Людоед роман ч4-я Игры Сытых Львов гл. 2

                2



Отставной полковник Мирзоев удобно устроился на скамейке сквера и блаженно любовался пейзажем Останкинских Прудов. Несмотря на февральскую слякоть и хлябь внезапной оттепели, это место отдыха горожан в любое время года притягивало к себе, уставших от бурного столичного ритма жизни, обывателей.
Звонок своего бывшего воспитанника из Академии МВД, а ныне уже весьма успешного и эффективного следователя, Антона Ерохина немало оживил унылый пенсионный быт. В сознании мгновенно проснулся забытый азарт профессионального сыскаря, тем более, что Мирзоев и в прошлую свою бытность работы следователем обожал непростые задачи и запутанные истории.
Прибыв на место встречи заранее, чтобы вдоволь поностальгировать и уединиться со своими мыслями, Мирзоев безмятежно курил, профессионально изучая редких отдыхающих, как бы готовя свой аналитический аппарат к будущему мозговому штурму. Антон Ерохин явился с небольшим опозданием, уставший и обескураженный, что немало умиляло отставного полковника.
-- Здравия желаю, Низам Романович! – довольно бодренько, несмотря на своё эмоциональное состояние, поздоровался Ерохин.
-- Здравствуй, Антон! – доброжелательно отозвался Мирзоев.
-- Как отдыхается на заслуженной пенсии? – плюхаясь рядом на скамейку, натянуто ухмыльнулся Ерохин.
Полковник устало посмотрел на своего воспитанника, с горечью отмечая, что профессиональные будни оставили не лучший отпечаток на этом, когда-то вечно позитивном, молодом ещё мужчине, а после небольшой паузы поучительно заметил:
-- Что за манеры пошли у современной молодёжи! Как ни слово, так укол! Это что? Вечное желание подчеркнуть своё превосходство в младости лет? – после этих слов он удовлетворённо хмыкнул, отмечая точное попадание своих слов, а потом продолжил с очевидным сарказмом: -- Не волнуйся, Антон. И ты, дай бог, доживёшь до моего возраста. А там уж будет видно, с каким багажом придётся встречать свою старость.
-- Простите, не хотел вас задеть… -- подавленно отозвался Ерохин.
-- Да у тебя просто мания какая-то – начинать любой разговор с укола своего собеседника! – усмехнулся Мирзоев. – Ещё курсантом тебя помню, когда ты вечно вляпывался в скандалы с сокурсниками, и всё из-за своего несносного характера.
Следователь Ерохин густо покраснел, зная справедливость подобного замечания, нервно закурил и повесил голову, словно нашкодивший отпрыск знатного родителя.
-- Ну, да ладно… Не затем, как говориться, встретились… -- достал сигарету Мирзоев. – Что на этот раз не клеится у тебя? Что? Снова чей-то сынок-мажорик залетел? Начальство требует крови и показателей, а влиятельный папаша нажимает на нужные кнопки, что не даёт шансов на благополучный исход дела?
После этих слов следователь Ерохин заметно оживился, не преминув поддеть своего мудрого наставника:
-- А вот в этот раз ваше чутьё вас подвело! Мимо, товарищ полковник! – но тут же, словно опомнившись или вернувшись к реальной сложности вопроса, принялся сбивчиво объяснять: -- Понимаете… дёрнул чёрт в этот раз меня взять это дело… Ну, конкретный висяк, короче…
-- Что? Захотелось доказать начальству и окружающим, что круче тебя никого нет на этом свете? – проницательно хмыкнул Мирзоев.
-- И это тоже… -- честно признался Ерохин. – Так вот… Тема такая… Где-то год назад подрядилась одна фирма столичная затеять строительство какой-то бизнес-хрени прямо на территории этих вот прудов. Не знаю, как это в принципе им удалось, но закрутили колесо ребята умело и со смаком, обложились представительными и медийными дядями, так, для понта дешёвого… Даже стройплощадку уже готовить начали… Как вдруг звонит им «незнакомый мужской голос» и говорит: «Не делайте этого!». Те, естественно, послали его куда подальше, а тот им, как отрезал: «Не делайте этого!», а после слился. Ну, мужики были ломом подпоясанные, из девяностых, так что даже значения не придали такому моменту. Однако, очень скоро начали происходить очень интересные вещи: сперва пропал главный бухгалтер, да так конкретно – с обналичиванием всех счетов и прочей мишурой, потом снова звонит этот «голос» и предлагает деятелям получить своего главбуха, в целости и сохранности, но за двадцать лямов зелени…
-- Аппетитно! – присвистнул Мирзоев. – И чё? Приехали на стрелку, а там ни главбуха, а в итоге – ни денег?
-- И снова мимо! – злорадно воскликнул Ерохин, но быстро исправился: -- Нет, стрелку, конечно, забили. Всё честь по чести, блатные, спортсмены, менты. Короче, приехали заряженные, как ко второму пришествию, даже авторитета какого-то из Чечни выписали по такому случаю, видимо, для солидности.
-- Авторитета, разумеется, вальнули? – продолжать подыгрывать своему воспитаннику Мирзоев.
--   Да… То есть, нет… Точнее… -- растерялся Ерохин. – Короче, по итогу того сходняка авторитета тоже не стало, вся братва рассосалась, как шрамы после сеанса Кашпировского, а через год, то есть уже сейчас, обнаружили в пруду головы того авторитета, ну и главбуха, вместе с парочкой силовиков!
-- Однако! – азартно присвистнул Мирзоев, прикуривая очередную сигарету.
-- Вот вам и – однако! – скривился следователь и отчего-то погрустнел. – Сейчас я допрашиваю пару дуболомов из той бригады, так вот все они, как один, талдычат про какой-то «голос». Сами же запуганные, словно куры после налёта лисы!
-- А что начальство? – понимающе уточнил Мирзоев.
-- Да что начальство? – горестно сплюнул Ерохин. – Скинули головняк, как гондон с вялого члена, а ты х…й соси, Антошка, собирай бычки! А за не раскрытие спросят, уж как полагается!
-- Что? Так накосячил в трудовом коллективе, что решили тебя слить по тихой грусти? – с очевидной поддёвкой в тоне усмехнулся Мирзоев.
-- Есть такое дело. – Повержено повесил голову следователь и добавил упавшим голосом: -- Помоги, Романыч! Замес тут, и барану ясно, нехилый! Сам я не вытяну! А оно мне надо, хоть кровь из глаз!
Отставной полковник внимательно посмотрел на своего воспитанника, с надеждой отмечая, что не всё человеческое ещё погибло в этом, пропитавшемся корпоративным духом тотальной безнаказанности, офицере.
-- Самокритика – очень полезная вещь, если, конечно, применяется вовремя. – По-отечески отозвался Мирзоев. – Но не стану глумиться над молодостью, глупостью и горячностью – сам таким когда-то был.
-- Ну, так что? Поможешь? – в голосе Антона Ерохина звенело отчаяние и надежда.
-- Да куда я денусь-то? С моими-то старческими заскоками! – обнадеживающе засмеялся Мирзоев. – Как писал классик: «Мы в ответе за тех, кого приручили!». Есть у меня старый знакомый, отставной генерал с Лубянки – большой мастер разгадывать такие ребусы! Без вмешательства их конторы подобные расклады редко имеют место… -- и, загадочно улыбнувшись, итожил: -- Да и навестить всё никак повода не было…
-- А тут такое дело! – проницательно подхватил Ерохин. – Что? Тоже, небось, свербит заноза и не терпится взять реванш за былые проигранные сражения?
Мирзоев нервно покосился на него и сурово отрезал:
-- Тебе, Антон, в таких сражениях вряд ли придётся участвовать – мал ещё, да и глуп не в меру. Но, всё же, меня греет надежда на то, что в тебе что-то осталось, внушающее оптимизм на раскрытие человеческого потенциала.