из сборника. 2

               
                Убивать – это грех?
 В очередной раз Виталий посетил Сергия в его обувной мастерской в канун Чистого четверга.
 - Хорошо, что зашел, завтра я не работаю, с утра на богослужении.
 Виталий занял свое место, напротив Сергея.
 - Я видел объявление о выставке художников в городе, ты выставлял картины?
 - Да, три.
 - В этот раз что – то купили?
 - Нет,- вздохнул Сергей, - у знакомого купили. – У меня вся квартира заставлена картинами, холстами, подрамниками, красками, кистями. Сам сплю на раскладушке на кухне. Иногда я дарю картину стоматологу, терапевту. Но мне же нужны деньги. Мне посоветовали сделать попытку устроится в училище преподавателем. Ищу того, кто мне помог в этом.
  Зашел посетитель. – Сергей надо копию ключа сделать, срочно.
 - Нет вопросов, посиди минут пятнадцать.
 Сергей взял ключ, подобрал заготовку, наладил станок.
 - Борис, ты оклемался?
 - После операции, еле хожу с костылем. Решил съездить на родину, в Болгарию.
 - Ты меня всегда приглашал в Болгарию, - продолжал Сергей, не прекращая работу, - попить вино, сделать зарисовки гор, познакомить с соседкой, черноокой красавицей, вдовой.
 - С женщинами все покончено, - вздохнул Борис, - а ведь отбоя от них не было. Теперь так и ковыляю один, как неприкаянный. Как писал Есенин «я отцвел, не знаю где, в пьянстве иль в разврате, раньше нравился, а теперь оставили».
 Обычно, Виталий встревал в разговор, а тут даже желания не было. По всему было видно – в неряшливости одежды, потертых брюках, растоптанных ботинках, щетине на лице – что он покинутый женщинами.
  - Не все потеряно, съездишь на родину, придешь в себя.
 - Дай да бог, дай то бог,- ответил Борис.
 - Ты, главное, почаще ходи в церковь, молись,- сказал Сергей, отдавая ключи, – С тебя триста рублей.
 Отдав деньги Борис, вышел осторожно перешагивая через порог.
 - Какой был красавиц; не смотря на мои потуги, я не приобщил его к церкви. «Может сейчас все измениться», - сказал Сергей, провожая Бориса взглядом.
  Некоторое время оба молчали, думая каждый о своем.
 - Сергей, ты так часто цитируешь Ткаченко, священника – шоумена. Он меня в очередной раз удивил меня.
 - Чем?
 - он обратился к солдатам, участвующих в СВО с наставлением: «Когда заряжаешь орудие, то молись «Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй».
 - И что тут особенного?
 - Непонятно кого надо помиловать – того, кто заряжает снаряд или того, где снаряд разорвется?
 - И того и другого, - сказал Сергей, после минутного размышления.
 - А зачем тогда заряжать орудие?
 - К чему ты клонишь? – спросил Сергей, явно уходя от ответа на поставленный вопрос.
 - По христианскому учению – убивать или хотеть убить – это грех, вопиющий на небеса.
 - Ты, что осуждаешь священника? – спросил Сергей, в очередной раз уходя от ответа. – Не суди и не судим будешь. Ты можешь прийти в церковь и молить Бога, чтобы он вразумил священника.
 - Сергей, ты опять ушел от ответа на мой вопрос. - Убивать – это грех?
 Зашла женщина лет пятидесяти, в спортивной куртке современного покроя, шатенка, без следов старения.
  - Лариса, сколько зим сколько лет. Ты, как всегда очаровательна, с чем пожаловала?
 - Я купила женский велосипед, раритет, семидесятых годов; привезли из Германии. Мне сказали, что собственник объехала на нем весь Берлин. Глаза Ларисы светились. К велику отдали устройство, что это такое и где его крепить?
 - Это динамо, питающий лампочку, - ответил Сергей, рассматривая его со всех сторон.
 - Мне не нужна лампочка, я не собираюсь колесить по городу в темноте. – Я слышала ваш оживленный спор.
 - Мы с Виталием спорили о том, можно ли осуждать священника по вопросу о СВО, где убивают друг друга верующие.
 Лариса, повернувшись к Виталию, просканировала его с ног до головы.
 - Сергей, тебе ли говорить об этом, ты знаешь, что судить – это грех и не важно кто - кого. Мы настолько греховны, что, если нас «разобрать по косточкам», то мы ужаснемся. Бог нас всех наказывал в древние времена и сейчас наказывает.
  - А убивать – это грех? – спросил Виталий.
 - Убивают по разным причинам. 
 - Я имею в виду события на Украине.
 - Все войны – это промысел Божий.
 - Как это промысел? – одновременно вырвалось у Сергея и Виталия.
 - А так, каждый живущий на земле настолько греховный, что покаяние не спасает, только уничтожение всех путем воин и природных катаклизмов решает проблему. Потом наступит новая эра человеческой цивилизации.
 - Как после всемирного потопа? – спросил ошеломленный Виталий.
 - Да, вроде этого.
  «Её слова автоматически вылетают из её уст, как давно заученный текст,- подумал Виталий,- как у зомби. А если у неё дети? И они должны так же погибнуть?»
  - А вам советую – никого не осуждайте, занимайтесь только самими собой, не обращая внимание на других. – На этом все, я и так задержалась, на работу спешу.
  Когда Лариса выходила, Сергей с изумлением смотрел вслед.
 - Вот это женщина, с ней спорить – себе дороже.
 - Это не женщина, это зомби. С такой я встречался на малой родине, когда отдыхал там, звали её Люба. Она пела в хоре и вела все хозяйственные работы в церкви. Её суждения точь - в – точь совпадают с Ларисиными. Люба считает, что она не доживет до того, как жители земли погибнут. Она будет в это время на небесах и «созерцать» происходящее. При всей её фанатичности религиозных убеждений она не смогла приобщить к Церкви своего сына, внучку.
 - Что касается «заниматься собой», т.е. познавать только себя – это бред. Мы живем в социуме, а не в пустыне, как, например, жила Мария Египетская. Когда её нашли, то от неё остались кости и кусочки одежды. В этом ли замысел Божий – родиться, чтобы убивать друг друга или само истязаться в одиночку?
 Сергей молчал, рассматривая туфельку на высоком каблучке, принесенную для замены набойки.
  Попрощавшись, Виталий вышел, остановился у ограды церкви.  Никто не входил и не выходил. Виталий, прочитал объявления, посмотрел на купол, крест: «Господи, помилуй нас грешных», повторил еще два раза и пошел домой.
  Когда лег в постель, то мысли крутились вокруг Ларисы и Ткаченко. Весь Новый Завет пронизывает идея миролюбия и любовь к ближнему, а к чему призывает Ткаченко? Виталий вспомнил рубаи Омара Хайями «Шейх блудницу стыдил ты, беспутная, пьешь, всем желающим тело свое продаешь! Да, я – сказала блудница - и в правду такая. Тот ли ты, за кого мне себя выдаешь?»
В разгар пандемии Ткаченко вошел в студию в противогазе, сел на стул и сбросил его; тем самым показывая, что храме Господнем никто не заразится. Что движет Ткаченко? И тот ли он, за кого он себя выдает? Отрешаться от мира как глаголет Лариса – это в религиях Индии. Христианство не мыслима вне социума: «Где двое там и Я», говорил Иисус Христос. И много ли таких как Ткаченко, Ларис, Люб?
  Они сеют только смуту у верующих и неверующих. А может я ошибаюсь? И конец Света не за горами?