Как убивали Кигна-Дедлова отрывок

Михаил Врубель. Портрет писателя В.Л. Кигна (Дедлова). 1884-1885. Бумага, акварель, чернило. Киевская картинная галерея. Малая часть его произведений.
***

III
Версия первая – сведение личных и политических счётов?
   
Первая версия убийства, взбудораживая умы современников писателя, была: «вот и расправились с Владимиром Дедловым те, кто люто ненавидел не только его, но и Российскую империю, против кого он открыто выступал в своих произведениях и с кем не менее открыто боролся во время событий 1905-1906 гг.» Эту версию сопровождала подспудная мысль, у тех, кто был знаком с его книгой «Вокруг России»: «империя может быть разрушена, когда окраины придут в центр за властью, и очередной предвестник этому – смерть Владимира Людвиговича».
 
«Окраины» – это либералы с привкусом фаршированной рыбы, революционеры-националисты-поляки, ориентированные на «Эуропу» (слово Кигна из его книги. – С.Д.) и мечтавшие о погибели России, и другие разрушители империи. Они, скрывавшиеся под масками её подданных, критиковали Кигна-Дедлова на страницах толстых журналов после публикации книги «Вокруг России». Критикуя они подписывались ничего незначащими буквами или вообще оставались анонимными злопыхателями на этом литературном маскараде.

Дескать, «Русский литератор» господин Дедлов устроил сыск по окраинам» (подпись А.Б.)[8]. Обратите внимание, и русский, и литератор в кавычках. Кроме того, надо непременно русскому патриоту приписать полицейские функции. И так оболгать, чтобы замороченные читатели и руку Русскому писателю подавать стеснялись.

И ещё, этот автор, скрывающийся за буквами «А.Б.», по-видимому, не случайно ими воспользовался. Это была изощрённая подлая издёвка, если учитывать, что Владимир Людвигович ранее писал фельетоны под литературным псевдонимом «А.Б.». Дескать, для Кигна это литературный псевдоним (первые буквы алфавита), а для меня маска – с физиономией того, кого критикую, и под которой меня никто и никогда не узнает.

Или вот ещё один образчик рецензии на книгу «Вокруг России», с той же злобой: «Русский литератор» господин Дедлов, по мере своих сил и способностей, обгадил всех, кого мог, и книгу написал гадкую, которую истинному русскому человеку читать стыдно и обидно, да и к тому же томительно скучно, ибо написана она без признака таланта и с большими претензиями на остроумие, каковым автор не обладает» (без подписи)[9]. Имя этого критика, как он себя называет, «русского человека», трусливого, «стыдливого, обидчивого и скучающего», так и осталось тайной. Да оно нам и неинтересно. И был ли он вообще русским?

А как могли относиться к Кигну поляки, если он писал о их родине правду, которую они не принимали: «Польская история – история политического миража <…> сами границы государства-миража были непостоянны; они не росли, ни систематически уменьшались, ни оставались неизменны, – а перебегали, как перебегают и трепещут контуры марева. Мираж был великолепен, сверкал пурпуром и златом, но он был мираж, отражение на белом фоне великой равнины западноевропейской культуры <…> Да, Польша была миражем. У неё был король, но король-фантом. У неё было дворянство, слишком измельчавшее и раздробившееся <…> В Польше был народ, – но он был доведён до такой степени рабства, унижения, забитости и позора <…> какой не знала Европа. В Польше, наконец, была буржуазия <…> но польская буржуазия была исключительно евреи. Что-то такое было вынуто из польского царства, какая-то становая кость, и оно не могло стоять и устоять, всё сгибаясь и падая наземь»[10]. Очень образно и актуально до сих пор! И в новейшей истории Польша, чтобы устоять, норовит на кого-нибудь опереться и периодически падает в объятия англосаксов.

Далее Кигн пишет о коварстве поляков, цитируя «учёного немца Смитта»: «Кто имел дело с поляками и не поступал в их духе, кто затронул их тщеславие или каким бы то ни было образом показал себя их противником, тот должен приготовится быть гонимым ими до могилы с неумолимой ненавистью, и никогда не уступающей злобой. И ненависть эта пользуется тогда всяким оружием: самой бесстыдной ложью и клеветой, искажением фактов, злобной выдумкой небывалых обстоятельств и черт, умаляющих и чернящих описываемое лицо» [11].

А если это правда? А если Кигн «затронул их тщеславие»? А если ему нужно было «приготовится быть гонимым ими до могилы с неумолимой ненавистью, и никогда не уступающей злобой», а он не был готов? А что, если в отношении его использовали «всякое оружие»? А если он уже испытывал на себе их злобу? Мм-да?! – невольно задумаешься. И после этого приходит понимание, почему Владимир Людвигович не расставался с револьвером.

Вот ещё категория с окраин, имеющая повод, возмутиться мыслями Кигна. В книге «Вокруг России» Бессарабию он называет «Молдо-Жидовией», в которой «живут молдаване, валахи и жиды»[12] только потому, что так, по его мнению, сложилось исторически: «После того, как римский император Тит разорил Иерусалим, евреи рассыпались по всему свету, пылая жаждой наживы и мщения. Часть из них зашла к дакам, населявшим теперешнюю Румынию, и стала возбуждать их против римлян. Даки поддались еврейским внушениям, начали войну с Трояном, были побеждены, истреблены в корень, а на их месте Троян поселил колонистов, выведенных из всех стран всемирной римской империи. Евреи, конечно, уцелели, и первым европейским народом, получившим себе в подарок евреев, были румыны. Теперь они не расстаются с ними»[13]. И что? Скажите и эта точка зрения не актуальная? Это была и есть их излюбленная тактика: натравить простодушных гоев на своих врагов, а самим остаться в стороне, чтобы воспользоваться результатом схватки в своих интересах.

И наконец, вот что пишет Владимир Людвигович в 1895 году о «наших друзьях», которые остаются таковыми до сих пор. Его слова звучат так, словно сказаны только сегодня: «Иначе бранятся наши внешние европейские друзья и родственники этих друзей, проживающие в России. В их глазах Россия – бич Божий, источник варварства, истребитель культуры. Величайшим благодеяниям для цивилизации человечества было бы, если б океаны залили Россию и над ней пошли ходили пароходы»[14]. А ведь это сказано более 120 лет тому назад и ничего не изменилось. Поистине, над врагами России время не властно.

Итак, у кого были причины сводить с Кигном счёты? – это, всякие там: Каневские, Клещинские, Кшепшецюльские, Мойшелевичи, Мазовецкие (фамилии из книги «Вокруг России». – С.Д.). В этот ряд созвучно вписывался и Иосиф(?) Клятецкий, акцизный контролер, зачем-то пришедший в гражданский клуб с револьвером.

Десимон Сергей // Как убивали Кигна-Дедлова – русского писателя // http://www.proza.ru/2017/02/19/1053