Истории без глянца Глава19 Австрийская Мона Лиза

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
АВСТРИЙСКАЯ МОНА ЛИЗА


Впервые я попал в этот город много лет назад, гастролируя
в Праге.

Четыре часа в комфортабельном поезде и ты оказываешься в столице хороших манер, балов и вальсов! Здесь величественные дворцы поражают имперской монументальностью, ухоженные парки манят благоуханием распустившихся цветов, музеи восхищают собранием сокровищ всех стран и эпох
и, конечно, заставляют глотать слюну изысканные кофейни, в
которых подают самый вкусный в мире штрудель. Я в Вене!


Благодаря хлопотам продюсера Павла, за несколько часов
мне удалось осмотреть главные достопримечательности, пообедать, купить концертный костюм от «Dolce & Gabbana» с
девяностопроцентной скидкой, в только ему, Павлу, известном
бутике и даже «по-знакомству» заглянуть за кулисы Венского
оперного театра. Для полного нечеловеческого счастья, оставалось посетить антикварные галереи и магазины, коих в центре
Вены десятки. Чтобы не мучить продюсера скучной прогулкой
по «секонд-хендам», я предложил ему встретиться на вокзале
поздно вечером и вернуться в Прагу последним поездом.


На улицах Доротеум и Шталльбурггасе антикварные магазины и галереи не особенно отличались от музеев: картины старых мастеров и античные скульптуры, драгоценности монарших особ и столовое серебро, венская бронза и фарфор.
Преимущество магазинов перед музеями было в том, что раритетами можно было не только любоваться, но и с многозначительным видом поинтересоваться их ценой. Я остановился у витрины, в которой мерцали серебряным блеском несколько
десятков великолепных кубков. Магазин закрывался в шесть.


Стрелки моих часов показывали шесть часов и три минуты.
Продавщица улыбнулась улыбкой восточной красавицы и распахнула уже запертые двери галереи. Эта милая девушка с каскадом черных волос, однозначно мне напоминала кого-то. Но я никак не мог вспомнить кого.

— Вам понравилась коллекция семьи Пик — Блох-Бауэр? К сожалению, наследники решили распродать предметы по отдельности. Выбирайте что Вам нравится…
— Вот это, — указал я на старинный свадебный сосуд.
— Отличный выбор, — приветливо ответила она. — Это один
из самых дорогих кубков в коллекции. Сейчас проверю сколько
он стоит.
— Нет, нет, не надо , — смутился я, — из меня плохой покупатель. Да и Вам давно пора закрывать магазин.
Девушка снова улыбнулась:
— Я не тороплюсь. Вы откуда?
— Я живу в Израиле.
— Ах, вот как! Тогда рассматривайте коллекцию, а я пока заварю кофе. Вам, наверняка, будет интересно узнать о ее владельцах.

Такого поворота событий я не ожидал.
Девушку звали Габи. Она была дочерью хозяина галереи и иногда помогала родителю в его бизнесе. Габи поставила на старинный столик две чашечки дымящегося кофе и тарелку с большим куском торта «Захер». Я пил обжигающий напиток маленькими глотками, вспоминая недобрым словом совет скую систему образования, которая напрочь отбивала желание учить иностранные языки. Ах, как много я хотел ей сказать в тот вечер! Но с моим английским я был вынужден больше слушать…
— Эту коллекцию собрала знаменитая еврейская семья промышленников — Леопольд Блох-Бауэр и Антуанетта Пик.


Супруги, будучи совершенно слепыми, приобретали лучшие изделия из серебра у дилеров и на аукционах Вены, Берлина, Парижа в период с 1900-го года по 1938-й. Они знали толк в антиквариате! Это единственная частная довоенная венская коллекция, которая сохранилась полностью. Спасаясь от нацистского преследования, семье удалось не только эмигрировать в Канаду, но и вывезти своё собрание. Наследники в 80-х годах вернули коллекцию в Вену, а сейчас решили ее распродать.
Габи подарила мне альбом, рассказывающий об этой необыкновенной коллекции и предложила погулять по улочкам старого города. До отхода поезда оставалось добрых четыре часа и я с радостью согласился. Мы блуждали вблизи «Золотого перекрестка», и эта прогулка, под руку с венской красавицей, стала для меня одновременно и музыкой, и поэзией, и театром, и музеем! Габи рассказывала о Блох-Бауэрах, словно сама была участницей всех событий в их жизни.
— Я не сказала тебе о главном. Коллекция эта примечательна еще тем, что Леопольд был родным племянником Адель Блох-Бауэр, сыном ее родной сестры Терезы, — девушка сделала паузу, явно ожидая мою реакцию.


— Той самой Адель, которую писал Густав Климт? «Австрийская Мона Лиза»? — не поверил я.
— Той самой! — гордо ответила Габи.
— Но как же такую важную коллекцию решили продать в галерее, а не на каком-нибудь престижном аукционе?
— У нас всегда было принято вести бизнес внутри семьи.
— Так ты…
— Да, двоюродная правнучка Адель Блох-Бауэр.

Мы шли мимо сувенирных киосков. С тарелок, шкатулок, колокольчиков, магнитиков на нас смотрела «Золотая Адель».


— Мою прабабушку выдали замуж в 18 лет за весьма состоятельного сахарозаводчика Фердинанда Блоха, который был намного старше нее. Семейство Блох-Бауэр, как ты помнишь, входило в число крупных еврейских предпринимателей Австро-Венгрии. Адель решила стать хозяйкой модного салона, который посещали художники, поэты, политики. Неудивительно, что томная красавица очень скоро нашла среди своих
гостей мужчину, который привлекал ее гораздо больше, чем старый муж. Им стал модный в те времена художник Густав Климт. Впервые Адель позировала Климту в 1901 году, когда он писал «Юдифь». Естественно, что между Аделью и художником завязался роман, о котором заговорила вся Вена. Слухи вскоре дошли до Фердинанда. Однако он решил не раздувать скандал, а нашел оригинальный способ разлучить любовников.


Я приготовился услышать историю о коварном рогоносце. Но интрига оказалась закручена куда изящнее.


— Старый муж заказал Климту портрет своей жены, — оживленно продолжала свой рассказ Габи. — Зная ее взбалмошный характер, он был уверен, что длительное нахождение рядом с Адель быстро приведет к охлаждению отношений.
Расчет оказался верным. Узнав о сумме гонорара, Климт со
всей ответственностью взялся за создание картины. Для этого
ему пришлось отказаться от всех других романтических приключений. Вскоре любвеобильному художнику наскучила его молодая модель. Отношения остались только рабочие. Густав Климт писал портрет 3 года, нарисовал более сотни предварительных набросков, и только в 1907 году отдал готовое полотно
заказчику Картина сразу была признана и специалистами, и обывателями шедевром! После смерти Климта в 1918 году, по просьбе своей жены, Фердинанд передал «Золотую Адель» музею Бельведер. Там же портрет остался и после того, как умерла
сама Адель. Полотно экспонировалось в этой галерее до начала 1938 года. В это время в Австрии начались еврейские погромы.
Старик бежал в Швейцарию. В отличии от молодых Леопольда и Антуанетты, которым удалось вывезти свою коллекцию серебра в Канаду, Фердинанду пришлось оставить свое имущество в Австрии. Все картины Блох-Бауэров были конфискованы
и переданы Австрийской галерее. После войны наследникам было разрешено вывезти большую часть собрания, при условии, что они подарят государству картины Климта. Воспротивилась этому лишь племянница Адели — Мария Альтман.


В то время я еще не слышал ни о госпоже Альтман, ни о громком судебном процессе. Знаменитый фильм «Женщина в золоте» с непревзойденной Хелен Миррен еще не был снят.


— Два года назад тетушка Мария добилась возвращения всех картин. После длительного и громкого судебного процесса «Мария Альтман против Австрийской республики» решением международного суда «Золотая Адель» и четыре другие
картины Климта были признаны собственностью 79-летней Марии Альтман, проживающей в США и возвращены ей. «Золотую Адель» она сразу продала Рональду Лаудеру за 135 миллионов долларов и он выставил картину в своей Новой галерее в Нью-Йорке. А остальные полотна были проданы на аукционе «Кристис».


Мы молча стояли под под тусклым светом луны, выглядывающей из-за бегущих облаков. В этот момент я понял, на кого была так похожа продавщица антикварной галереи. На меня, словно с полотна Климта, смотрела Австрийская Мона Лиза!
Как же она была похожа на свою прабабку!


Габи первой нарушила тишину:

— Хочешь, я завтра на машине отвезу тебя в Прагу? — спросила она.
— Что ты! Это четыре часа в одну только сторону. К тому же у меня вечером спектакль.
— Обещаю, завтра ровно в семь ты будешь на своём спектакле.

Я набрал номер продюсера:

— Павел, я остаюсь в Вене!
— Навсегда? — пошутил он.
— Завтра я буду в Праге.
— У тебя завтра вечером спектакль! А если не успеешь?
— Обещаю, завтра ровно в семь я буду на сцене!
Он обиженно пробурчал что-то по-чешски и отключил телефон.
Габи победно улыбнулась.


Куранты собора святого Стефана били двенадцать раз. Мы были молоды и впереди у нас была целая ночь…