Катафотов и все остальные

Из-за серых туч наконец вышло солнышко. Сергей Катафотов шёл покупать пиво и  может даже пачку хрустящих чипсов к нему. Сегодня он  заработал денег в одной конторе – нашёл покупателя на здоровенный кондиционер. А это случалось не часто. Часто он лежал дома на диване и курил в потолок. Да и этого покупателя, честно говоря, нашёл не он, а его бывший одноклассник Семисотов.  Богатому брату Семисотова как раз зачем-то захотелось иметь кондиционер. Как бы там ни было, теперь Сергей радостно шёл в магазин кутить, но, в пику его радости,  сразу за помойкой, как раз у него на пути, в  луже барахтался инвалид детства из соседнего дома. У парня были неестественно маленькие ножки и ручки при вполне нормальном туловище. Опираясь на свою палочку, он пытался встать – поскользнулся наверно. Он молчал, никого не звал на помощь, а только медленно-медленно карабкался по своей палочке. Сердце Катафотова резануло жалостью. У инвалида этого, кажется, его звали Виталик, было неожиданно умное лицо, а на шее  висел плеер. Слетевшие с головы наушники нелепо болтались на шнуре. Заслушался… Если бы хоть лица его умного не видеть, тогда и не так жалко бы было. По всем книжным понятиям следовало помочь страдальцу, но инвалид весь испачкался,  и руки Катафотова отказались мараться, ноги Катафотова  увели его мимо, а шея подвернула голову вбок, как будто само собой так случилось, что Сергей не заметил Виталика. Мало ли сколько этих Виталиков. За всеми не уследишь. Так много же народа мимо ходит, помогут – подсказал находчивый разум. В магазине народа почти не было. Катафотов широким жестом купил сразу два пива, потом ещё чипсов, а потом как бы невзначай, как будто он делал это каждый день, сказал молоденькой продавщице – а, давайте ещё кальмаров  и фисташки.
Хорошо. Вышел на улицу, весело покачивая полиэтиленовым пакетом, но тут чего-то зашевелилась совесть. Блин. А вдруг бедолага ещё валяется. Как-то некомфортно даже стало. Ну так пойди, погляди, идиот, подсказал ум. Да, решил Сергей, надо пойти посмотреть, всё ли с ним в порядке. Не поднимать из лужи конечно, а именно чтобы увидеть, что всё с ним в порядке. И в самом деле – несподручно тащить кого-то из лужи, когда у тебя чистая куртка,  пакет пива и всякая вкусная снедь.  И Серёжа решил вернуться, ведь не далеко ещё ушёл. Осторожно, чтобы не столкнуться глазами, выглянул из-за угла на лужу. Да, всё в порядке, парень как-то встал, и уже еле ковылял, опираясь на свою палочку, дальше. Нет, надо уходить скорей. А то от жалости уже слёзы наворачиваются.  У тебя слишком доброе сердце, Серёжа, сказал мудрый разум. Как жить с таким в нашем бессердечном мире? Надо пиво пить – пошутила печень и Серёжа Катафотов, повеселев, пошёл домой.
Но не всё так гладко. Испытания продолжались. Чтоб зайти в подъезд, нужно было пройти через шайку местных гопников. Один из них жил на первом этаже и к нему часто приходили дружки тусоваться. Они распивали спиртные напитки, курили, и усердно матерясь, обсуждали какие-то свои хулиганские дела. Кто-то из них сидел в колонии, а кто-то даже и в «Крестах» побывал, о чём с гордостью всем рассказывал. Однако дела их видно были пока не велики и их гуманно скоро выпускали на волю, видимо  полностью перевоспитанными.
Гопники как всегда стояли на боевом посту, курили, матерились, вовсе не желая перемещаться, чтобы пропустить Катафотова домой.
Серёжа поджал свои внутренности и сделал на лице озабоченно-торопливое выражение, чтобы показать, что он их не боится, а просто не замечает хамства по рассеянности. Елозя плечами, он быстро просочился между подростками,  как будто даже не услышав брошенную развязную фразу – «а это ещё что за клоун» и дружный смех. Народ любит весёлую шутку, что и не пошутить, рассудительно подхихикнуло  что-то внутри. Да и как не подхихикнуть. Сосед по площадке, пожилой строгий мужчина, ходивший зимой и летом в лыжном костюме, как-то сделал хулиганам замечание, что, мол, они полночи плюются на лестнице и шумят так, что жильцы не могут заснуть. Ну и на следующий день этому правдолюбу сломали почтовый ящик и измазали дверную ручку  говном. Шутники, что с них возьмёшь.
На втором этаже тоже лежало препятствие. Скромно свернувшись калачиком у дверей своей квартиры спала пьяная Катя-алкоголичка.  Сынок с женой не пускали её домой, когда она напивалась. А напивалась она почти каждый день, на то она и алкоголичка. Тоже как-то неприятно всё это. Сын бы должен позаботится о мамаше, лечить её, что ли.  А с другой стороны, что это я нагружаю себя всеми печалями мира, подумал весь Катафотов. С такой ношей долго не протянешь.
Зайдя, наконец, домой, он разложил свою приятную ношу на столе, открыл пиво и включил телевизор. И сразу попал на документальный фильм о маньяке, который ловил маленьких мальчиков. Бррр. Ещё и фотографии жертв показывают. Одно дело триллер-шмиллер, там надумано всё, а тут правда. У меня же, подумал Катафотов, такое чувствительное сердце. Ещё с детства.
Когда Серёжа учился в третьем классе и шёл с уроков, какой-то странный дядька  в пиджаке с протёртыми локтями окликнул его из парадной – мальчик, хочешь кроликов посмотреть? Серёжа хотел, и глупо засеменил за облупленную дверь. Сюда, сюда давай, вон они, говорил дядька, махая рукой рукой в сторону двери в подвал. В подвале Серёжа близоруко огляделся в полутьме и спросил – а где кролики? Дядька ничего не ответил, а вдруг нагнулся к  мальчику и дохнул ему в лицо каким-то противным желудочным запахом.  Серёже стало страшно. Вот, сказал Дядька, и зачем-то полез руками в ширинку –  наверно писать будет, мелькнула мысль у Серёжи. Но дядька вытащил оттуда не письку, какая бывает у всех нормальных мальчиков, а какую-то нездоровую колбасину с синими вздувшимися жилами. Ну, возьмись, возьмись рукой, дрожащим голосом  затараторил дядька, и опять обдал  своим вонючим дыханием. Дальше Серёжа сначала услышал ужасно громкий визг, потом понял, что это он сам и кричит. Поганый дядька аж отпрыгнул и забормотал – ну чё ты, чё ты... И запихивая на ходу колбасину в штаны, побежал вглубь подвала, видимо там был другой выход.
Серёжа не помнил, как  добежал до дома.  Он даже  портфельчик с перепугу оставил в подвале. Дома он  долго  плакал в своей комнатке, пока, пока наконец мама с отцом не вытянули из него ужасные объяснения. Серёжа боялся, что родители будут его ругать, а папа начнёт больно хлестать ладонью по лицу и кричать – «ах ты пащенок!», но родители только тревожно глядели друг на друга. Потом  отец ходил с ним в милицию, там долго писал заявление, а лысый милиционер с пистолетом и какая-то тётка, тоже с погонами, расспрашивали его, как выглядел дядька, но Серёжа не мог сказать ничего вразумительного, он помнил только отвратительный сладковатый запах и кожаную колбасину. После этого Серёжа довольно долго, месяц или больше, жалко вдавливался в себя, почему-то чувствуя  вину за это происшествие. В школе устроили профилактическое собрание, и тётка в погонах долго объясняла школьникам, что ни в коем случае нельзя идти за незнакомыми дядями, да даже и тётями. Что бы они ни обещали. Одноклассники с заговорческим видом пытались расспросить Серёжу про страшного дядьку, и непонятно откуда, (Серёжа-то только отмалчивался), среди учащихся младших классов пошли слухи, что негодяй был в фашистской форме (почему в фашистской? «17 мгновений весны» что ли насмотрелись?), и что у него были нож и пистолет. А во дворе Серёжу остановили большие хулиганы, и один из них, с неумелой наколкой "Саня" между большим и указательным пальцем, схватил  Серёжу за шкирку. Специально глубоко затянулся папиросой и, глумливо ухмыляясь, выпустил ему дым в лицо. Серёжа закашлялся, а хулиган  произнёс какие-то странные слова: это ты что ли, клоп, у мужика в подвале отсосал? Я ничего не сосал,  опасливо ответил Серёжа, и когда хулиган слегка ослабил хватку, вырвался и побежал. Беги, беги, вафлёр, лови вафельку, захохотали ему вслед. Потом эта дурацкая кличка "вафлер" ещё некоторое время преследовала его. Глупые дети обзывались даже не понимая, чем они дразнятся. К счастью, родители вскоре обменяли квартиру, и в четвертый класс Серёжа Катафотов пошёл уже в другой школе.  Все эти  события стёрлось сами собой из памяти, хотя, как учит нас психоанализ, наверняка наложили глубокий отпечаток на психосексуальное развитие. И вот теперь, спустя много лет, он увидел фильм про маньяка, другого маньяка, не из его детства, но тут же вспомнил и свою гадкую историю. Блин, подумал Серёжа. Я тогда легко отделался. Хорошо, что закричал. Хотя может у того извращенца и не было в планах резать его на кусочки, но кто ж знает. Видимо судьбе угодно было уберечь Серёжу, человека с добрым сердцем. А то только злые и останутся.

~1996