Евангелие от Иисуса, часть первая. 52-1

Меня зовут Иисус.
Да, я именно тот Иисус, которого вы считаете Богом. И чьего второго пришествия, кто со страхом, а кто с надеждой ждёте, особенно перед кончиной. Ведь пока вы молоды и полны сил, вам не - до пустяков, чтобы подумать обо мне. Я для вас прискаЗка по жиЗни: Слава богу, что всё получилось, бог - не Ермошка, видит немножко...Или.- великолепно! божественно!
В данное время я сижу на даче в подмосковье, в этой жиЗни я - писатель и даже член союЗа и не просто числюсь а написал ряд романов и продолжаю писать.
А вот почему я решил написать именно этот и об этом, ещё и о себе, не Знаю. Уверен, что читатели сочтут его фантастическим, хотя я и сам себе не верю, что я - Иисус.
Прошло 2023 года с моего рождения и дата эта весьма и весьма условная.
Но я то хорошо помню свою маму Марию. Как она прижимала меня к своей груди и что-то пела. И я, насытившись молоком из её груди, Засыпал. А она счастливая, продолжала сидеть неподвижно, боясь раЗбудить меня...Но этого я раЗумеется не помню, мне об этом, когда я подрос, расскаЗала она сама.
А ещё она расскаЗала о своей жиЗни: Как вышла Замуж, вернее скаЗать её выдали за старого плотника Иосифа, только для того, что бы иЗбавиться от лишнего рта.
Ей - девочке, едва исполнилось шестнадцать, а мужу пошёл шестой десяток лет. Он принял её не как жену, а как собственную дочь. БлиЗости между ними не было и не могло быть.
Мама моя была очень красива, все  юноши Завидовали старому Иосифу. А встречая в городе, отпускали в его и его жены адрес, скабреЗные шутки,- ты ещё не умер на своей молодухе? - Отчего мать моя краснела, а Иосиф глупо улыбался, не мог же он им скаЗать, что не прикасался к своей суженой.
ПоЗже женщины, так же, как и их мужья, стали Задавать Марии непристойные вопросы: Почему живут они вместе вот уже год, а у неё ещё не появился ребёнок, или хотя бы живот, подобающий беременной женщине?
Кончилась эта история печально, или раЗрешилась наконец неиЗбежным, вам судить.
Однажды Мария, воЗвращаясь с баЗара с покупками,  Заметила, что трое молодых людей о чём-то оживлённо говорят и смотрят в её сторону. Юноши были не иЗ бедных семей.Вот они, подбадривая друг друга, направились к ней. У бедной девушки не было служанки, или подруги, которая пошла бы с ней за покупками. Она была одна и абсолютно беЗЗащитна, как полевой цветок перед натиском солнца, ветра и дождя.
Юноши окружили её, один вЗял иЗ рук корЗину, другой подхватил под руку, а третий, пятясь спиной, стал нести какую-то околесицу. О том, что у него есть сестра, которая болеет и очень хочет подружиться с молодой женщиной, чтобы она хоть не на долго отвлекла её от мыслей о смерти.
Мария была девушкой наивной и доверчивой, а ещё и жалостливой. Она покорно шла За молодыми людьми по уЗким иЗвилистым улочкам.
А вот и дом сестры,- скаЗал тот, что шёл впереди. Правда дом окаЗался слишком бедным, для такого яркого юноши. Неужели он сторонится свой Больной сестры,- подумала Мария,- и поселил её в этой лачуге, подальше от глаЗ людских.
Дальше было то, о чём читатель уже догадался. Молодые подонки поочереди насладились телом красавицы... Очнувшись от страсти они удивились, что она окаЗалась девственницей их тронуло и то, что девушка не кричала и не сопротивлялась, а только молча наблюдала За тем, что они делали с ней. Юноши после случившегося не исчеЗли воровато, а даже наоборот, полные вины и раскаяния, помогли своей жертве одеться и проводили чуть ли не до самого дома. Они даже предлагали ей деньги, но Мария откаЗалась и в ответ проиЗнесла,- Дух святой не платит За содеянное...
После этого случая, Иосиф Заметил перемену в жене. Она стала более Замкнутой и молчаливой и твердила о каком-то духе, который явился ей и вдохнул в плоть её новую жиЗнь.
А череЗ девять месяцев родился я и нарекли меня Иисусом. Иосиф стал мне отцом, Мария матерью. Их больше не Задирали соседи, когда они прогуливались парой и мама несла меня на руках. Они наоборот приветствовали счастливую семью, которая наконец стала похожей на другие. Человек не может жить среди людей, отличаясь от них, он обяЗан быть подобен им. И горе ему, если он не похож на окружающих.
Всё это мои фантаЗии со слов отца и мамы, в минуты просветления.
ЖиЗнь пошла своим чередом. Я рос и к трём годам стал ощущать себя человеком.А к десяти, во мне появились чувства: любовь, ненависть, страх...
А беЗраЗличие, которое теперь терЗает меня, как писателя, ещё не привяЗалось и не прилипло.
Отец и мать не жалели денег, чтобы научить меня читать и писать. Ходили в синагогу и уговаривали раввина научить мальчика уму-раЗуму. И я читал абсолютно всё, что попадалось мне под руку. Знания давались мне удивительно легко. Я, как губка, впитывал их влагу и не просто, чтобы они потом высохли бесследно. Нет я паковал их в черепную коробку в моЗг. К десяти годам я Знал несколько яЗыков: латынь, греческий, арамейский. Прочитал весь талмуд. Книгу истории ИЗраиля - Ветхий авет, особенно меня Заинтересовал подвиг Давида, который простым камнем пораЗил великана Голиафа.
Я неожиданно столкнулся с этим самым Голиафом на площади. Он кого-то ожидал и время от времени оглядывался по сторонам. В его чертах было что-то Знакомое и очень блиЗкое.
Отец,- догадался я. Что-то внутри меня Задрожало, слёЗы появились в глаЗах. Два чувства, любви и ненависти сплелись в смертельном объятии. Сначала я шагнул к нему, потом быстро отошёл в сторону, поднял с Земли первый попавший ся камень и крепко сжал его в своей детской ладони. Но буквально череЗ минуту я отбросил его с отвращением, словно он был весь в крови этого человека и родного и такого ненавистного. Наверно тогда в моём соЗнании родилась фраЗа: ВоЗлюби врага своего.
Кончилось всё тем, что я, глотая слёЗы, побежал домой. А там уткнулся в грудь Марии и всё расскаЗал ей. Она меня утешила словами: Всё в руках Божиих, сынок. Человек не в праве судить и карать себе подобного, только Всевышнему дано такое право. О как она была права. Я много лет спустя этими словами усмирял беснующуюся толпу. готовую растерЗать падшую женщину, вора, даже убийцу. и люди пр  этих словах отступали, как будто их окатили ледяной водой.
Подрастая, я всё чаще и чаще вступал в споры со своими учителями. Тогда и появилась эта фраЗа:Кесарю - кесарево, а Богу - Божие. Меня всё больше и больше раЗдражали святоши-фарисеи. Однажды я не сдержал свой гнев и выплеснул его на торговцев, которые прямо в храме, раЗложили свой товар на столах, перед входом. Да так тесно, что прихожане едва протискивались сквоЗь их ряды.
Вооон!- Зарычал я,- иЗ Божьего храма! Я камня на камне не оставлю от него! И выстрою новый храм...И в горечах, на вопрос,- кто ты есть? Ответил,- Я есмь Царь Небесный!
Мне конечно потом было стыдно. Вот почему гордыню причислил я к одному и важных грехов свода.
На меня обратили внимание и власть и народ. Народ почувствовал во мне поддержку и утешителя в своих бедах и чаяниях. А власть страх перед тем, что народ пойдёт За мной. Я собрал вокруг себя двенадцать человек единомышленников и пошёл по Земле ИЗраиля, проповедовать новые идеи, которые унижали правомерных иЗбранных иудеев и ставили  их в один ряд со всеми. Меня даже стали наЗывать сыном Божиим - спасителем. Чаши терпения одних и надежды других были переполнены. Настал момент, когда мне самому нужно было что-то предпринять. Что бы повергло в шок одних и переполнило сострадание м других.
Как-то во время трапеЗы, я посадил рядом с собой Иуду. Способного, красивого молодого человека, в меру тщеславного. И Задал ему вопрос,- хочешь послужить во имя меня и моей славы? На что он с жаром ответил,- хочу, Господи, что я должен сделать? Ты должен предать меня и обречь на страдания, но и сам будешь проклят на веки вечные,- ответил я.
Кровь отступила с лица его, как будто он умер в это мгновение. Руки его дрожали, губы едва шевелились. Он так и не скаЗав не слова, вышел иЗ-За стола, нагнулся, поцеловал меня и скрылся в темноте сада.
Вскоре с той стороны, куда он ушёл, послышались голоса и тяжёлые шаги вооружённых солдат. Это приближался Римский патруль.
Меня арестовали, как Зачинщика государственного переворота, припомнили, что я наЗывал себя царём Иудейским и намеревался раЗрушить храм Божий. Римляне же конечно только посмеялись над оборванцем и его последователями. Но Ирод был другого мнения, он подспудно чувствовал во мне Злейшего врага его веры, его власти, его уклада и даже культуры, в которой он существовал.
Вердикт вынесла толпа, подогретая фарисеями: Распни его,- скандировала она,- распни... Римляне не хотели ссориться с местной Знатью и прокуратор одобрил каЗнь череЗ распятие, что и было сделано.
Меня привяЗали к кресту, в руки и в ноги Загнали гвоЗди И так я около двух часов провисел на солнцепёке. Потом прокуратор смилостивился и ударом копья в сердце, меня прикончили...
А дальше начались чудеса, по другому я не могу описать то, что со мной происходило в последующем.
                Конец первой части.