Той в предгорьях Ала-Тау

Я в очередной раз потерял ключи от квартиры сестры, которые были соединены с ключами от храма, алтаря и кельи. От кельи у меня был запасной ключ, который я хранил в бухгалтерии. В храм же и алтарь теперь попасть не могу без посторонней  помощи...  Получил выговор...

 В расстроенных чувствах пересмотрел совершенно блестящий скетч Райкина "Один дома".  Он там играет чиновника, которому с большим трудом удалось пригласить к себе высокое начальство и других "нужных" людей. В ожидании гостей заснул перед роскошно накрытым столом. Просыпается -  10 минут до прихода гостей! Ходит вокруг стола, мысленно смакует пиршество, переставляет закуски - по рангу. Колеблется: открывать черную икру или нет? Супруга будет ворчать. Решается: открывать! Пропускает с удовольствием рюмочку. Идет к двери, которая закрыта. И ее можно открыть только ключом - изнутри или снаружи. Но ключ, который остался в квартире, не работает: давно надо было заказать новый, но откладывали.  Второй ключ унесла жена... Нервничает: гости вот-вот должны прийти.  Раздается звонок…Ура! Пришла жена! Но… у нее нет ключа, и она утверждает, что герой Райкина закрыл дверь этим ключом изнутри. Однако в момент ухода жены Райкин спал! Он пытается  объяснить это супруге. Бесполезно! (ругани жены не слышно: мы обо всем судим только по репликам героя Райкина). Тут начинают подходить гости. Следует цепь трагикомических диалогов (вернее монологов: их голосов не слышно, говорит только чиновник, которого играет Райкин). Все завершается "диалогом" с начальником, который разносит незадачливого карьериста в пух и прах, обвиняет его в издевательстве. Бедный чиновник пытается оправдаться, но потом, поняв, что все пропало, сдергивает скатерть со  всей роскошной снедью и напитками на пол… Высокое мастерство! И это так легло мне на душу – в связи с моими «хождениями по мукам» из-за ключей….

Скетч Райкина у меня вызывал сочувственный отклик еще и по другому поводу.  Я сам однажды в Алма-Ате находился в положении человека, пригласившего большого начальника.  Ректора Казахского Государственного педагогического института  Токмухамеда Сальменовича Садыкова. Это было в конце февраля 1992 года. Только что родился Мишка. Я работал тогда на кафедре преподавания русского языка в казахской школе КазПИ. Возглавлявшая кафедру Коллонтай Хабибовна Барлыбаева, узнав о рождении сына, тут же выдвинула инициативу: по казахским обычаям надо устроить той в честь рождения сына и пригласить ректора. Я, признаться, опешил поначалу… Понеслись мысли. Казахские обычаи?... Мда…Я русский, конечно, но работаю на такой кафедре…Да и времена уже были не те… Советский Союз только что канул в прошлое. Я обитал уже в независимом Казахстане…. Словом, я сдался. Но возникли другие проблемы. Приглашать – куда? В нашу голую, лишенную мебели однокомнатную квартиру на 9 этаже, которую мы арендовали в микрорайоне «Алмагуль»? Да и с финансами было туго... Но Коллонтай трудно было остановить! Говорят, когда она училась в Москве, о ее появлении в общежитии можно было узнать по стремительно зажигающимся окнам  в разных частях здания и гулу перекликающихся голосов однокурсников и их соседей, собирающихся на той…В моем случае тоже все завертелось стремительно. Нашли просторную квартиру одной сотрудницы, помогли с деньгами, помогли и с сервировкой тоя…
 
Собралась вся кафедра. Присутствовал и декан. Но главное, конечно, был ОН. Неизмеримо возвышающийся  над нами всеми АГАЙ. В первые минуты чувствовал себя не в своей тарелке. Не знал, что сказать, куда сесть, что говорить. Но Коллонтай взяла все в свои руки. При  появлении ректора в квартире она сразу сунула мне поднос в руки – с различными роскошными яствами и подтолкнула навстречу «агаю»: надо встретить, сказать благодарственные слова – о том, как я безмерно счастлив от такой чести и вручить ему ДАР – знак моего безмерного уважения и признательности. Все это я проделал в полусне…Что говорил конкретно, не могу вспомнить. Присутствуя, отсутствовал…  Но потом принял на грудь одну, вторую – и все понеслось как по маслу…

 Не знаю, что я говорил за столом и как себя вел.  Помню только, что всех любил. И коллег по кафедре, и неотразимую Коллонтай, и декана, и, конечно, дорогого и милостивого «агая». Мне подарили детскую коляску и  солидный фирменный кожаный портфель, который, провожая, набили разными деликатесами, вкуснейшими яствами с пиршественного стола. Мы вышли на остановку вместе с Адилем Абаевым, преподавателем нашей кафедры. Он мне запомнился своей однажды брошенной репликой: «Мне все равно, каким кандидатом стать, только бы кандидатом - хоть собаководческих наук». Тогда мы оба были очень «хороши». Но, как мне тогда казалось, я был трезвее Адиля, который плохо держался на ногах. Заботливо опекал его, поддерживал, посадил на такси. Сам же сел в троллейбус: коляска в автомобиль не вмещалась. Как бы то ни было, мой «автопилот» сработал: я благополучно добрался до дома, поднял на лифте коляску и почти сразу отрубился. Проснувшись на следующий день, не обнаружил портфеля с роскошными яствами: я его поставил на скамейку, пока ловил такси и усаживал Адиля, а потом начисто забыл о нем, сосредоточившись на транспортировке коляски…

Ах, дорогой и великий агай…. Ах, неотразимая и незабвенная Коллонтай…