Покой-река. Рашн сценарий на экспорт

1. Манхэттен. –дцатый этаж высокого здания. «Аквариум» - стеклянная стена. Вид на Центральный парк. Девушка – сидит на велотренажере, сухое мускулистое тело, серое, шерстяное, туго обтягивающее трико, ей жарко, потеки пота, ( крупно ) капли пота на плечах, на верхней губе.
Лицо – свежее и уставшее одновременно. Пепел в глазах.
Душ. Свистящие струи воды, ДАВЯЩИЕ – обрушивающиеся на опущенную голову. Опять УСТАЛОСТЬ.

2. Ярко-красное пончо, под ним – невнятная мешковатая черная одежда. Быстро входит в подъезд офисного здания. Выходит из лифта, ее встречают две жутко позитивные одинаковые клеркессы, улыбки в 64 зуба – ДЖЕЙН, ПОЗДРАВЛЕНИЯ! ТЕБЯ ЖДУТ!

Входит в кабинет к биг-боссу – он среднестатический МУДРЫЙ успешный медийный волк – серо-голубой костюм, такая же сорочка, желтый галстук в синюю крапинку, поперечная стальная булавка в воротничке, седина на висках, рожа довольная.
- ДЖЕЙН, ХОТЕЛ ОТЛОЖИТЬ ДО ВЕЧЕРА, НО – БОГ С ТОБОЙ, ДЕТКА, ПОЛУЧИ!
Протягивает жесткий желтый конверт, девушка нервно его раскрывает, улыбка ФОРМАЛЬНО ДОВОЛЬНАЯ, пепел в глазах остается. Закусывает губу.
- (она) ОК. ТО ЕСТЬ Я ТЕПЕРЬ ЛАУРЕАТ. И У МЕНЯ ПОЖИЗНЕННЫЙ КОНТРАКТ. БОБ, Я ПРАВА, ИЛИ МНЕ МЕРЕЩИТСЯ?
- ( он, похохатывая, играя в доброго дядюшку ) – ДА, МИСС РЕЙНХАРТ, ВЫ НЕ ОШИБЛИСЬ. ДОЧИТАЙТЕ ДО КОНЦА, ТАМ ЕЩЕ МНОГО ЛЮБОПЫТНОГО. А ПРОПО ( грассируя, под француза ) – ТАМ ЕЩЕ ЧТО-ТО О БОЛЬШОЙ И СРОЧНОЙ РАБОТЕ….
- ( она, смотря ему в глаза ) – И ЧТО-ТО О СВОБОДЕ ДЕЙСТВИЙ, НЕ ТАК ЛИ, БОБ, ОЙ, СОЖАЛЕЮ, МИСТЕР ЯБЛОНСКИ?????
- ( подняв обе руки – « сдается» ) – УВЫ, МЭМ, УВЫ….
- БОБ, СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ, ПОСЛЕ ШАМПАНСКОГО, ПОГОВОРИ СО МНОЙ, ОК?
- ОГО, AFAIK, ЕСТЬ ТЕМА?
- ЕСТЬ.

3.  Доносится говор, саксофонные трели. Сидят в полумраке в глубоких креслах.
– ЧТО? ДУША? РЕПОРТАЖ О ДУШЕ? О ВЫРЕЗАННОЙ ВУЛЬВЕ У МАССЫ БЕДНЫХ АФРИКАНОК– НЕ ПРОБЛЕМА…. О ПЯТИ СМЕНАХ ПОЛА У ОДНОГО ХОМО САПИЕНС ЗА ДЕСЯТЬ ЛЕТ – КУЛ…. ДЕВОЧКА, ЗАЧЕМ ТЕБЕ ____ ДУША??????
- БОБ, Я НАРВАЛАСЬ НА ДНЕВНИКИ ОДНОЙ РУССКОЙ. ВООБРАЗИ – ОНА ВСЮ ЖИЗНЬ ПРОЖИЛА В МАЛЕНЬКОМ ГОРОДКЕ. ВСЮ ЖИЗНЬ. ОНА ТРАХАЛАСЬ В ЖИЗНИ – ТРИЖДЫ. ВСЕ ТРИ РАЗА С ЛЮБИМЫМ МУЖЧИНОЙ. ОНА ПРОВОДИЛА ЕГО НА ФРОНТ – ВТОРАЯ МИРОВАЯ – ОН НЕ ВЕРНУЛСЯ. ОН СГИНУЛ. ( по-русски, с тяжелым акцентом ) «PROPAL BEZ VESTI». ОНА БЫЛА ЕМУ ВЕРНА. БОБ , Она БЫЛА ЕМУ ВЕРНА ТРИДЦАТЬ ЛЕТ. КОМУ – ОБРАЗУ, ПАМЯТИ? ВООБРАЖЕНИЮ? А ПОТОМ Я УВИДЕЛА ЕЕ ДНЕВНИК. БОБ, ОНА КАЖДЫЙ ДЕНЬ СТИРАЛА ЧТО-ТО ИЗ РЕАЛЬНОЙ ПАМЯТИ О НЕМ. И КАЖДЫЙ ДЕНЬ НАНОСИЛА НОВЫЙ МАЗОК. ДЕСЯТЬ ЛЕТ ОНА ВЕЛА ДНЕВНИК. ДЕСЯТЬ ЛЕТ ОНА ПЕРЕПИСЫВАЛА ЕГО ЛИЦО. ЕГО ЗАПАХ. ЕГО ЛИЦО. ОНА РАБОТАЛА. КАК КАТОРЖНИК. ДУШОЙ. БОБ, ТЫ МОЖЕШЬ НЕ НАЗЫВАТЬ ЭТО «ДУША», НО, ЕСЛИ НЕ ТАК, ТО ЧТО?
- ДЕВОЧКА, ЧЕРТ С ТОБОЙ… ПРОБУЙ…. НО - ЧТО ТЕБЕ НАДО? ТЫ СОБРАЛАСЬ В РОССИЮ? ТЫ С УМА СОШЛА????

4. Салон самолета. Джейн – на лице – упрямство и полудетская улыбка ( добилась своего )…. В легкой испарине - избыточно тепло одета ( два свитера – один на другом ), сворачивает и запихивает на полку пуховик а-ля эскимосская парка. С ней трое – оператор, лет двадцати пяти, рыжий, в кустистой поросли, с ясными синими глазами, в клетчатой фланели, два бугая – звукооператор средних лет, молчун-флегматик, - и кто-то невнятный – неврастеник-латинос, с кучей гаджетов, цепочек, кармашков на одежде.
5. Шереметьево. Джейн вынимает ксивники-слюнявчики – бэджи с фото и надписью « ПРЕССА», раздает всей группе. Идут, нагруженные кофрами с аппаратурой, протягивают таксисту бумагу с адресом, садятся в вэн – среднезаезженный «ШЕВРОЛЕ – САВАНА», едут.

6. Выгружаются радом с Арбатом, Джейн набирает номер, поднимаются в офис. Офис «техно» - серый металл и минимализм, а по стенам – Брейгель, Ганс Мемлинг, Дюрер. Встречает ХОЗЯИН практически карикатурный "рашн мужик" - борода, грива, перстни, улыбка, на груди - бляха с солнцеворотом. Рассаживаются вокруг стола, посреди – алхимический сосуд с несколькими выходными трубками, наполненный дымящейся красной жидкостью, плошки с орехами и черными сухарями, узбекские пиалы стопочкой.

БЛАБЛАБЛА – (написать!!!). Хозяин с присвистом тянет красный чай, ПО-РУССКИ посасывает усы и разглаживает бороду.

- ЕХАТЬ ТУДА ПРИДЕТСЯ БЕЗ МЕНЯ. ДЕЛА. ПИСЬМО, ВПРОЧЕМ, ДАМ. ДЖЕЙН, ДЖЕНТЛЬМЕНЫ, НИЧЕГО НЕ ХОЧУ ОБЕЩАТЬ. КТО ЗНАЕТ, МОЖЕТ, ЭТО ОКАЖЕТСЯ ПОЛЕЗНЫМ…

7.  Утро. Поздняя осень. Дорога. Поезд. Выгружаются. Режущий ветер. Остатки листвы швыряет в лица. Автобус – старый, ржавый, раздрызганный, пустой. Американцы – одни в автобусе – их мотает из стороны в сторону, они вцепились в поручни, у них на лицах – ни следа энтузиазма или готовности работать - искать, удивляться. Лица серые.
Автобус выезжает на берег реки. Ветер утих. Впереди – серая гладь, за которой еле видна – голая черная роща, из которой – купол без креста, колокольня, несколько крыш. Спускаются к серой деревянной пристани, рядом с которой покачивается допотопный речной катер. Их провожает серый мужик БЕЗ ЛИЦА – водитель автобуса, и встречает почти такой же лодочник– серый, в ватнике. Джейн и остальные переглядываются, суют лодочнику бумагу с ФИНАЛЬНЫМ адресом, тот молча кивает и ШИРОКО УЛЫБАЕТСЯ. Кто-то из американцев острит, шепотом, на ухо Джейн:
- ХАРОН. А РЕКА – СТИКС. КАК ДУМАЕШЬ, ДАТЬ ЕМУ МОНЕТКУ?

- ( все вздрагивают, потому что лодочник встревает на высоколитературном английском, но с кошмарным русским акцентом ) – СОЖАЛЕЮ, ЧТО, НЕ БУДУЧИ ПРЕДСТАВЛЕННЫМ, ПОЗВОЛЯЮ СЕБЕ…. ВНОВЬ, НАДЕЮСЬ, ВЫСОКОЕ СОБРАНИЕ ПРОСТИТ МОЕ ВМЕШАТЕЛЬСТВО…. УВЫ, Я НЕ ХАРОН, ХОТЯ МНЕ С ДЕТСТВА НРАВИЛОСЬ ЗВУЧАНИЕ ЭТОГО ИМЕНИ, А ВОТ РЕКА ТОЧНО – НЕ СТИКС.  ПЕРЕВЕСТИ ЕЕ НАЗВАНИЕ НА АНГЛИЙСКИЙ ДОСЛОВНО – НЕ ПОЛУЧИТСЯ. НАШИ ПРЕДКИ НАЗЫВАЛИ ЕЕ – «ПОКОЙ-РЕКА». НИЧЕГО ОБЩЕГО С ПОКОЙНИКОМ, ДА И С ПОКОЕМ... ТОТ, КТО ПЕРЕСЕКАЕТ ЕЕ, И ВОЗВРАЩАЕТСЯ, ОБРЕТАЕТ НЕЧТО. ПРАВДА, И ЗАБЫВАЕТ МНОГОЕ. ЭТО ЕГО ВЫБОР. ПРАВДА, НЕ ВСЕ ЗНАЮТ, ЧТО ДЕЛАЮТ ЭТОТ ВЫБОР. МОИ ИЗВИНЕНИЯ, МЫ ПОДПЛЫВАЕМ. ВАМ – ПО ЭТОЙ ДОРОЖКЕ, НИКУДА НЕ СВОРАЧИВАЯ, К ПОСЛЕДНЕМУ ДОМУ. ДА, СОВСЕМ ЗАБЫЛ, ВЫ НА ОСТРОВЕ. СОБЕРЕТЕСЬ ОБРАТНО, СКАЖЕТЕ МАСТЕРУ, ОН МЕНЯ НАЙДЕТ. ПОПЛЫВЕМ. ( вновь широко улыбаясь ). ПОПЛЫВЕМ…

8.  Вечереет. Они бредут мимо пустых заколоченных изб, подходят к забору – серые разнокалиберные доски, следы от сучьев, смотрят сквозь промежутки между досками – ПОСЛЕДНИЙ деревянный неказистый дом БЕЗ ЛИЦА. У крыльца – ПЛАХА - элементарный серый от старости пень с воткнутым в него топором, сияющим, с черной рукоятью. И черное пятно (лужа?) в середине которой стоит пень (плаха?). И аккуратно сложенные дрова рядом. Из открытой двери доносится Перселл – минорные клавесинные куски.
Американцы стоят у забора, топчутся, не решаясь войти. Поднимается ветер, режущий, ледяной, они щурятся, им зябко и неуютно. Джейн откуда-то из-под мышки у одного из бугаев выныривает и решительно идет к двери.
А из-за дома появляется ТЕНЬ. Или ШАГИ (подумать, как исполнить).

9. Выходит хозяин. Нагружен дровами – прижал подбородком, поддерживает снизу, улыбается, ХЭЛЛОУ, ГАЙЗ, МОЖЕТ, ПРОПУСТИТЕ? МНЕ ДОМОЙ, А ВАМ? Им чуть легче, расслабляются, расступаются, он входит в дом, с грохотом обрушивает дрова где-то в глубине, выходит, вытирая руки в сосновой смоле, радушный, позитивный – МИР ВХОДЯЩЕМУ. ЗОВИТЕ МЕНЯ – «МАСТЕР».  Я, ПРИЗНАТЬСЯ, ЖДАЛ ВАС ЕЩЕ ВЧЕРА, НО ДОРОГИ…. ДОРОГИ…. НЕ ВИА АППИА, УВЫ…. ПРОШУ, ГОСТИ ДОРОГИЕ…

10. Вошли. Обалдели. Камера острыми зигзагами – по потолку, по стенам, друг на друга – имитация скрининга – взглядов в ощущении опасности. Кусок стены:  Левитан – Над вечным покоем - в раме из «мертвых кукол» ( из Пяти островов ). Из-под потолка – толстенные пучки сухой полыни, ветки рябины – грозди со сморщенными ягодами, ВСЁ сероватое – или пыль, или СТАРОЕ. Стен почти не видно из-за сухих растений. Потолок деревянный, но не плоский, а уходит вверх сводом, в ЧЕРНОТУ. Освещение – у стен и на столе толстенные архаичные белесые свечи (церковные, века этак 17-го), на бронзовых подставках, потрескивают, немного чадят, дым струйками и петлями уходит наверх, под потолок. Еще кусок стены – овальный портрет женщины в грубой вычурной раме – средних лет, шея скрыта кружевами, прозрачные голубые глаза чуть навыкате, пухлые губы прекрасной формы, чепец, румянец явно неестественный, надпись на золоченой  дощечке – Дарья Николаевна Салтыкова.

11. Глаза Джейн – крупно, вначале на пейзаж, потом на портрет. Сощурилась, читает надпись. Узнала. Вспомнила. Хозяин – проследив ее взгляд: ДА-ДА. ВЕРНО. ОНА ВНЕШНЕ БЫЛА РАЗДРАЖАЮЩЕ ОБЫЧНА. И ДАЖЕ ДОБРОДУШНА. ОБОЖАЛА ЖИЗНЬ. ДЕРЖАТЬ В ЛАДОНЯХ ЧЬЮ-ТО ЖИЗНЬ. НАПРИМЕР, КРЕПОСТНОЙ ЩЕКАСТОЙ ДЕВЧУШКИ, ПАХНУЩЕЙ ДЕТСКИМ ПОТОМ И ЛУГОВЫМИ ТРАВАМИ. УЛЫБНУТЬСЯ ЕЙ, А ПОТОМ ПОДВЕСИТЬ ЗА РУКИ НА КОНЮШНЕ, И ЗАПОРОТЬ. НЕТ. НЕ ЗАПОРОТЬ. ПРОСТО ПЕРЕСЕЧЬ ПОЗВОНОЧНИК ПЯТЬЮ-СЕМЬЮ ГОРИЗОНТАЛЬНЫМИ УДАРАМИ РУССКОГО ПАЛАЧЕСКОГО КНУТА. ПОЧЕМУ ПАЛАЧЕСКОГО? ДА ТОЛЬКО ПОТОМУ, ЧТО КНУТ ДЛЯ ОБЩЕНИЯ С ЛОШАДКАМИ – ЭТО СМЕШНАЯ, ЛЕГКАЯ И БЕЗОБИДНАЯ ИГРУШКА, А КНУТ ПАЛАЧА – ЭТО… ГАЙЗ, МОИ ИЗВИНЕНИЯ, ПРОШУ, ПРИСАЖИВАЙТЕСЬ, ЭТИ ДЕРЕВЯННЫЕ СИДЕНИЯ ВДОЛЬ СТЕН НАЗЫВАЮТСЯ «ЛАВКИ», В ВАШИХ КРАЯХ НЕЧТО ПОХОЖЕ БЫВАЕТ В ХРАМАХ, ИЛИ В СУДЕ…
 
Интерлюдия – сцена порки той самой описанной крепостной девушки на конюшне. Лица Сатлычихи не видно, кнут рвет воздух, крики.

12.  КАСТ
• Джейн и второй портрет Салтычихи – Снигирь????
• Московский хозяин - ????
• Харон – один из Турсуевых
• Хозяин и Подвальный – я (или кто хотите, например, Сергей Мурзин)

13. Дальше – ужин. Мажорный Перселл- клавесин, начинается с LILLIBURLERO, пластинка шипит, пламя свечей подрагивает.
Похохатывания Хозяина – гостеприимный купец а-ля рюсс, над солеными грибами, над разноцветными настойками, над сырой рыбой ломтиками. Они вначале скованы, не понимают, почему на столе музейный фарфор и серебро, а в мисках с едой – деревянные ложки… потом оттаивают, учатся опрокидывать стопари, и ПРАВИЛЬНО закусывать.

Хозяин трындит (хвастается, готов показать самогонный аппарат, коллекцию ружей, еще ТЕМЫ??????), эпизодически хлопает себя по лбу (осенило!), и по одному выводит каждого из спутников Джейн  – зовут их, скажем, Том, Дик и Гарри - в сарай, во двор, в мастерскую - и  там тихо, быстро, без пафоса и ритуалов а-ля Лектер – но ВЫСОКОТЕХНИЧНО - их режет. По разному. Одного за другим.  Заходит в свою спальню.
14. Имитирует смех и диалог. Отжимает белейшую салфетку в фарфоровом тазу и протирает лицо, скалится перед зеркалом, распахивает глаза, СВЕТЛЕЕТ.

15. И выходит к Джейн. Она НЕ тревожна, пьет чай, листает дурацкий сборник гравюр – моды времен Екатерины – букли, фижмы, китовый ус, мушки на щеках, набеленные рожи и румяна У МУЖЧИН.

16. Хозяин:
 Джейн. Я Вам сейчас понаделаю подарков. От щедрот. Удивительный вечер сегодня, не правда ли? Д-Ж-Е-Й-Н. Никогда бы не подумал, что буду наслаждаться этаким набором звуков. Знаете, с чем очень РУССКИМ созвучно ?  ЧУЖАЯ… Не КСЕНИЯ, из которой вы сделали мускулистую ЗЕНУ, а именно Джейн… ааааа… о чем это я? Подарки…

17. Подходит к портрету Салтычихи, и блеснувшим острейшим узким лезвием – вырезает его, хватает холст за верх, и срывает. Под белесой гаммой прежнего парадного портрета – еще один, мрачные багрово-черные ИНФЕРНАЛЬНЫЕ тона. На портрете – лицо Джейн – пронзительный взгляд, подведенные скулы, стянутые на затылок волосы (максимально далеко от МОРТИШИИ АДДАМС - засмеют, но ИНФЕРНАЛЬНО)…

18. Дальше – Хозяин, иронически, прижав руку к сердцу, чесслово, поверьте, никаких подстав, это она ПОДЛИННАЯ, а не ее приживалка, с которой писали прежний портрет… Да, кстати, Джейн, какого хера, Вы, собссно, здесь делаете. По Руси-матушке топчетесь, входящему, канешна, мир, но все же WHAT THE FUCK, помираю от любопытства… ( все это с улыбкой).

19. Джейн – придя в себя, оторвав взгляд от СЕБЯ на портрете – ОК. Я ВНАЧАЛЕ ОБРЕЛА СВОБОДУ. МНЕ ТЕПЕРЬ МНОГОЕ МОЖНО. И МЕНЯ К ВАМ ЗАНЕСЛО. Я ЗАДАЮ СЕБЕ – А ТЕПЕРЬ И ВАМ – ДУША… ОНА ЕСТЬ? ОНА ЗАЧЕМ? ОНА У КОГО-НИБУДЬ ЕСТЬ? МОЖЕТ, ОНА БЫЛА КОГДА-ТО, А ПОТОМ ПРОТУХЛА И ВЫВЕТРИЛАСЬ? СОРРИ, МНОГО ВОПРОСОВ. СЛИШКОМ МНОГО?

20. Хозяин: Н-да… Как у нас говорят, на лопате и в печь… Я, если позволите, буду без купюр, я, I BEG THY PARDON, немножко утомлен всей этой байдой – светским разговором, самим фактом вас всех у меня, вашими запахами, вашим неплохим здоровьем, вашей легкой пресыщенностью… как же, как же, Тибет, болота Борнео, помойки Мадраса, тоже помойки, но неаполитанские….

Душу ищете? А, может, душа – это средних размеров дьявол, почти невесомый, сидящий у Вас на плече, кожистые крылья шумят, часто-часто, от них прохлада и умиротворение, и в голове легкость, и уверенность в правоте, а узкий мокрый розовый язык этого гада ласкает ушко, и внушает, и облегчает, и упрощает, и ужас, как хочется умиротворения, или как это принято у кельтов, саксов, англов, свевов и вандалов – РЕЗУЛЬТАТА…
Хозяин ходит взад-вперед, дидактичен, педагогичен.

21. Душу хотите? В каком виде? Выберите упаковку, милое дитя… хотите - кусок говна, на котором – красивым шрифтом – PRESS TO PLAY, жмете – а из нее высоким завыванием, с интонацией Аль Пачино ( имитирует подполковника Слейда из Запаха Женщины)  – ВЫ КАЗНИТЕ ЕГО ДУШУ!!!!!!! У ДУШИ НЕТ ПРОТЕЗА!!!! И прочая, и прочая, и прочая… Он звездит о манипуляциях над душой, но, что характерно, так же, как и Вы, ПОНЯТИЯ НЕ ИМЕЕТ О ПРЕДМЕТЕ нашей высокоученой беседы…
А хотите – историю под грифом TOP SECRET? С обоснованием – низзя ТАКОЕ публиковать, почтеннейший публикум либо утонет в собственной блевотине, либо начнет подражать – обратите внимание, как точно серьезные копы и криминалисты-психологи знают нас с Вами, наших ближних, и наших дальних… Кейс, кстати, из ваших англосаксонских пейзажей, рассветов и закатов, где-то в окрестностях горы Ассинибойн в Канаде.
 
Мама, трое детей, девочки, розовые пупсики, хороши до невозможности, решили подышать морозным зимним воздухом, их застиг буран, лютый, длинный, неожиданный, непредсказанный.

Хибарка из старых бревен, очаг, медный котел, кованая кухонная утварь, огонь развели, а из еды только талый снег – как-то грустно, как-то все не вполне… Неделя – снаружи чернота и режущий вой ветра с ударами о стены. И – всё семейство уже почти вне жизни – смесь голода, ужаса, вначале надежды, потом ее потери, а потом взгляды друг на друга – кто первый затихнет? Почему я? А не поискать ли логику – кто должен еще пожить – малышка, девочка-подросток, барышня на выданье, или счастливая трехдетная мама? А не открыть ли нам дискуссию? А не выстроить ли на иерархию аргументов? А не разделиться ли нам, в конце концов на два ( может, три?) лагеря – клуба по интересам? Да, кстати, и тянуть-то не стОит, каждый день снижает питательную ценность, еще день-другой, и даже бульон может не получиться, не говоря уже о барбекью…

22. (Подливает чаю). Джейн, матушка, душенька, голубушка, свет мой, это, чесслово, не я, мы так не говорим, это из учебников, в них по-прежнему бродят и всех пугают - Лео Толстой, Энтони Чекхофф энд Тедди Достойеффски, короче, сыграем в угадайку, кто выжил? Кто стал РЕАЛЬНЫМ главой семьи? Кого через месяц нашли исхудавшим, но, в принципе, почти без проблем с обменом веществ? Ладно, без угадайки, и так скажу.

Тинейджер. Голенастая девочка-очкарик, с хорошими оценками, и самым началом месячных. Умница. В школе у них были курсы выживания, и еще одни – по самообороне, там, кстати, были рисунки с топографией артерий, и красивые алые фонтаны – при ПРАВИЛЬНЫХ ударах ножом. Поэтому она поздно вечером изобразила засыпание, посопела носом, почмокала ртом, беззвучно встала, достала тяжелое кованое острие, быстро перебила всех. До утра, изнемогая от слабости, расчленила сестер и матушку, вытащила мясо на мороз. Да, и успела сварить питательный бульон, он, кстати, оказался крайне полезен – сущий источник сил и хорошего настроения.

Джейн, а знаете, почему она? Ее потом потрошили людоведы-судебные психологи, и она довольно складно излагала… Младшая – ангелочек, ей ТАМ ничего не будет, будет сидеть пухлой попкой на облачке, и красиво петь осанну, псалмы и прочее. Старшая – ****ь, от нее отвратительно пахнет желанием, у нее светится шелковая кожа, у нее изгибы и талия. А у меня нет. Ненавижу. Мама? Надоела. Коротко – надоела. Ну, прожила бы еще лет пять, с кайфом родила бы еще кого. На фига? Не хочу.

Их вопрос – а ты, девочка? А ее ответ – я поговорила со своей Душой. И она меня поняла. Благословила. Она у меня понятливая. Я ей нравлюсь. И она у меня – очень удобная вещь. Складная – портативная. MOVEABLE SOUL. Джейн, Вы уже что-то начинаете понимать? Нет?

23. Ладно, займемся, наконец, делом. (рывком хватает высокий табурет, оказывается на нем лицом к лицу с Джейн – и молча, секунд на двадцать – два профиля – смотрит на нее. У него рожа каменная, но его глаза рыщут по ее лицу – вверх-вниз, зигзагами, вниз-вверх, потом встает, зажигает длинную спичку, и начинает идти вдоль стен, зажигая толстые свечные огарки, которых полным-полно. Свет прибавляется с каждой свечой).

24. Выходит в центр комнаты. На полу – стеганый деревенский коврик. Срывает его. Видна крышка входа в подполье с вделанным кольцом, и засовом. Становится на крышку. И делает по ней три удара ногой, и громко – Эйн, цвей, дрей!!!!
Еще три секунды пауза – и из подполья начинается нарастающий вой. Хриплый. Потом смех.
Потом – рявкающее басовитое пение (из моцартовского Реквиема) - Confutatis maledictis, Flammis acribus addictis, Voca me cum benedictis – потом – с издевательским скандированием – Вока? Вока ме кум бенедиктис? Меня, бля, призови с благословением, бля, меня!!!!! Открой крышку, сука, кто я тебе, как не ДУША?!?!
Джейн в запредельном ужасе – тики, подергивания мышц лицевых, забилась в угол.

25. Хозяин отодвигает засов и открывает крышку.
Там темно. Возня. И из темноты появляется темя, в грязи, пятнах, с клочками волос, потом брови – серо-рыжие, потом – в грубых складках – глаза (а ля Джабба из Звездных Войн), лицо – Хозяина, потом тело – голое до пояса, дряблое, в потеках. Опирается кулаками  о пол, склоняет голову на бок, ухмыляется, разглядывает Джейн.

26. Существо: Экая селедка. (Хозяину) – Урод, ты чем ее накормил, почему от нее несет рыбой? Испугалась, што ль? Мисс, я Вас щас развлеку, Вы такого еще, хихихи, не слыхали!!!! Я, как уже ясно, евойная ДУША. Я ему опора в его праздношатаниях, убиениях, еде и трахе. Дык эта тварь держит меня в безгрешном безбрачии, понимашь!!!!! ( ржет, заливисто, пускает слюну, пятерней вытирает рот).

(чуть опускается, подпирает голову ладонью). Да. Что да, то да. Бывает вкусно. Особенно хороши деревенские, осенью, на углях. Бывают неожиданно пряные, особенно девки. Попахивают брагой, и иногда - чабрецом. Вот и все удовольствия. Я ведь целомудренный. ( опять страшно ржет).
(Хозяину) Кстати, ты, падаль, когда эмерикэнз будем готовить? Повисят под стрехой дней пять, потом на стейки пустим? Да знаю, знаю, не твой жанр, сам сожру. ДУША  я тебе, или не ДУША?

Мисс, да не волнуйтесь Вы так, этот пёс поганый ( показывает на Хозяина ), ох, как я его чувствую, Вас - не сожрет. Не употребит. Отпустит умудренной. Ляляля, фафафа, родился ай-форизм. Для Вас. Только для Вас.
Сила в правде.
Правда в силе.
Увидите, где – не обращайте внимания на всю эту херню.
И Правда, и Сила – в Душе.
Но – при одном условии – если Душа – мувэбл, а лучше в подвале домика в лесу.
Вот. ( воздушный поцелуй Джейн. Скрывается в темноте подполья)

27. Хозяин, с грохотом закрывает крышку, задвигает засов, закрывает дерюгой, белоснежным платком вытирает руки, смотрит на Джейн - деловито:
Как-то так. О, уже утро. Вползает в души серой крысой утро, встает стена озноба и тоски,  мне остаётся оставаться мудрым, забыв твои запавшие виски… у нас в Раше романсов не пишут только извозчики…

28. Джейн, серое лицо, огромные глаза,  в лице что-то а ля Ева Грин, постарела. Смирилась.

Хозяин: Харон будет через час. Чайку? С рашн вареньицем?
Крупно: подробный ритуал – заваривание в кузнецовском чайнике, разливание, помешивание, пар, варенье - крупные вишни в хрустальной розетке, кружевные салфетки, скрюченные дрожащие пальцы Джейн, запекшиеся губы, зубы стучат о край чашки костяного фарфора, хлюпающее втягивание чая, глаза остановились, МЕРТВЫЕ.

29. Распахивается дверь. Холод. Обессиленная, выходит Джейн. Лицо практически спрятано между вязаной шапкой и шарфом. Глаза огромные, в темных кругах, смотрит вперед, идет медленно, за ней Хозяин, бодрый, румяный, в углу рта соломинка, пожевывает, несет дорожную сумку Джейн и кофр с какой-то аппаратурой. Спускаются по тропинке к реке.

30. Лодочник, широкая, добрая улыбка, поддерживает Джейн, усаживает ее на корму, все молчат. Хозяин отталкивает лодку от берега, и встречает вопросительный взгляд Харона. Тот – движение рукой – вопрос – ну? Потом – большой палец вниз. Вверх (знак смерти/пощады гладиаторам) вверх. И опять – ну? Решение? Хозяин – пренебрежительный взмах рукой – не важно, какая разница?

31. Камера улетает вверх. Все выше и выше. Лодка уходит все дальше и дальше, весла движутся размеренно, уключины скрипят.

И становится ясно, что это не река, а океан. И никакого второго берега нет.