Им явился Иисус

Люди бывают разные.
Но, впрочем, если приглядеться — во многом они схожи.
Это может казаться парадоксом, но это так.

Часто мы не знаем даже соседа, который, если свали стенки, живёт в пяти-семи метрах от нас — справа, слева, над тобой, под тобой.
Если, конечно, ты не в деревне.
Но и там — слухи, сплетни, склоки.
Яшка на Сашку, который порвал рубашку. И ты всё слышишь — как они готовят, как справляют нужду, а не дай Бог соседушка решил отремонтировать свою «клетку»...
Всё. Месяц слушай молоток и дрель. Хорошо, если месяц.

И вот по всей планете посыпались невзгоды.
Там землетрясение — магнитуду, которую тщательно замазывает ящик, где СМИ продолжает бормотать, как прекрасна жизнь.
А вокруг — война, разруха, бедняки, катаклизмы, религия и прочее. Болезни…

Так думал сегодня утром Алколиан.
Имя странное, конечно.
Изначально его звали просто Алёша — из типичного городка.
Но ему оно надоело.
Мотаться по короткой жизни всегда с одним и тем же именем?
Миллионы Алёш, Наташ, Оль, Гриш, Миш, Дим и так далее.

А на рожи их посмотришь — одна другой страшнее, размышлял Алколиан.
Бабы силиконовые, если бабло есть.
Если нет — пиши пропало.
Все какие-то бесформенные. Шаблонные.

А в души их загляни…

Вот намедни уволили его с работы — и десятки не хватало.
Нехотя пошёл к соседу, которого знал уже лет пять. И помогал ему, когда тот переехал — просто так.
Таскал мебель, давал советы, где и куда лучше сходить, купить, достать.

А вот самому пришлось одолжить — хмуро смотрели.
Кто — у самого нет.
Кто — наотрез отказывался: пятеро детей, тут каждая копейка на счету, ты уж извини, браток.

Только тётя Вера, старая, полуслепая, лет за восемьдесят, вытащила свои последние гроши.

— Что, сынок, али работу потерял?

Алколиан замялся. Неудобно было у старушки последнее забирать.

— Я Вам через пару дней отдам, отдам, — лепетал он, чувствуя себя до ужаса неловко.

— Да ты не беспокойся, — спокойно сказала баба Вера. — Знаю, что отдашь.
Я и другим помочь могу…

— А чем, сынок? То, что мне надобно, ты дать не можешь. А более мне ничего не нужно.

Алколиан не решался больше расспрашивать.

Конечно, он, как только у него появились деньги, спустился к бабе Вере, да и горшочек герани принёс — хоть чем-то отблагодарить да обрадовать.

У бабы Веры звонка не было.
Алколиан постучался.
Прислушался — ничего.

Он приходил намедни несколько раз, но всё ему никто не открывал.
В конце концов он подёргал ручку двери — и она отворилась.

— А я и не запираю никогда, — услышал он бодрый голос из глубин комнат. — Что у меня брать-то? А с ключами возиться не люблю. Проходи.

Алколиан оглядел прихожую. Ничего особенного — шкафчик, покрытое пылью овальное зеркало.
Была полутемень, и Алколиан плохо видел.

— А ты прямо на свет иди.

«Что же она знает, что я думаю?» — испуганно подумал Алколиан, оглядываясь вокруг. Но света не увидел.

— Да где же Вы, бабушка? Я только отдать… Не вижу света я.

— Знаю, — голос, казалось, раздавался повсюду. — Цветок принёс. Люблю их. Свет он везде, не каждый видит. Глаза сейчас привыкнут. Луна вон свет и даст.

На самом деле, Алколиан стал видеть яснее: очертания других комнат, какие-то картины на стенах, коридор, ведущий, видимо, далее.

Алколиан, цепляясь за стены, ещё наощупь двинулся вперёд и оказался перед тёмной дверью, вокруг которой излучался странный, радужный, яркий свет.

— Входи же. Ты видишь дверь, но её нет. Только свет. Просто входи.

Алколиан нерешительно шагнул — и на самом деле оказался в другой комнате.

Из огромного окна на него глядела яркая, голубоватая Луна невероятных размеров. Видимо, она и освещала комнату. Всё было на самом деле хорошо видно:
много растений и книг, кресло-качалка, где, видимо, и сидела баба Вера, мирно покачиваясь.

— Баб Вер... — нерешительно Алколиан подошёл ближе.

Но в кресле сидел довольно-таки молодой мужчина.

— А где баба Вера?

— Веры нету, — сказал чужой.

— А Вы кто? — Алколиан шарахнулся от силуэта.

— Я убиваю время. Кто? Кто угодно.

— Мне баба Вера нужна... — Алколиан поставил осторожно горшочек герани на небольшой столик и десятку рядом положил.

— А вот десятки не нужно, — сказал мужчина и приподнялся. — Веры нету, было же сказано.