Дети Победы

                Георгий Юрков
                ДЕТИ ПОБЕДЫ
                рок-волна памяти
                музыкально-драматическое действие

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Хор – вокально-инструментальный ансамбль, рок-группа
Иван Струнин – танкист;
Мария Струнина – его жена, военврач;
Катя – их дочь;
Лейтенант – командир пехотного взвода;
1-й боец, 2-й боец, 3-й боец;
Комбат, Замкомбата, Помощник Комбата, Командир разведроты;
1-й раненый, 2-й раненый;
Жиган – юный послевоенный вор;
Верзила и еще двое – компания Жигана;
Краснофлотец;
Буфетчица;
Дворничиха;
Опер ОГПУ;
Петров – секретарь райкома;
Зэк лесоповала;
Лагерный начальник.
                Вступление
      Хор исполняет вступительную песню Михаила Анчарова «Зерцало вод». Песня чуть мистическая, уводящая зрителя в те далекие, и в то же время такие близкие времена.
      На проекционном экране – обелиски, братские могилы, метель, звездное небо.

                «Зерцало вод»
                ( музыка и стихи Михаила Анчарова)
Неподалеку от могил
Лежит зерцало вод,
И лебедь белая пурги
По озеру плывет.
По бесконечным городам,
По снам длиною в год
И по утраченным годам,
И по зерцалу вод.

И, добегая до могил,
Молчат громады лет,
И лебедь белая пурги
Им заметает след.

И тает, тает наша боль,
Мерцает Млечный Путь.
Зерцало вод, дай нам ответ!
Зови куда-нибудь.

Утраты лет – они лишь звук
Погибших батарей.
Утраты нет – они лишь стук
Захлопнутых дверей.

И, добегая до могил,
Молчат громады лет,
И лебедь белая пурги
Им заметает
След.

                Сцена 1
            Комната в семейном офицерском общежитии. Раннее утро. Иван и Мария собираются в дорогу.
ИВАН: Эх, хотя бы в воскресенье выспаться!
МАРИЯ: Зато дочку проведаем. Она в пионерском лагере уже вторую неделю, я соскучилась.
ИВАН: И я.
МАРИЯ: Пока доедем, пока назад вернемся, пока с ней побудем, так и весь день пройдет.
ИВАН (выглядывает в окно): Погода отличная!
            На проекционном экране чистое небо. Медленно и беззвучно на нем начинают появляться черные кресты. Это немецкие самолеты. Их появление производит зловещий контраст с безмятежным утром Ивана и Марии.
МАРИЯ: Я картошки наварила. Посидим все вместе на речке, искупаемся, позагораем, в лесу погуляем!
ИВАН: Да-а!
МАРИЯ (мечтательно): Уехать бы куда-нибудь далеко-далеко, и жить бы рядом с красивой рекой, красивым лесом!
ИВАН: Я согласен!..
            В тишине медленно нарастает свист первых  падающих бомб, раздаются далекие взрывы. В дверь сильно стучат, затем дверь распахивается, в проеме появляется красноармеец, одевающий на ходу гимнастерку, поверх нижней белой рубахи.
КРАСНОАРМЕЕЦ: Тревога! Война! Всем на сборные пункты! (Убегает.)
            Иван и Мария тревожно глядят друг на друга.
МАРИЯ: А как же, Катенька?..
           Со старой хриплой пластинки слышна  песня «Двадцать второго июня, ровно в четыре часа». Постепенно эту песню, в современной обработке, подхватывает Хор. На проекционном экране – хроника первых дней войны – мобилизация, выдача винтовок, бомбежки и т.д.
                «Двадцать второе июня, ровно в четыре часа»
               (слова Бориса Ковынева, музыка народная, на мелодию «Синий платочек»)
Двадцать второго июня,
Ровно в четыре часа
Киев бомбили,
Нам объявили,
Что началася война.

Кончилось мирное время
Нам расставаться пора.
Я уезжаю,
Быть обещаю
Верным тебе до конца.

И ты смотри,
С чувством моим не шути!
Выйди, подруга,
К поезду друга,
Друга на фронт проводи.

Дрогнут колеса вагона,
Поезд помчится стрелой.
Ты мне с перрона,
Я – с эшелона
Грустно помашем рукой…

Пройдут года,
Снова я встречу тебя.
Ты улыбнешься,
К сердцу прижмешься
И поцелуешь меня.

                Сцена 2
            Штаб батальона. Здесь находятся Комбат, его Заместитель и Помощник. Связист в наушниках выстукивает морзянку.
КОМБАТ (Заму): Как у нас с личным составом?
ЗАМКОМБАТА: Прибыло около половины приписанных.
КОМБАТ: Черт, на флангах у нас почти нет людей!
            Входит Мария, в форме лейтенанта.
МАРИЯ: Товарищ комбат, разрешите доложить!
КОМБАТ: Докладывайте.
МАРИЯ: Лейтенант медицинской службы Струнина в расположение части прибыла!
КОМБАТ: Добро. Люди нам позарез нужны. (Помощнику.) Проводить в расположение медсанбата, ознакомить с обстановкой, поставить на довольствие.
ПОМОЩНИК: Есть!
МАРИЯ: Товарищ комбат!.. Тут недалеко пионерский лагерь. Там дети, там моя дочь! Разрешите отлучиться, забрать её и отправить к родне.
КОМБАТ (хмуро молчит): … Значит так, лейтенант. Приказываю вам, немедленно, приступить к подготовке госпиталя к приему раненых. (Увидев невольный протестующий жест Марии). О вашем ребенке мы позаботимся. Выполнять приказ!
МАРИЯ: Есть. (Уходит, и с ней Помощник.)
КОМБАТ (Заму): Покажи-ка мне, где «тут недалеко» (повторяет интонацию Марии) пионерский лагерь?
ЗАМКОМБАТА (показывает на расстеленной на столе карте): Вот здесь, товарищ комбат, за рекой.
КОМБАТ: На нашем участке!.. Вот что, направь туда один взвод, пусть возьмут три, нет, четыре полуторки, будем срочно эвакуировать детей.
ЗАМКОМБАТА: Есть, товарищ комбат! (Уходит.)
КОМБАТ (Связисту): Из штаба дивизии есть что-нибудь?
СВЯЗИСТ (встает): Никак нет, товарищ комбат.
КОМБАТ (с досадой): А, черт, садись…
            Вдалеке раздаются взрывы авиабомб, начинается очередная атака с воздуха. Почти вбегает Командир разведроты.
КОМАНДИР РАЗВЕДРОТЫ (отдает честь, начинает докладывать по форме): Старший лейтенант…
КОМБАТ (прерывает его): Что, разведка, какие новости?
КОМАНДИР РАЗВЕДРОТЫ: Замечена передовая мотоколонна немцев, усилена танками, движется  в нашем направлении, выйдет к нашим позициям примерно через полчаса!
КОМБАТ: Оповестить личный состав,  занять позиции, приготовиться к бою!..

            Хор исполняет песню на стихи поэта-фронтовика Александра Шабалина. На проекционном экране – боевые действия, политрук в полный рост, поднимающий бойцов в атаку, сводки Совинформбюро о тяжелых, кровопролитных боях.
                «Четыре дня ни крошки хлеба»
                Александр Шабалин
Четыре дня
                ни крошки хлеба,
Четыре дня
                бои в кольце.
И только огненное небо
Да пот соленый на лице.
Осталось шестеро от взвода
На мертвом берегу реки,
Но мы опять в огонь восхода
За всех бросаемся в штыки.
И вновь отходим в оборону,
И здесь, в траншее, узнаем,
Что нет гранат
                и нет патронов
Что стали взводом
Мы
Вдвоем.

                Сцена 3
            Медсанбат на лужайке. На бревнах и на земле сидят и лежат раненые бойцы. Мария заканчивает очередную перевязку.

МАРИЯ (обращается к раненым): Есть кто-нибудь из первого взвода?
            Все молчат. Наконец, кто-то заговорил.
1-Й РАНЕНЫЙ: Так они уже все покойники, первый взвод. Их как послали трое суток назад, за детьми, так оттуда никто не вернулся. Ни детей, ни взвода.
МАРИЯ (в отчаянии): Неужели, никто?
            Откликается второй раненый, с забинтованной головой. Он незряче оборачивается на голос Марии.
2-Й РАНЕНЫЙ (хрипло): Ну, я, из первого взвода!
МАРИЯ (бросается к нему): Расскажи, миленький, вы забрали детей?
2-Й РАНЕНЫЙ: …Мы доехали до моста, на переправе попали под бомбежку… Прямое попадание. Потеряли почти всех, и остались без транспорта. Меня, отправили своим ходом в медсанчасть, а лейтенант с тремя бойцами пошел дальше, в лагерь. Никто не вернулся… Там уже немцы.
            Мария с тревогой переводит взгляд  вверх, словно надеясь уловить из пространства хоть какую-то весточку.
            Хор исполняет ля капелла песню «Поднимися, орел». На экране проектора – сожженные села, трупы местных жителей, плачущие старухи, карательные отряды.
                «Поднимися, орел»
                (музыка: М.Блюмин; слова: Яков Белинский)

Сопрано:              Поднимися, орел, в поднебесную высь,
                Над широкою степью взорли,
                Выше тучи летучей, орел, поднимись,
Басы (грозно):    Расскажи нам, что видишь вдали.

Сопрано:            Вижу, тучи налились грозовым свинцом
                И туман поседел у Днепра,
                На просторах родных, за рекою Донцом
                Скрылось солнце, и ночь недобра.

                Вижу села родные в холодной золе,
                И в огне почернели сады,
                Горе-горькое ходит босым по земле,
                Дети малые стали седы.
Сопрано и грозные басы:
                Поднимися, орел, в поднебесную высь,
                Разорви черный ветер крылом,
                Ты к родной стороне вольной грудью прорвись,
                Прокричи, что мы скоро придем!

                Сцена 4
             Разбитый бомбежкой пионерский лагерь. На переднем плане – искореженный взрывом гипсовый трубач. Вокруг него лежат несколько убитых детей, и среди них юный знаменосец в белой окровавленной рубахе, со знаменем дружины в руке.
            Из глубины сцены, в перепачканном землей платье, медленно выходит Катя. Она оглушена взрывами и тем, что видит вокруг. Она подходит к гипсовому трубачу, садится возле него на край тумбы с цветами.
            Появляются Лейтенант и трое бойцов. Они внимательно осматривают территорию, замечают Катю.
1-Й БОЕЦ: Товарищ лейтенант, есть, живая!
ЛЕЙТЕНАНТ (подбегает к Кате): Здравствуй! Как тебя зовут?
КАТЯ: Катя.
ЛЕЙТЕНАНТ: Молодец! Не бойся, мы с тобой! (Берет ее на руки, бойцам) Всё обыскали?
1-Й БОЕЦ: Так точно, все.
2-Й БОЕЦ: Больше никого.
3-Й БОЕЦ: Остальные убиты или разбежались.
ЛЕЙТЕНАНТ: Ладно, уходим. Немцы близко!
                Убегают.

                Сцена 5
            Несколько командиров танков сидят в кружок, расстелив на пеньке карту местности. В центре – Иван, командир танкового подразделения.
ИВАН: Нам приказано прорвать фронт противника вот здесь, углубиться в тыл до трех километров, занять рубеж за оврагом и ждать подхода нашей пехоты. Задача ясна?
КТО-ТО ИЗ ТАНКИСТОВ: Так точно!
ИВАН: По машинам!
            Хор исполняет «Балладу об атакующем танке». На проекционном экране – боевые действия бронетехники.
                «Баллада об атакующем танке»
                (музыка и стихи Михаила Анчарова)
Я летел в боях,
В череде атак,
Я сходу
              отыскивал
                цель.
Я – стремительный
                танк
И ярость
                моя
Рвет
        смотровую
                щель!

Я шел
           как гром,
Как перст
                судьбы,
Врага
           разметая
                в прах.
И километров
                кровавый бинт
Наматывал
                я
                на трак!

И дзоты трещали,
Как черепа.
И лопались,
                как
                нарыв.
Хрустели траншеи.
Я броней принимал
Снарядов
                убойный
                взрыв!

Прямой наводкой
Веду дуэли.
Огонь!
             И враг
                горит.
Вдруг зарево
                вспухло,
Мотор мой
                хрипит
В последнем  рывке
                на пределе.
Так неужели
Я тоже
               подбит?
Так неужели
Мои рычаги
Кровью сердец
                заалели?!..

И я застываю
Как призрачный
                бой.
Коченеют
                мои
                бока…
Ты узнал меня,
                Господи?
Я ж – любовь!
Застывшая
                на века.

                Сцена 6
            Лесом убегающие от немцев трое бойцов и Лейтенант, с Катей на левой руке и с пистолетом в правой. Останавливаются передохнуть, тяжело дышат. Издалека слышны автоматные очереди.
1-Й БОЕЦ: Догоняют, гады.
2-Й БОЕЦ: Догадались, что нам только сюда, к своим
3-Й БОЕЦ: Так нам не убежать.
ЛЕЙТЕНАНТ (оценив обстановку): Слушай приказ, бойцы. Все трое остаетесь здесь. Занимаете огневой рубеж, ведете беглый прицельный огонь. Ваша задача – как можно дольше сдерживать преследование противника.
3-Й БОЕЦ: Нам выдали всего по два патрона!
ЛЕЙТЕНАНТ: Когда кончатся боеприпасы,… приказываю (ему тяжело дается последний приказ) примкнуть штыки, вступить в рукопашный бой!
3-Й БОЕЦ: Их же там… человек двадцать! Или больше. Куда нам против них, со штыками! И ради чего?!.. (Невольно смотрит на Катю.)
ЛЕЙТЕНАНТ: Выполнять приказ!
3-Й БОЕЦ: Тикать надо, товарищ лейтенант, в разные стороны! Так, может,  не всех поймают. Лично я не… (Не успевает договорить.)
            Лейтенант стреляет третьему бойцу в грудь,  тот падает замертво. Молчание.
ЛЕЙТЕНАНТ: Ещё вопросы есть?
1-Й БОЕЦ (после короткой паузы): Передайте письмо, домой. (Достает из нагрудного кармана письмо, кладет его в боковой карман Лейтенанта, т.к. руки Лейтенанта заняты Катей и пистолетом.)
            Лейтенант вопросительно смотрит на второго бойца, ожидая и от него письма.
2-Й БОЕЦ (Лейтенанту, и как бы в зал, потомкам): А я так и не успел написать письма…
ЛЕЙТЕНАНТ (первому бойцу): Ты - старший. Занять оборону! (Убегает с Катей на руках.)
            Бойцы, посмотрев друг другу в глаза и попрощавшись без слов, примыкают штыки.

            Хор, словно читая последнее письмо бойца, исполняет песню «Лизавета». Это письмо бойца, который, скорее всего, не выйдет из неравного боя.
                «Лизавета»
                (музыка: Н.Богословский; слова: Долматовский)
Ты ждешь, Лизавета,
От друга привета,
Ты не спишь до рассвета,
 Все грустишь обо мне.
Одержим победу,
К тебе я приеду
На горячем вороном коне.

Приеду весною,
Ворота открою.
Я с тобой, ты со мною
Неразлучны вовек.
В тоске и тревоге
Не стой на пороге,
Я вернусь, когда растает снег.

Моя дорогая,
Я жду и мечтаю,
Улыбнись мне, встречая,
Был я в храбром бою.
Эх, как бы дожить бы
До свадьбы-женитьбы
И обнять любимую свою!

                Сцена 7
            Лейтенант бежит среди деревьев один, с Катей на руках. Автоматные очереди раздаются совсем близко. Слышны лающие команды немецкой речи. Шальные пули летят совсем рядом и, наконец, задевают Лейтенанта в плечо и в ногу. Он припадает на колено, бережно отпускает Катю, гладит по голове.
ЛЕЙТЕНАНТ: Беги, деточка, беги!
            Катя, сделав несколько шагов, нерешительно останавливается, оглядывается на Лейтенанта.
ЛЕЙТЕНАНТ: Быстрей, вон в ту сторону! Не бойся, я прикрою!
            Катя убегает. Лейтенант оборачивается в ту сторону, откуда наступают немцы. На автоматные очереди он отвечает двумя прицельными выстрелами. Слышны выкрики на ломаном русском: «Рюс капут! Рюс Иффан, сдафайсья!»
            Лейтенант хочет выстрелить еще, но патроны кончились. Он отбрасывает пистолет, снимает с пояса последнюю гранату, выдергивает чеку и, шатаясь от ранений, медленно идет навстречу немцам.
ЛЕЙТЕНАНТ: Русские не сдаются!..
            Уходящего с последней гранатой Лейтенанта сопровождает песня Хора «В те годы».
                «В те годы»
                (на стихи Сергея Наровчатого)
Я проходил, скрепя зубами, мимо
Сожженных сел, казненных городов,
По горестной, по русской, по родимой,
Завещанной от дедов и отцов.

Запоминал над деревнями пламя,
И ветер, разносивший жаркий прах,
И девушек, библейскими гвоздями
Распятых на райкомовских дверях.

Крови своей, своим святыням верный,
Слова старинные я повторял, скорбя:
- Россия, мати! Свете мой безмерный,
Какою местью мстить мне за тебя?
1941

                Сцена 8
            В городском парке, над открытой сценой, растянут простой транспарант на кумаче: «Поздравляем с годовщиной Победы! Ура!» На сцене играет духовой оркестр. На площадке перед открытой сценой прогуливаются празднично одетые люди, большинство в военной форме, с наградами на груди. Некоторые женщины и девушки в светлых платьях. Мужчин явно меньше.
            Слышны вступительные аккорды песни «Сталинградское танго», в исполнении Хора. На площадке образуются пары, они начинают танцевать что-то медленное, проникновенно глядя друг другу в глаза, словно не веря до сих пор своему счастью жить.
                «Сталинградское танго»
                (                )
Изрытая снарядами
                стонала степь,
Висел над Сталинградом черный дым…
И вот мы снова
У стен Ростова,
В отцовском дорогом краю.

Так,
       здравствуй,
Поседевшая любовь моя,
Пусть кружится и падает снежок
На берег Дона,
На ветку клена,
На твой заплаканный платок.

М-м-м…
М-м-м…
            Иван и Мария, элегантные и немного постаревшие, в парадных офицерских формах, с боевыми наградами на груди, тоже танцуют.
МАРИЯ:  Что-то не хочется танцевать. (Увлекает Ивана к непритязательному павильончику, на котором видна вывеска: «Буфет».) Зайдём?
ИВАН: Давай. (Заходят.) Что тебе взять? Сок? Сидр?
МАРИЯ: Водки. (Идет к ближайшему столику-стойке.)
            За стойкой буфета пожилая Буфетчица быстро собирает Ивану подносик с маленьким графином, двумя рюмками и какой-то закуской. По случаю праздника Буфетчица тоже нарядная, в накрахмаленных белых нарукавниках, переднике, кокошнике.
БУФЕТЧИЦА (пододвигает Ивану готовый подносик): С праздником!
ИВАН: С праздником! (Рассчитывается, идет к столику, у которого стоит Мария. Наливает в рюмки, замечает стоящего за соседним столиком Краснофлотца, который тоже при параде, с боевыми наградами. Краснофлотец немолод, усат, басовит.)
ИВАН: Айда с нами, морячок, за Победу!
КРАСНОФЛОТЕЦ: Иду на абордаж, братишка! (Берет свою кружку пива, переходит к столику Ивана и Марии.)
            «За Победу!», «За Победу!» - выпивают, не чокаясь. Молчат какое-то время, сосредоточенно, не хмелея, вспоминая о своем, фронтовом.
КРАСНОФЛОТЕЦ (наконец вернувшись  в настоящий момент, Ивану и Марии): На фронте познакомились?
ИВАН: Нет, еще до войны поженились.
КРАСНОФЛОТЕЦ: О, повезло! Оба живы! Счастливые. И дети есть?
МАРИЯ (опускает глаза, молчит): … Были, дети. (Сама разливает остатки водки по рюмкам, поднимает свою.) За нашу Катеньку! (Выпивает залпом.) Не уберегли мы свою доченьку… (Срывается в крик) Не уберегли-и-и!..
ИВАН: Ну что ты, что ты… (пытается успокоить ее, чувствуя бесполезность этих усилий.)
МАРИЯ (стучит ладонями по столу): Как же так, Ваня?! (Заходится в крике.) Водки, Ваня, водки! (Ее крик переходит в рыдания, она резко отходит от столика к окну.)
КРАСНОФЛОТЕЦ (после молчания, Ивану): Прости. Черт за язык потянул. Сейчас страшно спрашивать людей о чем-то. Обязательно нарвешься.
ИВАН: Дочка наша, видно, попала в окружение, и… (роняет голову на грудь) всё, без вести.
КРАСНОФЛОТЕЦ: Запрос подавали?
ИВАН: Подавали. Нигде не значится.
КРАСНОФЛОТЕЦ (качает головой, после паузы, сурово): Прошу. Меня тоже не спрашивай. А то никакой водки не хватит. (Допивает пиво, собирается уходить.) Давай, братишка. Держим рубеж!
ИВАН: Держим.
            Обмениваются крепким рукопожатием. Краснофлотец уходит. Иван приносит Буфетчице пустой графинчик.
ИВАН: Повторите.
БУФЕТЧИЦА (после невольно услышанного разговора, с мокрыми от слез глазами): Ох, горе-то какое, сколько горя вокруг! (Возвращает наполненный графинчик.) А вы ещё молодые, нарожаете!
ИВАН: После двух ранений, у неё уже не будет детей…
            Шумно входят Жиган, Верзила и еще двое. Вся компания гурьбой движется к стойке буфета.
ЖИГАН (широким жестом кладет деньги на стойку буфета): Всем по пирожку с картошкой и по кружке пива!
            Остальная компания оглядывается по сторонам, изучающее разглядывает карманы Ивана.
БУФЕТЧИЦА: Рано вам пива, я вам ещё в тот раз сказала, идите отсюдова!
ЖИГАН: В честь праздника, за Победу!
БУФЕТЧИЦА: За Победу пьют те, кто воевал, а вы еще детьми были.
ЖИГАН: И что? Мы тоже войны хлебнули! Они вон (показывает на Ивана) драпали, а мы под немцем остались, и теперь я – предатель трудового народа! Потому что не сдох на территории врага! Налейте предателю трудового народа!
БУФЕТЧИЦА (показывает Ивану купюру Жигана): Ну откуда у этой шпаны, сторублевка?
ЖИГАН: Фартовая, сама пришла!
            Компания Жигана цинично смеется.
БУФЕТЧИЦА: Щас милицию позову!
            Компания понимает, что надо уходить. Все четверо перемигиваются между собой.
ЖИГАН (забирает свои деньги обратно, затем толкает в грудь ближайшего из компании): Ты понял, иди отсюда, шпана!
            Его толкают в ответ: «Сам шпана!» Все четверо начинают толкать друг друга: «Иди отсюда!», «Сам иди отсюда!», «Ты че, не понял?», «Тебе что сказали?!»
            Компания создает кутерьму вокруг Ивана, который все ещё стоит у стойки буфета. Будто невзначай, толкают и самого Ивана, и в этот момент Жиган ловким движением запускает руку в карман брюк Ивана.
            Фронтовая реакция не подводит Ивана, он крепко хватает Жигана за руку.
ИВАН: Ага, попался!
ЖИГАН: Я нечаянно, меня толкнули, отпустите!
            Остальная компания, увидев такой поворот дела, убегает.
ИВАН: Если отпущу, не убежишь?
ЖИГАН: Не убегу!
ИВАН: Зуб даешь?
ЖИГАН: Зуб даю, век воли не видать, честное пацанское!
ИВАН: Посмотрим. (Отпускает.)
ЖИГАН (солидно поправляет пиджак не своего размера и кепку): Ну вот он я! Что, легавым сдашь?
            В это время, проплакавшись, Мария незаметно подходит к Ивану и Жигану, слушает их разговор.
ИВАН: А ты, вроде, на предателя не похож.
ЖИГАН: Органы разберутся! Органам виднее.
ИВАН: Предатель убежал бы. Предатель слово не держит!
ЖИГАН: Может, еще убегу.
ИВАН: Ты автобазу возле рынка знаешь?
ЖИГАН: А то!
ИВАН: Приходи туда завтра. Я тебя на работу возьму, слесарем. Потом на шофера выучишься, человеком станешь!
ЖИГАН: Я подумаю, стоит ли за ваши копейки горбатиться.
МАРИЯ (Жигану): А где ты живешь?
ЖИГАН: У тетки.
МАРИЯ: А родители?
ЖИГАН: Родителей… нет. Что вы в душу лезете, граждане начальники?! Или сдавайте легавым, или отпускайте.
ИВАН: Хорошо, иди. Завтра жду тебя на автобазе! Скажешь, что пришел к директору.
            Жиган нерешительно уходит, как будто не верит, что его отпустили просто так.
МАРИЯ: Ты думаешь, он придет?
ИВАН: Не знаю.
            Жиган в одиночестве идет по опустевшему парку. Хор исполняет песню «Ну конечно, не ангел».
                «Ну конечно, не ангел»
                (песня Михаила Танича)
Ну конечно, не ангел: не ходил по паркету,
А всему научился у людей задарма!
И, прищурясь, скитался я по белому свету,
И на скользкой дорожке набирался ума!

Ну конечно, не ангел: есть и в чем повиниться,
И бывает, когда я это сделать готов.
Но со всеми в расчете и свободен как птица.
С отпечатками крыльев в картотеке ментов.

Ну конечно, не ангел. Как-то даже неловко
Строить бывшему вору из себя мужика!
Но махнула рукою на меня уголовка,
И братва обещала не снимать с общака.

                Сцена 9
            Комната Ивана и Марии в коммуналке. Стук в дверь.
ИВАН: Да, открыто!
            Дверь приоткрывается, в проем просовывается голова Соседки в бигудях.
СОСЕДКА: К вам военные! (Исчезает.)
            Входит опер ОГПУ, с кобурой на ремне, в фуражке и кожанке.
ОПЕР: Оперуполномоченный райОГПУ Сидоров! Вы – Иван Струнин?
ИВАН(вставая): Так точно.
ОПЕР: И, Мария Струнина?
МАРИЯ: Да, я. (Встает рядом с Иваном. Оба взволнованны.)
            Опер вынимает из планшетной сумки документы, разворачивает их.
ОПЕР (сурово, как приговор, зачитывает по бумаге): По вашему запросу, обнаружена и установлена личность Струниной Екатерины Ивановны, тысяча девятьсот тридцать второго года рождения. При невыясненных обстоятельствах оказалась на территории, оккупированной немцами. Вывезена в Германию на хозработы…
            Во время зачитывания «приговора» Иван и Мария стоят не шелохнувшись. Лишь только платок падает на пол с плеч Марии, но этого никто не замечает.
ОПЕР: …В качестве остарбайтера прислуживала в усадьбах фашистской нечисти, и покрыла себя несмываемым позором и пятном предателя. Пыталась бежать. При побеге схвачена и заключена в концентрационный лагерь Равесбрюк, где провела полтора года. Освобождена частями Красной Армии. До выяснения личности содержалась в фильтрационном лагере на территории Польши. Выслана из лагеря и доставлена по месту запроса родителей. Распишитесь: вот здесь и здесь.
            Иван и Мария расписываются.
ОПЕР (складывает документы в сумку, распахивает дверь, кричит в проем двери): Конвойный, заводи!..
            Томительно долго в распахнутой двери никто не показывается. Мария делает полшага к двери, но у нее словно подкашиваются ноги, и она остается на месте. Иван успевает поддержать её.
            В комнату медленно входит хрупкая девушка, почти подросток. Бросается в глаза ее бледный, изможденный вид, короткая стрижка. На ней тонкое детское пальтишко, перехвачено в поясе обрывком веревки. На ногах тяжелые высокие мужские ботинки. В руке фанерный чемоданчик, обтянутый обшарпанным  дерматином.
            По тому, как она неуверенно делает шаги по комнате и держит голову чуть вверх, можно заключить, что она полуслепа. Она останавливается недалеко от порога и ставит чемодан на пол.
            В первое мгновение Мария порывается навстречу вошедшей.
МАРИЯ: Доченька?.. (Увидев, кто вошел, приостанавливается, пытается узнать дочь, упавшим голосом.) Катенька?!
КАТЯ (подслеповато, на голос, поворачивает голову, тихо отзывается): Йа, Катрин…
МАРИЯ (нерешительно подходит к ней): Ты… видишь меня? (Почти не касаясь, проводит по ее голове рукой, вглядывается в черты ее лица.)
КАТЯ (плохо видит мать, отрицательно качает головой): Найн…там… били…
МАРИЯ (берет ее руку в свою): Я… твоя мама!..
КАТЯ: Моя, мамА?… (В её голосе слегка слышатся интонации немецкой речи. Она как будто не понимает, что говорит, как будто еще не оказалась в новой для себя обстановке, где есть мать, отец, свой дом. Она обеими руками дотрагивается до рук Марии. Даже не пытается их рассмотреть. Просто трогает их. Подслеповато ощупывает руками лицо Марии. Постепенно вспоминает мамин облик из далекого детства, - сквозь годы лагерей, унижений, пыток, побоев.) МамА… МамА… (вдруг, узнав, вскрикивает сипловатым, подсевшим голосом) МамА!.. (горячо целует руки матери).
            Обе плачут. К ним подходит Иван, обнимает их обеих, скрывает свое лицо среди их голов и, скорее всего, тоже плачет.
КАТЯ (укрытая родителями, тоненьким жалобным голосом): Ты мой папочка, я твоя дочка, да?
ИВАН (осипшим голосом): Да, да…
            Так все трое стоят какое-то время. Опер сурово кашляет, напоминая о своем присутствии.
ИВАН (Оперу): Спасибо вам!
МАРИЯ: Спасибо!
ИВАН: Посидите с нами, отметим!
МАРИЯ: Я накрою!
ИВАН: Я сбегаю!
ОПЕР: Некогда мне я вами. С сегодняшнего дня – вы (показывает на всех троих пальцем, как будто наводит на них пистолет) – семья предателя трудового народа! Ей (показывает на Катю) надлежит ежемесячно отмечаться в райотделе ОГПУ, по месту проживания. Всё! (Уходит.)
                Сцена 10
            Коридор райотдела ОГПУ. Темные угрюмые стены давят на психику. Скамейка напротив двери с табличкой «СПЕЦУЧЕТ». Жиган заходит в коридор, стучится в дверь спецучета, приоткрывает ее.
ЖИГАН: Отметиться, гражданин начальник!
ГОЛОС (из-за двери, грубо): Ждите в коридоре, вас вызовут.
            Жиган закрывает дверь, садится на скамейку. В коридор осторожно, опасливо заходит Катя. Одета она уже получше, но очень скромно, на ней очки с круглыми  толстыми стеклами.
КАТЯ (находит дверь спецучета, показывает на нее, Жигану): Вы – сюда?
ЖИГАН (напуская на себя бравый вид): А куда же еще? Держись за мной, не пропадешь!
            Катя садится рядом.
Что-то я тебя раньше здесь не видел. Первый раз?
            Катя молча кивает.
Откуда приехала?
            Катя молчит, опустив голову.
Тебе-то зачем отмечаться? Видно, ты не из блатных. И на привокзальных, не похожа.
            Катя молчит, съеживается. Жиган начинает с серьезным видом подшучивать над ней, пародийно изображая сотрудника ОГПУ.
ЖИГАН: Кхм… Так значит, в молчанку со мной играть будем?! С тобой, между прочим, говорит оперуполномоченный… нет, старший… нет, главный! – оперуполномоченный ОГПУ!  Со мной такие штучки не пройдут! А ну смотреть мне в глаза! В глаза, я сказал!
            Катя, принимая все за чистую монету, поднимает голову, подслеповато смотрит в лицо Жигана.
ЖИГАН (все громче): А ну, колись, контра, как пошла на измену р-р-родине?! Имена, адреса, явки, пароли! Живо! В глаза мне! Нетрудовые доходы откуда? Давай чистосердечно, - хорошо тебе платят за подрывную деятельность?! Мы всё равно узнаем! Встать!! Хендэ хох! Ахтунг, зольдатен!!
            Во время речи Жигана напряжение Кати растет. Услышав немецкую речь, она вдруг срывается с места, автоматическим движением обнажает по локоть вскинутую горизонтально правую руку, показывает кому-то невидимому выжженный на руке лагерный номер.
КАТЯ (громкой, заученной скороговоркой): Майн намэ драй тсаусанд цвайхандерт ахтзиг вир, герр лагерфюрер!!..
            Все тело Кати неестественно вытянулось, глаза широко открылись, будто она снова оказалась в той страшной реальности концлагеря. Жиган, пораженный неожиданной реакцией Кати, замолкает, смотрит на выжженный номер. Пауза.
ЖИГАН: …Так вот ты откуда…
            Катя возвращается из той реальности обратно, обессилено опускает руки, садится, плачет, закрыв лицо руками.
ЖИГАН: Ты, эта, извини…  я не знал. Просто, пошутил… Смотри! (Расстегивает рубашку на груди.) У меня тоже наколка есть: «Товарищ Сталин»! (Показывает выколотый на груди профиль.) Он все про нас знает! (Грозит пальцем «товарищу Сталину».) Не плачь, видишь, я же не плачу! Мы с тобой оба – меченые.
            Приоткрывается дверь спецучета.
ГОЛОС (из-за двери, грубо): Кто отмечаться – заходи!
            Жиган идет, застегивая на ходу рубашку.

                Сцена 11
            Жиган и Катя возвращаются после визита в ОГПУ.
ЖИГАН: Мы, оказывается, еще и соседи.
КАТЯ: Да.
ЖИГАН: Давай вместе ходить отмечаться?
            Катя смотрит на него испытующе-вопросительно.
Так шутить больше не буду, прости!
КАТЯ: Тогда давай.
            Проходят мимо сарая.
ЖИГАН: Идем, я тебе своих сизарей покажу!
            Лезут по лестнице на крышу сарая, где стоит клетка с голубями.
Смотри! (Распахивает клетку, выпускает вожака, свистит.)
            Из клетки вылетает вся стая. Летящие голуби появляются на проекционном экране.
ЖИГАН (громко, мечтательно, вверх): Эх, уважаю голубей! Они… любят полет! Они любят свободу! Они учат смотреть в небо! (Свистит в четыре пальца.) У меня и раньше голуби были, еще до войны, в деревне… (Вдруг сникнув, садится на пустой перевернутый ящик.) Немцы сожгли… А в колхозный сарай, (он переходит на громкий горячий шепот, словно боясь своим воспоминанием вновь оживить эту страшную картину) согнали всех кто был, и… тоже, подожгли!.. Там в сарае… мамка моя была!.. (Закрывает лицо руками.)
            Пауза.
КАТЯ (подходит к Жигану сзади, кладет руки ему на голову): Бедненький!..
            Жиган, словно завороженный прикосновением ее рук, опускает ладони с лица, начинает говорить ровно, монотонно, прикрыв глаза, как под глубоким гипнозом.
ЖИГАН: …А отца я не помню, мамка рассказывала, он полярником был, на Северном полюсе замерз, когда я маленьким был. От немцев я в лесу прятался, хотел к партизанам уйти, но не нашел никого. Летом грибы собирал, зимой жил в развалинах церкви. Немцы себе свиней откармливали, я по ночам воровал у свиней гнилую картошку и ел. Так вот воровать научился, а больше я ничего не умею…
            Под руками Кати Жиган замолкает.
            Хор исполняет песню на стихи Сергея Есенина «Ты запой мне ту песню, что прежде»
                «Ты запой мне ту песню, что прежде»
                на стихотворение Сергея Есенина
Ты запой мне ту песню, что прежде
Напевала нам добрая мать.
Не жалея о прошлой надежде,
Я сумею тебе подпевать.

Я ведь знаю, и мне знакомо,
Потому и волнуй и тревожь,
Будто я из родимого дома
Слышу в голосе нежную дрожь.

Ты мне пой, и с песней простою
Вспомню я той сирени цветы.
Лишь немного глаза прикрою,
Вспомню я дорогие черты.

Ты мне пой, ведь моя отрада –
Что вовек я любил не один –
И калитку осеннего сада,
И опавшие листья рябин.

Ты мне пой, ну а я припомню
И  не буду забывчив в тоске
Так приятно и так легко мне
Видеть мать в оренбургском платке.

                Сцена 12
            Крыльцо одноэтажного здания барачного типа. На стене, возле входной двери, доска с надписью «РАЙКОМ». К крыльцу подходит Иван, останавливается, чтобы докурить беломорину. Вскоре к крыльцу подходит Мария. Оба удивлены, встретив друг друга. Оба в гражданской одежде.
ИВАН: Физкультпривет! Тебя тоже с работы вызвали?
МАРИЯ: Да, к двум часам.
ИВАН: В кабинет номер один?
МАРИЯ: В кабинет номер один. И тебя тоже?
ИВАН: Да. Странно… Идем?
МАРИЯ: Идем!
            Проходят по короткому коридору, до двери нужного кабинета, стучат в дверь, заходят. Навстречу из-за своего стола поднимается секретарь райкома Петров, крепкий мужчина в поношенном довоенном костюме, с планками боевых наград на пиджаке, с пустым левым рукавом.
ПЕТРОВ: Товарищи Струнины? Здравствуйте, проходите, садитесь, ждал вас! Секретарь райкома Петров.
ИВАН: Здравствуйте!
МАРИЯ: Здравствуйте.
            Рассаживаются за общим столом для посетителей.
ПЕТРОВ: Вынужден был отвлечь вас от вашей ответственной работы директора автобазы (кивает на Ивана) и главврача нашей больницы (кивает на Марию). Ситуация вот какая. (Видно, что тема разговора для него трудная, неприятная.) Понимаете, положение… вашей семьи, сильно изменилось, после… возвращения вашей дочери. Сверху, из горкома, пришло указание, что такое положение… несовместимо с вашим пребыванием в рядах партии! Вам предлагается… добровольно положить партбилеты на стол!
ИВАН (ошеломлен): …Да вы, что?.. Партбилеты… нам выдавали на фронте, перед боем!
МАРИЯ: Наша дочь ни в чем не виновата, а он – за Родину в танке горел!
ИВАН (встает): За что воевали?!
ПЕТРОВ (громко): Сядь, танкист!
            Иван медленно садится, испытующе глядя в глаза Петрову.
ПЕТРОВ (тихо, глядя в глаза Ивану): Я – горел в истребителе.
ИВАН: Так что ж ты сейчас-то?
ПЕТРОВ: Сейчас самое главное – войны нет.
            Пауза.
МАРИЯ (твердо): Добровольно партбилеты не сдадим!
ПЕТРОВ (без угрозы, с сожалением): Тогда вас исключат из партии решением райкома, с соответствующей формулировкой и волчьими билетами…
      Пауза.
Но вы можете сделать по-другому. Можете отказаться от дочери, ее заберут в детдом, а вы сохраните членство в партии и свои должности.
            На этот раз встает Мария.
МАРИЯ (задыхаясь от возмущения): Как вам!... Как вы… могли такое сказать?!...
ПЕТРОВ: Другого ответа я от вас не ждал. (Тепло, по-фронтовому) Ты тоже садись, сестричка!.. (Обдумывая) Пока не завертелось на вас бумажное дело, вижу только один выход: вам надо срочно сняться с партийного учета и уехать подальше – на большую стройку Сибири!.. Сейчас мы набираем людей в Красноярский край, там строится подшефный леспромхоз. Нужны трактористы, механизаторы (смотрит на Ивана), фельдшеры (смотрит на Марию). Там никто ваши партбилеты не тронет, и ни о чем не спросит. Я лично выпишу вам направления и дам рекомендации. Там получите жилье, а здесь – хорошие подъемные.
            Иван и Мария молчат.
Я туда ездил. Природа – поискать! Вековые сосны, тайга, красавица-Ангара! А какая там рыбалка! (Вопросительно смотрит на Ивана, Марию.)
            Пауза.
ИВАН (вздыхает, Марии): А махнем, не глядя? Помнишь, мы с тобой мечтали уехать куда-нибудь далеко, где лес, красивая река?..
МАРИЯ: Помню. Но не так же… (Отворачивается к окну, не желая показывать навернувшиеся слезы.)
ПЕТРОВ (обращаясь преимущественно к Марии): Я знаю, у вашей дочери большие трудности. Ее отказываются принимать на учебу в школу. Но по разнарядке райкома ей будет обеспечено место в ближайшей от леспромхоза школе. Разнарядку для дочери я выписываю прямо сейчас! (Придвигает к себе лежащие на столе бумаги, вопросительно смотрит на Марию.)
МАРИЯ (вытирает слезы): С этого надо было начинать. Конечно, едем…

            Иван и Мария выходят на крыльцо райкома, с облегчением вдыхают полной грудью свежего воздуха, идут по аллее.
            Хор исполняет песню «Летят перелетные птицы».
                «Летят перелетные птицы»
                (музыка: Матвей Блантер; слова: Михаил Исаковский)

Летят перелетные птицы
В осенней дали голубой, -
Летят они в жаркие страны,
А я остаюся с тобой.

А я остаюся с тобою,
Родная на веки страна!
Не нужен мне берег турецкий
И Африка мне не нужна.

Немало я стран перевидел,
Шагая с винтовкой в руке,
И не было горше печали,
Чем жить от тебя вдалеке.

Немало я дум передумал
С друзьями в далеком краю,
И не было большего долга,
Чем выполнить волю твою.

Пускай утопал я в болотах,
Пускай замерзал я на льду,
Но если ты скажешь мне снова, -
Я снова все это пройду.

Желанья свои и надежды
Связал я навеки с тобой –
С твоею суровой и ясной,
С твоею завидной судьбой.

Летят перелетные птицы
Ушедшее лето искать.
Летят они в жаркие страны,
А я не хочу улетать.

А я остаюся с тобою,
Родная моя сторона!
Не нужно мне солнце чужое,
Чужая земля не нужна.

                Сцена 13
            Жиган провожает Катю домой до самого двора. Во дворе Катю встречает улюлюканьем разновозрастная ребятня:
- Гляди, немочка идет!
- Предательница!
- Шавка немецкая!
- Темную ей, темную!...
            Все голоса перекрывает громкий свист и крик Жигана.
ЖИГАН: Ша-а-а!... (Голоса стихают.) Кто ее хоть пальцем тронет, тот будет иметь дело с Жиганом! (Растопыренной распальцовкой угрожающе проводит себе по горлу.) Разойдись, мелюзга! (Резко, с приседом, подается вперед, пугая ближайших ложным нападением, все шарахаются в стороны.) Дай дорогу свободному человеку!
            Жиган и Катя проходят сквозь расступившуюся дворовую толпу. Катя скрывается в подъезде, Жиган уходит.

                Сцена 14
            Поздний осенний вечер. В глухом переулке темно. От ветра «качаются фонарики ночные». Жиган возвращается к себе домой. Из-за угла появляются темные фигуры. Это компания Жигана: Верзила и еще двое. Они останавливают Жигана, перегородив ему дорогу.
ВЕРЗИЛА: Здорово, Жиган!
Жиган: Здорово.
            Все трое начинают медленно ходить кругами вокруг Жигана.
ВЕРЗИЛА: Чё эта тебя не видать?
ВТОРОЙ: Старых друзей сторонишься?
ТРЕТИЙ: Брезгуешь?
ВЕРЗИЛА: С немочкой связался, к папаше её, на работу устроился!
ВТОРОЙ: Правильным захотел стать? В мужики подался?
ТРЕТИЙ: С нами западло стало?
ВЕРЗИЛА: Кароче! Братва постановила передать тебе привет! (Вынимает из рукава финку и сильно бьет ею Жигану в живот.)
            Жиган молча сгибается и, постояв, падает. Компания разбегается в разные стороны.
            Из подъезда выбегает Дворничиха.
ДВОРНИЧИХА: Караул! Зарезали! Милиция! Сюда, милиция! (Убегает за милицией.)
            Жиган остается лежать на земле.

            Хор исполняет рок-балладу на стихи Николая Рубцова:
                «Я буду скакать по полям задремавшей отчизны»
                (стихотворение Николая Рубцова)
Я буду скакать по полям задремавшей отчизны,
Неведомый сын удивительных вольных племен!
Как прежде скакали на голос удачи капризный,
Я буду скакать по следам миновавших времен…

О, сельские виды! О, дивное счастье родиться
В лугах, словно ангел, под куполом синих небес!
Боюсь я, боюсь я, как вольная сильная птица,
Разбить свои крылья и больше не встретить чудес!

И храм старины, удивительный, белоколонный,
Узрею парящим меж этих бескрайних полей.
Предвечно восстанут небесные синие своды
И тайну навеют мерцанием звездных лучей.

Я буду скакать, не нарушив ночное дыханье
И вещие сны неподвижных больших деревень.
Никто меж полей не услышит глухое скаканье,
Никто не окликнет мелькнувшую легкую тень.

И только, страдая, израненный бывший десантник
Расскажет в бреду удивленной старухе своей,
Что ночью промчался какой-то таинственный всадник,
Неведомый отрок, и скрылся в тумане полей…

                Сцена 15
            Иван, Мария и Катя на перроне вокзала, с чемоданами, ждут подачи поезда. Катя то и дело оглядывается по сторонам, стараясь разглядеть кого-то в сутолоке вокзала.
МАРИЯ (Кате): Не жди, он не придет. Ему нельзя ходить, швы разойдутся.
КАТЯ: Я только хотела, попрощаться… В палату к нему не пустили.
МАРИЯ (незаметно для Кати переглядывается с Иваном): Почему?
КАТЯ (смущенно): Спросили, кто я ему? Я не знала, что сказать, передала записку и ушла. (Горько вздыхает.)
ИВАН: Не переживай, как приедем, напишешь ему письмо, в больницу.
            Слышны гудки прибывающего на перрон поезда, начинается предотъездная толчея.
КАТЯ (плачет): Неужели, я его больше не увижу?...
            Катя оглядывается в отчаянии, как в последний раз.
            В толпе показывается Жиган. Он бледен, идет с трудом, короткими шаркающими шагами. Длинное пальто на нем накинуто поверх больничной пижамы. На ногах какие-то галоши. Жиган, увидев Катю издалека, спешит к ней из последних сил.
ЖИГАН (сиплым, срывающимся голосом): Катя! Катя!..
КАТЯ (сквозь шум вокзала улавливает его голос, устремляется в направлении голоса): Коленька?.. (замечает его) Коленька! Я ждала тебя!..
            Жиган и Катя останавливаются почти вплотную друг к другу, тонут глазами друг в друге. На какое-то мгновение для них все вокруг исчезает.
ЖИГАН: Я не смогу без тебя жить! Я уеду с тобой!
КАТЯ: Правда?!.. Тебе же ещё нельзя?
            Иван и Мария, с чемоданами в руках, подходят к Кате и Жигану.
МАРИЯ (Жигану): Как тебя отпустили?
ЖИГАН: Сбежал. А пузо замотал, чтоб кишки не выпали. (Распахивает пальто, показывает перетянутый простыней живот.)
МАРИЯ: Сумасшедший! Немедленно постельный режим!
ИВАН (Жигану, одобрительно): Правильно, мы на фронте тоже так делали. Катя, нам пора ехать!
            Катя не в силах двинуться с места.
ЖИГАН (Ивану и Марии): Я с вами поеду! Без неё мне не жить!
ИВАН (ставит чемоданы на землю): Ты… хорошо подумал?
ЖИГАН (показывает на Катю): Да она мне жизнь спасла! (Вынимает из-за простыни тонкую книжку, со следами запекшейся крови. Смущенно) Я для нее стихи учил… за ремнем носил. (Отдает книжку Марии, чтобы та посмотрела.) Поэтому рана неглубокая.
МАРИЯ (берет книжку, читает на обложке): Сергей Есенин. Любовь хулигана.
            Иван и Мария переглядываются, едва заметно улыбаются, смотрят на Катю, на Жигана. Жиган и Катя, плечом друг к другу, опустили головы перед Иваном и Марией, как будто встали под родительское благословление.
ЖИГАН (окончательно смутившись): Не смейтесь, граждане начальники, - судьба решается!
ИВАН (Марии, как бы советуясь): Так у него все равно билета нет!
ЖИГАН (обрадовано): А мне не надо билета! Я на крыше вагона могу, мне не впервой!..
            Иван и Мария смеются.
            Хор исполняет песню «Я люблю тебя, жизнь».
                «Я люблю тебя, жизнь»
                (музыка: Э.Колмановский; слова: Константин Ваншенкин)
Я люблю тебя, жизнь,
Что само по себе и не ново.
Я люблю тебя, жизнь,
Я люблю тебя снова и снова!

Вот уж окна зажглись,
Я шагаю с работы устало.
Я люблю тебя, жизнь,
И хочу, чтобы лучше ты стала.

Мне немало дано:
Ширь земли и равнина морская,
Мне известна давно
Бескорыстная дружба мужская.

В звоне каждого дня
Как я счастлив, что нет мне покоя!
Есть любовь у меня.
Жизнь, ты знаешь, что это такое…

Как поют соловьи,
Полумрак, поцелуй на рассвете,
И вершина любви –
Это чудо великое, дети!

Вновь мы с ними пройдем
Детство, юность, вокзалы, причалы,
Будут внуки потом
Все опять повторится сначала.

Ах, как годы летят!
Мы грустим, седину замечая.
Жизнь, ты помнишь солдат,
Что погибли, тебя защищая?

Так ликуй и вершись
В трубных звуках весеннего гимна!
Я люблю тебя, жизнь,
И надеюсь, что это взаимно!

                Сцена 16
            Территория лесоповала, огороженная колючей проволокой. Бараки. Крыльцо клуба. На двери клуба – массивный замок. Над дверью – лозунги: «На свободу – с чистой совестью!», «С праздником Великого Октября!»
            Мимо клуба, в телогрейке защитного зеленого цвета, идет Жиган. Его окликают стоящие возле клуба два матерых зэка, в черных робах.
ЗЭК: Эй, слышь, паря, постой!
ЖИГАН (останавливается): Ну?
ЗЭК: Растолкуй нам, паря. Ходит слух, ты вроде из наших, а ходишь как вольнонаемный, с красными. Как понимать? Чё за дела?
ЖИГАН: Что было то было. Братва мне свой привет передала. За волю я кровью заплатил, мы в расчете. Вам об этом должны были черкануть.
ЗЭК: Ну смотри, ежели что.
ЖИГАН: Ежели что?
ЗЭК: Ежели и вашим и нашим.
             К клубу подходят еще зэки в черных робах. С другой стороны, в телогрейках защитного зеленого цвета, подходят Иван, Мария, Катя, другие вольнонаемные. Катя в очках с толстыми стеклами.
            Все выстраиваются на крыльце клуба, как певческий хор, лицом к забору из колючей проволоки и к зрителям. Вперед, лицом к лагерному хору, выходит Лагерный Начальник в военной форме. Повадки у него как у здешнего царя и бога, голос властный, циничный.
ЛАГЕРНЫЙ НАЧАЛЬНИК: Ну что, самодеятельность, все на месте? Я проверю!.. (Считает по головам.) Итак, продолжаем добросовестную подготовку к районному смотру. Не посрамим честь родного леспромхоза. Репетируем до потери пульса! И что б у меня (грозит кулаком в ту сторону, где стоят зэки) аж звенело!
ГОЛОС ЗЭКА (хриплого, бывалого, отпетого старожила лесоповала): Сделаем, начальник!
ЛАГЕРНЫЙ НАЧАЛЬНИК: Катюха, давай! (Начинает взмахивать руками как дирижер.)
КАТЯ (запевает):
Широка страна моя родная
Много в ней лесов, полей и рек.   (Постепенно ее голос становится громче и звонче.)
            Хор лесоповала подхватывает:
Я другой такой страны не знаю
Где так вольно дышит человек!

Катя и все остальные:
                «Широка страна моя родная»
                (музыка: И. Дунаевский; слова:                )
Широка страна моя родная
Много в ней лесов, полей и рек.
Я другой такой страны не знаю
Где так вольно дышит человек.

От Москвы до самых до окраин,
С южных гор, до северных морей
Человек проходит как хозяин
Необъятной Родины своей.

Над страной весенний ветер веет.
С каждым днем все радостнее жить,
И никто на свете не умеет
Лучше нас смеяться и любить.

Но сурово брови мы насупим,
Если враг захочет нас сломать.
Как невесту Родину мы любим
Бережем как ласковую мать.
 
Припев.
                Финал
            Песню подхватывает рассаженная среди зрителей массовка: встают поющие рокеры и байкеры, встают студентки, программисты и ботаники свободных профессий, встают менеджеры обоих полов в костюмах и галстуках, встают футбольные фанаты в шарфах своих клубов, встает десантура. На галерке встают гастарбайтеры всех цветов кожи.
            Наконец, встает весь зал.
            На проекционном экране, как в караоке, всплывают строчки песни, на фоне могучей панорамы страны.
            Поют торжественно, патриотично, гордо. Как пели когда-то гимн Великого Советского Союза.


                ------- . -------