О группе Народного контроля в РГДБ

Наш исторический переезд в новое здание на Октябрьской площади совпал по времени с началом Перестройки, причем, тогда, в 1986 году, мало кто себе представлял, куда и насколько всё изменится. И получилось так, что мы не просто переезжали в новое помещение с новыми возможностями, но и в период, когда у нас, как и везде, стали исчезать главные атрибуты советской эпохи: все эти парткомы, бюро комсомола, профкомы, группы «народного контроля», и каждый со своим «вертикальным» подчинением вплоть до союзного. Так что пишу я в основном о том, как мы жили до переезда.
Конечно, в нашей библиотеке принцип единоначалия был непоколебим, и секретарь партбюро с «помощником партии» секретарем комсомола отвечал главным образом за морально-политический климат в коллективе и «претворение в жизнь решений партии», его подписи стояли на всех характеристиках, хоть для загранпоездки, хоть для поступления в вуз. С профкомом тоже всё вроде понятно – представитель интересов коллектива в общении с дирекцией, организатор культурных мероприятий, распределения дефицита и прочих благ. Самую же загадочную роль в этой триаде играла группа народного контроля. На союзно-республиканском уровне Комитет НК выполнял серьезную функцию госконтроля с широкими полномочиями, а низовые группы могли докладывать по вертикали даже о работе своей администрации. Может, где-то такое было, но не у нас.
Когда я пришел в б-ку, председателем группы была скромнейшая и абсолютно неконфликтная Нинель Мироновна Нодель. Кому пришло в голову заменить ее мной, не знаю, но шаг был, как я понял, продуманным и связан со взаимоотношениями между Л.М. Жарковой и К.В. Кузьминым. Костю любили все. Большой, добрый, общительный, он был душой любой компании, всегда мог что-то достать, с кем-то договориться. Но потребовать с него Лидия Михайловна ничего не могла: военный пенсионер, захотел бы - сам ушел. А в небольшой библиотеке проблемы небольшие, но были. Ему, например, говорят: «Константин Васильевич, в обработке из окна дует». Он: «Сделаем». Через день: «Константин Васильевич…» - «Ну, чего пристали?! Меня Лидия Михайловна в министерство посылает. Сказал - сделаю». И делал, но в третий раз к нему никто бы не подошел. А тут Марк. Что, мужик с мужиком не договорятся? «Константин Васильевич, тут в обработке жалуются…» - «Да, ерунда, Марк. Делов-то». И так продолжалось многие годы, и все были довольны.
Правда, был случай, когда и мне пришлось К.В. «напоминать в третий раз». Напомнил. Он – к Жарковой. Она подходит ко мне и говорит: «Марк, отстань от Кости!». Почему она так сказала – понятно. Но что дальше? Проблема-то остаётся. Ситуация патовая. И тогда я попросил Ирину Викторовну Романовскую обругать меня на очередном общем собрании. Она не сразу, но согласилась. Вышла и, как всегда, громко, уверенно, не взирая на авторитеты, заявила: «А вот тут у нас (назвала проблему). Почему Константин Васильевич ничего не делает? Где наш народный контроль? Надо Марку Аркадьевичу…». И «глас народа» разрулил ситуацию.   Вот так мы жили на улице Дмитрия Ульянова. Ну, а потом началась подготовка к переезду, наш всеми любимый Константин Васильевич ушел на пенсию, и пошла уже совсем другая жизнь.