Ранняя Груша. Часть вторая, глава восьмая

               
 Груша, ещё девчонкой, живя в деревне у бабушки, слышала от стариков, в церковь на поклон к Богу надо ходить пешком и на голодный желудок. Вспомнив это назидание, она перед зеркалом покрыла голову тёмным платком, перекрестившись, вышла на улицу. Прохладный воскресный ветерок встретил её ласковым объятием. Каблучки мерно отстукивали пройденные метры, а сознание готовилось к важному событию: исповеди.

  Отец Евгений уже стоял у аналоя и выслушивал покаяния прихожан. Поставив несколько свечей в подсвечники, Агриппина прочитала молитвы на табличках под иконами. Вздохнув, встала в очередь за пожилой женщиной и про себя прошептала: «Господи, прости меня грешную. Однако надо вспомнить свои грехи». И стала молча загибать пальцы. Перед священником, а, считай перед Богом, её с головы до ног сковал страх. Груше вдруг представилось, как прозрачны стали её помыслы на этом особом месте. И узкий коридор совести, ведущий к очищению, не позволял ей свернуть в сторону. Неожиданно наступило облегчение, и она склонила голову, касаясь лбом массивного креста. Закрыв крепко глаза, перечислила свои грехи и произнесла: «Каюсь». Поцеловав после этого крест, а затем – руку священника, с поклоном отошла в сторону.

  «Будто гора с плеч свалилась», – подумала Агриппина и вдруг заметила, что мизинец на левой руке остался не разогнутым. «Господи, прости меня, какой-то грех забыла упомянуть», – прошептала она и посмотрела на отца Евгения. А тот, увидев замешательство прихожанки, кивнул ей и закрыл глаза. Мол, ничего страшного не произошло, многие теряются от волнения, в следующий раз назовёшь грех первым.

  Успокоившись, Груша огляделась. В церкви было немноголюдно. Тихо скрипнула дверь притвора, и вошли пять её курсисток, одетых скромно по этому случаю. Они подошли к окошку церковного ларька, и Настя купила каждой по свечке. И тут сударыни увидели свою обожаемую директрису. Кивком головы поприветствовав её, зажгли свечи, а потом встали рядом с Агриппиной.

  На литургию в эту церковь Груша пришла впервые. Подняв голову, медленно обвела взглядом роспись на куполе, на стенах, всмотрелась в образы намоленных икон, висевших по всему храму. Когда поворот шеи достиг предела, взор зацепился на двух мужчинах, стоявших с правой стороны. Пожилой с бородой шептал молитву, повторяя её за певчими, а другой – молодой, не отрываясь, смотрел в одну точку. «Красивый», – отметила про себя Груша. И тут же перекрестилась, понимая, что дурно в  таком месте так думать. «Тоже грешный, как и я», – помимо её  воли снова промелькнула мысль.
 
  Закрыв глаза,  молча слушала распевную молитву. Вдруг все верующие дружно и протяжно запели. «А тот молодой поёт?» – вдруг стало интересно ей. Повернула голову и, даже в первый миг, испугалась: он пристально смотрел на неё. Их взгляды неизбежно встретились. Всего на мгновение, но этого хватило, чтобы каждый из них окунулся в свою юность. И даже – в детство.

  В этот кристальный кладезь человек заглядывает редко. А здесь случай, да ещё в церкви, толкнул их сознание в далёкоё прошлое.
Почему, по чьей воле в нашем сознании появляется потребность в воспоминаниях этого нежного возраста? Почему бархатистое ребячество иногда протягивает нам руку? Детство – это родник жизни. И чем дальше из него утекает ручей, тем старше становимся мы, тем мутнее становится в нём влага. И вот наступает момент, когда хочется напиться чистой, прохладной, непорочной воды, тогда-то и возникает в уме это ребячество.

  Красивый певучий голос отца Евгения вернул её и его в реальность. Память провела их лишь по обочине тех лет, осветив тайной встречи далёкого и забытого детства.Однако в жизни ничего просто так не происходит. Если есть одно звено поступка, а рядом – другое, то время обязательно выстроит до конца свою логическую цепь.
  Читая молитву с амвона, отец Евгений вглядывался в покорные лица прихожан, отмечая в памяти постоянных и новых верующих. Мудрый его взгляд выделил из присутствующих своих знакомых: Агриппину и Дениса. «Как подходят они друг другу, надо их познакомить», – невольно подумал он.
 Во время целования креста священник попросил каждого из них задержаться в церкви. Они и сами испытывали желание поговорить со своим духовником, а тут вдруг поступило приятное приглашение.
Попрощавшись со своими сударынями, директриса подошла к священнику. Позади неё остановился Денис.
– Прошу вас, подойдите  ближе, – протягивая к ним руки, обратился отец Евгений. – Так и хочется назвать вас сударь и сударыня. Это Вы хорошо придумали у себя в «Айсберге». Так приятно повеяло Русью от этого русского слова. Правда, Агриппина Федотовна, тёплое оно, наше, как будто дверцу открыли в прошлое. Знакомьтесь.
– Иванович, – вдруг произнёс Денис.
– Какое необычное имя. А я – Агриппина.
– А с кем это Вы прощались? Это ваши…
 – Это мои воспитанницы.
– А… Слышал, слышал о ваших красавицах много лестных слов. Говорят, они совсем не похожи на современную …
– На нынешних девчат, вы хотели сказать.
– Да, пожалуй, так.
  Видя, что между Денисом и Агриппиной завязался диалог, священник подумывал, как  покинуть их. А тут, как раз, подошла матушка и позвала его к себе.
– Мы наших девушек у себя в «Айсберге» называем сударынями.
– Как колоритно и уважительно.
  За разговором они и не заметили, как вышли из церкви…

    (Продолжение следует)