Подготовка гроба Господня Витторе Карпаччо

         «Подготовка гроба Господня» Витторе Карпаччо
 
                Предисловие

Статью лучше читать после внимательного  рассмотрения картины. Для этого нужно задать в поиске: «Die Grabbereitung Christi Vittore Carpaccio1505 Google Arts & Culture». Там эта  картина представлена в сравнительно неплохом разрешении с возможностью увеличения.   


                Введение

Картина «Подготовка гроба Господня» (около 1505) Витторе Карпаччо (1465 - 1525 или 1526) находится в Берлинской картинной галерее и является одной из самых загадочных произведений не только в творчестве этого художника, но и во всей живописи эпохи Ренессанса. В настоящей статье предпринята попытка понять её духовный смысл.


                1. «Долина плача» и «тени смертной»

Священное Писание называет земную жизнь «долиной плача»* и «тени смертной»**. Картина Витторе Карпаччо «Подготовка гроба Господня» (1500) изображает эту долину в виде кладбища, которое вплотную подходит ко зрителю, так что создаётся впечатление, будто оно плавно переходит в наше пространство. Кругом лежат черепа, кости и части мёртвых тел, обломки колонн и надгробий, свидетельствуя о бренности всего земного.

В этой долине, прислонившись спиной к дереву и опершись на палочку, задумчиво сидит на земле Иов Многострадальный. Справа, за его спиной изображены плачущие Дева Мария, Мария Магдалина и апостол Иоанн. Эти образы красноречиво показывают нам, что перед нами эпически представлена долина страданий и плача всего рода человеческого, в которой жили прежние поколения, а теперь живём и мы. Иначе зачем здесь быть праведному Иову, который умер задолго до Иисуса Христа.

Общую безотрадную атмосферу довершает фигура пастуха, стоящего в отдалении  и играющего на трубе. Он стоит на возвышенности, являющейся естественной стеной кладбища. Сидящий напротив него странник в шляпе задумчиво слушает его печальную музыку. На этой же стене бродит стадо и виднеется хижина или шалаш пастуха. В  нижней части этой стены уже вырыты могилы. Кто знает, может быть они ждут этих двух людей. Это очень выразительно напоминает о кратковременности нашего земного существования на гребне кладбищенской стены.

-------------------------
* «Блажен человек, которого сила в Тебе и у которого в сердце стези направлены к Тебе. Проходя   д о л и н о ю   п л а ч а,   они открывают в ней источники, и дождь покрывает ее благословением;» (Пс. 83:6-7) «П л а ч е в н о ю   ю д о л и ю    называет смертную жизнь.» (Афанасий Великий)

** «Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной» (Пс. 22:4).
«Смертная тень есть настоящий мир. Ибо как смерть разлучает душу от тела, так и настоящий мир отлучает миролюбца от Бога. <...> Или смертная тень есть скорбь, причиняемая опасностью смерти. Она уподобляется смерти по причине производимой ею горькой печали.  <...> Господь однако ж находится со всеми истинными христианами, как и дал обещание сими словами: и се Я с вами во вся дни до скончания века (Матф.28:20)»  (Евфимий Зигабен).


       2. Иисус Христос - единственная надежда в этой «плачевной юдоли»

Прямо перед нами на похоронной скамье в полном одиночестве лежит мёртвое тело Господа. Оно находится в двух шагах от нас. Художник изобразил его лежащим горизонтально вдоль картины, так что, если мы, подойдя ближе, уклоняемся на пару шагов вправо или влево от её центра, то тело Его  оптически изменяется, как если бы мы вошли в объёмное пространство картины. Это ещё больше усиливает ощущение нашего непосредственного присутствия на этом вселенском кладбище, которое символизирует земное существование с его страданиями (Иов Многострадальный), смертью (бездыханное тело Господа), плачем (плачущие Матерь Божия, Мария Магдалина и апостол Иоанн) и тлением (черепа, кости, и мумии, разбросанные по долине).

Изображённые очень реалистично черепа и кости находятся также под скамьёй с телом Господа. Среди них еле заметно лежит в пыли и терновый венец – символ божественного смирения. (Его очень нелегко отыскать взглядом).

В отличии от знаменитой картины Ганса Гольбейна Младшего  Иисус Христос  на полотне Карпаччо лежит умиротворённо, даже величественно, словно погрузившись в сон. Лицо Его безмятежно, оно очень молодо, почти без бороды. Художник явно  хотел показать нам, что прямо перед нами лежит наша единственная надежда в этой долине плача и тени смертной, ибо Он пришёл пострадать и умереть вместе с нами и за нас, чтобы мы воскресли вместе с Ним. Он восстанет из гроба через день вон в той самой тёмной пещере, выбитой в скале, которую подготавливают к Его погребению  Иосиф Аримофейский со своими помощниками. Они отваливают камень от входа в неё, а он держит большой чан с омовениями.

В верхнем левом углу картины виднеются три креста на вершине Голгофы, которая ступенями понижается вплоть до долины, символизируя сошествие Господа в долину тени смертной, то есть в наш мир. (С горы также спускается извилистая тропинка, по которой несли Его тело.)

Справа вдали под бледно-голубым небом виднеется зеленоватое море с кораблями и побережье, по которому движутся маленькие фигурки пеших и конных людей. Однако зритель понимает, что это только мираж безмятежной идиллии, истинной сутью которого является настоящая долина.  Фигура скорбящего апостола Иоанна, стоящая к нам спиной и лицом к побережью, невольно заставляет вспомнить его слова: «всё, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира сего» (1 Ин 2:16).

Картина даёт верующий  душе спасительное направление мыслей в русле памяти смертной, которая приводит рассеянный ум к единственному пути спасения через Христа, умершего и воскресшего ради нас: «Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной» (Пс. 22:4).

Картина в конечном счёте производит умиротворяющее воздействие. Страх перед смертью, овладевающий зрителем  вначале,  переходит в надежду на искупительную жертву, которую символизирует тело Господа с кровоточащей раной между его рёбрами, красные цвета одежд, колонны, камня, подпирающего скамью с Господом, и цветов мальвы.  Этот страх переходит также в надежду на вокресение, которое символизирует белый плат, обёрнутый вокруг бёдер Иисуса Христа и белые платки Божией Матери и Марии Магдалины. На фоне жёлто-коричневого кладбищенского пейзажа эти цвета выделяются очень выразительно.


                3. Уникальность сюжета

В живописи итальянского Ренессанса это, пожалуй, единственная картина, на которой тело Иисуса Христа изображено одиноко лежащим на скамье. В северном Возрождении такой тип изображения встречается спустя 15 лет у Ганса Гольбейна Младшего на картине «Мертвый Христос в гробу» (1521—1522) Однако воздействие производимое двумя этими картинами абсолютно противоположно. Вот как Ф.М. Достоевский описывает устами князя Мышкина своё впечатление об образе Ганса Гольбейна:  «Да от этой картины у иного еще вера может пропасть!». А на картине Карпаччо Господь только «уснул плотию» и готов проснуться, то есть воскреснуть. Это чувствуется.

 Более того ни у одного художника этого периода на картинах не встречаются вместе Иисус Христос и Иов Многострадальный.


                4. Многострадальный Иов и Иисус Христос на картине

Многострадальный Иов присутствует на картине как  ветхозаветный прообраз страданий Иисуса Христа, «мужа скорбей». Более того, Карпаччо делает нас свидетелями того, как Господь спустя столетия выполняет просьбу Иова, выраженную в его сетовании: «Нет между нами посредника, который положил бы руку свою на обоих нас» (Иов 9:33) Он дарует этого Посредника в лице Своего Сына, принесённого в жертву. Многострадальный Иов умиротворённо сидит в отдалении, однако визуально для зрителя он находится непосредственно над голенями Господа, образуя гармоничное целое с Его фигурой. В этой гармонии выражается идея, что Ветхий Завет наконец дождался Того, Кого он прообразовал в лице Иова и о котором было сказано в пророчествах.

Предполагается, что первоначально картина находилась в зале собраний при храме Святого Иова в Венеции. В 1812 году все эти здания были срыты.


                5. Художественные особенности картины

Медитативный характер картины, пронизанной духом отрешённости от мира, сочетается с богатством деталей, которые не отвлекают, а наоборот усиливают задумчивое настроение. Блуждая взглядом по этим деталям, зритель, сам того не замечая, «оказывается» «внутри» картины и проникается её духом.