Москва - Гребешки -Явление-64

Явление шестьдесят четвёртое


Размышляя и сопоставляя и те, стародавние, и эти, настоящие, факты, Геннадий Витальевич вдруг ощутил невероятную схожесть этих двух неординарных по своей сути историй. Той, давнишней автомобильной катастрофы, в которой много людей погибло, которая произошла на его глазах много-много лет тому назад. И этой… теперешней… в которой он только что (вчера) принял самое непосредственное участие. Или не принял… Непонятно пока всё. Туманно. Но… судя по телевизионным известиям погибли все пассажиры воздушного судна. Да! Все! Все! Все! Кроме… одного… Кроме его…

Странно. Но это так… Да!! Так!! Похожие ситуации… Очень они схожие…

Да, какие-то ассоциации присутствовали. Некоторые острые моменты вчерашнего злополучного полёта (или не полёта) дополняют не менее острые моменты из того… из очень давно произошедшего. И наоборот… стародавнее происшествие очень похоже на только что состоявшееся. Некоторые персоналии и тут и там присутствуют. Как будто специально. Как будто нарочно. Как будто подстроено кем-то. Как будто намеренно это всё наяву (или не наяву) происходило именно для того, чтобы ум взбудоражить… и чтобы память Геннадию Витальевичу освежить… чтобы подсказать ему об этих аналогиях… и о том, как ему действовать дальше.

Не совсем, конечно, они, факты и моменты, те же самые, но всё же схожи.

Бандиты и тут, и там. Одна и та же дикая и наглая до ужаса компания. Наглючая и противная. Пьяная и отвязная. И по их вине людские страдания творятся. Горе они сеют и скорбь человеческую несут в общество. Преступники они. Настоящие. Они виновники происходящего, но, почему-то, не ответчики.

Отвечают за их безобразия и злодеяния совсем другие люди, которые к этим преступлениям не имеют совершенно никакого отношения.

И тогда, и теперь высокий мужчина фигурирует в этих двух историях. Длинный, так сказать. Худой дрын. Тощий.

Там он водитель жёлтых «Жигулей», а здесь обычный пассажир летящего аэробуса, в котором происходят невероятные события, требующие тщательного анализа, досконального пересмотра произошедшего и выверки первопричин случившегося.

Похожи они, эти дрыны тощие, как две капли воды.

Одно и то же лицо. Одна и та же комплекция: тот же рост, та же худоба, та же осанка, та же сутулость, тот же взгляд, те же повадки, те же манеры.
Всё сходится. До муллиметра, сказал бы юморист…

И ещё… Там и тут он в ответчиках оказался, будучи совершенно не виновным.

Там высокий тощий водитель, свидетель той жуткой аварии, и не более того, а здесь тощий высокий мокрый дрын в майке и с многочисленными вещами, который вообще не! при! чём! и которого почему-то без всяких на то оснований обвинили в терроризме и ссадили с самолёта в Гребешках.

И ещё… А для чего он… тот мокрый от пота тощий дрын наступил на ногу… Геннадию Витальевичу при входе в самолёт…

Это же как бы знак… Да! Это знак! Это же как бы глас вопиющего в пустыне: помогите… спасите… освободите… от незаслуженного наказания…

Всё вроде бы так… и… не так… Похоже. Очень похоже.

Но были всё же сомнения кой-какие.
Как и прежде они были…
Так и сейчас присутствуют…
Да-с… Так-с… Эх, сомнения… сомнения… Они всегда бывают.

Геннадий Витальевич гнал от себя эти сомнения, прогонял прочь, потому что не хотел возвращаться к той давней кошмарной зимней истории… Нет. Не хотел. Боялся он этого… Как чёрт ладана. Как этот… Как тот… Как не знай кто.

За эти долгие годы многое стёрлось из памяти, он забыл даже своё настоящее имя. И вот… вспомнил… Случай подсказал. Саша он. Александр. Да! Точно!

И это он с женой, с сыном сопливым и лопоухим Шуриком, который карамельки любил сосать, и маленькой грудной и шибко оручей доченькой Сашенькой летел тогда… давно… много лет назад… на самолёте…

Бежал от погони, от преследовавших его бандитов, убегал прочь из того места, где то самое кошмарное происшествие с автобусом приключилось…

Бежал от того, что его могли поймать и убить те бандиты, по вине которых автобус перевернулся…

От самого себя он бежал, сломя голову и ничего не думая…

И опять, и сейчас почти такая же противоречивая ситуация.
До корней волос такая же похожая на то… на давнее.
До самой-самой мелочи похожая.
До самого-самого маленького винтика.

Те же бандиты…
Те же люди… страдающие…

И опять надо бежать… спасаться… прятаться... хорониться…
Бежать надо сломя голову… О, боже…

«Что делать? Может, всё-таки, позвонить по телефону, узнать, что же там на самом деле произошло, – пульсировало в вспухшей голове обезумевшего Геннадия Витальевича. Он не знал, что делать, что предпринять, как выправить это положение. Вопросы, вопросы и опять вопросы роились в его мозгу. – Куда и почему подевался наш самолёт? Может, меня и искать-то никто не будет… Может, это мерещится мне?.. Чудится? Может, это я сам себя будоражу? Сам себя взвинчиваю? Как же поступить? Как?? Как?? Как??»

Геннадий Витальевич сидел, думал, предполагал.
С кем посоветоваться, он не знал.

Душа его рвалась куда-то… Сердце билось отчаянно…

«А как же с тем… с тем давнишним делом? – беспокоил его данный актуальный вопрос. Волнение всё возрастало и возрастало. Эмоции через край переливались. Нервы были на пределе. Неожиданно в голову мысль пришла довольно неплохая. Можно даже сказать – хорошая. Обрадованный человек воскликнул решительно, сам себе команду дал: – Его же тоже заканчивать надо!! Рассказать мне необходимо, что и как там тогда в действительности произошло. Душу мою очистить надо. Перед дознавателем. Перед следователем. Перед прокурором. Перед судом. Перед тем невинным человеком, который незаслуженно пострадал. Перед самим собой. А там… а там… – будь, что будет. Чему быть… того не миновать… Так в народе говорят…»



Продолжение: http://proza.ru/2023/04/11/342

Предыдущее: http://proza.ru/2023/04/06/287

Начало: http://proza.ru/2022/10/19/366