Самолёт вынырнул из-под верхней кромки облаков, и в тот же миг сквозь стёкла иллюминаторов в салон ворвались лучи яркого утреннего солнца, залив всё внутреннее пространство тёплым светом. Болтанка тотчас прекратилась. «Муж? Дети?» - спросил Лонни. «Простите?» - бросила она с удивлённым лицом. «Я имел в виду вы замужем, Триш? Дети есть?». «Хм! Не пойму, к чему Вы это сейчас? Вам то, что до этого? Вы что, меня склеить решили? Так я Вам скажу! Во-первых – я замужем! Во-вторых – меня зовут Патрисия! Не Триш, не Пат, никак иначе! Уяснили?» - бросила она в ответ ужеболее строгим тоном. «Нет, нет! Я так, просто полюбопытствовал!» - ответил он виновато. «А в-третьих, как говорят русские, - любопытной Варваре на базаре нос оторвали!». «Ха! Забавная поговорка, однако! Смешная даже!» - весело прореагировал он. Я вообще про русских мало что знаю». Глядя на него, Патрисия с поучительным видом продолжала: «Улавливаете смысл, Лонни?» - продолжала Патрисия. «Какой смысл?» - чуть растерянно бросил он. «Какой, какой! Простой! Не суй свой нос в чужие дела»! Вот какой!» - ответила она, - «И ещё, Лонни, главное не в том, что это поговорка забавная, или даже смешная! Многие поговорки придуманы не для забавы, не для смеха, но для того, чтобы чему-то научить! Сделать мудрее! Не так ли? Лично я так думаю». Она прервалась, глядя на него в ожидании реакции. Он кивнул в ответ. «Что?» - спросила она. «Я с Вами полностью соглашусь, Патрисия. А ещё я хотел…» - сказал он, выдержав паузу для того, чтобы подобрать нужные слова. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами. «Ну же! Давай, Лонни! Отмочи что-нибудь эдакое! Такое, чтобы мы переругались в пух и прах! Чтобы я послала тебя куда подальше!» - думала она в этот миг, едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться. «Ещё я хотел извиниться и сказать Вам спасибо!» - произнёс он нисходящим тоном. «Вот и славненько! Извинения прияты, Лонни!» - бросила она с улыбкой, - «Просто в случае со мной вам сегодня повезло!». «И в чём же мне повезло?» - спросил он. «Я не стану отрывать Вам нос за то, что Вы, как та любопытная Варвара, пытаетесь совать его слишком глубоко в мои дела!» - ответила она. Взглянув друг на друга, они рассмеялись, а затем она продолжила: «Но может случаться так, что однажды рядом с Вами будет кто-то другой, не такой добрый, как я. Возможно даженаоборот – кто-то очень злой! И вот тогда, за излишнее любопытство, Вы легко можете лишиться своего носа. Понятно?» «Окей, окей! Я въехал, Триш! То есть, я хотел сказать, Патрисия, я понял смысл! Действительно, клёвая поговорка!». «Ага!» - бросила она, - «Я даже разрешаю Вам пользоваться этой поговоркой и делиться ей со всеми, кого Вы знаете. Ну, конечно, по ситуации. Например, если вдруг кто-либо из них тоже проявит излишнее любопытство». Посмотрев в глаза друг другу, они вдруг неожиданно рассмеялись. «Слушайте, Патрисия, а они, наверное, очень умные эти русские! Раз уж поговорки у них такие острые, тонкие и с глубоким смыслом!» - проговорил он. Они помолчали. Затем она повернулась и посмотрела на него - «Странный Вы какой-то! Я бы даже сказала чумной! И слишком шустрый, как я погляжу!» - бросила она с лёгкой улыбкой, - «Но, всё равно, я хочу сказать Вам спасибо! Слышите? Вы подняли мне настроение. Позволили хоть на время отвлечься и не думать о плохом. Вы весёлый, добрый изаботливый. Кстати, спасибо за беруши! А насчёт русских скажу – они действительно умные, простые, добрые и сердечные! А ещё – они хорошие друзья и прекрасные собеседники! Русские – надёжные люди!». «Откуда Вы это знаете? С чего взяли? Вы знакомы с множеством русских людей? Или, может быть, Вы сама и есть русская? Или жили в России?». Нам ведь втирают, что они наши враги! Не так ли?» - оживлённо проговорил он. «Нет! Не так! Абсолютно не так! Я знаю русских! Если быть точной – одну русскую! И она сейчас здесь, с нами, в этом самолёте!» - войдя в глубокий чувственный кураж говорила Патрисия, - «Я знаю её лишь один только день, но, мне кажется, словно мы знакомы сто лет! Я не могу Вам сейчас рассказать всего, о чём узнала за последний день. Но то, что я узнала, мне кажется - изменило мою жизнь. Да, Вы не обязаны мне верить и можете сомневаться.На свете много людей и все они разные. Да, безусловно, это так. Но, этого человека я почувствовала сердцем. И мне кажется, что я начинаю влюбляться в него. Она русская. И это заставило меня во многом изменить своё мнение о том, о чём нам, как Вы только что выразились «втирают» наши собственные власти. Вчера я поняла главное - русские – не враги. Они обычные люди. Такие как я, как Вы, как все мы! Они пережили самую страшную войну в истории человечества, потеряв двадцать семь миллионов, освободив к тому же половину Европы от фашистского гнёта, жертвуя своими жизнями ради нашего будущего. Нельзя забывать это. И не важно, какого мы пола, вероисповедания, расы. Нужно всегдаоставаться человеком! Что бы ни случилось! Верить и любить – вот, что главное! Но однажды может наступить разочарование! Когда то, во что Вы верили – вдруг рухнуло! Когда тот, кому вы верили, кого любили – вдруг предал Вас! Но, несмотря ни на что, продолжайте верить! И продолжайте любить! Находите в себе силы прощать! Даже тех, кто предал Вас! Ибо рассудок того был помутнён и не ведал он, что творил. Может быть, это звучит весьма противоречиво вашим собственным убеждениям, нелепо, нелогично, чудовищно, если хотите, но так говорил Христос. И он завещал нам любить ближнего своего. Любить как самого себя. Иначе никак. Иначе наша жизнь не имеет смысла!». Он задумался на мгновение, глядя словно в пустоту, а затем, переведя на неё взгляд, произнёс, - «Да. Чёрт возьми, да. Вы правы, Патрисия! Это так! И я читал святое писание однажды. Я думал об этом. Точнее, я довольно часто думаю об этом». С этими словами он снова задумался. «Знаете, Лонни, день за днём, становясь старше, невольно задумываешься о том, о чём раньше и подумать не мог. Казалось бы, что что-то подобное уже однажды с тобой было, но ты просто не обращал на это внимания. Не осознавал многих вещей. Ты просто летел сломя голову навстречу ветру! Не задумываясь о смыслах». «Это просто молодость, Патрисия!» - сказал он, улыбнувшись, - «Это нормально! И я соглашусь с Вами – жизнь меняет нас, делая мудрее». «Да. Точно» - бросила она, - «Было бы здорово, если бы она каждый день она меняла нас в лучшую сторону! Несмотря на весь тот негатив, который сейчас летит на нас со всех сторон, начиная с новостей из утреннего ящика, всякого рода отморозками в городской подземке, заканчивая безобидными с виду бэби-бумерами, явно или тайно недолюбливающими современную молодёжь, которая в свою очередь считает тех бесполезной частью старого мира. И ведь большая часть этой молодёжи абсолютно не желает работать. Не желает прилагать никаких усилий, считая, что мир им обязан. Априори. Вокруг витает дух лжи, лицемерия, подлости. Во главе угла – власть, превосходство. Жажда наживы стало обыденным чувством. И деньги. Деньги. Деньги. Физический труд уже не в чести. Простой рабочий стал чуть ли не изгоем. Большая часть молодого населения желает побольше хапнуть, при этом затратив минимум усилий. Цены! Что твориться с ценами! Инфляция запредельная! Пандемия! Кризис! Что в мире творится?! Катаклизмы, войны, террор, разврат, неверие! Куда движется человечество? Ужас!». На этом она замолчала. «М-да, уж» - вздохнул он в ответ, - «Вы правы. Так и есть. В мире реально что-то назревает». Они помолчали с минуту.
«Вот и познакомились!» - продолжил он уже с улыбкой.«Да, уж! Что-то я прямо разошлась!» - ответила она, усмехнувшись, а затем, помолчав несколько секунд, продолжила, - «Вы знаете, Лонни, мне на самом деле неловко признаться, но я, как бы это сказать».«Скажите, как есть. Я пойму. Обещаю!» - бросил он. «Ладно! В общем – я жуть как боюсь летать!». Сказав это, она вмиг покраснела. «Вы не поверите!» - сказал он почти шёпотом, приблизив губы к её уху, - «Я тоже!». «Вы это серьёзно?» - удивлённо спросила она. «Вполне! В этом наши вкусы абсолютно совпали, Патрисия!» - медленно проговорил он. «Вы смеётесь надо мной? Это прикол, да?» - встревоженно спросила она, - «Между прочим, у меня аэрофобия, если хотите знать! И, к тому же, ещё и клаустрофобия! А Вы здесь шутки шутите!». Он посмотрел на неё широко раскрыв глаза. «Отнюдь! Зря Вы так! Знаете, клаустрофобия, конечно, меня обошла стороной, но, что касается боязни летать, то это чувство мне, к сожалению, так же, как и Вам, абсолютно не чуждо, если так можно выразиться». «И в чём выражается эта боязнь? Что Вы чувствуете при этом?» - спросила Патрисия. «Да как Вам сказать» - бросил он чуть задумавшись. «Скажите, как есть! Я пойму. Но, в отличие от Вас, обойдусь без саркастических усмешек!» - сказала она. «Да блин! Патрисия! Говорю Вам ещё раз – никакого сарказма! Я не шучу!» - ответил Лонни, - «Я реально испытываю дискомфорт от полёта! И вообще, даже от предчувствия того, что мне предстоит входить в этот железный тубус и мчаться на нём куда-то с бешеной скоростью на высоте в несколько десятков долбаных небоскрёбов. Я не то, чтобы пребываю в ужасе, или готов запаниковать, а просто испытываю некий дискомфорт и немного волнуюсь». Он помолчал. «Это у меня не просто так. Однажды в небе с моим самолётом был инцидент. С тех пор кое-что поменялось в восприятии. Но, я работал над собой, применяя некоторые методики для повышения самообладания. Своего рода аутотренинг. Знаете, что это?». «О, да! Да! Конечно! Конечно, Лонни я знаю, что это такое! Меня учили этому ещё в студенческие годы!» - произнесла она с отрешённым видом, - «Но, сколько бы я ни пыталась применять его именно для этих нужд – ничего! Эффект практически нулевой! Подходит для чего угодно, только не для снятия предполётного стресса и этой внутренней судорожной тряски! От страха, будь он не ладен!». «Я пробовал алкоголь!» - сказал он, - «Пока однажды в ожидании посадки так нарезался в баре, что меня просто-напросто сняли с рейса. Так набрался, что ничего не помнил. Помню только как опрокинул в баре с десяток стопок. А потом всё! Туман! И, под занавес – в глазах задвоилось, после чего свет погас! И всё! Сплошной провал памяти!». «И что же дальше?» - спросила она. «Что, что! Штраф, жуткое похмелье и новый билет в том же направлении на тот же рейс сутки спустя!» - с улыбкой сказал он, - «Только знаете, что?». «Что?» - спросила она. «Лететь с бодуна ещё страшнее! Это просто жесть!» - бросил он, оскалив свои белоснежные зубы. «Вы правы! Я сейчас как раз с бодуна, как Вы выразились. И я жуть как боюсь!» - процедила она. Знаете, тот страх, о котором мы с Вами сейчас говорим – он не естественный, он невротический, или ещё его называют психический» - сказал он. Это я вам как врач говорю. «Ну надо же! Стало быть, мы с вами психи?» - выдала она, сморщившись. «Ага. Что-то типа этого» - сказал он в ответ, - «Поэтому, по нам клиника плачет. Психушка! Ясно?». Она было попыталась рассмеяться, но, не увидев на его лице ничего, связанного с юмором – сдержалась. «Да ладно, я шучу! Хотя, если у Вас действительно, как Вы признались, аэрофобия, то я бы посоветовал Вам обратиться к специалисту. Там буквально десять-пятнадцать занятий. И, если повезёт, Вы избавитесь от этого недуга» - проговорил он. «Вы что, серьёзно?» - сказала Патрисия, вытаращив на него глаза. «Вполне. Сам проходил этот курс. Сразу после того инцидента, о котором я Вам говорил» - ответил он. «И?» - бросила она. «А что «и»? Занятия, как занятия. С психологом. Спецпрограмма. Как раз для этого самого. И, кстати, он небесплатный» - признался он. «А-а, дак у Вас, оказывается всё серьёзно?» - протянула она. «Было серьёзно. Теперь уже не так, как раньше. Курс был реально клёвый. И психолог – то, что надо! Так что, теперь всё хорошо!» - выдал он с улыбкой. «Врунишка Вы! Вот, что я Вам скажу! То Вы говорили мне, что боитесь летать до чёртиков, то уже у Вас всё хорошо! Так Вы боитесь, или нет?» - протараторила Патрисия. «Никакой я не врунишка. Я говорил Вам, что испытываю лёгкий дискомфорт и немного волнуюсь. Курс реально помог мне. И его методики реально работают. Но, всё зависит прежде всего от Вас» - парировал он. «Ну, и что это за методики такие, позвольте узнать?» - поинтересовалась она. «Ого! Ну Вы даёте! Да нам с десяток придётся слетать до Калгари и обратно, чтобы уложиться по времени в этот курс» - сказал Лонни усмехнувшись, а затем продолжил серьёзным тоном - «Но я Вам сейчас скажу кое-что. Смотрите. Мы испытываем страх, а в нашем случае аэрофобию, потому что не контролируем ситуацию на борту. Так?». «Так» - ответила она. «Идём дальше» - продолжал он, - «А теперь скажите мне, только честно, существует ли в Вашей повседневной жизни ситуация, в которой Вы абсолютно всё держите под своим контролем? Ответьте мне?». «Конечно же нет! Таких ситуаций не бывает. От слова совсем» - протянула она, мотая головой. «Всё верно! Умница!» - весело отреагировал он на её ответ, - «Где бы Вы ни находились – дома, на работе, в метро – в любой момент может случиться абсолютно всё что угодно. Пожар, удар молнии, ограбление банка, инсульт, наводнение, землетрясение, взрыв бытового газа. В конце концов, Вас может переехать грузовик прямо на тротуаре, или пешеходном переходе, по которым Вы ходите каждый божий день. Если Вы всё же думаете, что гарантировано, сто процентов находитесь в состоянии абсолютной защищённости, то это ни что иное, как миф! Вымысел! Иллюзия! Вы меня понимаете?». «Да, безусловно, я понимаю. Пожалуйста, продолжайте!» - ответила Патрисия, с интересом глядя на него своими выразительными глазами. Случиться может всё, что я перечислил. Я бы даже сказал, что вариантов внезапной гибели кратно больше, но мы не испытываем от этого постоянного страха. Тогда почему же тогда мы должны бояться летать? Я Вам вот что скажу, Патрисия», - продолжал он, - «Риск погибнуть при авиакрушении более чем в пятьдесят тысяч раз ниже, чем риск потерять жизнь в автомобильной аварии. Это статистика. А статистика, как известно, дело упрямое. Так что, моя хорошая, садясь в такси, для того чтобы добраться до того же аэропорта, вы рискуете в пятьдесят тысяч раз больше, чем когда Ваша нога ступает на борт самолёта. Что скажете?». Она глубоко вздохнула и ответила: «Так-то оно так, Лонни, я слышала об этом. Читала и смотрела фильмы. Казалось бы, всё, что Вы сейчас сказали – абсолютно верно, но есть одно «но». «И что же это?» - поинтересовался он. «Простая вещь. Я просто боюсь летать и всё тут! Без вариантов!» - бросила она. И ничего не могу с этим поделать». Он засмеялся. «Вы считаете это смешным? А? Лонни?» - раздражённо выпалила Патрисия, - «Вы действительно считаете, что это, чёрт возьми, то, над чем можно посмеяться?». «Простите, простите! Не хотел, чтобы это выглядело как усмешка» - ответил он, прикрывая рот ладонью, - «Простите меня. Я просто не сдержал эмоций. Просто Вы произнесли этот так, что напомнило мне одну ситуацию. Тогда это было смешно. Ещё раз простите». Её дыхание участилось. Они помолчали с минуту, а затем она произнесла: «Извинения принимаются, но Ваш смех был весьма неуместен!». «Я согласен» - бросил он виновато. «Ладно, что Вам рассказывали ещё на Ваших курсах?» - спросила она. «Много чего. В основном это были психологические, ситуационно-поведенческие моменты. В том числе и аутотренинг. Самовнушение для преодоления фобии. Главный вопрос в том, насколько Вы готовы к самообороне. И этот вопрос требует подготовки. Всё зависит от трезвости ума и эффективности действий, направленных на выживание. Без соответствующей морально-психологической, физической подготовки и ряда специфических знаний этот вопрос не решить. Но это уже совсем другой вопрос». «Да, я знаю кое-что о тонкостях выживания в условиях дикой тайги» - скромно призналась она, - «Мой отец был егерем, а ещё он преподавал курсы безопасности жизнедеятельности. При жизни он кое-что успел мне поведать из того, как остаться в живых в лесу, если ты вдруг заблудился. Что-то типа этого». «Неужели?! Это здорово, Патрисия!» - восхищённо воскликнул Лонни, - «И как много Вы об этом знаете?». «Достаточно для того, чтобы не загнуться» - бросила она уже чуть более уверенным тоном. «Значит есть чему у Вас поучиться!» - добавил он. «Нет. Сейчас не самое подходящее для этого время. Да и лучше будет, если эти знания и умения никогда не придётся применять в реальности» - сказала она, мотая головой. «Пожалуй, Вы правы. Но, всё равно, это круто!» - бросил он, и тут же следом спросил - «Прошу прощения, а Вам уже приходилось применять Ваши знания и умения на практике?». «Да, конечно. Но это была игра. Точнее, это было реально – лес, животные, реки, озёра и горы – всё было настоящее, но это была реализация сценария, придуманного моим папочкой. Это был процесс обучения. Хотя, однажды, я помню, когда я была ещё совсем, папочка сделал вид, что сам заблудился. Мы объезжали его угодья и свернули не там, где обычно. Точнее он умышленно сделал это. В результате мы забрели как никогда далеко. И в тот раз он разыграл не шуточную для меня сцену. Он притворился, что якобы был настолько растерян, что совсем не понимал куда идти, как ориентироваться. На тот момент он уже успел обучить меня кое-каким премудростям и, как я поняла позже, просто проверял полученные мной знания, моё реагирование на ситуацию, силу моего характера. Тогда мы проходили по тайге трое, может быть даже четверо суток в поисках дома, путь к которому он прекрасно знал. Он просто водил нас кругами. Намеренно. Я была очень напугана. А он постоянно повторял: «Что же нам делать? Куда идти?». И он то и дело ждал, когда я предложу что-нибудь, что поможет нам выйти на нашу избушку. Насмерть перепуганная, я пыталась включать мозги, предлагая различные варианты по спасению наших жизней. Это был самый крутой сценарий, написанный папой специально под меня. Он сделал так, чтобы я сыграла эту роль, сама не ведая того, что всё происходящее – лишь игра. Он настолько мастерски подкручивал сюжет, что именно я, Вы слышите, Лонни, именно я привела нас тогда домой. И это было для меня первым серьёзным испытанием и первым открытием. Мы плакали в тот день: я, папочка, мама. Плакали от счастья. Вель мы снова были вместе». На глаза Патрисии накатили слёзы. Она достала салфетку и вытерла их. Повисла пауза.
Спустя полминуты она была уже в порядке. «Стало быть, у Вас достаточно смелости, чтобы выжить в лесу, который кишит дикими животными, способными сожрать Вас живьём, но Вам не достаёт её, чтобы справиться с аэрофобией?» - спросил он с несколько удивлённым видом. «Да, Лонни, всё верно. Именно так. Там, на земле, в лесных дебрях, горах, на болотах или в ледяной пустыне мне не страшно и, как Вы только что выразились, я готова к самообороне. Но стоит только подняться на борт самолёта, всё – пиши пропало!» - ответила она, вздохнув. «Что же, я Вас понял, Патрисия. Спасибо, что поделились со мной историей из Вашей жизни» - сказал он, поправляя свою бейсболку. Он так хотел, чтобы она продолжала рассказывать об этом, но он был слишком воспитан и образован, чтобы не понять, что то, что Патрисия только что поведала ему, заставляет её страдать, быть может от чересчур болезненных и трогательных воспоминаний о человеке, которого она очень сильно любила, о человеке, которого она однажды потеряла навсегда – её отце. Поэтому, уводя «Патрисия, позвольте я закончу одну мысль, которую мы с Вами развивали до Вашей истории про папу?» - тактично спросил Лонни. «Да, конечно, без проблем!» - согласилась она. «Так вот» - продолжил он, - «Сам курс не освободит Вас от аэрофобии в одночасье. В природе не существует пилюли от страха. В действительности, страх штука полезная. Она ведь заложена в нас от природы, а природа никогда и ничего не делает зря. Так ведь?». Она кивнула. «Не будь в нас этого страха, наши дни были бы сочтены уже давно» - продолжал он, - «Другое дело фобии. Фобии – это патология. Принимая от страха пилюлю, в нашем случае алкоголь, мы убираем симптомы, но не причину. Кстати, если вы часто летаете, то от таких пилюль и спиться недолго. Вопрос – а нужна ли нам она, эта пилюля? Уверен, что нет! Конечно, у каждого от страха есть своя пилюля, будь то алкоголь, или что-либо другое, но, как ни крути, лучше победить болезнь и выбросить эти пилюли в мусорную корзину раз и навсегда. Хотя, полагаю, что есть более безвредные пилюли от страха. Короче говоря, победа над фобиями — это целый комплекс работы над собой. Я Вам сказал, что курс не избавил меня в полной мере от этой фобии. Видимо, что-то до меня не дошло. Или я в чём-то не доработал всех рекомендаций». «И как же Вы справляетесь с ней, Лонни?» - спросила Патрисия. «Вы хотите знать?» - улыбнувшись ответил он. «Да, чёрт возьми! Хочу, Лонни! Ещё как хочу! У нас с Вами одна и та же проблема! Вы не забыли?» - пытливо глядя на него требовала она. «Окей, окей! Я скажу» - как бы отбиваясь бросил Лонни, - «Я просто молюсь». Повисла короткая пауза.
Сейчас её взгляд выражал удивление - «То есть вот так, да? Молитесь?» - проговорила она, наморщив лоб. «Представьте себе да. А что, собственно такого-то?» - чуть растерянно сказал он. «А, ну да, конечно. Просто молитесь. Понятно» - сказала она, - «И что, помогает?». «Представьте себе, да. Точнее говоря, вселяет уверенность в том, что всё будет хорошо» - ответил он. «А Вы, как я посмотрю, сами – ходячий аутотренинг! Знаете, мой муж учил меня аутотренингу, направленному на борьбу с волнением. Ещё когда мы с ним были студентами. Мы использовали его перед сдачей серьёзных зачётов, экзаменов, курсовых проектов. Тогда, двадцать лет назад, он творил чудеса, но теперь, мне он кажется абсолютно бесполезным занятием! Кстати, вместо аутотренинга, мне стал больше помогать алкоголь. Успокаивает нервишки, расслабляет и помогает забыть о страхе. Но, лишь на первых порах. Пока ждёшь в баре накопителя. Да ещё если в компании с приятным и уверенном в себе собеседником – вообще супер! Но, как только переступаешь порог этой птицы – всё! Конец! Алкоголь из тела вон, и снова - добро пожаловать его величество страх!». «А Вы забавная, Патрисия! На самом деле, по общению с Вами я бы не сказал, что Вы вообще чего-то в жизни боитесь» - сказал он и тихо засмеялся, - «А особенно здесь и сейчас! Ну, раз уж Вы сами мне признались в том, что боитесь, то, видимо, я ошибся. Если Вы, конечно не врёте?». Он сделал паузу, а затем бросил, - «Вот не скажи Вы мне об этом, я бы даже и не подумал». С этими словами он улыбнулся, поправив козырёк своей бейсболки. «Вы действительно ошиблись! И я не вру! Боюсь до чёртиков! Просто разговор заставляет отвлечься. Забыться. Переключиться на что-нибудь другое. Да и время за разговором бежит быстрее. Хочу уже чтобы мы поскорее приземлились» - сказала она. «Иу! Да мы только взлетели! Нам ещё пилить и пилить!» - с усмешкой проговорил он. «Вот поэтому, я и прошу Вас, давайте сейчас немного помолчим, а затем снова поболтаем? Хорошо, Лонни? А ещё, я рада, что мы поговорили. Спасибо за диалог!». «Да, конечно! Без проблем!» - бросил он, - «И Вам! Вам тоже спасибо!». Она кивнула ему в ответ. «И знаете ещё что?» - произнёс он, - «Несмотря на то, что я всё ещё не научился испытывать полный комфорт на борту самолёта, я пытаюсь понять, стоит ли вообще бояться смерти. Предположим, что мы сейчас с Вами боимся смерти от того, что наш самолёт грохнется, и мы погибнем. Это, конечно, возможно, хотя шанс, что это произойдёт, как Вам уже известно, ничтожно мал. Но, знаете, есть ещё одна интересная вещь, Патрисия. Если разобраться, мы с Вами сами не понимаем того, чего же мы, собственно, боимся. Я имею в виду смерть. Никто из нас и понятия не имеет, что это такое. И я уверен в том, что нам никогда не узнать этого» - говорил он, войдя в раш, словно в этот миг давал презентацию в стиле TED перед многотысячной аудиторией, - «Вы знаете, Патрисия, совсем недавно мне в голову пришла одна мысль. А точнее вопрос - почему человек так боится смерти? Ведь пребывая в небытие целую вечность, он не особо то и страдал. Но стоило ему только появиться на свет и начать хоть сколько-нибудь осознанную жизнь, как страх смерти, из всех прочих, пугает его более всего. Почему? Почему он думает, что после смерти ему будет хуже, чем было до рождения? Такой вот вопрос. Не знаю почему, но этот вопрос засел у меня в голове». Он посмотрел на неё и улыбнулся. «Хм. Слушайте, а это, действительно, весьма интересный вопрос» - бросила она, - «Может быть это как-то связано с Вашей профессией? Простите». «Да всё нормально» - сказал он в ответ, - «Вы знаете, давным-давно, ещё до нашей эры, в Эгейском море, на острове Самос, жил древнегреческий философ. И звали его Эпикур Самосский. Так вот, этот самый Эпикур сказал примерно так: «Если я есть, значит, смерти нет. Если же есть смерть, значит, нет меня. Мы с ней никогда не встретимся». Я считаю эти слова абсолютно верными. И именно поэтому я начинаю осознавать – бояться смерти просто глупо. Кстати, некоторые обезбашенные люди ловят страх намеренно, повышая уровень адреналина в крови! Но для них это не просто страх, для них это драйв! Заряд! Потребность! Как чашка кофе спросони! Для них день без страха – день прожитый зря. Они вполне отдают себе отчёт в том, чем в конечном счёте рискуют. Но они не боятся смерти. А если и боятся, то превращают этот страх в чистый кайф. Я бы назвал их ненормальными, но, боюсь, что в этом случае был бы ни прав, потому что у таких людей – это, как раз таки, – обычный природный страх, у нас же – фобия. Фобия, которую мы сами себе надумали, накрутили. Поэтому, ненормальными, скорее можно назвать нас с Вами, нежели этих людей. Ведь страх – это просто. Я не являюсь узким специалистом по страхам, но я бы сказал, что страх – это количество адреналина, выделившегося в организме в единицу времени как естественная реакция на отклонение от нормального, спокойного состояния. Его выработка является процессом адаптации к сложившейся ситуации. В нашем случае – к испугу. Но фобии – совсем другая тема. С фобией всё гораздо сложнее. Она как подтекающий кран. Если страх — это естественная эмоция, подаренная нам от рождения, то фобия – нет. Фобия – это, конечно, тоже проявление страха, но этот страх невротический, приобретённый. Проще говоря, фобия – это патология. То есть, сама природа возникновения этих видов страха – различна. По той же статистике, каким-нибудь типом фобий подвержен каждый третий из нас. И фобия неадекватна фактическим угрозам. Помножьте кажущуюся угрозу на одержимость ей, а затем полученный результат возведите в степень безумства и получите фобию. А если совсем упростить, то фобия — это наши серые мысли, направленные в будущее. Эти мысли рождаются у нас в виде воспоминаний о том, что когда-то нам было плохо, больно. В общем, когда с нами происходило что-либо негативное. Или даже не обязательно с нами, а с теми, кого мы знаем. Да что уж там, даже из тех же ящиков. Я имею в виду телевизоры. Когда мы смотрим последние новости, связанные с войнами, катаклизмами, катастрофами, убийствами, эпидемиями, мы, тем самым, зарождаем в себе свои фобии. Потом мы понемногу подкармливаем их. Из того же ящика. И, в конечном итоге мы получаем вполне устоявшуюся в нашем сознании фобию. Ту или иную. А может даже не одну. Фобия в действии – это наши воспоминания о чём-то ужасном, спроецированные из нашего прошлого - в будущее. Вы меня понимаете, Патрисия?». Она кивнула в ответ. «В общем, это долгая тема. Кроме тех занятий, я читал много всякой-разной психологической литературы об этом чувстве! Читал, пытаясь побороть его в любых его проявлениях! И мне это почти удалось! Ключевое слово – почти. И хотя меня всё же мучают кое-какие противоречия насчёт боязни летать, я продолжаю постоянно работать над этим, применяя установки, которые получил на курсе. Они мне помогают справиться с моей фобией. И Вы справитесь. Пройдёте курс и справитесь. Вам это по плечу. Я уверен в этом. Главное сейчас одно – ничего не бойтесь. Помните про статистику пятьдесят тысяч к одному. Просто расслабьтесь! Запомните – у страха глаза велики! Всё будет хорошо! И знайте, я – рядом с Вами! А что насчёт моей профессии, то она у меня, скажем прямо, не подарок для большинства мирян, но, я люблю её» - ответил он. Закончив, он улыбнулся и произнёс: «А теперь давайте немного помолчим, как Вы и говорили. Скоро мы наберём нужную высоту, отстегнём наши ремни, походим по салону и разомнёмся. А после поговорим об этом. Если, конечно, хотите?». «Знаете, Лонни, я тоже молюсь» - сказала она, - «Хотя из всех молитв наизусть знаю лишь парочку, не больше. Но, кажется, мне они не очень-то помогают. Я читаю их на взлёте и посадке. А ещё когда начинается турбулентность». И лишь только она молвила это, как лайнер вдруг схватился мелкой дрожью. Вцепившись в подлокотники, Патрисия закрыла глаза. Заметив это, Лонни тотчас накрыл своей ладонью кисть её руки. С его стороны это было жестом успокоения и поддержки, но сейчас это сработал иначе. «Я ценю это, Лонни, но я попробую сама. Окей?» - отрезала она, отстранив его ладонь. Это немного огорчило его. На этой ноте вступительная часть их знакомства была исчерпана. Он снова натянул на глаза свою бейсболку и, отвернувшись от неё вполоборота, придался своим размышлениям. Патрисия вновь закрыла глаза и сделала парочку глубоких вдохов-выдохов. Она не знала, сказал Лонни правду, или соврал, продав ей тем самым кусочек успокоения. Но, как бы то ни было, сейчас она на миг испытала чувство неожиданного облегчения. Тело удалось расслабить. «Может быть даже мне удастся вздремнуть» - подумала она, начиная проговаривать про себя знакомые слова из своего аутотренинга. Думая о только что сказанном Лонни, она вдруг снова вспомнила, как однажды Стив учил её этому искусству, которое она никогда всерьёз не воспринимала. Но сейчас эта техника сама навязывалась, словно назойливая тётка из телевизионной передачи «магазин на диване», предлагая свои сомнительные услуги. «Что-то в нём всё-таки есть, в этом Лонни» - подумала она, переключив сознание - «Что-то, что внушает спокойствие и уверенность. И что это за техника такая? Что за курсы? Хм! Надеюсь, что я тоже запишусь на них и это мне поможет!». С этими мыслями она стала потихоньку поклёвывать носом, а в её голове кто-то непрерывно повторял одни и те же слова: «Ничего не бойся!».
Лайнер вдруг тряхнуло. Это был толчок по своим ощущениям схожий с тем, как если бы молодой синий кит коснулся своим плавником борта небольшой яхты. Патрисию, не успевшую окончательно провалиться в сон, этот толчок мгновенно заставил вернуться к реальности. «Чёрт! Да чтоб тебя!» - выругалась онапро себя, - «Как было бы здорово наконец то поспать! Хоть часик!». С этой мыслью она вновь нажала кнопку своего айфона. Увидев на секундомере «0:20:11», она с досадой подумала: «Не может быть! Всего двадцатьминут летим? Что-то не так. Я уверена. Скорее всегосекундомер врёт! Должно быть уже час прошёл. Похоже, я его случайно отключила, поставив на паузу, а затем снова запустила. Да, так и есть». Но она ошибалась. Они действительно были в полёте лишь двадцать минут. Ей же казалось, что прошла целая вечность, и сейчас время замедляется с каждой секундой. В какой-то момент к ней пришло ощущение, что время просто-напросто остановилось.
Ёрзая в кресле, Патрисия никак не могла найти для себя удобного положения, чтобы хоть как-то расслабиться. Она то вцеплялась в подлокотники, то скрещивала руки на груди, вытягивая ноги под впереди стоящее кресло. Её всё так же морозило. Застегнув свою косуху доверху, Патрисия скинула с ног ботильоны и подняла ноги на кресло, согнув их в коленях. Ремень безопасности не давал ей желаемой свободы. «Ну долго ещё мы будем набирать высоту?» - подумала она, - «Мой мочевой пузырь сейчас лопнет!». Самолёт продолжал свой подъем, задрав нос. Болтанка прекратилась, но это не слишком успокоило её. Она то и дело посматривала то на секундомер, то на горящее впереди табло, которое молча кричало о том, что ремни должны быть застёгнуты. «Вот бы сейчас сигарету!» - подумала она, взглянув на табло «No smoking!». Патрисия не курила, но сейчас памяти вдруг на мгновение вернула её в один из дней из прошлой жизни – Сентябрь. Амстердам. Любимый сквер. До боли знакомая скамейка. Они со Стивом в обнимку сидят и коптят небо, пуская по кругу ароматную сигариллу. А ещё кофе и вкус его губ. Впереди целая жизнь и бескрайнее безоблачное счастье. Эти мимолётный воспоминания на мгновение отключили Патрисию от реальности. В этот миг она и в прямом, и в переносном смысле летала в облаках.
Лайнер снова впал в прерывистый мандраж. Выхватив очередную дозу адреналина, Патрисия машинально взглянула на секундомер - «0:24:17». - «Как же мне всё это надоело! Побыстрей бы уже добраться в этот, чёрт его дери, Виннипег!» - подумалаона. Она повернула голову направо. Лонни дремал.«Ничего не бойся! Помни про пятьдесят тысяч к одному» - прозвучали в её голове слова, сказанные им. Патрисия вздохнула, пытаясь расслабиться, но словно опять услышала: «Подумайте о том, как прогуливаетесь по сосновому бору с любимым человеком. Закройте глаза и пусть Ваше воображение нарисует его лицо. Расслабьтесь. Думайте о Стиве. Он ждёт Вас». Повернув голову налево, Патрисия вдругобнаружила что теперь кресло пустовало. «Как же так?» - подумала она, - «Ведь он же… Подожди, куда он делся? Вставать запрещено!?». Она взглянула на всё ещё светящееся табло. «Там же написано, что нужно пристегнуть ремни! Где же он?! Почему я не помню, как он встал и ушёл?» - перебирала она в голове, - «Нет! Он точно не вставал! Я бы заметила! Тогда куда же, чёрт побери, он делся то? А? И как он мог знать про Стива? Откуда он знал, что Стив ждёт меня?!». По спине пробежали мурашки. Она что есть силы сжала кисти, обхватив ими подлокотники и закрыла глаза. «Боже, я реально схожу с ума!» - подумала она, - «Но, готова поклясться – он сидел здесь, на этом самом месте! И я говорила с ним! Кстати, Лонни должен помнить его!». Она повернула голову направо. Лонни сидел неподвижно, скрестив руки на груди. Бейсболка была надвинута на лицо. Патрисия слегка потеребила его за плечо. «Эй, Лонни!» - произнесла она ему на ухо, - «Лонни, послушайте!». «А? Что?» - чуть вздрогнув проговорил он. «Я напугала Вас?» - виновато произнесла Патрисия. «Уфф!» - издал он на выдохе приподняв кверху за козырёк свою бейсболку, - «Вы меня. Вы». «Извините! Я не хотела напугать Вас, Лонни! Просто я, я это», - произнесла она, глядя на его растерянное полусонное лицо. «Нет-нет! Наоборот! Я просто как-то неожиданно быстро задремал. И мне даже приснился короткий сон» - бросил он. Доставсалфетку, он вытер слюну у края губы и сказал: «М-да, уж! Ну и ну!». «Что? Лонни! Вы о чём?» - спросила Патрисия. «Да так! Ничего! Просто Вы меня спасли! Точнее не меня, а всех нас!» - бросил он уже с ироничной усмешкой, помотал головой и продолжил с лёгкой одышкой - «Вы представляете, мы падали сейчас. Ну, в смысле, в моём сне! Падали. Только что.На этом самом самолёте! Вниз, на полной скорости! А Вы меня разбудили», - он снова вздохнул, утерев лоб той же салфеткой, - «Так что Вы только что спасли нас от неминуемой гибели! Блин! Ну и сон! Чёрт-те что!». «Вы меня пугаете! Лонни! Ну же! Перестаньте так смотреть на меня!» - проговорила она. «Как это «так»? – спросил он. «Как как!? Испуганно, вот как!» – ответила она. «Хм! Испуганно?» - удивлённо бросил он. «Да, да! Именно!» - бросила она. «Да перестаньте Вы уже, Триш!», - усмехнувшись сказал он, махнув рукой, - «Я просто уснул! У меня был сон! Подумаешь! Испуганно! Скажете тоже! Знаете, сколько я снов видел в жизни? Мильён! И минимум в половине из них я или падал, или горел, или тонул! А в другой половине я получал удовольствие! Знаете, что я скажу Вам, Патрисия? Все эти сны – сплошная ерунда! Я не верю в них, если хотите знать! Хотя!». Он задумался, задержав взгляд на спинке кресла перед собой. «Что?» - спросила она. «Вы это о чем?» - парировал он. «Вы сказали «хотя». Что Вы имели в виду»? «А-а! Ну, я имел в виду то, что не верю во все эти сны. Но, как всем известно, водится поверье, что сны, всё же, бывают вещими! Ну, в смысле сбываются они иногда! Но, я считаю, что это тоже – полная чушь! В моей жизни ни один мой сон не сбылся. Ни разу! Никогда! От слова «совсем»! Так что». Он снова сделал паузу, посмотрел ей в глаза и улыбнулся - «Я ведь кажется уже говорил Вам, Патрисия, чтобы Вы ничего не боялись! Так?». Она кивнула. «Вот и замечательно!» - сказал он. Она смотрела на него растерянным, испуганным и даже немного глупым взглядом. И этот взгляд несколькими секундами спустя заставил его рассмеяться, от чего Патрисия растерялась ещё сильнее. «Слушайте, а у Вас явно не всё в порядке с психикой! Да, да! Что-то явно не так!» - бросила она. «Что? Вы о чём это?» - удивлённо спросил он. «Всё о том же! Если из миллиона снов,которых Вы видели половина связана с подобными ужасами, то не нужно быть профессором психологии, чтобы сделать вывод, что Ваша психика весьма подрасшатана. А?». Он засмеялся. «Нет, правда, кто Вы такой?» - продолжала она. «Вы не поверите, Патрисия! Да я думаю, что Вам не очень-то и понравится» - сказал он, чуть скривив физиономию. «Колитесь!» - бросила она уверенно, - «Нет, дайте я угадаю! Вы телохранитель!» «О! Да Вы ясновидящая! Вы почти угадали! По специфике свой профессиональной деятельности к телам я имею самое прямое отношение» - сказал он и снова улыбнулся. Она посмотрела на него настороженно. «Это то, о чём я сейчас думаю?» - бросила она. Он кивнул. «Нет, Вы это серьёзно?» - спросила она. «Вполне!» - ответил он,кивнув, - «Я патологоанатом. В городском морге Калгари». Она вдруг кашлянула, словно поперхнувшись чем-то. «Я так и думал. Не нужно было мне говорить Вам об этом» - с лёгкой досадой в голосе проговорил он, - «Вас это явно оттолкнуло. Или напугало». «Отнюдь! Ничего особенного. Подумаешь! Обычная профессия» - бросила она и ещё раз прокашлялась в кулак. «Спасибо!» - бросил он с интонацией, присущей облегчению. «Боже! Этого мне ещё только не хватало! Подумать только! Патологоанатом! И где? Здесь! Рядом со мной! Прямо сейчас! Всю жизнь мечтала познакомиться в полёте с работником морга! Опять начались эти знаки! Я этого не вынесу!» - подумала она. С этими мыслями она отвернулась от него вполоборота, совсем забыв спросить о том, ради чего он только что был ею разбужен. Патрисия уставилась в один из иллюминаторов, словно пытаясь рассмотреть в нём что-то, что поможет отвлечься. Но она не увидела ничего, кроме синевы. «И почему он не взял мне билет на место у окна?» - подумала она. За всё время, когда ей приходилось летать, она предпочитала бронировать место у иллюминатора, чтобы затем часами, глядя в окно, контролировать ситуацию за бортом – на месте ли крыло, не горит ли двигатель. Всё это придавало ей чуточку спокойствия, помогая нивелировать импульсы накатывающей тревоги. И если там, за окном, было всё в порядке, если пятая точка не ощущала никаких изменений в динамике движения, подобных тем, которые бывают во время воздушных ям, или турбулентности – она, отвлекалась от реальности,проваливалась в сон. Но этот сон длился лишь короткое мгновение, может быть пару минут, или даже несколько секунд. Погрузиться в полноценный сон в полёте она не могла, даже будучи смертельно измотанной, ибо страх её был сильнее её усталости. Каждый раз, от взлёта до самой посадки, он овладевал ей, заставляя быть начеку. Он принуждал её к бодрствованию. Это была борьба. Борьба, схожая с игрой в шахматы, в которой каждый полёт это новая партия. И в каждой из них ей приходилось обдумывать лишь защиту, пути отхода. Теряя фигуру за фигурой, она предвкушала неизбежность того, что вот-вот он поставит ей мат. И она боролась, продолжая игру. Ведь иного пути у неё просто не было. И до сегодняшнего дня ей удалось свести все партии вничью. Да, именно вничью, поскольку одержать победу над этим страхом она, увы, не могла. И каждый раз, когда шасси её лайнера касались полосы, она считала эту ничьючистой случайностью. В этот раз билет для неё покупал Стив. И хотя он был в курсе того, что Патрисия всегда летает на месте у окна, вчера он приобрёл его, словно забыв об этом её предпочтении. «Наверное все они были раскуплены», - подумала она, - «Да и какая теперь уже разница! Что это, в конце концов изменит?». Она снова взглянула на таймер в своём телефоне - «0:33:05». «Ну, же! Давай! Беги побыстрее! Я прошу! Когда тебя не просят, ты мчишься так, что за тобой не угнаться – месяцы летяткак дни, а дни – как минуты! А когда тебя просишь двигаться чуточку быстрее – ты упираешься, словно упрямый осёл!» - выругалась Патрисия про себя. Она закрыла глаза, устремив сознание на возникший в этот миг тёмный фон, на котором как киноплёнка мелькали какие-то кадры из её жизни. И едва она успевала поймать в фокус какой-либо из кадров, как его сменял следующий. И так без остановки. Но общий жанр этого фильма для её сознания был весьма удручающий. Не в силах продолжать видеть это, Патрисия вновь открыла глаза. Она вдруг увиделаидущую по левому борту бортпроводницу. Медленно приближалась она вступала в короткие диалоги с пассажирами то слева, то справа. «Ну неужели! Наконец то мы набрали этот чёртов потолок!» - подумала она. Погасшее табло подтвердило её догадку. Бортпроводница поравнялась с её рядом и, взглянув на Патрисию, мило улыбнулась. «Простите, теперь я могу перемещаться по салону. Верно?» - спросила Патрисия. «Всё верно, мисс!» - ответила та, проходя далее по ряду. Отстегнув ремень, Патрисия повернула голову направо. Лонни сидел неподвижно. Козырёк его бейсболки, как и прежде, был надвинут на нос. «Ну надо же! Патологоанатом!» - подумала она. «Я продолжаю постоянно работать над своими страхами, применяя установки, которые получил на курсе. Они мне помогают справиться с моей фобией» - мысленно передразнила она его, поднимая подлокотник слева от себя – «Работает с трупами, а сам ещё чего-то боится! Это просто нонсенс какой-то! Фантастика!». Переместившись на крайнее кресло, она вновь вспомнила о мужчине, который буквально полчаса тому назад сидел на нём, разговаривая с ней. «Чёрт! И всё же, где же он?» - промелькнуло в её голове. А ещё она вдруг вспомнила как он поднялся, пропуская её, когда она подошла к своему ряду. Она задумалась, вспоминая как это было. Несмотря на то, что в тот миг она была панически напугана, она запомнила его лицо. «Он стоял и ждал, когда Ольга успокаивала меня на этом самом месте» - размышляла она, уставившись вниз на светло-синий ковролин, - «Нет! Он был здесь! Точно был! Я не сошла с ума! Кстати, Ольга тоже его должна запомнить. Ведь она даже разговаривала с нимо чём-то» - бегло подумала Патрисия, напрягая память - «Наверное, он просто пересел на другое кресло! Я найду его!». Прежде чем встать, Патрисия посмотрела вслед удаляющейся проводнице. «И у неё я тожеспрошу» - подумала она. Но сейчас ей нужно было в помещение с надписью WC, где она намеревалась сделать все необходимое, чтобы привести себя в порядок и немного взбодриться, умывшись холодной водой из-под крана. А ещё она хотела навестить свою новую подругу.
Ольга дремала. Она всегда легко и быстро засыпала, но за доли секунды могла проснуться от малейшего шороха. По своей природе её сон был очень чутким. Прошедшая ночь слишком измотала её. Избыток эмоций и алкоголя сделали своё дело. Ещё каких-нибудь пять-семь лет назад она могла сутками пахать, как лошадь, забыв про покой и сон. И, хотя, в свои пятьдесят она была весьма стройна и свежа, годы брали своё. Она стала чаще уставать. Теперь телу требовалось всё больше времени для отдыха, чтобы перезагрузиться и прийти в тонус. Последние двадцать лет она боролась. Каждый день, едва волоча ноги, выжатая, как лимон, она одной и той же тропой возвращалась с работы домой, где её ждала её семья – две дочери, что подарил ей Дэйв и папа, который волею судьбы стал им и дедом, и отцом. Зимой они все вместе ходили по субботам на каток, а потом, переполненные радостными эмоциями, возвращались к вечеру в свой тёплый и уютный дом и, усевшись за круглым столом с ажурной скатертью, пили чай с лимоном, уплетая мёд прямо из банки. Летом они ходили в походы, где рыбачили и считали звёзды у костра. Они играли в подкидного дурака, шахматы, посещали дедушкину мастерскую, восхищённоразглядывая его скульптуры и картины. Иногда они ругались, а потом дулись друг на друга, показывая, как они обижены, но несмотря ни на что они с нетерпением снова ждали выходных, потому что обожали быть вместе. И Ольга очень радовалась этому. Но зимой и летом, весной и осенью она всё так же рыдала в подушку по ночам, вспоминая о былом. Так пролетала её жизнь. И эта жизнь сделала её сильной. А ведь она, как и каждая женщина, так хотела быть слабой. Нежной и хрупкой. Она хотела быть в руках сильного мужчины. Хотела быть за ним как за каменной стеной. Всегда. Всё время. Но этого самого времени на её век выпало так ничтожно мало, что казалось, что это был лишь сон. С тех пор, как двадцать лет назад смерть забрала у неё Дэйва, каменной стеной для себя стала она сама. И никто никогда не мог занять в её сердце того места, которое предназначалось для него. Лишь для него. Места для другого в нём не было и быть не могло. Так Ольга была устроена. Любовь и преданность были для неё святы. Но даже несмотря на то, что любимого не было рядом, она разговаривала с ним в минуты уединения, глядя на его фотографию. Двадцать лет она была одна. Но она была живым человеком. И она была женщиной. В минуты слабости, вдохновения или внезапно возникшей страсти, она могла позволить себе лишь импровизировать, флиртуя, но зная наперёд, что, даже сблизившись душевно, позволить любить своё тело кому-то, кроме одного единственного и любимого мужчины она не могла. Она считала себя счастливым человеком, потому что в её жизни была любовь. Любовь к семье. Только эта любовь придавала жизни подлинный смысл. И даже с того дня, когда Дэйва вдруг не стало, он ни на мгновение не переставал бытьчленом семьи, словно всё ещё был жив. Он жил в сердце каждого из них. Джессика, в памяти которой об отце остались лишь отдельные эпизоды, подобные ярким вспышкам из прошлого, Роузи, совсем не знавшая его, и даже его тесть – отец Ольги, всегда считавший Дэйва настоящим мужиком - все они любили его. И эта любовь была от бога.
Проходящая мимо бортпроводница нечаянно коснулась её плеча. Мгновение спустя Ольга вздрогнула, ощутив лёгкий ветерок, пробежавший по щеке. Она открыла глаза. В них стояла какая-то пелена. Ольга зевнула и потёрла веки. В глазахплавали мутноватые хлопья, мешая сфокусировать взгляд. Расстегнув сумочку, Ольга нашарила глазные капли в пластиковом флакончике и, открутив колпачок, поочерёдно закапала в каждый глаз. Она закрыла глаза, запрокинула голову назад и сделала несколько круговых движений глазными яблоками. Излишки жидкости подобно слезам скатились по её щекам. Вынув салфетку, Ольга протёрла лицо, затем высморкалась и немного проморгалась. Убирая салфетку в сумочку, она неожиданно наткнулась на свои корригирующие очки в тонкой хромированной оправе. «О, Боже! Не может быть! Неужели это вы?! Как же это я про вас забыла то?» - подумала она, доставая их. Расправив душки, Ольга завела их за уши, натянув душку на нос. Всё вокруг сразу же приобрело совершенно чёткие очертания. Салон оживился. Пассажиры стали сновать взад-вперёд. «Ну вот, другое дело!» - заметив это подумала Ольга с некоторым облегчением, - «Теперь можно и пройтись». Застегнув сумочку, она повернула голову направо и в этот миг вдруг обомлела. Старушка, которая совсем ещё недавно разговаривала с ней, сидя у окна, таинственным образом пропала. «Не может быть!» - подумала Ольга, - «Это что ещё за дела?». Отстегнув ремень, она поднялась на ноги, которые почему-то ужасно гудели. Чуть потоптавшись в проходе, она сделала шаг влево, бросив взгляд на каждого из двух впереди сидящих пассажиров, словно пытаясь узнать свою старушку в ком-нибудь из них. Но увы, Мюриэл Уолш среди них не было. Тот же самый результат ждал её после осмотра ряда кресел прямо за ней. Задумавшись, Ольга молча заговориласама с собой: «Ты полагаешь, что старушка девяноста пяти лет взяла и вот так вот запросто перемахнулачерез эти кресла? Хм». Она стояла, хлопая в недоумении глазами. «Нет. Она просто очень сильно хотела в туалет. А чтобы не заполнять меня своей нуждой и не будить, она перелетела по воздуху у меня над головой. А, ну да! Точно! Так и было!» - продолжала размышлять Ольга с усмешкой, - «Нет, ты серьёзно?» - спросила она себя. Постояв в проходе ещё несколько секунд с ошарашенным видом, Ольга снова уселась в своё кресло. «Нет, перешагнуть через меня незамеченной ей вряд ли удалось бы. Проход слишком узок» - подумала она, взглянув на свои колени, которые почти упирались в спинку впередистоящего кресла. Однозначно. Я бы проснулась. К тому же её больные колени. Но как же тогда? Как ей это удалось? Я что, так крепко спала? Нет, это исключено! Но тогда, где же она?». Она достала из сумочки жевательную резинку, положила в рот и стала интенсивно разжёвывать. Мысли путались. «Я явно сошла с ума!» - подумала Ольга. Повернув голову налево, она встретилась взглядом с мужчиной в кремовом свитере, сидевшим через проход напротив неё. Ухоженные волосы с проседью. На вид ему было около пятидесяти, или около того. Она посмотрела на него пару секунд. Чуть кивнув головой, он улыбнулся ей, что заставило её отвернуться. Через мгновенье она повернулась в его сторону вновь. Он всё так же смотрел на неё. В этот раз улыбки на его устах уже не было. Напротив, он смотрел на Ольгу с вопросительным выражением лица. В этот миг она было хотела заговорить с ним насчёт старушки, но что-то остановило её. Ольга снова отвернулась, уставившись в кресло. «Так, всё! Хватит! Бред какой-то! Я начинаю выглядеть ненормальной! И смешной! Её здесь нет – значит она ушла. И, скорее всего, действительно в туалет. Больше некуда. Кстати, мне бы тоже не мешало сходить в то же место». Поправив очки, Ольга поднялась и, надев защитную маску,направилась в сторону носовой части. Ближайший туалет находился в районе четырнадцатого и пятнадцатого рядов. Шагая по проходу, она, подобно бортпроводнице, то и дело крутила головой то направо, то налево, пытаясь средь массы пассажировотыскать свою старушку. «Я не знаю, каким образом она могла незамеченной проскочить через меня, но я точно знаю, что она где-то здесь» - размышляла Ольга, - «Где-то здесь. Ведь не в виртуальной же реальности я нахожусь? И я, определённо, - не сошла с ума! Она или в туалете, или, познакомившись с кем-то, присела на свободное место и завела с ним нескучную беседу. В конце концов, какое мне до неё дело? Обычная старушка. Ничего особенного. Кроме…». Холодок пробежал её по спине. «Записка!» - блеснуло в её голове, - «Как же я забыла? Нужно сейчас же вернуться и прочитать её» - подумала она, но тут же передумала, потому что её мочевой пузырь говорил ей: «Дорогая, ты сделаешь это, но чуточку позже! Окей? Сначала ты должна помочь мне!». Подчинившись ему, Ольга продолжила движение вперёд.
Подойдя к туалету по правому борту, она обнаружила, что он занят. Пройдя ещё пару шагов вперёд, Ольга заглянула за угол туалетного отсека. «За мной будете, мисс!» - бросил коренастый молодой человек в цветастой рубахе, помахав ей рукой. Рядом с ним стояла старушка. Увидев её, Ольга машинально вздрогнула. Внешне старушка напомнила ей Мюриэл. Но это была не она. Кивнув на глубоком выдохе, Ольга отступила назад. Четырнадцатый и пятнадцатый ряды кресел центрального ряда, находящиеся прямо напротив туалетов, делали проходы по обеим бортам чуть шире, поскольку имели на одно кресло меньше, чем весь остальной ряд. Это позволило Ольге стоять на краю прохода, не создавая помех всем тем, кто проходил мимо. Чуть прижавшись задними частями бёдер к подлокотнику крайнего кресла пятнадцатого ряда, она встала в ожидании своей очереди. «Молодой человек, позволите мне пройти в туалет перед Вами?» - услышала она голос старушки, обращающейся к молодому человеку. «Да, конечно, мэм, пожалуйста! Без проблем!» - вежливо ответил он. «Вы так любезны! Благодарю Вас!» - сказала старушка. Обернувшись вполоборота назад, Ольга взглянула на кабинку туалета, находящегося на противоположной части салона. Там тоже была очередь. Низ живота болел. «Я сейчас подойду» - сказала она, обратившись к молодому человеку, - «Если ещё кто-либо подойдёт, скажите, пожалуйста, что я за Вами. Хорошо?». Он кивнул ей в ответ. «Спасибо!» - бросила она, улыбнувшись через силу и энергично направилась в сторону носовой части в надежде застать хоть тот туалет свободным. И она угадала. Там никого не было. «Ну слава богу!» - подумала Ольга, открывая дверь. Войдя в кабинку, она защёлкнула замок. Сняв очки,она положила их на полочку, а маску затолкала в накладной карман кардигана. Затем она мельком взглянула на себя в зеркало. То, что она увидела, явно ей не понравилось. «Старуха!» - бросила она вслух и, состряпав гримасу сама себе, принялась за то, зачем сюда явилась.
Завершив все необходимые дела, Ольга вымыла руки, а затем, набрав в ладони прохладной воды, наклонилась над раковиной, чтобы как следует освежить лицо. Сделав это трижды, она распрямилась. Но, прежде чем она успела снова взглянуть на себя, её сердце сжалось. «Совсем скоро!» - прошептала за её спиной Мюриэл Уолш, стоящая в зеркальном отражении позади неё. Чувство неожиданности и вместе с тем неимоверного ужаса вызвали в её грудипронзительный крик, разрезающий воздух острым клинком. Свет в кабинке погас и наступила полная тьма. В ту же секунду паника и страх отключили её сознание. Её ноги подкосились и она, ударившись лбом о раковину, упала на пол.
«Эй, мисс! Вы меня слышите? Мисс! Откройте дверь!» - донеслось до её сознания сквозь гул самолёта. «Боже! Что со мной?» - подумала Ольга. Первое, что она увидела, открыв глаза, был хромированный унитаз. Обнаружив себя в весьма неестественной позе, Ольга ощутила, что не чувствует своей левой руки. Острая пульсирующая боль в центре лба помогла осознать, что теперь она в сознании. Оттолкнувшись плечом от пола, она попыталасьприсесть на полу. С большим трудом ей это удалось. Во рту пересохло. Облизнув губы, она ощутила вкус крови. Вытащив из-под себя гудящие ноги, она упёрлась ими в стену. Дотянувшись правой рукой до металлической ручки в стене, Ольга что есть сил попробовала подтянуть тело, чтобы встать на ноги, но первая попытка оказалась тщетной. Голова раскалывалась, а её левая рука всё ещё ей не подчинялась. И хотя сознание уже более-менее пришло в норму, её зрение вырисовывало на стене замысловатой формы белые пятна. Они были настолько яркими, что казалось, будто она долгое время смотрела на мощный прожектор, или же была ослеплена вспышкой фотографа. Она решила немного посидеть, чтобы набраться сил. Подтянув правой рукой за кисть свою левую руку, Ольга положила её на бёдра и стала массировать плечо, затем предплечье, пока не добралась пальцев. Прошла пара минут. Она чувствовала, как кровь медленно наполняет ткани, вызывая покалывания, подобные электрическому току. «Мисс, Вы в порядке? Потерпите немного! Мы сейчас вскроем дверь!» - снова донеслось снаружи. «Нет, нет! Всё хорошо! Я уже выхожу!» - крикнула Ольга в ответ. Её рука почти отошла. Она сжимала и вновь разжимала кисть, пытаясь ускорить процесс освоения. Ещё через минуту рука была в её полном владении. Ухватившись всё за ту же ручку обеими руками, Ольга повторила попытку подняться на ноги. И на этот раз она справилась. Поправив свой кардиган, она пробежалась пальцами по пуговицам, одёрнула рукава и в этот миг вновь ощутила острую боль в центре лба. Прислонив к нему ладонь, Ольга нащупала приличного размера шишку. От прикосновения ссадина не заставила себя долго ждать, ответив острым жжением. «Оу!» - вскрикнула она, мгновеннооторвав руку ото лба. Взглянув на ладонь, она увидела кровь. Понимая, что ей «А ну, трусиха, быстро повернись!» - приказала она себе. Она закрыла лицо ладонями и повернулась к зеркалу. «Меня напугала старушка! Мюриэл! Сияющее море! Или как её там! Это же, чёрт побери, просто смешно!» - думала она, - «Это был просто глюк! Галлюцинация! Я слишком переутомилась! Устала! Мне нужно расслабиться и выбросить эту чушь из головы!». Подстёгивая свою решимость, она открыла глаза и смотрела в зеркало сквозь пальцы. Затем она медленно убрала ладони и, взглянув на себя, заплакала. Слёзы заливали глаза, но это помешало ей понять, что в этот раз кроме неё самой в зеркальном отражении никакой старушки не было. От центра лба до подбородка её лицо было испачкано кровью. «О, мой бог!» - произнесла Ольга, - «На кого ты похожа!». Открыв кран, она набрала в ладони воды и принялась умывать лицо. Рана щипала. Умывшись, Ольга аккуратно вытерла лицо бумажным полотенцем. Глубоко вздохнув, она бросила взгляд на раковину, краешек которой также был перепачкан. «Чёрт!» - выругалась она, - «И здесь тоже!». Она отмотала с консоли кусток бумажного полотенца и, слегка смочив его водой, протёрла раковину. Затем,бросив взгляд ещё ниже, на фронтальную часть раковины и на пол, она поняла, что на них тоже её кровь. «Чёрт! Этого только мне не хватало!» - с досадой выругалась она. Потянув за рулон, Ольгаотмотала ещё бумаги и, присев на корточки, принялась за работу. Оттерев от крови сначала раковину, а затем пол, она поднялась. «Так, вроде бы не так уж и заметно» - резюмировала она про себя, осматриваяпомещение. Её виски и центр лба продолжали пульсировать острой болью.
В дверь снова постучали. «Одну минуту, пожалуйста! Я уже почти закончила!» - проголосила она. Ещё раз поправив свой кардиган, Ольга пригладила волосы и, повернув защёлку, открыла дверь. Площадка уже не пустовала как прежде. Пара пассажиров, желающих посетить туалет, ожидали своей очереди чуть поодаль от входа, любопытно глядя на неё. Лишь только она успела выйти, как перед ней оказалась стройная молодая бортпроводница, около шести футов ростом. С белоснежной улыбкой, статная и яркая, она могла ослепить своей красотой любого мужчину, будь на нёмдаже очки со стёклами от электросварки. Для авиакомпании Canadian Air Wings, зарабатывающей на авиаперевозках пассажиров баснословные прибыли,менеджмент качества всегда стоял на первом месте.Помимо прочих требований, предъявляемым к кандидатам на приём, природная красота стояла в первой тройке обязательных пунктов. «Мэм, что с Вами произошло?» - спросила она, - «Вы неважно выглядите! Чем я могу Вам помочь?». Мешкая с ответом, Ольга шарила по карманам своих джинсов. «Моя маска. Сейчас. Я надену» - бросила она, как бы оправдываясь. «О, мэм, не беспокойтесь!» - вежливо произнесла проводница. Ольга взглянула на неё немного озадаченно и, в то же время вопросительно. «Я лишь хотела сказать, что не стоит торопиться» - добавила она. Наконец, нащупав маску в кармане кардигана, Ольга натянула её на лицо и произнесла:«Нет, нет! Спасибо! Я в порядке! Я пойду на своё место». «Да вас трясёт! Мэм, с вами точно всё в порядке7 У Вас лоб разбит!» - продолжала проводницаучастливо - «Позвольте я вам помогу?». Взяв Ольгу под руку, она подвела её к спецотсеку для бортпроводников прямо напротив туалетной комнаты. Из отсека веяло парной рыбой и кофе. Посреди стояла тележка, на которой были уложены закрытые белые пластиковые контейнеры, цветастые пачки с соком и большой красный термос. Проводница вошла внутрьотсека. «Одну секундочку, моя хорошая» - сказала она, открывая дверцу шкафчика с эмблемой в виде белого круга с красным крестом, - «Так, так. Сейчас мы посмотрим, что у нас здесь есть». Ольга стояла в ожидании, взявшись за лоб. Её голова раскалывалась, а сердце колотилось словно загнанная птица.«Скажите мне, Вы ведь упали там, в туалете?» - повернув голову и взглянув Ольге в глаза с неподдельным сожалением спросила проводница, - «Простите, я просто услышала это». Ольга кивнула. «Видимо, Вам просто поплохело, и Вы на миг потеряли сознание» - продолжала та, капаясь в аптечке- «Что ж, так порой бывает. Я сама иногдавыключаюсь. Иду вот, иду и вдруг бац, на ровном месте средь бела дня словно белые мухи начинают летать перед глазами. А потом раз – и всё! Поэтому нужно немедленно присесть. Иначе можешь так грохнуться, что мало не покажется! С моей работой это нормально. Частые перепады давления, знаете ли. Хотя, что в этом может быть нормального. Мне всего то двадцать пять. Кстати, вчера исполнилось».Услышав это, Ольга вздрогнула. «Ну вот, продолжается. И у этой тоже вчера был день рождения. Здесь явно что-то не то. Что-то уже начало происходить. Если верить старухе. Перед ней снова встал образ Мюриэл Уолш, её морщинистые губы, произносящие эти слова: «Вас ждут страшные испытания, дорогая моя. Настолько страшные, что вам и не снилось. Совсем скоро!». Чертовщина какая-то!» - подумала она. Проводница продолжала что-то говорить, но мозг Ольги, погрузившись в тревожные раздумья, уже не воспринимал её речь. «И всё-таки, где же эта старушка? Где Мюриэл Уолш? Неужели её и впрямь не существует? Нет, этого не может быть. Я не сошла с ума. Я не шизофреничка какая-нибудь и у меня с мозгами всё в порядке. Во всяком случае было. До посадки в этот самолёт» - думала она, - «Так, надо срочно навестить Патрисию. И Уилла. Он должен быть где-то в хвосте, по-моему. Или может быть нужно сначала найти старушку. И всё же, я никак не пойму, как она узнала про нас всё, чего знать просто не могла? И почему она была в зеркале позади меня? Или это был глюк? Чёрт! Я не понимаю, что происходит! Я реально начинаю сходить с ума! Ладно, плевать! Сейчас я всё узнаю. Старушка, наверное, уже вернулась на своё место. Я приду туда, и мы с ней поговорим. Я спрошу у неё обо всём этом. И, надеюсь, она мне расскажет. Если она просто подшутила надо мной, я скажу, что ей это очень круто удалось. А уж если это реальное колдовство, магия, если я не найду её, то пусть так и будет! Я ничего не боюсь! Так, решено, сначала Патрисия, потом – всё остальные. Она тоже, кстати, слегка не в себе. Немного странная. Или может мне так показалось оттого, что она чем-то слишком взволнована. Да. Она явно взволнована. Даже напугана. И она что-то знает. Что-то такое, о чём молчит. Пойду к ней. Мне есть что спросить и у неё. А потом к старухе. Или к Уиллу?». «Мэм! Эй, мэм! Вы меня слышите?» - услышала Ольга сквозь гул. Она стояла, глядя словно в никуда. Дважды щёлкнув пальцами прямо перед лицом Ольги, проводница вернула её к реальности. «А? Что Вы сказали?» - встрепенувшись бросила Ольга. «Я говорю давайте сюда Ваш лоб! Сейчас я его хорошенько обработаю!» - проговорила та, держа в руке ватный диск. «А, да! Конечно! Спасибо!» - ответила Ольга. Проводница приблизила руку ко лбу Ольги и, отведя её чёлку в сторону, коснулась диском лба. Ольга зажмурилась. В нос ударил резкий запах спирта, а лоб зажгло так,словно это был вовсе не спирт, а кусок раскалённого железа. «Ау!» - вскрикнула она. «Тш-ш-шь! Потерпите, голубушка! Потерпите! Жжёт. Я знаю. Сейчас уже всё пройдёт» - ласково произнесла проводница, а затем, чуть наморщившись, уже с лёгкой улыбкой продолжила - «Да, видимо, здорово Вы грохнулись! Шишак себе набили с голубиное яйцо! Да, уж. И синяк, кстати, тоже будет! Но я Вас уверяю, что это не смертельно!». Эти слова несколько подбодрили Ольгу, - «Хотите сказать, что до свадьбы заживёт?» - сказала она. «Простите?» - произнесла бортпроводница с вопросительным взглядом чуть наклонив голову в бок. «Да нет, ничего. Просто так говорят в России. Это типа символического заклинания. Если тебе говорят «до свадьбы заживёт», это значит, что тебе желают поскорее поправиться и не хворать. Чтобы боль или недомогание поскорее отступили. Подбадривают тебя. Настраивают на позитив, надеясь, что ты хоть на какой-то, пусть даже на самый короткий срок забыл о своей болячке». «Даже так!? Интересно! И здорово!», - весело ответила проводница. «А Вы, стало быть, знаток России? Или?» - поинтересовалась она. «Или» - бросила Ольга, улыбнувшись теперь уже более естественно. «Ну вот и хорошо! Значит и я говорю Вам – до свадьбы заживёт!» - произнесла проводница с ответной улыбкой. «М-да!» - на мгновение задумавшись произнесла Ольга, - «И Вы, чёрт возьми, правы! До моей свадьбы заживёт непременно! Потому что и свадьбы то никакой не будет. Она уже была. Однажды». Она снова задумалась, уставившись в точку. «Что-то не так, мэм?» - поинтересовалась проводница, бережно коснувшись ладонью её плеча.«Нет, нет! Всё в полном порядке. Просто вдруг вспомнилось кое-что. Простите. Я благодарю Вас за заботу и за Вашу доброту! Мне, правда, очень приятно! Вы помогли мне, мисс!» - сказала Ольга. «Пустяки! Вот, прижмите здесь и подержите минут десять. Вы на каком месте?». «Двадцать пять эйч. По-моему так» - ответила Ольга. «Ого! Ну и занесло же Вас! С середины салона на самый нос!» - шутливо проговорила проводница. «Да уж!» - ответила Ольга, прижимая ладонь левой руки ко лбу. «Кстати, возьмите-ка вот ещё что» - сказала проводница, протягивая Ольге белую пилюлю, - «У Вас, полагаю, голова болит». «Да, Вы правы. А что это?» - спросила та, принимая пилюлю из рук проводницы. «Не волнуйтесь. Ядов и наркотиков не держим. Это анальгетик. Причём весьма сильный. И причём из моих личных запасов» - ответила проводница с улыбкой, - «У Вас нет аллергии на подобные препараты?». «Да в роде не было» - бросила Ольга. «Вот, запейте тогда» - предложила проводница, протягивая Ольге пластиковый стаканчик с водой, - «Минут через тридцать Ваши головные боли должны будут утихнуть, надеюсь» - предложила проводница. Приняв пилюлю, Ольга сказала: «Ладно, я, пожалуй, пойду. Довольно уже мне злоупотреблять и без того излишним вниманием к своей персоне». «Да что Вы! Перестаньте! Прошу Вас! Это моя работа, мэм, не знаю, как Вас там зовут!» - чувствительно произнесла проводница, - «Но я прошу Вас, обращайтесь ко мне, или к любому из нашей команды. Каждый из нас будет рад помочь Вам, или любому из тех, кто с Вами на этом борту!». «Ольга» - представилась она, - «Меня зовут Ольга». «Очень приятно, Ольга! Знаете, я хочу, чтобы Вы знали - я на работе, за которую мне неплохо платят, и я просто обязана помогать пассажирам. Да что там помогать, оберегать их, если хотите» - немного смутившись проговорила проводница. «Истинную доброту не купишь. Как и любовь. Вы моложе моей дочери. На целых шесть лет. У Вас мужественная профессия и я вижу в Вас очень сильную черту - доброту к людям! Это чувство не скроешь, и оно дорогого стоит! И даже не важно, где и кем ты работаешь. Не важно, сколько тебе за это платят. Важно то, как ты делаешь это. Важно, что ты нужен людям. Вот, что действительно важно, моя дорогая» - сказала Ольга. От этих слов проводница чуть растерялась. Мгновенный прилив крови к её щекам нарисовал на них лёгкий румянец. Не выдерживая прямого взгляда Ольги, она то и дело отводила глаза, выдав тем самым своё смятение. Но для Ольги сейчаснаступил момент настолько приятного успокоения, что она, получив мгновенную мини-дозу адреналина, сама раскраснелась как варёный рак. «А Вы знаете, Вы прекрасно выглядите для матери, чья дочь старше меня» - сказала проводница. «О! Благодарю за комплимент! Это приятно! Но прошу Вас, поосторожней! Ибо Вы мне, явно, льстите?» - улыбнувшись произнесла Ольга. «Отнюдь. Поверьте, я просто констатирую то, что и так очевидно» - ответила та. Ольга протянула ей руку, - «Спасибо!». Их руки встретились в тёплом рукопожатии. В этот миг взгляд Ольги упал на бейджик в позолоченной оправе, закреплённый поверх униформы собеседницы. То, что она на нём прочла, заставило её внутренне вздрогнуть. Бортпроводницу звали Джессика Митчелл. «Мою дочь зовут так же, как Вас» - сказала Ольга. «И ещё» - добавила она, - «Вчера у меня, также как и у Вас, был день рождения. А ещё у моей подруги, Патрисии. Она сейчас тоже, на этом самом борту. Кстати, мы с ней лишь вчера стали подругами. В аэропорту познакомились. В баре». «Ну и ну! Это просто невероятно!» - изумлённо залепетала проводница, широко раскрыв свои выразительные голубые глаза. «Да, уж, действительно, невероятно. Другого слова не подобрать. Слишком много совпадений за один день. Сначала в там, в аэропорту, затем на этом борту. Может это знак?» - убирая ватный диск ото лба промолвила Ольга, глядя на проводницу уже сверкающими глазами, - «А? Джесс, что скажете?». Та стояла, снова чуть растерявшись, не зная, что ответить. «Ладно. Это всё бред какой-то. Рассосётся, как говорится. Чудес не бывает. Всё встанет на свои места. Не думай о том, почему ты. Думай о том, для кого ты. Это слова из одной русской песни. Запомните эти слова, Джессика! Вы молодец! Хороший человек! Я это вижу! Продолжайте в том же духе и всё получится! Главное в жизни – это желание! Будет желание – будет всё!» - словно отрезюмировала Ольга.Повисла короткая пауза. «Так, ладно, мне действительно пора. Пойду найду свою подругу. Увидимся!» - бросила Ольга напоследок, вышла в тамбур и направилась по левому борту по направлению к хвостовой части лайнера. Выглянув из носового спецотсека, бортпроводница посмотрела ей вслед. Ольга совершенно определённо знала то место, где должна была находиться Патрисия. Уже издали, пройдя лишь первые три ряда, она прицелила взгляд на то самое кресло, на котором никого не увидела.Подойдя к одиннадцатому ряду, Ольга остановилась в проходе глядя на пустующее место Патрисии. «Я так и знала», - проговорила она вслух - «Ну и где же ты у нас, голубушка?». Крайнее к проходу кресло под номером одиннадцать «С», также пустовало. Взглянув на него, она вдруг вспомнила о высоком седовласом пожилом мужчине в деловом костюме, с которым ей выпало удовольствие перебросится парой слов перед началом полёта, в то время, когда она успокаивала запаниковавшую Патрисию. «И он где-то ходит» - подумала она. Облокотившись на спинку кресла, она постояла так с полминуты, не зная, что теперь делать.Неожиданно кто-то сзади коснулся её плеча. Ольга вздрогнула. «Разрешите пройти, мисс?» - попросил её женский голос. Сделав шаг влево, она освободила проход на полкорпуса, протиснувшись в пространство между креслами. Повернув голову направо, она увидела проходящую мимо бортпроводницу, которая энергично направлялась в сторону хвостовой части. Но это была не Джессика. Ольга посмотрела ей вслед, а затем, развернувшись, присела в крайнее к проходу кресло рядом с креслом Патрисии. «Подожду её здесь» - подумала она. Тревога и нервозность не покидали её, продолжая хозяйничать в её теле, в её сознании.Головная боль от своего эпицентра, находящегося посредине её лба, раздавала постепенно затухающие пульсирующие порции по всей черепной коробке через виски к затылку. И так без остановки. «Минут через тридцать Ваши головные боли должны будут утихнуть, надеюсь» - вдруг вспомнила она слова бортпроводницы. Который сейчас час?» - подумала она и тут же вспомнила про свой телефон. «Он в сумочке. А сумочка! Где моя сумочка?» - крутилось в её голове. «Я ведь не брала её с собой в туалет?» - мысленно спросила она сама себя и тут же самой себе ответила, - «Нет. Однозначно. Хотя…». Она поразмышляла немного, пытаясь наскоро восстановить с самого начала своё похождение в туалет. «Даже если я и оставила её в туалете, его вернут проводнице. Джессике. Тот, кто зашёл в туалет сразу после меня. Если только он окажется добропорядочным и не стащит её». Она глубоко вздохнула. «Да что за чёрт? Это просто напасть какая-то. Вот прямо реально – серая полоса! Скорее бы уже добраться домой, к моей девочке!». «Эй, мисс!» - окликнул её сидящий через кресло Лонни Кэмпбелл. Ольга повернулась, посмотрев на него. «Как дела?» - поинтересовался он, поприветствовав её чуть приподняв руку. «Спасибо, хорошо!» - ответила онанаотмашь. «Я узнал Вас, мисс. Видел перед взлётом. Здесь, в этом проходе. Вы беседовали с Патрисией» - сходу продолжил он. «Ну, допустим! И что с того?» - бросила она, не глядя на него. «Да нет, ничего» - спокойным тоном ответил он и тут же спросил – «Трудный день?». «Простите, Вы о чём?» - спросила Ольга. «Да так. Ни о чём. Просто, полюбопытствовал. Вы ударились?» - сказал Лонни. «Какое Вам дело до того, какой у меня был день? Ну, ударилась! Дальше что? Вы что, авиационная полиция? Желаете провести расследование? Или, может быть, скорая помощь? А? Нет! Я поняла! Вы – суперкрутой психолог, желающий оказать мне психологическую поддержку! Только я скажу Вам – не спрашивайте меня ни о чём! Просто не лезьте ко мне и всё! Окей?» - протараторила она словно отстреливаясь из пулемёта, - «Узнал он меня!».«Да Вы не злитесь, мисс. Я лишь спросил». «Что? Не злитесь? Вы сказали не злитесь?» - произнесла Ольга, повернув к нему голову. Он прочитал в её взгляде недовольство. «Нет, мисс. Говорю же, я узнал Вас и просто хотел...» - почти виновато произнёс оносёкшись. Лёгкий румянец покрыл его щёки. «Что?Что? Что Вы «просто хотели?» - выпалила она, - «Полечить? Склеить? Или что, любопытный Вы мой?». «Да нет же! Вовсе нет! Что Вы?» - вконец растерявшись, словно оправдываясь промолвил он. «Или, может быть, Вы действительно хотите узнать меня, когда я злюсь?» - словно нападая продолжала Ольга. «Ну уж нет! Только не это! Как говорится «боже, упаси! Что угодно, только не это, мисс! Я знаю! В гневе женщины страшны!» - ответил он, пытаясь оправиться от её напора, а заодно и разрядить ситуацию. «Вот и чудесно!» - бросила она, скрестив руки на груди. «Полюбопытствовал он, видите ли! Видала я таких любопытных! Любопытной Варваре на базаре нос оторвали!» - пробурчала она напоследок, прекратив диалог. Лонни не любил скандалов. Ведь вего семье их не бывало. Никогда. Услышав это, онлишь улыбнулся, и, чуть кряхтя, отвернулся от неё, перевалившись на правый бок. И как только он сделал это, прямо перед собой в кресле под номером одиннадцать «F» он вдруг поймал профильнизкорослого худощавого мужчины восточной расы. «Китаец» - подумал Лонни разглядывая его, - «Хм! Он что, всё время сидел рядом со мной? А я, почему-то его совсем не замечал. Вроде его здесь вообще не было. Или я просто не обращал на него внимания». Он вздохнул, перевернул свою бейсболку козырьком назади закрыл глаза. «Нет, кореец» - продолжал размышлять он, - «Ну уж точно не японец. И не монгол». Он снова открыл глаза, посмотрев на мужчину. Тот спал, как ребёнок. «Китаец, кореец, японец – какая разница? Он просто человек! И это главное. «Все мы - просто люди. И не важно, какого мы пола, вероисповедания, расы. Главное – оставаться человеком! Что бы ни случилось! Верить и любить – вот, что главное!» - вдруг промелькнули в его голове слова, недавно сказанные ему Патрисией. «Да, она права. В этом нет никаких сомнений» - подумал он, мысленно вспоминая черты её лица. «Человек – это звучит гордо» - подумал он, - «Подожди, где-то я это уже слышал. Эти слова. Или читал. Не помню. Да, читал. Но где? Хм! Ладно, Лонни, проехали. Спи, мой кореец. Спи, китаец. Спи, человек!». С этими мыслями он закрыл глаза.«Интересно, она всё ещё здесь?» - вдруг подумал он. На самом деле, он узнал Ольгу сразу же, как только она присела на его ряд. Он вдруг вспомнил, как она успокаивала Патрисию перед взлётом, обнимая её в проходе. «Я знаю одну русскую! На свете много людей и все они разные. Да, безусловно, это так. Но, этого человека я почувствовала сердцем. И мне кажется, что я начинаю влюбляться в него. Она сейчас здесь, с нами, в этом самолёте!» - промелькнули в его памяти слова Патрисии. Лонни улыбнулся. Он был счастлив, что познакомился с ней, даже несмотря на то, что это было, собственно, вовсе никакое и не знакомство. Во всяком случае пока. Ведь когда люди знакомятся, первое, что они узнают – имена друг друга. Её же имени он не узнал. Впрочем, как и она. Сейчас они сидели отвернувшись друг от друга. И каждый из них думал о своём. «Я действительно был весьма любопытен?» - размышлял он, - «Да, похоже, что так. на ещё та! Крутая леди! Какой напор! У-ух! Ураган! Сразу видно – русская! Но что-то пошло не так.Наверное, для знакомства я подобрал не те слова, или неподходящее время. Иначе она бы не завелась вот так, с пол-оборота. Это точно. Было бы интересно узнать её имя. Жаль, что она вовсе не имеет ни малейшего желания заводить со мной знакомство. А я?Хм… Но, в ней я вижу стержень. В ней читается некая сила. Значит не замужем. Но ведь и я, я тоже один. А у меня есть он, стержень? Ну хоть какой-нибудь. Не знаю. Мне сложно судить о себе. Хотя, если бы не было, то наверное… Но у неё то точно есть. Да ещё какой. Хочу разузнать формулу сплава. Ладно, полагаю, Патрисия всё же представит нас друг другу. И, думаю, это будет несколько приятнее, чем то, что мы оба испытали только что». Подумав обо всём этом, Лонни улыбнулся. Он любил людей. Абсолютнобескорыстно. Возможно, ему и следовало бы ожидать взаимности от каждого, для кого он творил добро в этом мире, но он вовсе не ожидал её. Жить, чтобы любить – так он определял для себя своё жизненное кредо. И он жил ради других. Жил ради ближних. Ноэто иногда играло с ним злую шутку, выходило боком.Когда он получал зло взамен добра, он страдал. Его терзали противоречия, но он обладал удивительной способностью не впускать в своё сердце злобу. И даже те, кто когда-либо замышлял против него неладное, рано или поздно под воздействием его добрых чар менялись, становясь его друзьями. Многие любили его за то, что не смотря на свою профессию Лонни любой негатив мог превратить в праздник. Те, кто его знал, считали это настоящим искусством, особенностями и секретами которого он владел в совершенстве. Ни один из тех, кто считал его своим другом и даже изтех, кто входил в круг его обычных знакомых, никогда не брезговал общением с ним, не чурался егопрофессии, не называл мясником, или что-либо в этом роде. Лонни кайфовал каждый раз, когда бумеранг счастья, запущенный им, снова к нему возвращался. В студенческие годы друзья называли его волшебником, а на работе к нему прицепилось прозвище «тот, кто разгоняет тучи». Он понимал, что все люди разные. Иименно поэтому он воспринимал каждого из них сугубо индивидуально, пытаясь понять их мотивы, их чувства. Лонни ценил их достоинства и недостатки, проецируя на свои собственные качества, на свои поступки. Глотая психологическую и философскую литературу, он обожал самоанализ, каждый раз пытаясь понять, как на месте того или иного человека, в той, или иной ситуации поступил бы он сам. Таким он стал благодаря своим родителям, за что последние двадцать лет молил бога об упокоении их душ. Их внезапный уход из его жизни оставил огромный рубец на его сердце, но, в то же время сделал его сильней. С тех пор он лепил свою собственную судьбу. Ему было сорок четыре, и он уже крепко стоял на ногах, при всём при том оставаясь совершенно одиноким в своём собственном мире. Через его скальпель прошла не одна сотня умерших. Он дорожил связями, которые имел и теми друзьями, которых обрёл благодаря своей доброте и преданности. Из всего в жизни он извлекал урок, приносящий ему, в конечном счёте, самое ценное – человеческую мудрость. И за каждого из тех, кто попадал на его стол - он молился.
Прошло ещё около пяти минут, прежде чем головная боль немного утихла. Патрисия по-прежнему не возвращалась. «Ну, где же ты?» - думала Ольга, - «Там что, все туалеты заняты что ли? Ну что за люди? Набьют желудки, напьются, наедятся, а потом жди каждого по полчаса из туалета!». Но в тот же миг её собственное «я» возразило ей: «На себя посмотри, курица! Чем ты лучше их? Полчаса провалялась в туалете на полу! Полсалона на уши поставила! Из-за тебя чуть двери не выломали! Сидишь здесь, умничаешь! Да ещё и хорошего человека обидела из-за своей несдержанности! Что вот теперь ты намеренаделать? А?». «Даже не знаю» - машинально ответила она ему. «Не знаю, не знаю! Всё ты прекрасно знаешь!» - продолжал поджимать голос внутри, - «Ты должна всё исправить! И прямо сейчас! Ты меня слышишь? Немедленно!». Ольга не познала настоящей материнской любви, заботы и ласки, имея лишь короткие обрывки воспоминаний из детства о своём далёком российском дядюшке и его деспотичной супруге, называвшей Ольгу подкидышем. Переехав в Канаду, она слишком рано попала под влияние улицы, что сформировало в ней спартанские качества. Иименно благодаря улице она познала, что значит честь и справедливость. Она могла постоять за себя. Она могла вспылить без особой причины, подобно тому, как она сделала это пять минут назад по отношению кЛонни. Отец же помог Ольге понять, что такое трудолюбие и совесть. И снова её второе «я» сейчас было, что называется «тут как тут», и оно, как и всегда, было в обличии совести, взывающей к восстановлению справедливости. Она повернула голову направо, увидев лишь его широкую спину под тёмно-синим пуловером и ярко-красную бейсболку, повёрнутую козырьком назад. «Калгари Флэймз. Ну, ладно, хоккейный фанат, предлагаю мир» - проговорила она про себя, словно репетируя своё обращение к нему. «Нет. Это банально» - тут же возразила она сама себе. Помучив свой мозг ещё с минуту, перебирая в голове различные комбинации того, как заговорить с ним, она, вспомнив крылатую фразу Марка Аврелия, сказала себе: «Ладно, Оля, делай, что должно, и будь что будет». Наклонившись над пустующим креслом Патрисии, слегка толкнула его в плечо. «Эй, мистер!» - произнесла она, - «Вы не спите?».
Конечно же, Лонни не спал. Ощутив её прикосновение, он открыл глаза и улыбнулся, получая удовольствие от момента. Ведь он узнал в ней ту самую русскую, о которой совсем недавно услышал от Патрисии. Обернувшись, Лонни посмотрел на неё.«Представьте себе – нет, не сплю» - улыбнувшись ответил он. «Ясно» - сказала она с растерянным видом, - «А я подумала...». «А я лежал и думал о том, ушли Вы, или ещё здесь» - перебив её, сказал он. «Я ещё здесь, как видите» - бросила она, - «Это не моё место, но…». «Так и есть. Не Ваше» - сказал он, вновь прервав её. «Может быть, Вы разрешите мне наконец договорить, мистер, как Вас там?» - сказала Ольга, широко раскрыв глаза. Сейчас в её вопросе вновь проскочили нотки недовольства. «Лонни!» - бросил он, протянув ей свою руку. «Спасибо, Лонни!» - произнесла она, протянув ему в ответ свою. «А Вы?» - спросил он. «Что?» - бросила Ольга. «Как Ваше имя, мисс?» - спросил он с улыбкой, - «Хотя, стойте, дайте я угадаю. Вы позволите?». «Валяйте!» - бросила она. «Сандра Баллок?» - произнёс он иронично. «Что ж, Вы угадали, сэр! Она самая!» - ответила Ольга с улыбкой, - «Что теперь делать намерены? Автограф попросите, полагаю?». «Почему бы и нет? Можно сразу в паспорте. На странице «семейное положение» - шутливо выдал он. Она рассмеялась, прикрыв глаза ладонью, подобно тому, как если бы солнце слепило её. «Хороший юмор, Лонни. Я оценила» - продолжила она, - «Знаете, а Вы весёлый парень, как я погляжу». «Теперь и Вы угадали, мисс. Я такой. Хотя, в большинстве своём, я достаточно скромен. Даже, можно сказать, замкнут» - парировал он. «Да что Вы говорите!? Пока что я этого не заметила» - сказала Ольга. «Не верите?» - бросил он, чуть сморщив лоб, - «Хотите, я докажу Вам это?». «И как же?» - спросила она в ответ. «Легко!» - сказал он, улыбнувшись - «Хотите не буду разговаривать с Вами весь полёт?». Отвернувшись в сторону прохода, Ольга снова рассмеялась. «О, мой бог! Вы и вправду, такой забавный малый! Вы мне начинаете нравиться, Лонни!» - бросила она, повернувшись к нему снова. «Вы мне не поверите, но я скажу Вам нечто подобное, мисс. Вы позволите?» - сказал Лонни. «Ну попробуйте!» - весело отрезала Ольга, глядя на него в ожидании очередной забавной шутки. Он посмотрел на неё. То, что она услышала, на этот раз превзошло её ожидания. «Вы очень красивы», - произнёс он, - «Уверен, что многие мужчины теряли голову от Вашей красоты, а кто-то даже сейчас продолжает делатьэто!». Ольга смутилась. «Простите меня. Знаете, глядя на Вас я теряюсь» - заметив это сказал он и в тот же миг отвёл свой взгляд в сторону. Он произнёс это с лёгкой ноткой застенчивости, можно даже сказать мальчишеской робости. Его щёки покрыл румянец. Это было то самое чувство, которого он боялся, от которого всегда бежал. Это преследовало его с тех пор, как в юности он испытал первые неудачи в общении с девушками. Потом была молодость. Но и тогда было всё как-то не очень, как-то весьма печально. Появился страх. Он по-прежнему комплексовал. И это продолжало сказываться на его мужских способностях в момент близости. Одна гадалка как-то сказала ему, что на нём лежит венец безбрачия и это лишь усугубило без того острую проблему. Не в силах понять, за какие грехи всё это выпало на его долю, онушёл в себя, приписывая всё происходящее злому року. Несмотря на свой возраст и на все его достоинства, десятой долей которых вряд ли мог похвастать любой его друг, спустя годы Лонни по-прежнему был один. Об этом страхе он не решался поведать никому. Разве если только родителям, которых он так сильно любил. Они были потомственными врачами и уважаемыми людьми, давшими ему безупречное воспитание, что обязывало его пойти по их стопам. Они заложили в него всё то, что должны были заложить родители единственного, горячо любимого чада, то, что в своё время в каждого из них было заложено их прямыми предками. Но с одиннадцатого сентября две тысячи первого года емууже никогда и ни в чём не суждено было перед ними раскрыться. Их гибель нанесла его душе неизлечимую рану, которая с тех пор помаленьку кровоточила. Прописав ей микстуры, он закрыл её на замок, а ключ потерял где-то в лабиринтах своего одиночества. Но несмотря ни на что, он не потерял чувства юмора и человеческой отзывчивости. Он просто хотел делать добро и видел в этом смысл своей жизни.
Между ними висела пауза. Подобно Лонни, Ольга сидела в лёгкой растерянности. То, что он произнёс только что, задело в её душе ту самую струну, которую давно никто не задевал. Она закрыла глаза, и в этот миг её словно сквозь волшебный портал времени вдруг закружило и унесло во власть той ноябрьской ночи восемьдесят девятого, в ту самую крохотную кладовую, на полу которой они с Дэйвом впервые сливались в одно целое. Сквозь годы она будто бы вновь ощутила тот самый запах свежей автомобильной кожи его белоснежного железного коня с ярко-красными буквами GMC на блестящей хромированной решётке. Запах бензина. А ещё запах страсти, который витал в салоне в те минуты, когда они без устали продолжали наслаждаться друг другом вновь и вновь. И снова в её голове прозвучали те самые слова. «Что-то произошло со мной вчера ночью. Внутри меня вдруг всё разом перевернулось, Ольга. Когда я думаю о Вас, сердце начинает вдруг бешено колотиться в моей груди. Знаете, глядя на Вас я теряюсь и мне трудно подобрать слова, чтобы выразить то, что я сейчас чувствую! Мне кажется…Просто мне кажется,что я…Я теряю голову! Мне становится трудно дышать и я…Я вновь пришёл к Вам. Пришёл, чтобы сказать, что я обязательно вернусь! Вы только ждите меня! Прошу Вас! Обязательно ждите! Если Вы сейчас скажете мне «да», то, я клянусь, весь мир будет у Ваших ног! Вы слышите? Почему же Вы молчите?Скажите же хоть что-нибудь...» - прозвучали в её голове слова Дэйва, которые он сказал ей утром следующего дня, прежде чем вернуться в Соединённые Штаты. Она вспомнила как он на холодном ветру, с непокрытой головой и высокоподнятым воротником своей чёрной драповой курткиёжился на ветру под окнами их дома в Старом Торонто, ожидая её ответа. Вспомнила себя, стоящуюна обшарпанном подоконнике в одной сорочке. Каккрикнула ему в ответ из своей форточки то самое «да», от которого он, просияв от счастья, послал ей воздушный поцелуй, а затем сел в машину и помчался прочь. Как бешено колотились тогда их сердца. И этивоспоминания вдруг навеяли на неё мимолётное сказочное ощущение его присутствия. В этот миг он словно опять был рядом, был здесь. Память прикоснулась к её щеке щетиной его мужественных скул, а запах его тела, отдавая нотками Clive Christian,казалось, вновь заласкал её ноздри, унося туда, где они мчались по ночному Торонто мимо сверкающих стеклянных витрин и причудливой формы сказочных фонарей, мимо стреляющих ввысь небоскрёбов, опустевших скверов и площадей, мимо уже раздетых придорожных клёнов, усеянных бисером мерцающих огней, разбрызгивая резиной колёс жижу ноябрьской слякоти по придорожным бордюрам. Предавшись всем этим воспоминаниям и чувствам, с минуту Ольга находилась словно в астрале, отключившись от реальности, но чьё-то внезапное прикосновение сверху мгновенно вернуло её на борт. Вздрогнув, она открылаглаза и посмотрела снизу вверх. Перед ней в проходе стояла Патрисия. «Слава богу, ты пришла» - бросила она. Немного помассировав ей кожу головы своимикоготками, осторожно проникая вглубь волос, Патрисия произнесла: «Нравится так?». Улыбнувшись, Ольга кивнула. «Прости, подружка, но, к сожалению, я вчера в аэропорту один ноготь себе сломала» - сказала Патрисия, показывая тот самый палец, - «Так что, прошу, не обессудь. Нормальный массаж сделать не смогу». Затем она улыбнулась, и, бросив взгляд на лоб Ольги, застрочила взволнованно: «Ты что-то неважно выглядишь. И что это у нас на лбу? Ты ударилась? Ого! Ничего себе какой шишак! И ссадина! Что случилось? Только не говори, что ты подралась с мужиком?». «Всё хорошо, милая. Это мелочи!» - произнесла Ольга, чуть усмехнувшись и приобняв подругу за талию, - «Ты лучше посмотри - я сдержала обещание. Табло «пристегните ремни» погасло и вот, я здесь». «Да, я вижу. Спасибо, дорогая». «Тебя что-то слишком долго не было, Патрисия. Я заждалась» - продолжала Ольга, вставая с кресла, - «Пролазь на своё место». Спинка впередистоящего кресла была низко опущена. «Эй, мистер» - окликнула Патрисиямужчину, развалившегося в нём, - «Не будете ли Вы так любезны приподнять на секундочку Ваше кресло?». Не получив ответа, она слегка потеребила его за плечо. «Ну что ещё? Вы дадите мне, наконец, поспать? То кричат, то визжат, то бегают как ошалелые! Неужели нельзя пару часов посидеть спокойно?» - пробурчал недовольно пожилой грузный хозяин кресла. «Ну ладно, ладно, извините. Мы ведь не знали, что у Вас оплачено полтора места» - съязвила Патрисия. «Грубить будете, мисс? Или как?» - грозно парировал мужчина, повернувшисьвполоборота назад, словно усиливая важность своего присутствия. «Или как!» - отрезала она, даже не взглянув на него. Лонни сидел, молча наблюдая за происходящим. Мужчина злобно выругался и, нажав кнопку на внутренней части своего подлокотника, привёл кресло в вертикальное положение. «Вы очень любезны!» - недовольно проговорила Патрисия, протискиваясь на своё место, - Развалился на два места и ещё права качает! От самого шуму больше, чем от всех двигателей этого самолёта!». Усевшись, она глубоко вздохнула и пристегнула ремень. Мужчина вдруг резко откинул спинку снова до отказа назад, едва не ударив Ольгу в лоб. «Эй, Вы, там, впереди! Вы совсем обнаглели что-ли? Вы что, самый крутой здесь? Или Вы хозяин этого самолёта, и я лечу за Ваш счёт? Я что-то не пойму!» - напористо обратилась к мужчине Патрисия. В ответ он лишь бросил ей какую-то фразу на французском языке и заёрзал в кресле. Услышав его реплику, Ольга тихо рассмеялась. «Что он сказал?» - широко раскрыв глаза спросила у неё Патрисия. «Понятия не имею» - ответила та. «Если понятия не имеешь почему тогда засмеялась?» - продолжала Патрисия. «Да ладно тебе, Пат. Хорош уже выдумывать. Я просто хочу, чтобы эта бессмысленная перепалка наконец прекратилась. Окей?». «Ну-ну! Давай, давай, заливай!» - бросила Патрисия, - «Слушай, а ты часом не с ним ли подралась?» - съязвила Патрисия и тут же продолжила - «Давай, колись, откуда у тебя эта шишка на лбу? Это он? Всё! Я всё поняла! Он ударил тебя спинкой кресла! Точно! Развалился тут, понимаешь ли! Как кабан!». «Если Вы сейчас не угомонитесь, я пожалуюсь проводнику, и командир высадит Вас прямо на ходу» - пробурчал мужчина. «Смотрите не проломите пол! А то первым сойдёте!» - парировала Патрисия. «Ты с ума сошла, перестань! Он не ударял меня, слышишь! С чего ты вообще это взяла, Патрисия?!» - успокаивающим тоном сказала Патрисии Ольга. «Нет, это уже слишком! Грубиян!» - выпалила вполголоса Патрисия, - «Нет, я хочу знать,что он там сказал, на французском!» - настойчиво требовала она. «Потом скажу, Пат. Отстань!» - снова отбивалась Ольга, еле сдерживаясь, чтобы снова не расхохотаться. «Так! Ладно! Делайте что хотите!» - нервно проговорила Патрисия. Она снова сделала вдох-выдох и, откинувшись в своём кресле, повернулась направо. На неё, смотрел Лонни. «А-а, это Вы» - протянула она, - «Может быть Вы скажетемне?». «Что?» - спросил он. «Да ладно, ничего. Забейте» - бросила Патрисия нисходящим тоном, а затем взглянула на свой секундомер. На экране было 0:51:17. «Ты пришла почти на двадцать минут позже» - сказала Патрисия, повернувшись к Ольге. «Да? Ну что ж, мне очень жаль. Но, поверь, доченька, я очень старалась успеть вовремя. Прости, что не смогла» - произнесла в ответ Ольга, взглянув на часы. Прижавшись щекой к плечу Ольги, Патрисия обхватила её руку и глубоко вздохнула - «Да ладно. Подумаешь. Ерунда. Но, всё же, я тебя ждала. Слышишь? И я была напугана» - проговорила она. «Да ты ж моя девочка!» - протянула Ольга в ответ, взглянув на неё сверху. «Спасибо Лонни. Он развлекал меня. Успокаивал. Рассказывал разные интересные вещи. Он хороший. И очень умный. Он рассказывал мне про страхи. На самом деле всё в нашей голове. А летать в пятьдесят тысяч раз безопаснее, чем ездить на автомобиле» - сказала Патрисия улыбнувшись. «Правда? Ну, вот, видишь, как хорошо, что ты поняла это. Я полностью согласна с Лонни. И, по-моему, я об этом тоже где-то читала. Или слышала. Ну, насчёт того, что самолёт — это самый безопасный вид транспорта» - сказала Ольга в ответ. Она вновь взглянула на Патрисию, коснувшись своей ладонью её щеки от чего та ещё сильнее прижалась к плечу Ольги. «Но он сам боится» - шепнула Патрисия Ольге на ухо. «Кто?» - спросила Ольга. «Лонни. Он тоже боится летать. Только чуть-чуть меньше, чем я» - сказала Патрисия, - «Он просто проходил какой-то там платный курс, на котором его учили как справляться с этим страхом». «Что ж, дорогая, выходит, что он зря потратил денежки» - сказала Ольга. «Да уж прям! Ты знаешь, сколько всего он мне здесь рассказал? Я прямо сказать прониклась по уши. И даже немного успокоилась» - выпалила Патрисия. «Лонни клёвый! Он прямо как настоящий преподаватель объясняет. И сразу всё становится понятно. И даже немножечко уже вовсе не так страшно. Ты меня понимаешь?». «Понимаю» - ответила Ольга, кивнув головой, - «Одно не понятно». «И что же?» - спросила Патрисия. «Как же он учит, если сам боится летать?» - с лёгкой ноткой сарказма промолвила Ольга. «Как, как! Не знаю как! Это никому не известно! Но у него это получается! Слышишь? Он меня реально успокоил! У него талант, если хочешь знать!» - протараторила Патрисия в защиту Лонни. «Смешная ты всё-таки у меня, Патрисия! Не зря у меня с языка частенько слетает по отношению к тебе одно слово!» - сказала Ольга с улыбкой, граничащей со смехом. «Какое такой слово?» - удивлённо спросила Патрисия. «Дочкой тебя называю. Вот какой» - тепло произнесла Ольга, поцеловав Патрисию в голову и обхватив своей левой рукой её плечо. «Когда мы прилетим в Калгари, я тоже запишусь на этот курс» - сказала Патрисия. «А что, неплохая идея. Если это пойдёт тебе на пользу, то непременно запишись. Кстати, знаешь, когда будешь записываться запиши меня вместе с собой в одну группу? Хорошо? А то я тоже трусиха ещё та! Только делаю вид, что не боюсь. А сама внутри дрожу от страха! Как кленовый лист на ветру!» - прочеканила Ольга и засмеялась, глядя на Патрисию. «Что-то я этого не заметила, - сказала Патрисия, - «Но, если ты так хочешь, то обязательно запишу, Оль! И ты знаешь, мне кажется, когда ты рядом я уже не очень-то ибоюсь!». «Да неужели? Правда? И почему же?» - бросила Ольга. «Не знаю. Просто не боюсь и всё. Не спрашивай почему. Ладно?» - продолжала Патрисия. «Что ж, хорошо. Раз уж я так благоприятно влияю на тебя» - довольно проговорила Ольга. «А ещё мне поможет вот это!» - сказала Патрисия, зажав пальцамизолотую ладанку на груди. На эти слова Ольга нежно, по-матерински обняла своей рукой руку Патрисии вместе с ладанкой и произнесла: «Во истину, доченька.Во истину. Это нам всем поможет, моя хорошая.Главное – верить. А теперь давай-ка, попробуй, поспи». Патрисия вздохнула и, прижавшись щекой к плечу Ольги, закрыла глаза. Просидев так некоторое время, она поймала себя на мысли, что снова прислушивается к звуку двигателей. Ей показалось, что сейчас они работают слишком тихо. Почти бесшумно. Зажав нос, Патрисия продула уши. «А что, если у нас закончится керосин, или случится разгерметизация?» - подумала она. Откуда ни возьмись, в голове замелькали ужасающие кадры «Расследования авиакатастроф» из «Нейшенл Джеографик». В тот же миг внизу живота вдругсделалось так прохладно, словно она зараз проглотила полкило мороженого, а затем в нём как-то все жутко заурчало, как если бы она закинула вдогонку солёныйогурец. По телу снова пробежал холодок, превращая её нежную кожу в гусиную. Нажав кнопку на телефоне, она взглянула на экран. Секундомер показывал 01:01:11. Патрисия повернула голову направо. Рядом,как и прежде, похрапывал Лонни. Она уставилась на него, рассматривая морщинки, лёгкую мужскую щетину, то, как вздрагивают во сне мышцы его лица, как движутся глазные яблоки за закрытыми веками. «Интересно, что ему снится на этот раз» - подумала она, - «Наверное в его сне мы снова падаем. Или он убегает от маньяка. А может быть у него там пожар, и он пытается выбраться из горящего здания, или жепытается спасти кого-то…». В этот миг страхпостепенно, на цыпочках опять подбирался к ней. «Нет, ему снова снится, как мы падаем. Наверное, двигатель отказал. Или загорелся…» - подумала Патрисия. Но неожиданно в её голове вновь прозвучали его слова: «Помните про статистику пятьдесят тысяч к одному! Просто расслабьтесь! Запомните – у страха глаза велики! Всё будет хорошо! И знайте, я – рядом с Вами!». Сжав кулаки, она сделала вдох-выдох и снова посмотрела на него, пытаясь собраться. «Хорошо, что Вы рядом, Лонни, ипусть Ваши слова меня не разочаруют!» - произнесла она про себя. На этом лёгком, неожиданном для себя подъёме духа, она, отвернувшись от Лонни, повернулась к Ольге. «О, боже, как же чудесно, что здесь и сейчас рядом со мной есть ты!». В этот миг она снова нуждалась в диалоге.
«Слушай, Оль», - сказала она, - «Ты знаешь, а я видела Уилла. Только что». «Да ну? А он что, на борту?» - подшутила Ольга улыбнувшись. «Ага» - бросила Патрисия и снова замолчала. «И?» - вопросительно произнесла Ольга. «Нет, просто я хотела сказать, что видела его» - ответила та. «Вы поболтали с ним?» - спросила Ольга. «Да. Перебросились парой слов» - продолжала Патрисия -«Короче - я захотела по-маленькому. Ну, ты поняла. Вот. Я подошла вон к той кабинке» - сжав кулак, она показала большим пальцем назад влево, - «Но она была занята. Кроме того, там была очередь. Потом я перешла на левый борт, но там – такая же самая картина. Что называется «забулькало у всех и сразу». «Прикольно!» - усмехнулась Ольга - «У них из ушей не брызгало?». «Может и брызгало, но на меня ничего не попало, вроде» - сострила Патрисия, усмехнувшись в ответ, - «Знаешь, меня больше волновало, чтобы у меня ни от куда вдруг не брызнуло». Они рассмеялись.«Ну, и что дальше?» - спросила Ольга в ожидании юмористической истории. «Что дальше? Что? А-а, ну и вот, значит» - продолжала Патрисия, - «Затем я пошла...нет, я не пошла – я понеслась туда, вперёд, но там, как назло, тоже было занято. Точнее сказать, там был кипишь. Какая-то дамочка застряла в кабинке.Или, может быть, ей стало плохо, и она не могла выбраться. Что-то типа этого. В общем, она закрылась там и не отвечала бортпроводнице, которая пыталась её оттуда вызволить». Это то, что мне сказали». Услышав это, Ольга в одно мгновение снова перенеслась туда, в ту самую кабинку, о которой сейчас говорила Патрисия. Она словно снова стояла перед зеркалом, а позади неё был образ Мюриэл Уолш.Ольга вздрогнула. Её внимание к словам Патрисии вдруг моментально отключилось, словно предохранитель, выбитый скачком напряжения. Уставившись в точку, она пребывала в кресле теперь уже с отсутствующим видом. «Сколько я уже сижу здесь?» - подумала она, - «Так, мне срочно нужно к себе. На своё место. Старуха, наверное, давно уже там». Параллельно её собственным мыслям, слова Патрисии доносились до её каким-то неразборчивым приглушённым фоном. «Там на пятачке стояла ещё парочка пассажиров, ожидающих своей очереди» - продолжала Патрисия, - «Поэтому я поняла, что шансов на ближайшие минут пятнадцать-двадцать у меня нет. Ты знаешь, в тот миг я реально пожалела, что на мне нет памперса для взрослых». Потеряв ход своей мысли, Патрисия на мгновение замолчала. «Блин, о чём это я вообще? Ты мне не скажешь?» - спросила она через мгновение, взглянув на Ольгу. Погружённая в свои мысли, Ольга не ответила. Она даже не повернулась к ней, уставившись во впередистоящее кресло. «Оль! - окликнула её Патрисия. Та снова не отозвалась. «Оля, ты здесь?» - чуть громче произнесла она. «А? Что?» - встрепенувшись проголосила Ольга, - «Пат, я прослушала. Извини меня» - бросила Ольга, чуть встрепенувшись, - «Что ты спросила?». «Я говорю ты не знаешь, о чём я вообще говорю? – спросила Патрисия. «Я? Слушай, да чёрт его знает, Пат! Я реально пропустила твои последние слова» - ответила Ольга, пытаясь сосредоточиться, - «Ты, вроде, сказала, что видела Уилла. Нет?». Патрисия усмехнулась, прикрыв глаза ладонью. «Точно! Похоже на то, что я сама себя прослушала» - чуть усмехнувшись бросила Патрисия, - «Короче, мне пришлось-таки тащиться в хвост. Туда, назад. В те туалеты. Там я и встретила Уилла. Кстати, он тоже стоял в очереди туда же. По моим глазам он прочитал, что я погибаю и пропустил меня перед собой». Патрисия сняла зажим со своих волос и, собрав их в более плотный хвостик, закрепила позади головы. Достав из своей сумочки полупустую пачку жвачки, она вынула из неё пару подушечек, закинула в рот и продолжила: «А ещё он спросил про тебя и поинтересовался какое у меня место. Короче, такая вот история. Кстати, у него аж сорок пятый ряд. Прикинь? Самый, что ни на есть последний». «Ну и что? Как он там, в хвосте?» - спросила Ольга. «Да ничего. Жив, вроде. Наушники свои из ушей не вытаскивает». «Ну и слава богу! И, кстати, отличную историю ты только что рассказала, Пат» - бросила Ольга. «Хорош прикалываться» - сказала с улыбкой Патрисия, слегка ткнув подругу кулаком в бок. «Да нет, я серьёзно. Не подумай, я абсолютно без сарказма говорю. Слышишь? Мне действительно нравится тебя слушать. Ты прекрасный собеседник. Всё, что ты говоришь, очень интересно и важно для меня, поверь» - ответила Ольга, приобняв Патрисию за руку. Она улыбнулась и, глядя ей в глаза произнесла - «Дорогая, я просто отвлеклась немного. Ты меня извини. Окей?». Патрисия вздохнула. «Мне пора, Патрисия! Я должна идти! Мне нужно найти Патрисию, свою девочку! Я очень рада, что судьба свела нас здесь сегодня!» - неожиданно прозвучало в её голове. «О мой бог! Грейс!» - проговорила она про себя, вспомнив женщину, которую встретила сегодня в аэропорту, - «Она ведь здесь, на борту! И её дочь тоже! Мне нужно найти их! Интересно, где они? На каком ряду?». В этот самый миг она вдруг подумала, что нужно обо всём рассказать Ольге. Про все эти совпадения. А ещё про то, что сказал ей до взлёта странным образом испарившийся сосед. Сейчас она решительно хотела выговориться насчёт всех этих вещей, не боясь показаться сумасшедшей.
Мимо, в сопровождении кучерявого юноши, прошла дама весьма почтенных лет. Заметив это, Ольга вдруг снова вспомнила о Мюриэл Уолш. «Слушай, Пат, мне нужно отлучиться. Окей?» - проговорила она. «Ты куда?» - спросила Патрисия, сбившись с мысли. «На кудыкину гору!» - сказала Ольга, легонько щёлкнув Патрисию по носу. «Ладно, ладно» - пытаясь отмахнуться бросила Патрисия, усмехнувшись - «Ты долго?». «Нет. Часа два-три. Норм?» - подшутила Ольга. «Я убью тебя!» - парировала Патрисия, показав Ольге кулак. «Ладно, ладно, не кипишуй, Пат. Я быстро» - сказала Ольга. «Давай» - бросила Патрисия, - «Я хочу с тобой поговорить. А ещё я есть хочу». «Пат, ты не поверишь, но я тоже. Слона бы сожрала! Ладно, родной мой, вернусь – поговорим. И перекусим заодно. Окей?» - ответила Ольга, поднимаясь с кресла, - «Кстати, вон, смотри, уже развозят».
Остановившись у третьего ряда, Джессика Митчелл методично раздавала пассажирам касалетки с едой, сок, газировку и ароматный кофе. «Давай, бегом. Я жду!» - бросила Патрисия ей вслед. Перейдя на правый борт, Ольга шагала к своему креслу с желанием поскорее увидеть человека, мысли о котором так не давали ей покоя. В этот миг в тридцати трёх тысячах футов под ними медленно проплывало озеро Верхнее. С каждой секундой они были всё ближе и ближе к гигантскому грозовому фронту, растянувшемуся на сотни километров впереди.
Оставшись одна, Патрисия посмотрела на Лонни. Он всё так же спал. Она вновь взглянула на свой секундомер. 01:21:37. Таинственный сосед пропал окончательно. «Наверное, всё же, заболтался-таки с кем-нибудь. Скорее всего. Присел к собеседнику на свободное кресло, забыв вернуться на своё. Так и есть. Да и бог с ним. Хотя…он явно не от мира сего. Ведь он сказал мне про Стива. Откуда он знал? Мистика какая-то! Или у меня реально крыша протекает?! О, боже! Только не это! Прошу!» - размышляла она – «Ладно, придёт Ольга и я ей всё расскажу. Она поймёт меня. И мы что-нибудь придумаем. Мы найдём его. И эту Грейс с её Патрисией - тоже найдём. Я уверена, что всему есть разумное объяснение. Всё встанет на свои места. Главное – ничего не бояться!». Сейчас она находилась на грани очередного срыва. «Расслабьтесь. Думайте о Стиве. Он ждёт Вас» - прозвучал внутри всё тот же голос. «О, чёрт! Подожди! Записка! Она же должна быть здесь!» - машинально вспомнила она. Она сидела, глядя на карман в спинке впередистоящего кресла слева от неё. Перед ней снова предстал его образ со словами: «Я говорю, что ничего пока ещё не происходит. Я просто решил написать для Вас этакую успокоительную записочку. Когда Вам станет страшно, просто достаньте её и прочитайте. Хорошо?». «Давай так, Патрисия» - мысленно обратилась она сама к себе, - «Я сейчас опускаю руку в этот карман. Если записки там нет, то я расписываюсь в том, что у меня, мать его, паранойя, шизофрения, мания преследования, или что-то в этом роде. А Стиву скажу, чтобы он определил меня в клинику для душевно больных. Сразу по прилёте в Калгари. Если же этот чёртов листок всё же там, то я сходу начинаю верить в эльфов и прочую потустороннюю хрень, после чего позвоню в Амстердам своему университетскому преподу по естествознанию и скажу ему, что он-таки ошибался насчёт своих доводов. Нет, я скажу ему, что он просто мудак! Тупой болван! Если, конечно, он всё ещё жив. Вот. Больше вариантов нет». С этими мыслями Патрисия почесала лоб, пристально глядя на карман. «Прочитать её, когда мне станет страшно» - подумала она, вновь вспомнив его слова. «А разве было как-то иначе с тех пор, как я оказалась в этом чёртовом кресле?!» - тотчас спросила она себя. Она сидела словно окаменелая, не решаясь протянуть руку вперёд и опустить в него свою руку. «А если она там, то, что в ней за послание? Он сказал, что она успокоительная. Значит в ней, должно быть, что-то непременно хорошее? Боже, да что же это происходит то, а? Почему я вообще стою перед этим выбором? Я ведь совершенно точно знаю, что я не ненормальная! Нет там никакой записки. Хотя… я точно помню, как он попросил у меня карандаш! Ладно, проверю этот хренов карман! Или ещё немного подождать его?». Мысли путались, но единственным способом прекратить этот безумный мозговой штурм было одно лишь действие – засунуть руку в карман. «Будь, что будет» - подумала Патрисия. Теперь её состояние было сравнимо с тем, словно она играла в русскую рулетку. И именно сейчас был её ход. Ход, чтобы нажать на курок с дулом револьвера у виска. Сделав глубокий вдох, она запустила трясущуюся руку в ситцевое нутро кармана. На самом его дне она вдруг нащупала какую-то бумажку. От сердца резко отступило. «О, мой бог!» - подумала она, - «Я не сошла с ума! Этот мужик реальный! И это, должно быть, то самое его послание, о котором он говорил!». Она медленно вынула бумажку. Это был сложенный вдвое листок в клетку, вырванный из карманных размеров записной книжки. В один миг для неё вдруг всё стало одновременно и простым, и до безумия сложным. Ладони жутко вспотели. Патрисия развернула листок. «Хм-м» - произнесла она прочитав надпись [(P:11D+О:25H);(45(D+E))]=XI-XI. Недоумённо хлопая глазами, она сходу пыталась понять смысл того, что прочитала. «И это он назвал посланием?» - подумала Патрисия, - «Мне это скорее напоминает один из вопросов теста на айкью. Блин, какие-то реальные дебри! Мне что, сейчас нужно это разгадывать? А после он вернётся и спросит каков мой ответ на эту шараду?». Все её размышления свалились в некий немыслимый штопор. «Так, думай, Патрисия, думай» - подстёгивала она себя, - «Всё это не просто так». Пытаясь сосредоточиться, она закрыла глаза, сделав пару глубоких вдохов-выдохов. «Постой! А что это вообще за записка то? Может это вовсе не…». Она снова взглянула на надпись, сделанную аккуратным печатным почерком. «Нет. Всё сходится. Это мой карандаш. Так и есть. Нет никаких сомнений» - подумала она, шкрябая ногтем по буквам, нанесённым на клетки. «А что, если рассказать об этом Ольге» - вдруг подумала Патрисия, - «Нет. Не думаю, что это хорошая идея. Хотя, даже если это и покажется ей смешным, я узнаю, что она обо всём этом думает». Она всё размышляла и размышляла, пока ей в голову не пришла та самая мысль - «А может быть мне пройтись по салону и поискать этого его. Летим уже почти полтора часа, а его всё нет. Ведь это же действительно странно? Так. Ладно. Вернётся Ольга, мы перекусим, я ей всё расскажу, а потом пойду и поищу его». Лайнер снова залихорадило. Фюзеляж пошёл мелкой дрожью и Патрисия машинально вцепилась в подлокотники. Повернув голову направо, она бросила взгляд на Лонни. Он всё так же дремал без задних ног. Теперь ей показалось, что он улыбается. «Вот кто уж счастливый человек, так это ты, парень. А говорил, что твои сны сущий кошмар» - подумала она. По её коже снова пробежал холодок. Она закрыла глаза – «О, бог ты мой, когда же наконец-таки мы начнём снижаться?».
Подойдя к своему креслу, Ольга обнаружила, что старушки так и нет. Она присела. «Где же ты, Мюриэл Уолш?» - подумала она, глядя на пустое кресло у окна. В миг память вдруг нарисовала ей тот самый перламутрово-синий, насквозь пронизывающий взгляд. «А то, знаете ли, мои суставы! В моём возрасте они стали совсем ни на что не годны» - снова прозвучали в голове те самые слова. «Суставы, говоришь? Ну да, конечно. Суставы - дело серьёзное» - подумала она. Глубоко вздохнув Ольга закрыла глаза - «Ладно. Всё. Хватит». Пытаясь прогнать из головы все мысли, она вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд. Открыв глаза она повернула голову налево. На неё снова глядел всё тот же мужчина в кремовом свитере. Ольга улыбнулась ему. Улыбнувшись в ответ, мужчина чуть кивнул головой. Его взгляд излучал тёплое спокойствие. Чуть растерявшись она отвернулась. Машинально повернув защёлку на кресле перед собой Ольга откинула столик и принялась отбивать ногтями что-то наподобие барабанного марша. «Ну, что дальше?» - спросила она себя, взглянув на синеву сквозь овальное стекло. Вернув столик на место, она взяла с кресла сумочку и пересела к окну. Прильнув лбом к иллюминатору, она посмотрела вниз. Гигантское озеро, грациозно проплывающее под ними, играло с солнцем своей морщинистой рябью. Маленькие белоснежные кудряшки облаков, парившие над ним тут и там, были похожи на отбившихся от стада овечек. «Глупенькие» - подумала она, словно сочувствуя им, и в этот миг вдруг поймала себя на мысли, что с тех пор, как ступила на борт, впервые чем-то спокойно наслаждалась. «Мам, я тебя встречу» - неожиданно возник в её голове голос Джессики. Ольга улыбнулась. «Моя сладкая. Мамочка уже летит к тебе» - проговорила она про себя и откинулась в кресле. Самолёт снова кинуло в дрожь. Знакомый клаксон и горящее табло взывали к тому, что самое время пристегнуть ремни. Ольга убрала сумочку на соседнее кресло, пристегнулась и закрыла глаза…(продолжение следует)
Отрывок из моего романа Ничего не бойся
© Copyright: Андрей Шикин, 2023
Свидетельство о публикации №223040801168
Свидетельство о публикации №223040801168
Рецензии