Босоногий мальчишка

Юность, беспечность, неудержимая свобода, сады, утопающие в сирени, роса, дрожащая на лепестках полевых цветов, длинноногие сосны и мохнатые ели, упирающихся пушистыми макушками в пронзительную синеву небес,
веселые искорки дождя, отражающие солнечные лучи, беспечный звонкий мир на выдохе дня,
в музыку ветра вплетаются разноголосые трели лесных птиц.
Юная невинная девочка Весна, яркая, звонкая, весёлая, она открывает свои изумрудные глазки и просыпается, обласканная нежными бликами восходящего солнышка, она греется, нежится, улыбается, потягивается в его теплых золотистых ладонях.
Стремительное цветение весны незаметно перетекает в мягкое, ласковое лето, а звонкое, неповторимое, волшебное детство в беззаботную непосредственную юность.
Круглосуточное счастье на каждом углу, радость без причин, любовь без обязательств, лето просто так, время без начала и конца, юность на перегонки с весёлым ветром, смешные звёздные россыпи ночью.
Маленький волшебный сон, в котором я живу, в ярком золоте солнечных лучей утопает ласковый день, всё вокруг торопится, бежит, цветет, кричит, пахнет, радуется и танцует, пьянящий запах мятных луговых трав, мягкие теплые вечера, бесконечные влюбленности, исполнение самых запретных желаний.
Лето скатывается в восторженный фиалково-ромашковый луг, прогибаются под тяжестью плодов деревья, долгие солнечные дни сменяют теплые короткие ночи, обжигающие сердце нетерпеливые встречи, сражённые цветочными стрелами любви, вишневые губы, дрожащие в темноте, ощущение непреходящего карнавала.
Мягкие спокойные акварельные краски лета сменяются сочными, яркими, кричащими мазками осени, уставшая природа, косой унылый дождь рисует круги на лужах, беззаботное время прошло, лживая мозаика цветов, оттенков, красок и надежд.
Недели выстреливают в прошлое беспрерывными очередями по семь дней в обойме, ещё один год стремительно пробегает по моим венам.
Вязкое время обгоняет меня, осень набросила на плечи разноцветные цыганские шали, солнце едва протягивает сквозь слои серого неба свои едва теплые лучи, шорохи напуганных опавших листьев, тревожные крики улетающих птиц, скрипучие стоны плачущего ветра, то резко, то плавно наигрывают грустные мелодии поздней осени.
Я пуст и обнулён, мне не за что держаться, я устал сражаться за то, что всё равно безнадежно утрачу и потеряю, я опускаю руки и сдаюсь.

Шримад Бхагаватам, книга 5, глава 5
Плоть ненасытна, потворствуя телесным желаниям человек становится рабом своего тела.
Безумен тот, для которого плотские удовольствия смысл жизни, словно одержимый он бросается в омут суетных забот и ради плотских удовольствий идет на многие злодеяния.
Глупцы всеми способами пытаются продлить жизнь плоти, не понимая, что она источник их страданий, что душа обретает плоть за порочное стремление обладать.
Тело, какими достоинствами оно бы не обладало, не награда за добродетели, но кара за прегрешения.
Тело умирает каждое мгновение, потому доставлять удовольствие телу, всё одно, что ублажать мертвеца.

Моя жизнь просто случайный набор цифр, чисел, величин и дат: немного детства, немного юности, немного радости, немного работы, немного удачи, немного сна, немного отдыха, немного теплых ласковых дней, совсем немного любви, немного амурных отношений с замужними женщинами, и на этом романтическое путешествие заканчивается.
Я один на один с гигантским безжалостным миром, я покидаю его с болью, страхом и тоской, как любовница, использовав которую бесцеремонно выставляют за дверь.
На душе осень, деревья обнажили свои оголённые плечи, звёздные ночи растворяются в обыденности и повседневности каждого дня, пожелтевшие листья обречённо уносятся холодным ветром приближающейся зимы, легкая седина на висках, молодость безвозвратно утекает между пальцами, испаряясь с каждым выдохом и вдохом.
Отравленное копье смерти, жизнь - поле битвы, рискованное предприятие, которое непременно заканчивается полным банкротством сопротивляющегося энтузиаста.
Стремительно, скоропостижно уходят годы, узоры из морщин и вмятин, складок и выпуклостей, дряблого живота и поникших плеч.
Стрелки моей жизни неудержимо гоняются друг за другом по циферблату и устремляются навстречу моей смерти.
Скоро я забуду обо всем, и все, в свою очередь, забудут обо мне.

Шримад Бхагаватам книга 8, глава 22, стих 9.
Тело мое когда-нибудь рассыплется прахом.
Родичи, эти домашние воры, будут ласковы со мною, лишь покуда полна мошна моя, и будут ждать часа, чтобы прибрать к рукам моё имение и мои накопления.
Жена, однажды очаровав меня, поныне пьет мои жизненные соки.
В трудах суетных трачу краткий срок свой на призрачное благополучие соплеменников.

Умирая, мы исчезаем с поверхности земли, исчезают наши голоса, наш смех, наше дыхание, теплота наших рук, память о нас исчезает, тела наши исчезают, сплетаются с почвой и растворяются в ней, длинные списки забытых имен в каталоге вечности.
Мир смерти, арена массового уничтожения, а у меня заранее забронировано мягкое место в почётном первом ряду.
Я с рождения в тюрьме, я жертва, я за решеткой, в кандалах этого распадающегося тела, я не могу выпрыгнуть за рамки моего одномерного пространства.
У неё одно лицо на всех, она повсюду и нигде, у неё ключи от всех замков, от всех дверей, от всех жизней.

Шримад Бхагаватам книга 7, глава 2
Плоть недостойна сожаления, она не принадлежит ни вам, ни ему, ни кому бы-то ни было.
Мы заимствуем ее у матушки-природы и вынуждены будем отдать в назначенный срок.

Я всю свою жизнь старался быть независимым, самому управлять своей судьбой, но что я получил взамен, в самом конце?
Я не решил ни одной своей проблемы, а к тем, что уже в избытке имеются прибавил ещё и новые.
Отсрочка неизбежного, старость вошла в мою жизнь как наступающая зима, внезапно, без предупреждения и письменного уведомления, как проникают утром в комнату золотистые блики солнечного света.

Шримад Бхагаватам книга, 7, глава 7
В безумии своём мы дорожим телом, как орудием всяческих удовольствий, бережём, леем его и облачаем в богатые одежды.
Мы любуемся им и украшаем, чтобы привлечь других, не подозревая, что это тело чужое нам.
Покуда дышит оно превращается в испражнения, а перестав дышать становится прахом.
От начала и до конца наше тело пища и испражнения червей.
Если тело лишь горстка земли, то во сто крат ничтожно всё то, что приобретается ради него.
Что проку тратить душевные силы для поддержания жизни в сплетении мёртвой плоти?
Если само тело обреченно обратиться в прах, то чего стоит всё, что связанно с ним узами взаимоотношений: домочадцы, имущество, наследство и наследники, слуги и сородичи, поданные и соратники, домашние животные.
Все они наваждения в вечности, промелькнут и исчезнут, не оставив и следа.

Рыжая осень в оранжевом сарафане, притихшие сады, шепот полусонной тишины, робкое пение птиц, несвязное бормотание бездомного ветра, охваченные шорохом аллеи, унылый дождь придавливает испуганную листву.
Мои мечты и моя юность погребены под опавшими листьями, мир мой становится всё меньше, сжимаясь в шаг, в миг, в точку, в глоток воздуха, в последний удар сердца, расширенные зрачки, упирающиеся в горизонт, рванные линии на руке, дорога туда, от куда уже нет возврата.
А где-то совсем рядом спешит, дрожит, торопится иной, бегущий, зовущий, звенящий карнавал, уже не принадлежащий мне. 
Новый день, яркий свет, радостный смех людей, разлетающийся солнечными бликами счастья на ветру вечности, на тоненьких стебельках полевых цветов растут чьи-то хрупкие мечты.
Упрямый своенравный росток пробивается к жизни, карабкается к свету, к надежде, к миражу из твердого семени,
настойчивый, неудержимый, нетерпеливый ветер играет зеленою листвой в растрепанных макушках деревьев,
рванные паруса величественных облаков торжественно проплывают по пронзительной синеве поднебесья, 
дышит, прорастает, колосится буйными травами и золотистыми полями широкая грудь земли,
перекликаются неугомонные суетливые птицы,
багровый диск солнца опускается за линию убегающего горизонта, слышится далекий звон колоколов.
В кругу своих дворовых друзей смеётся и радуется ещё одному прожитому дню чумазый босоногий мальчишка, ещё не знающий, что значит старость, боль и смерть.
Прошло всего шестьдесят лет, мир не изменился, он также играет, спешит, звенит, бежит, дарит надежду,
солнце по-прежнему ласкового заглядывает в чьи-то глаза,
земля по-прежнему запоминает чьи-то шаги,
черноглазая ночь по-прежнему скрывает чьи-то сокровенные тайны,
влюбленные, взявшись за руки, так же бегут дорогою счастья.
А я уже никуда не бегу, мой мир остановился, замерз, застыл, поблекшие краски, увядшие цветы, шелест опадающих листьев, черно-белые сны.
Когда-то, очень давно этим беспечным наивным босоногим мальчишкой был я.

Шримад Бхагаватам, книга 4, глава 22
Вступая в различные отношения с окружающим миром душа, частица сознания мыслит себя по-разному, как человек видит себя по-разному отражаясь в воде, масле и зеркале.
Когда чувства тянутся к предметам удовольствий, ум приходит в возбуждение.
В возбуждённом состоянии ума душа не сознаёт самою себя, предметы чувственных удовольствий лишают душу памяти, как трава, разросшаяся по берегам озера, выпивает его воду.
Ум обращённый в изменчивый, мерцающий мир приходит в возбуждение, любое знание, полученное в состоянии возбуждения, ложно.
Кто не знает истины о себе, тот всё воспринимает в ложном свете, зачарованного иллюзией мудрецы называют заблудшей душой.
Если ты не познал истину о себе, всякая деятельность бессмысленна, добрая или дурная, ибо не приносит удовлетворения.
Человек, живущий ради чувственных удовольствий, чего бы не достиг в итоге пожинает скорбь и печаль.
Кто в погоне за богатствами, властью и славой достиг успеха и довольствуется этим, тот существованием своим напоминает безжизненный предмет.
Кто желает выбраться из океана тревог, должен сбросить с себя оковы стяжательства.
Одержимый страстью накопительства ищет уважения, власти и богатства, сознание, свободное по природе, сковывает себя вещами, которые в итоге отберёт безжалостное время.
Из всего к чему стремится человек, самое ценное свобода.
Доброе имя, честь, власть и богатство сгинут в реке времени, и только свобода пребудет с тобою вечно, если ты добровольно не расстанешься с нею.
Добившись успеха в стяжательстве бренных благ, человек с высоты своего положения надменно взирает на тех, к кому судьба отнеслась иначе, но понятия «высоко» и «низко» порождены иллюзией, ибо пред вечностью все равны.
Дабы обрести умиротворение ищи Истину, неподвластную времени, ищи того, для кого время покорный слуга.
Он пребывает в твоём сердце и в сердце каждого существа, Он в каждой частице мироздания, и только несчастные, покрытые плотской оболочкой, не способны видеть Его.
Вездесущий причина и следствие творения, ибо ничто не существует вне Его!
Кто узрел Истину, тот вырвался из плена иллюзии, страха и тревог, как человек напуганный змеёй, вдруг понимает, что боялся верёвки.
Истина, единое начало бытия, чиста и непорочна, кто постиг Её, тот также чист и непорочен как Она.
Кто принял убежище у стоп Истины, тот с лёгкостью разрубает тугой узел корыстных желаний.
Лишь служение прекрасной Истине усмиряет волны похоти.
Ни покаянием, ни волшебными силами не одолеть похоть, причину всех твоих тревог, но если ты примешь прибежище у стоп Кришны, то как на судне, ведомым опытным кормчим, легко преодолеешь опасности и войдёшь в царство, где нет тревог и печалей.