Снится мне деревня Начало

Более трёх десятков лет прошло с тех пор, как Людмила и Анатолий уехали из деревни, где начиналась их трудовая деятельность. Да, много лет прошло, а Людмиле и теперь снится деревня, окружённая лесами, куда приехали они с мужем совсем молодыми, начинающими учителями русского языка и литературы.

Только голова коснётся подушки, только закроются глаза, и вот уж видит Людмила небогатые домики на длинных улицах, расположившихся вдоль речушки, берущей начало где-то в лесу, пробирающейся по селу и убегающей снова в лес. Трава-мурава по щиколотку… Песчаная дорога, на которой машина – редкость. Ведь колхоза уже нет. Умирает деревня… Около домов – мазанки, где раньше в летнюю пору любили ночевать молодые члены семей. Теперь мазанки превратились в сараюшки. Большинство домов никогда не видело краски. Но есть и покрашенные домики. На улицах безлюдно. Куры роются в пыли, а горластые петухи стерегут свои гаремы. Вечером по улицам пылит стадо коров. Хозяйки поджидают кормилиц у домов: умные животные сами находят дорогу.

А вот школа. Большая, современная. Как оказалась она в этой деревне, забытой Богом? Трудно представить, но и школу, и учительский городок, и пришкольный интернат построили здесь под руководством хрупкой женщины – директора школы. А кругом школы – море пионов. О, заботливые учительские руки! А перед школой – огромный сад… Здесь работали плечом к плечу учителя и ученики. Райский уголок.

Да, жизнь прокатилась быстро, незаметно. Два года проработали они в лесной деревушке, а потом перевели их поближе к районному центру, назначив Анатолия директором восьмилетней школы. Новая жизнь закрутила, завертела…

 Школьная жизнь беспокойная. Она похожа на реку. То тихо бегут речные воды, то мчатся подобно горному потоку. Скучать некогда. Проблем много. Уроки, мероприятия, собрания, концерты… У мужа ещё больше забот. Надо благоустраивать школу: завозить парты, шкафы, покупать холодильник в столовую, новую плиту, получать учебники. Нужно подвезти в кочегарку уголь, а учителей обеспечить дровами. А тут ещё учителя решили в классах тюль повесить…  А кто против? Ведь школа – это второй дом не только для учеников, но и для учителей. А для директора, наверное, первый. По крайней мере, так было у Анатолия. Целый день он в школе, а зимними вечерами – на катке. Тренирует юных хоккеистов. А тут еще дом молодым учителям строили, сына в садик определяли, болячки лечили. Жизнь.

 А всё же время от времени вспоминали супруги свою первую школу, где учеников было три десятка, дружный коллектив учителей. А ещё бабушек – старушек вспоминали. Ведь только они одни и остались в деревне доживать свой век. Стариков раз-два  -  и обчёлся. Нет стариков. А молодёжь в город смотрит, о лучшей, вернее, более лёгкой жизни мечтает.

А вот они с мужем о лёгкой жизни не мечтали. Оба из деревни, они не думали о городе, хотели жить на земле. Мечтали быстрее стать самостоятельными. Чтоб свой дом, пусть маленький, а в палисаднике, чтоб цветы росли, а ещё малина - смородина. Чтоб свой огород с морковкой, картошкой, помидорками и огуречками. Чтоб деньги были своим трудом заработанные. Сколько можно на родительской шее сидеть?
    Заканчивая учёбу в педагогическом институте, Людмила и Анатолий во что бы то ни стало решили остаться работать в родном районе. Весной Людмила пошла в РОНО. Пока ожидала приёма, рассматривала примитивную карту района, висевшую на стене. И когда заведующий РОНО предложил им с мужем место в средней школе Долговеряс, подумала: «Что Толя скажет? Это ведь у черта на куличках!» Но тот только засмеялся и, махнув рукой, сказал:
- Каймары дальше!
- Спасибо! Утешил!- ответила расстроенная жена.

Когда же подошло время ехать на новое место жительства, оказалось, что вопрос с жильём не решён. А время шло, начинался новый учебный год Неизвестно, сколько бы тянулось это дело, если бы не вмешался представитель Министерства. Фамилия его была символична для этого случая – Макаренко.

И вот только второго сентября новоиспеченные учителя поехали к месту работы. Ехали долго. От Старого Синдрова езда совсем замедлилась. Оказалось, что дороги до Долговеряс нет, одни ямы да канавы, глубочайшие колеи, пылища ужасная. Славка, полуторагодовалый сынишка учителей, который вначале радовался поездке, явно заскучал, а потом и вовсе начал хныкать.

Но вот и деревня. Сначала подъехали к бывшему машинно-тракторному парку. Здесь из высоченного бурьяна торчали остовы сельскохозяйственной техники. Всё раскручено и растащено по винтику по округе.
- Мамай прошёл! - присвистнул Анатолий.
А Людмила смотрела вдаль, где виднелись разбросанные там и сям серые домишки, крытые старым шифером или просто толем. Напротив каждого дома – глиняная мазанка
- Как всё серо, - подумала Людмила вслух.
 Но потом добавила:
- А как тихо! А какой воздух! Ножом режь и ешь!

А вот и дом, который должен стать их домом. На какое время? Они об этом ещё не думали. Хотели жить самостоятельно и работать.
Домик был небольшой, аккуратный, выкрашенный свежей тёмно-зелёной краской. Перед домом палисадник, в котором буйно разрослась черёмуха и слива. В дом вели некрашеные ступени. Справа была уютная терраска, в которой «вкусно пахло солнцем» - именно эти слова появились в голове Людмилы, когда она туда заглянула. А прямо были покосившиеся сени, стены которых сочно блестели чёрной «уренгойской» плёнкой. Справа – вход в дом. Первым в избу вошёл шофёр Николай Селиванкин, и все сразу услышали его громовой голос:
- А это что за каменный век?!
И, схватившись обеими руками, он рванул со стены допотопную полку для посуды, которая с грохотом полетела через сени во двор.
- На разжигу, - коротко прокомментировал Николай свои действия.
Изба была пятистенная. Первая комната – кухня. В ней треть всей площади занимала русская печь, около которой стоял целый ряд ухватов разного калибра.
- Я топить печь не буду. Я не умею, - тихо сказала Людмила, которая вдруг разом поняла, что её красным дипломом с отличием в деревне лишь кур смешить.
- Не будешь, значит, замёрзнете, - сказал ей отец и сразу принялся устанавливать в этой комнате газовую плиту, а затем - холодильник.
Угол комнаты был оклеен какой-то ядовито-зелёно-оранжевой клеёнкой. Когда Николай Егорович стал думать, как пропустить шланг из комнаты в сени, где будет стоять газовый баллон, зять указал ему на отверстие в углу, через которое не только шланг, но и здоровенный кулак пролезет. Через другое такое отверстие видна была улица…
- Прикрыли клеёнкой белый свет, - сказал Николай Егорович, подумав, что непросто молодым придётся, а ему не раз придётся приложить здесь руки, чтоб в доме можно было жить.

Людмиле не понравилось, что в избе четыре нижних венца не были оклеены обоями, а просто покрашены тёмно-синей краской. То же было и в другой комнате.
- Но так ведь совсем не красиво! Я такого нигде не видела! - воскликнула она.
- Привыкай, дочь, - коротко ответил ей отец.
Его внимание привлекла голландка в «передней» комнате. У неё не было дверки.
- Вот такого я тоже нигде не видел, - сказал он, - ребёнок сразу руки сожжёт, а то и сам сгорит. А если уголёк вылетит, то и пожар будет.
- А можно как-то дверку приладить? - спросил обеспокоенный Анатолий.
- А как же нельзя? Всё можно, стоит только захотеть, - ответил Николай Егорович, для которого ничего невозможного не было. Он, трудяга из трудяг, делал всё так, что комар носу не подточит.

И вот уже работает холодильник, в него сложены продукты. И машина увозит Николая Егоровича из села. Тошно на душе у него. Жалко оставлять ему здесь свою дочь и внука. Но ничего не поделаешь: у каждого в жизни своя дорога, а её, как известно, осилит идущий.

А молодые, оставшись одни, пришли в ужас от того, что времени на обустройство нет, завтра уроки, а они не знают не только расписания, но и свою учебную нагрузку. Поэтому Людмила пошла в школу, а Анатолий остался собирать шифоньер, ставить кровать. Кровать он поставил быстро, на ней и задремал напрыгавшийся за день сыночек. А вот шифоньер вымотал всю душу. И только к полуночи он занял своё место, а Людмила разложила в нем вещи, от чего бардака в комнате значительно поубавилось. А на следующий день, когда во всю стену были прибиты книжные полки и Людмила расставила на них своё богатство – книги, по полу расстелили домотканые половики, собрали детскую кроватку, комната приняла вполне приемлемый вид. Жить можно.(Продолжение следует)