспекты. Как только появлялось свободное время, мама гоняла его по билетам, так что он может ответить на любой, без запинки.
В этот первый июньский день ребята писали сочинение. Экзамен закончился сразу после обеда, но их задержали в школе, параллельно шла подготовка к выпускному вечеру. А в четыре часа все уже были на берегу Волги, домой идти никто не хотел. Мальчишки, сняв школьную форму, полезли в воду и с криками:
– Ура! Первый сдали! – барахтались в ней.
Девчонки и некоторые из парней, не рискнувшие лезть в воду, смотрели на них, сидя на камнях, и шутили, смеялись. Солнце светило ярко, его блики плавали на воде, блеск их гораздо ярче солнечного резал глаза. Вдруг Ирма подскочила и громко прокричала:
– А я хочу свежий мед! – все засмеялись, а она не унималась,
– Хочу, хочу, хочу! И я знаю, где его взять!
Это сработало. Девчонки обступили Ирму и, казалось, что они прямо сейчас кинутся искать мёд. Ирма же во весь голос строила план «захвата» пасеки. Мальчики не осмелились отказаться от этой затеи, хотя понимали, что ничего хорошего из этого не выйдет. Арнольд пытался отговорить Ирму, во всяком случае, занести папки с конспектами домой. Но не тут-то было,
– Чего время терять! Сразу пойдём! За мной!!! – скомандовала она.
Ирма готова была идти на край света прямо сейчас, чтобы попробовать первый мёд. Девчонки, как сговорились, взявшись за руки, зашагали за ней, весело переговариваясь. Парни двинулись за девчатами, каждый обдумывая свой план и, надеясь, что всё обойдётся...
Пасека находилась километрах в пяти от дороги, но в каком она месте не знал никто. Когда свернули на поля, солнце уже садилось, они прибавили шаг и пошли по полевой дороге. Вскоре Андрей, шедший первым, воскликнул:
– Вижу! Всё, прячемся!
– Что ты видишь? – спросила Эмма.
– Пасеку вижу, улья стоят…
Ребята присели и стали обсуждать конкретный план. Затем, они прошли ещё метров триста вперёд, сумерки понемногу сгущались, и всё сложнее было идти. Мальчишки предложили одноклассницам остаться и ждать их на месте. До пасеки оставалось метров семьдесят. Девчонки согласились. Парни осторожно стали передвигаться к первым ульям.
– Страшно-то как! – прошептала Фрида – говорила вам, не надо сюда ходить. Вот поймают нас, что делать будем?
– Да молчи ты! – прикрикнула Ирма – Волков бояться, в лес не ходить! Знаешь такую пословицу?
Фрида замолкла, но на душе её было неспокойно…
Вечерняя прохлада давала о себе знать и девочки прижимались друг к дружке, на них ведь была только школьная форма.
Подойдя совсем близко, парни убедились, что пасечник в другой стороне и, крадучись, подошли к ульям.
– Мальчишки, а мёд-то во что складывать будем? У нас же кроме тетрадок ничего нет! – тихо сказал Андрей.
– Придётся кулёчки из тетрадных листочков сделать… – шепнул Сашка.
Они сняли крышку крайнего улья. Сумерки сгущались, почти ничего не видно, едва разглядев вытащили рамку, запечатанных сот на ней было совсем мало. Решили достать вторую, затем третью, стряхивая дремавших пчёл.
– Хватит! – прошептал Арнольд, – давайте назад! Ставим всё на место!
Закрепив крышку улья и, прихватив рамки, уже через секунды парни, запинаясь о высокую траву и кусты, бежали назад. Девчонки ждали их.
– Ну как?
– Мёд нашли?
– Пасечник не заметил?
– А пчёлы вас не покусали? – наперебой расспрашивали они.
Мёд разложили по кулёчкам, облизывая пальцы, и бросив рамки в траву, зашагали назад, ориентируясь на огни вечернего городка. По пути жевали соты, наслаждаясь вкусным мёдом. Никто ни о чем не задумывался, ели мёд, а кулёчки из-под него бросали прямо в траву. Все были довольны.
На небе, вовсю сверкали звёзды, их становилось всё больше и больше. У ребят дух захватывало от такой красоты и свободы. Выглянула луна,  стало гораздо уютнее, она высветила поля, дорогу и небольшой водоём, который они, идя к пасеке, не заметили.
Молодёжь спустилась к воде. Сидя на берегу, они доели мёд, отмыли руки от него и ещё какое-то время сидели, вспоминая разные школьные приключения. Любовались звёздами, загадывали желания, при виде падающих звезд, и спорили, кто загадал первым, чьё желание сбудется. Домой возвращались уже за полночь.
Арнольда встретила мама, она не спала.
– Сынок, что случилось? Почему так поздно?
– Да мы, мамуль, на берегу засиделись с одноклассниками, скоро же разъедемся, кто куда… – успокаивал её сын, – ты прости меня.
– А, почему от тебя пахнет мёдом?
–Так нас Ирма угостила, им кто-то привёз, – слукавил, пряча глаза под густыми чёрными бровями Арнольд.
Мамы одноклассников тоже были очень взволнованы, не спали.
Наутро выпускники, как ни в чем не бывало, пошли на консультацию, а к обеду Арнольда и его друзей, в чьи конспекты клали мёд, вызвали в милицию.
Всё просто, на тетрадках были написаны фамилии их хозяев. Следствие шло быстро, и вскоре ребята оказались за решёткой, их осудили на один год каждого. Это был июнь 1940 года. Время было суровое…
Остальные одноклассники сдавали экзамены, они, конечно, переживали за ребят, но что случилось, то случилось. Немало слёз было пролито мамами мальчишек. Они переживали за своих детей, год этот показался им вечностью.
Родители уже считали дни до встречи с детьми, как 22 июня 1941 года фашисты напали на нашу страну. Мария Францевна получила последнее письмо от сына, и связь с ним пропала.
Мужа забрали в трудармию, она осталась с четырьмя маленькими девочками на руках, старшей 9 лет, а младшей 2,5 года
Вскоре всех жителей немецкой национальности, которые проживали в Саратовской области, стали вывозить в Сибирь. Так Мария с детьми попала в село Пуштулим Ельцовского района Алтайского края.
Везли их в товарных вагонах целый месяц, составы бомбили немецкие бомбардировщики. На редких остановках необходимо было набрать воду, купить или поменять вещи на продукты, чтобы поесть. А паровоз никого не ждал, много людей потерялось за ту дорогу. Бывало, поезд останавливался просто на пустыре и стоял там не один день, пропуская поезда с военными и техникой на запад. А если останавливался у реки, то люди бежали к ней, чтобы набрать воды с собой, чтобы помыть деток, пытались состирнуть хотя бы нижнее бельё в речке. Часто поезд внезапно трогался с места, некоторые  женщины не успевали добежать до вагонов, крича и падая на колени. Дети, отставших от состава матерей, ехали дальше одни. Мария Францевна чем могла, помогала тем, кто рядом. Делилась, чудом доставшимся, куском хлеба. А чаще все голодали. Из того, что успела она захватить с собой, (много брать не разрешалось), остались в основном только личные вещи. Никто не знал, куда их везут, знали только, что не ждёт их там никто. Единственное, что утешало Марию, это мысли о том, что едут они месяца на два, ну три, закончится война и вернутся…
Женщину не покидали мысли о сыне. И по прибытии в Сибирь, она сразу начала поиски. Писала, куда только можно, но ответы не радовали, сын, как в воду канул. Поговаривали, что их могли сразу на фронт или так же, как мужа, в трудармию отправить.
До поздней осени Мария работала в поле, возвращалась домой к ночи. В кармане украдкой приносила горсть пшеницы, за такое могли посадить в тюрьму, без суда и следствия, но дети голодали…, Ночью молола эту горстку пшеницы и делала детям «болтушку», чтобы им было что поесть.. Стирала бельё и под утро укладывалась вздремнуть, хоть на часок. С восходом солнца вновь шла на работу, оставляя деток одних.  Эмма оставалась за старшую, смотрела за малышнёй. Соседи, местные жители, тоже просили её присмотреть за детьми, за что она получала  картофельные шкурки, а иногда горбушку чёрного хлеба.
Приезжих немцев в сёлах ненавидели, потому что шла война с Германией. Плохо приходилось и семье Шнайдер. Были в селе те, кто сочувствовал им, и те, кто не мог сдержать своей ненависти, при случае оскорбляя их. Эмму, так как имя чисто немецкое, в семье стали называть Таней, это не так бросалось в глаза, и деревенские ребятишки понемногу перестали называть её фашисткой. Осенью она пошла в школу, в третий класс, а Нелли в первый. Мария Францевна не теряла надежды вернуться домой, и всегда говорила:
– Вот закончится война, и вернёмся мы в свой дом на Волге.
Но война не кончалась….
В один из дней Эльзе стало плохо, она лежала, свернувшись калачиком и плакала, а потом затихла. Сестрёнки не понимали, что с ней, а взрослые все на работе. Ей было всего 4 годика, вся округа называла её девочкой с золотыми волосами. Волосы и впрямь были золотистого цвета и очень красиво завивались в локоны. Эльзы не стало, это был аппендицит, в то время называвшийся «сибиркой»
Таня (моя мама), окончив четвёртый класс, была вынуждена бросить школу и пойти в няньки, чтобы зарабатывать на еду. Мария Францевна работала в колхозе за трудодни. Жилья у них не было, а кому нужна была семья с маленькими детьми? Вот и ютились, где придётся. Ни огорода, ни хозяйства…
Александр Адамович, муж Марии, вернулся из трудармии в 1943 году больной, он умер через месяц после возвращения. Хоронили без гроба, колхоз доски не выделил, рыдающая женщина прошептала тогда:
– Вот тебе и партия твоя, за которую ты горой стоял, даже доски не дали, гроб сколотить…
Мама вспоминала, как они на каком-то холсте волокли тело отца в гору к кладбищу. Она всю жизнь помнила эти холодные ноги, которые она - девчонка, как могла, толкала вперёд, помогая матери…
Мария Францевна, моя родная бабушка, прожила 82 года, она вырастила трёх дочерей, до конца своих дней она занималась внуками, правнуками. И все годы ждала сына, моего дядю Арнольда, искала его. Умирая, она шептала:
– Арнольд, сынок…
Вот такая история немецкой семьи, точнее семьи русских немцев.