Мгла 3. Глава X. Приключения в театре и около

        Половину первого акта ребята просидели в театральном буфете. Робкие попытки Макса пройти в партер на свои места, чтобы посмотреть спектакль,  тут же пресеклись Леной, решившей сегодня во что бы то ни стало встретиться с Натальей Приленской, то бишь лже-Русаковой и добиться от нее признания в собственных злодеяниях. Как-то Лена уже не сомневалась о причастности ее к преступной группе полковника Нежнова.

        Сыщики расположились за столиком в самой глубине буфетной комнаты возле стены с фотографиями сцен из прошедших спектаклей. Поначалу Максим чувствовал себя здесь не совсем комфортно. Он никак не мог понять и принять – как это можно придти на спектакль в театр, но вместо созерцания лицедейства проводить время в буфете. Ему так и казалось, что немолодая буфетчица в белом накрахмаленном переднике  и белом же не то колпаке, не то кокошнике смотрит на него с безусловным осуждением.
        Максим сидел неестественно прямо, озирался по сторонам и часто исподтишка поглядывал на местную хозяйку за стойкой, пока Елена, поняв его заботы, не напомнила, что тот же Евгений Онегин приезжал в театр чуть ли не к окончанию представления. И ничего. Это даже считалось вполне приличным.
        - А в московской Консерватории, к твоему сведению, можно даже билет на концерт не брать, а просто сидеть в буфете, выпивать-закусывать и слушать музыку – слышимость позволяет. Так что расслабься и займись делом, - закончила она короткий ликбез по театрально-буфетному этикету.

        Ребята взяли по чашечке капучино, по паре шариков мороженого в настоящей металлической креманке и приступили к мозговому штурму.
        Все предложения Максима сводились в основном к силовому решению проблемы: усыпить преступницу с помощью «меры защиты», затащить в машину, вывезти в тихое место, и там допросить с применением той же «меры». Расколется как миленькая… Даже чистуху напишет… Макс не ко времени вспомнил свой небогатый полукриминальный опыт и блеснул познанием тюремного жаргона.
        Лена была против. Нет, что касается разговора и признания, может быть и придется применять заветную «меру», а вот затаскивать ее спящую в машину на виду у сослуживцев?.. Извините!..

        - Ты не знаешь такого актера – Сашу Зазыбина? – неожиданно для Максима спросила она, думая о чем-то своем.
        Макс чуть не подпрыгнул от неожиданности, ведь именно перед его портретом он провел больше всего времени, вспоминая разговор в морге двухгодичной давности. Ну, надо же!..  До чего мир тесен!..
        - Капельдинер в фойе, когда я с ней беседу завела и стала про артистов и эту Наталью расспрашивать, заявила, что я на первую жену Зазыбина, актера их театра очень похожа. Может это как-то использовать? Интересно, знает Приленская первую жену этого Саши?
        Вот тут Максим и поделился с женой своими сведениями о театральном герое-любовнике, которые получил от Наташки – патанатома. Лена задумалась, но через несколько минут, когда мороженое и кофе закончились, потянула мужа в зал смотреть спектакль, заявив, что пазл сложился. Что она имела в виду Макс не понял, привычно махнул рукой, целиком и полностью доверившись своей жене-следователю.

        Досмотреть спектакль до конца Максу так и не довелось. Прикинув, что до окончания представления, которое как написано в программке длится час пятьдесят, остается не больше десяти минут, Лена похлопала Максима по руке, кивнула головой в сторону выхода и потихоньку стала пробираться к двери. Тому ничего не оставалось делать, как последовать за ней.

        Служебный вход в театр располагался со стороны небольшого переулка. Он был таким узким, что даже две легковые машины здесь могли разъехаться с трудом. Тем не менее, Максим, уступая просьбам Елены, припарковался недалеко от бокового входа, максимально прижавшись к тротуарному бордюру, и застыл в ожидании выходящих на свежий воздух отыгравших спектакль актеров. Лена заняла место на заднем сиденье.

        Вскоре на ярко освещенной площади перед театром образовалась внушительная толпа довольных зрителей, которая быстро рассосалась. Кто-то устремился к автобусной остановке, расположенной метрах в пятидесяти, кто-то к своим машинам на стоянке возле театрального здания, кто-то, живущий по соседству, просто пофланировал к своему жилищу, наслаждаясь тихим вечером,
        Когда на театральной площади остались лишь единичные почитатели Мельпомены, еще не решившие где им продолжить праздник души, из служебного входа потянулись отработавшие, уставшие, но довольные артисты. Они выходили по одному, парочками, небольшими, весело смеющимися компаниями, чтобы так же быстро исчезнуть из поля зрения затаившейся в засаде четы Авериных.
        Лена приоткрыла дверь, выбралась из машины, оперлась подбородком на сложенные на пассажирской дверце руки и стала внимательно вглядываться в неяркое пятно света возле служебного входа, куда на мгновенье попадали все выходившие из театра.

        Наталья Приленская к счастью вышла одна. И хотя лицо ее прикрывала не соломенная, как утром, а вполне нормальная осенняя и даже очень симпатичная шляпка, Елена ее узнала. Узнала и сразу преобразилась.
        - Наташа… Приленская, - улыбаясь, в полный голос крикнула она, вышла из-за скрывавшей ее дверки машины и, не поднимая высоко, чуть развела руки в стороны, как будто хотела обнять свою закадычную подругу.
        Актриса, понявшая, что обращаются именно к ней, обернулась и с интересом и недоумением одновременно, стала разглядывать вроде бы смутно знакомую женщину, так приветливо окликнувшую ее. Елена, увидев  осторожную реакцию, которая все же больше была позитивной, сменила радостный тон на слегка обиженный.
        - Наташка!.. Да ты что?! Старую знакомую не узнаешь?
        Она знала о слабости творческих людей, в большинстве считающих себя недооцененными, к комплиментам и восторгам в свой адрес, пусть не совсем обоснованным, но таким желанным.
        - Да я Саши Зазыбина первая жена, Лариса. Он нас еще на банкете после премьеры, где ты так здорово сыграла, познакомил. Говорил, вот наша ведущая актриса… Ты что, действительно не помнишь?!.. - уже с нескрываемым удивлением закончила она.

        Приленская растерялась, потом, внимательно вглядываясь в лицо, сделала несколько шагов навстречу разочарованно опустившей распростертые руки женщине.
        - Лариса?! Это ты что ли?.. Никогда бы не подумала…
        Лена бодро прервала ее:
        - Нечего тут думать. Садись давай в машину… Мы тебя хоть до дома подбросим… А ты мне о моем бывшем расскажешь, как он сейчас… Заодно тебя со своим новым мужем познакомлю, - без умолку тараторила она. - Кстати, очень известный в Томске подиумный и салонный визажист, - с нескрываемой гордостью закончила она.
        Максим после такого утверждения чуть не поперхнулся и пару раз откашлялся, чтобы восстановить дыхание.  Он, конечно, иногда выполнял функции гримера в морге, чтобы сохранить максимально свежий вид лица покойника и даже использовал для этого акриловые краски, но вот с известностью Лена, безусловно, переборщила. Да и сравнивать салонного стилиста с парикмахером для покойников было чересчур…

        Ошарашенная Наталья, конечно оценившая последнее сообщение, чуть отстранилась от наклонившейся к ней Елены, пытавшейся прижаться щекой к щеке подруги, и с изумлением спросила:
        - Так ты что… в Томске сейчас?
        Лена поняла, что надо быть куда как осторожнее, и не придумала ничего лучшего, как перевести разговор в другое русло.
        - А-а-а… Не бери в голову. Садись, давай, - и, дождавшись когда актриса заберется в салон, легонько стукнула Максима по затылку. - Мой муж Макс. Макс, поздоровайся, - сразу демонстрируя, кто в доме хозяин, чуть высокомерно заявила она.
        Максим приветливо поздоровался и, стараясь быстрее уехать от театра, сразу уточнил:
        - Куда едем?
        Ехать надо было на Гидротурбинный, достаточно комфортный поселок чуть не на самой окраине города. Современные девятиэтажки, где жила лже-Русакова, были совсем не родней тем «хрущевкам», где жила настоящая гражданка Русакова.

        Особо не торопясь, как бы давая подружкам вволю поболтать, Максим добрался до Гидротурбинного минут за двадцать. На улице стемнело, но недавно установленные вдоль дороги светодиодные фонари ярко освещали и проезжую часть, и тротуары, и даже часть дворов. Пристроиться в укромном местечке для серьезного разговора с Натальей, как планировали, никак не удавалось.
        - Макс, сверни-ка сюда, - Лена кивнула на небольшую площадку перед магазином «Пятерочка», стоявшем чуть в стороне от дороги, которая освещалась не так ясно.
        Перед дверями магазина стояли всего две или три машины без пассажиров. Максим пристроился чуть в стороне, хотя рассмотреть, что происходит в его машине из-за тонированных  стекол, было практически невозможно.

        - Ну вот и все… Приехали, гражданка Русакова, - заявила Елена, имея в виду совсем не место назначения.
        Голос ее неузнаваемо изменился. Он стал серьезным, строгим, и в нем отчетливо слышались совсем не душевные нотки.
        Наталья Приленская при упоминании фамилии Русаковой испуганно дернулась, отпрянула вглубь салона, беспомощно закрутила головой, пытаясь понять, что происходит.
        - Вижу, поняли о чем пойдет речь, - удовлетворенно продолжила Лена. - Ваша реакция говорит сама за себя. Надеюсь, меня узнали?
        Она оценила попытку актрисы рассмотреть ее в темноте неосвещенного салона и попросила Макса на секунду включить свет.

        - Так лучше? - с сарказмом спросила недавняя подруга. - Да, да… именно мне вы подбросили сегодня утром деньги. Дали взятку, так сказать…
        Вот мне и захотелось узнать, сколько Вам заплатили за то, чтобы сломать жизнь совсем неизвестному, не сделавшему Вам ничего плохого человеку? И кто он, этот загадочный злодей, уговоривший Вас на это преступление? Вы ведь понимаете, что это преступление? Дача значительной взятки, к которой и относится Ваше действо, наказывается лишением свободы на срок не более пяти лет. Но, думаю, Вам и этого хватит. Будете в тюремной самодеятельности участвовать, может, из-за этого и по УДО выйдете, - уже зло шутила Лена.

        Все же Приленская была хорошей актрисой. Через несколько секунд она преобразилась. Из испуганно озирающейся, растерянной женщины она превратилась в визгливую истеричку, привыкшую решать все свои проблемы с помощью высокого голоса, богатой подвижной мимики и выразительных жестов, привлекающих внимание зрителей.
        - Вы кто такие? Что Вам нужно? Я ничего не знаю… Выпустите меня немедленно! - запричитала она, пытаясь открыть своевременно заблокированную водителем дверь.
        Поняв безуспешность своих попыток, она усилила натиск:
        - Никакой Русаковой я не знаю. Я сейчас полицию вызову!.. - еще выше заголосила она.
        - Попробуй, - как-то очень значительно произнес повернувшийся к ней Максим. - Ты что же думаешь? Ты будешь у меня жену под статью подводить, а я молчать буду? Нет, голубка, ошибаешься… Если не заткнешься я тебя просто задушу… - и чуть тише добавил, - тварь.
        И так многозначительно это у него прозвучало, столько отчаянной злобы было в его голосе, что Приленская испуганно притихла и стала поспешно искать другой выход из сложной для себя ситуации.

        Лена шла своей, более законной пока дорогой.
        - Хотите, мы прямо сейчас поедем в полицию? Вы думаете в прокуратуре камер наблюдения нет, и что Вас там не опознают? Ошибаетесь… Все равно ведь придется все рассказать, только другому следователю. И оттуда Вы уже не выйдете, а отсюда - шанс есть…, - задумчиво закончила она.
        - Никуда я не поеду, - все еще стараясь сохранить лицо, пыталась бороться Наталья. - И никто меня не опознает, моего лица нигде не видно. Я была в шляпе с полями…
        Максим и Лена рассмеялись одновременно, чем вызвали волну негодования, отразившуюся на лице актрисы. Она не поняла, что проговорилась о своем визите в прокуратуру, а когда ребята открыли ей глаза, замкнулась и замолчала.

        - Максим, ты, надеюсь, записываешь наш разговор, - сквозь смех проговорила Лена. - А теперь выключи диктофон. На время… - увидев удивленный взгляд мужа, парировала она его следующий вопрос.

        - Вот что, уважаемая госпожа лже-Русакова, - решительно продолжила она, - у меня нет ни времени, ни желания Вас еще в чем-то убеждать. Вы все равно сейчас все расскажете, все что знаете, а может и что не знаете… Но, лучше все же только правду.
        Не обращая внимания на возмущенно открытый рот своей оппонентки, Лена достала из сумки телефон, направила тыльную сторону его на Приленскую.
        - Вот это – портативный генератор высокочастотных инфразвуковых колебаний, если слышали о таком оружии направленного действия. Только этот, в отличие от других, вместо страха и паники вызывает у человека головную боль, сильную или очень сильную, и может привести к тому, что у человека, проще говоря, «закипают мозги». В сосудах мозга образуются тромбы, и человек погибает от острого нарушения мозгового кровообращения, от ишемического инсульта, если так понятнее.

        И, самое главное, ни одна экспертиза не найдет внешнего воздействия. Просто - ОНМК…
        Если Вы не ответите на вопросы – Вы умрете, а мы вызовем скорую помощь и отправим Вас в морг. Полиции, которая обязательно приедет, скажем – женщина попросила подвезти, а в машине ей внезапно стало плохо. Пытались помочь, да не смогли, не сумели… Бывает…
        Обыденность тона никак не сочетался с вещами, о которых она вещала. В темноте реакцию Приленской оценить было трудно, и Лена решила продемонстрировать той, что разговоры с ней ведутся не шуточные. Она аккуратно ткнула Макса в плечо, чтобы он не спал, и включила фонарик на телефоне, направив его свет в лицо упрямой пассажирки.

        Максим, внимательно слушавший разговор и действительно записывающий диалог на диктофон, все понял правильно. В свете фонаря было видно, как у Натальи сначала забегали глаза, потом лицо сморщилось, появилась гримаса боли, становившаяся все более выразительной, потом раздался не то стон, не то всхлип и та схватилась руками за голову.
        Макс тут же ослабил воздействие.
        Лена выключила фонарик.
        - Вы все поняли? Достаточно? Или повторить? - без капли жалости спросила она.
        Из темноты салона, которая казалась еще гуще после света фонаря, раздался тихий голос:
        - Я все скажу…
        - Макс, запись, - скомандовала Елена.
        Следователь снова чувствовал себя в своей стихии.

        - Меня действительно попросил это сделать один мой знакомый. И деньги для этого дела дал тоже он, - начала свою исповедь Наталья, но Лена не дала ей продолжить.
        - Стоп!.. Стоп… - жестко остановила она. - Так не пойдет. Что это за обтекаемые фразы? -  «…один человек… для этого дела…». Ведется запись, Наталья, в большей степени именно для Вас. Она заменит пока письменное чистосердечное признание, потом и его напишите. Давайте сначала: конкретно - кто, подробно - для какого дела, какую сумму и дальше по порядку. Быстрее домой попадете.

        Последняя фраза, сказанная Леной, вселила некий оптимизм в сознание запуганной актрисы. Не то, чтобы она боялась распрощаться с жизнью -  умереть в сорок пять лет – чушь какая-то. Наталья просто не осознавала, что происходит и до конца не верила ни в угрозы Макса, ни в смертельное действие странного оружия Елены, но все же решила быть откровенной. Повторения такой ужасной, всепоглощающей, затуманивающий разум    головной боли она не хотела, но что странный телефон снова включат, если она промолчит, не сомневалась. Да еще угрозы этого, «нового мужа»… Такой и задушить может…

        Два дня назад ей позвонил старый знакомый – Борис Макагон. Когда-то он был неплохим адвокатом и здорово помог Наталье в одном достаточно щепетильном деле. Причем плату взял чисто символическую, заявив, что с красивыми девушками предпочитает рассчитываться совсем другим способом. И хоть сказано это было в шутку, за столиком в ресторане, но продолжение имело… Иногда они встречались безо всяких обязательств.

         В скором времени по решению совета адвокатской палаты  из адвокатов его поперли с формулировкой вроде как «за нарушение норм профессиональной этики». Наталья узнала об этом совершенно случайно от одной из подруг, которой, воодушевленная благоприятным разрешением своего дела, посоветовала обратиться именно  к Макагону. Об изменении своего статуса Борис при встречах не говорил, а Наталья делала вид, что ничего не знает. Правда, в последнее время они практически не общались.
        И вдруг он позвонил, предложил встретиться как в старые добрые времена.

        Ну, а под утро попросил об услуге, понятно какой - подбросить деньги следователю прокуратуры Авериной. Она сначала отказывалась, возмущалась, даже плакала, но бывший адвокат был настойчив и очень убедителен в части своего полного краха, если он не выполнит просьбу очень серьезных людей, которым задолжал более чем приличную сумму, о размерах которой Наташе лучше не знать.
        При этом он гарантировал полную безопасность для самой Натальи, которая поймет серьезность кредиторов даже по тому, что в прокуратуру она пройдет совершенно свободно – ее проведут безо всяких документов. Но все же для пущей безопасности надо немного загримироваться и прикрыть лицо хотя бы полями шляпы.

        У нее все получилось, и Борис даже отблагодарил ее некоей денежной суммой, не очень большой, но все же. Ведь  и тысяча долларов на дороге не валяется.
        - Как найти этого Бориса? - не менее жестко спросила Лена.
        Получив заветный долгожданный адрес, она продолжила.
        - Наталья, дайте сюда Ваш телефон.
        Голос Елены был требователен настолько, что у ошеломленной актрисы не нашлось сил, чтобы потребовать объяснений. Она молча протянула телефон следователю.
        - Уверяю Вас, что с ним ничего не случится. Это делается только для Вашей безопасности, чтобы Вы не наделали глупостей, не позвонили своему внезапно воспылавшему страстью ухажеру о нашей встрече. Это низкий и подлый человек, Наталья. Он не стоит того, чтобы о нем переживать. Он воспользовался Вашим к нему расположением, чтобы решить свои криминальные проблемы. Это, конечно, достойно настоящего мужчины, - с сарказмом продолжила она.

        А вот закончила разговор совсем другим, простым и спокойным тоном.
        - Вы в театр через служебный вход заходите? - в темноте салона рассмотрела утвердительный кивок актрисы. - Там, по-моему, вахтер должен сидеть? - еще один кивок. - Вот у него завтра телефон и заберете. Добрые люди найдут его у служебного входа, посчитают, что его потерял кто-то из артистов и передадут вахтеру.
        Сами отсюда до дома доберетесь? - уточнила она, получила еще один утвердительный кивок, поскольку сил на ответы у растерявшейся Натальи Приленской просто не было. - Все же не прощаюсь. Мы обязательно встретимся. Надеюсь совершенно в другой обстановке. Всего хорошего.

                Продолжение следует