Валерий Лимаренко Атомщики - люди особой культуры

Валерий Лимаренко, губернатор Сахалинской области

В мае 2007 года возглавил ФГУП Нижегородский научно-исследовательский, проектно-конструкторский и изыскательский институт «Атомэнергопроект» (ФГУП НИАЭП).

C ноября 2012 года — президент АО «НИАЭП». С 2012 года АО «НИАЭП» стал Управляющей организацией АО АСЭ, с 2014 года — Управляющей организацией АО «Атомэнергопроект», с 2015 года — Управляющей организацией АО «Атомпроект».

С июля 2016 года — руководитель инжинирингового дивизиона Государственной корпорации по атомной энергии «Росатом».

С декабря 2016 года — президент АО ИК «АСЭ», руководитель группы компаний ASE, объединяющей ведущие проектно-инжиниринговые предприятия отрасли: АО ИК «АСЭ», АО АСЭ, АО «Атомэнергопроект», АО «Атомпроект», ООО «Трест РосСЭМ», ПАО «Энергоспецмонтаж», АО «НИКИМТ-Атомстрой», ООО «ВдМУ» и другие. Руководитель группы специалистов-разработчиков цифровой системы управления сооружением сложных инженерных объектов MULTI-D. В 2017 году руководил проектированием, сооружением и запуском энергоблоков на АЭС в России, Китае, Индии, Иране, Беларуси, Венгрии, Египте и Бангладеше.

Когда только создавалась программа строительства АЭС России на 2006–2015 годы, Сергей Владиленович Кириенко и Владимир Валентинович Травин выдвинули идею того, что рождение строительного комплекса должно идти по схеме инжиниринговых компаний. Конечно же, это не было изобретением велосипеда. Так развивались Westinghouse, Areva, Toshiba, другие гиганты рынка. И, следуя глобальному тренду, наши руководители поставили во главе атомно-энергетических компаний проектные институты.

Были созданы три инжиниринговые компании. Одна из них — нижегородская, куда меня пригласил Сергей Владиленович, поскольку у нас уже был опыт совместной работы. В то время, когда он возглавлял Приволжский федеральный округ, я был главным федеральным инспектором по Нижегородской области. Работал (и до этого, и потом) в правительстве в должности министра, потом — заместителем губернатора области. Отвечал за всю инженерную службу, энергетику, ЖКХ, строительство, архитектуру, связь. При этом был человеком из отрасли. Восемнадцать лет занимался научной деятельностью в саровском ядерном центре, но имел и опыт работы в строительном комплексе. Поэтому Сергей Владиленович и поручил мне выполнение этой задачи — возглавить нижегородский «Атомэнергопроект».

Ростовский десант

А дальше события развивались стремительно. Мы прибыли в Ростов и начали разворачивать работу по созданию АЭС. Буквально за неделю мы приняли дела у предыдущей организации, которая отвечала за сооружение станции. Надо заметить: если бы мы этот этап проходили в рамках рыночных процессов, у нас полгода бы ушло только на составление актов (что сделано, что осталось), на анализ сметных лимитов и прочее. Ничего этого не было. Мы просто зашли и начали работать.

Параллельно с текущими делами разрывали договоры с организациями, которые находились на площадке, и одновременно со всей России собирали компании, которые проявили настоящий интерес к сооружению «Ростова» и хотели с нами сотрудничать. И не просто сотрудничать — фактически через этот механизм начали возрождаться отраслевые организации, работавшие в те времена, когда был Советский Союз.

Атланты

Когда Кириенко только приглашал меня на эту должность, он сказал буквально следующее: «Хочу создать глобальную даже не строительную — инжиниринговую компанию, которая будет на мировом рынке номером один по проектированию и сооружению атомных станций».

Скажу откровенно, поначалу мы воспринимали это как фантастическую задачу. Единственное, что бодрило и вселяло уверенность, — все, что Сергей Владиленович планировал во всех наших делах, выполнялось. Даже самые амбициозные задачи. Поэтому, конечно, мы верили в это. Сначала верили нашему руководителю, а потом уже, когда начало дело разворачиваться, начали верить уже и в себя, в свои дела.

Но самое главное — мы всегда верили в свою страну. Мы знали историю отрасли, историю Советского Союза, который в своем развитии шел в авангарде мирового технического прогресса. Наверное, ветераны об этом поведают более подробно и глубоко, но я скажу так: мы начали не с нуля, мы, образно говоря, стояли и стоим на плечах наших предшественников. Тех, кто построил десятки атомных станций
в Советском Союзе, Российской Федерации, кто пустил в странах СЭВ,в Финляндии и по сей день лучшие в Европе блоки. Именно они, тысячи советских проектировщиков, конструкторов, инженеров, строителей, монтажников, заложили основу всей нашей деятельности.

Понятно, что технологии не стоят на месте, и в том числе благодаря инновациям мы за десять лет построили десять блоков. Но наши предшественники работали десятки лет, оставив нам в наследство не просто глубокий и важный след — развитую техническую цивилизацию. И поэтому, когда мы начали, например, собирать по всей стране строительный комплекс, мы фактически его возрождали. На сегодня комплекс полностью сформирован и выполняет масштабные задачи по сооружению новейших проектов АЭС в России и за рубежом.

Выросла и компания. Мы начали с коллектива проектировщиков в 700 человек. Сегодня это инжиниринговый дивизион, глобальный игрок на рынке, который насчитывает около 20 000 человек, не считая всевозможных субподрядчиков.

Впереди планеты всей

Школа атомщиков как была, так и осталась советской. Это основа. Хорошую школу невозможно создать ни за 10, ни за 20 лет, а советской школе атомщиков почти 75 лет. У нас и первый ледокол сделали, и первую атомную станцию в Обнинске. И в военной технике мы первые.

Мы обладаем теми же знаниями, той же культурой, и это главное, а новые подходы, технологии, проекты формируются требованиями современности. И эти требования к форме и содержанию проекта растут. Хочешь быть лидером — делай, например,
3D-модель, работай в новых форматах и с точки зрения цифровых продуктов, и с точки зрения соблюдения требований заказчика.

И вопрос не только к качеству проекта, но и к последовательности проектирования, и ко всей инфраструктуре сооружения АЭС. Пройдет немного лет, и атомные станции, возможно, только внешне останутся такими же, как сейчас. А по сути сам продукт, который мы в том числе будем поставлять за границу, сильно изменится из-за влияния технологий. То есть это будет не просто атомная станция, а станция с цифровым двойником. Это будет АЭС, которая сможет прогнозировать, как станут работать те или иные агрегаты.

Остановка блоков для того, чтобы перегрузить топливо, будет идти не раз в год, а тогда, когда искусственный интеллект подскажет, что надо заменить те или иные агрегаты или что-то исправить. Будет создана единая информационная платформа — для проектирования, сооружения, эксплуатации и вывода из нее атомных станций. И наши клиенты смогут ею пользоваться. Они, находясь каждый в своей стране, будут заходить в нашу информационную систему и сотрудничать с нами. На наших серверах они будут создавать рабочие проекты своих объектов, привязывая их к своей площадке. Мы будем оказывать и сервисные, и другие услуги.

То есть сформируется новый цифровой мир. Все люди, работающие в нашей компании, будут диджитал-офицерами от проектирования, от снабжения, от управления финансами. Эта реальность не за горами, грядет новая промышленная революция,
скажем так, с цифровым лицом. И к этому вызову мы должны быть готовы. Конечно, ужесточатся (это уже происходит) требования к безопасности, материалам. Например, раньше атомную станцию строили на 30 лет, а сейчас жизненный цикл рассчитан на 60 лет. А уже существуют материалы, которые позволяют атомной станции работать в течение века. Словом, и здесь «все течет, все изменяется».
Наши деды варили главный циркуляционный трубопровод, по-моему, 150 дней, а мы уже вышли на 75. Мы — рекордсмены. И те ребята, которые варят ГЦТ, — многократные победители WorldSkills. Уже четвертый наш сварщик стал победителем этого чемпионата рабочих и инженерных профессий.

Понятно, что в Советском Союзе были свои конкурсы, свои рекорды. Но сегодня работа идет на новой основе. Теперь мы на строительстве станций укладываем, например, специальный бетон, самоуплотняющийся.

Применяем новые краны, которые позволяют поднимать крупногабаритные изделия до 120 тонн, в частности укрупненную сборку сегментов контайнмента, — в таких современных условиях работаем. Думаю, наши отцы и деды порадовались бы тому, что их дети и внуки движутся в правильном направлении.

Мы пустили два блока в Индии и вторую очередь в Китае, это поколение «3». Построили поколение «3+» в Нововоронеже и как генпроектировщики участвовали в таком проекте на Ленинградской АЭС-2. Близится пуск первого подобного блока в Белоруссии.

И буквально до сегодняшнего дня такие станции с улучшенными технико-экономическими показателями строили только мы. Лишь недавно китайцы начали пускать блок американского дизайна IP-1000, поколения «3+». А мы к тому времени пустили уже два блока. И пока все нас догоняли, мы заключили договоров только на сооружение атомных станций на 90 миллиардов долларов.

И здесь надо сказать прямо: китайцы не вышли на международный рынок, а Россия вышла, и именно потому, что наши деды и наши отцы десятки лет строили атомные станции как в Советском Союзе, так и за рубежом. Поэтому весь мир тянется к России. И каждый год не меньше 10 миллиардов долларов добавляются к портфелю
«Росатома».

Культурный слой

Подавляющее большинство людей, которые строят атомные станции, определяют свою профессиональную принадлежность как «атомщики». Это люди особой культуры. Они не бегают с объекта на объект только потому, что где-то больше платят или другие
дают сладкие обещания. И это при том, что работать в «атомке» сложнее, чем где бы то ни было. Прежде чем, например, заливать бетон, требуется сдать конструктив с очень строгими показателями. И к бетону, и к металлу предъявляются самые высокие требования. Тем не менее строители-атомщики — бетонщики, сварщики, монтажники — остаются в своей корпоративной среде.

Конечно, приходят люди и со стороны. Сейчас, когда мы наращиваем свое присутствие в других странах, мы только за последние несколько лет увеличились в два раза по количеству людей, которые работают на наших объектах.

Сначала мы собирали тех, кто уже строил АЭС. Потом начали обучать людей и в смежных отраслях. Сегодня очень активно привлекаем местных специалистов. Мы даже норму поставили, что наших сотрудников должно быть не больше 20 процентов, а местных — процентов 80. Есть коренные люди, целые команды специалистов, которые все это на себе тащат. И этот культурный слой является основой, началом начал в таком деле, как сооружение атомных станций.

Праведники профессии

Не стоит село без праведника, и на атомной стройке все держится на них — подвижниках своего дела. Здесь можно назвать очень много фамилий, но я назову некоторых.

Эдуард Саакович Сааков. С ним мы пускали все блоки. А начиналась эта большая программа, как я уже сказал, с Ростовской АЭС. На пусконаладочных работах он не раз выручал всех. Когда пускал Нововоронежскую АЭС (блок поколения «3+»), был при смерти, но до последней минуты работал над пусковой операцией — доводил каждый этап до конца…

Владимир Сергеевич Белов — один из первых наших заказчиков на Ростовской станции. Он руководил УКС от лица концерна «Росэнергоатом» при поддержке директора Ростовской АЭС Александра Васильевича Паламарчука. Когда мы, буквально несколько человек, пришли туда, Владимир Сергеевич тут же поделил здание пополам. Сказал: вот это ваша половина, а это наша. По-братски.

Затем они отдали нам часть своих сотрудников. Сейчас это огромные коллективы, и сидят они в разных офисах, но начиналось именно так. Прошло некоторое время, и Владимир Сергеевич сам перешел в нашу компанию, где работает до сих пор, где отмечали его 70-летие. Он удостоен государственных наград.

На Калининской станции, в Удомле, он был руководителем проекта, главной фигурой. Так вот, пока мы пускали объект, Белов перенес две тяжелейших операции. Однажды утром прихожу на работу, заходит Владимир Сергеевич, смотрю на его лицо и говорю: «Послушай, что-то не так». Вызываю нашего доктора.

Тот после короткого осмотра немедленно госпитализирует его в Москву… Операция. Не буду уточнять какая, но очень серьезная, стоял вопрос жизни и смерти. А через две недели он возвращается на объект. Проходит полгода. И ситуация повторяется: доктор — поезд — больница. Только операция уже была на сердце. Проходит две недели — Белов опять на объекте!

Сегодня он продолжает трудиться в нашем коллективе. И когда возникает задача, которую не может решить никто, мы приглашаем Владимира Сергеевича, зная, что он справится. По первому зову, мгновенно отправляется в любую точку России или земного шара, принимает там технические решения — и все встает на свои места.

Николай Васильевич Петренко. Это первый руководитель проекта, который появился в нашей компании. Он был строителем Ленинградской атомной станции, имеет государственные награды еще советских времен, а в новейшей истории я его пригласил возглавить сооружение Ростовской АЭС. Потом он строил и вводил практически все объекты нашей компании. Самым непосредственным образом участвовал в строительстве блока №4 Калининской АЭС, Нововоронежской АЭС, двух блоков Южноуральской ГРЭС.

Он там жил, работал и пускал эти блоки. Когда возникли технологические трудности в Турции, он выехал туда. Ему всегда поручаются самые сложные задачи. Все эти люди фактически в возрасте, но в то же время очень молоды душой и полны сил. Патриоты и настоящие инженеры, за плечами которых мощная советская школа. Это люди образца Адамова. «Девять дней одного года» — это, я считаю, про него, Евгения Олеговича. Может быть, разные ученые послужили прототипами героя фильма, но в моем понимании это про Адамова.

Хочу также упомянуть о Юрии Алексеевиче Иванове, директоре Нижегородского проектного института, который ушел от нас два года назад. Как Высоцкий сгорел на сцене, так и он буквально сгорел на работе. С того времени, как он пожаловался на здоровье, и до момента, когда мы его проводили, прошло полтора месяца.

С этим человеком мы с первого дня начали поднимать инжиниринг. Мы вместе ездили в Японию, нас Сергей Владиленович отправил тогда в Toshiba — позаимствовать технологию проектирования и строительства. Собственно говоря, многое из того, что у нас сегодня есть, — плоды той селекционной работы. Мы посмотрели и приняли эту культуру инжиниринга. Взяли за основу японский инжиниринговый процесс и начали его развивать.

Только, в отличие от японцев, мы использовали международные стандартные информационные системы (они это делали на своих корпоративных системах). Поэтому мы сильно продвинулись в этой деятельности. И, собственно говоря, платформа
MULTI-D — единое информационное пространство, когда можно зайти в интернет
и там увидеть в 3D все подробности реализации проекта, — это все было рождено с участием Юрия Алексеевича.

При объединении институтов он стал фактически руководителем проектного направления, всех проектных институтов, как сейчас — Рубен Мигружанович Топчиян. Когда мы потеряли Юрия Алексеевича, у нас даже был момент, когда мы сильно просели. И только сейчас, силами Рубена Мигружановича, мы продолжаем дело по интеграции всех проектных сил в единый институт. Это одна из главных
задач, призванных сделать нашу компанию конкурентоспособной.

Еще одна важнейшая фигура — Александр Маркович Локшин. Работал с нами над современной системой проектирования в части цифровизации, унификации и стандартизации. По сути, был главным техником, руководителем проектного дела, идеологом проектировщиков.

И еще об одном человеке не могу не упомянуть. Юрий Германович Иванов. Тоже блестящий инженер, прошел славный трудовой путь. На советских атомных стройках был одним из руководителей. Очень активно участвовал в первой очереди Тяньваньской АЭС, заложил основы «Тяньваня»-3, -4. Воспитал молодежь, которая потом подхватила его работу.

Уже будучи человеком, скажем так, зрелого возраста, работал вице-президентом в центральном офисе в Москве. В мое отсутствие он всегда оставался за главного. Когда у нас возник серьезный вызов с финским проектом «Ханхикиви», он подключился к этой работе, жил и работал непосредственно в Финляндии вместе с командой «АТОМПРОЕКТА», чтобы помочь им быстрей адаптироваться к требованиям финского заказчика и получить результаты. И эти результаты уже есть. К сожалению, и он от нас ушел, и тоже мгновенно.

Это наши ветераны. Люди, всю свою жизнь без остатка посвятившие важному делу. Кроме работы — ничего. Никакой другой радости, кроме радости труда, общения с людьми, продвижения нашего общего дела. Ушли, находясь на боевом посту, — как на фронте.

Единое пространство

Что касается интеграции, то она происходила постепенно, в течение нескольких лет. Сначала мы объединились с АСЭ и начали работать как один коллектив. Потом — с московским проектным институтом, затем — с санкт-петербургским. И когда меня спрашивают: «А что вы делаете, чтобы как-то объединиться, интегрироваться?», я отвечаю просто: «Мы работаем». Когда занимаешься делом, у тебя нет темы интеграции как предмета для обсуждения, а есть вопрос, например, выпуска проектной документации.

Когда заканчивали Нововоронежский блок, первое, что я сделал, — собрался и поехал туда. Некоторое время там жил и работал. И Рубен Мигружанович так же. И вместе с нами там жили и работали все ключевые люди, которые занимались делом и учились многому новому, поскольку речь уже шла о поколении «3+».

С «Росэнергоатомом», точнее с Андреем Ювенальевичем Петровым, мы никогда не делили работу на АСЭ и заказчика — решения всегда принимали совместно. Были как одна трудовая семья. Главным всегда было дело, а формальности старались поскорее пройти и общими усилиями, эффективно сдать блоки.

В этой работе мы все просто-напросто подружились и помогали друг другу. Кого учили, кого «лечили». Буквально несколько человек просто не выдержали темп, в котором приходилось жить и работать. Но большинство осталось, и приходили новые люди. И все, что мы сделали потом, — единое информационное пространство например, — мы сделали сообща. Это принципиальная вещь. Не Нижний — главный, и не Москва, и не Санкт-Петербург. Главное — дело!

Возглавлял проектную работу Юрий Алексеевич Иванов, нижегородец. Теперь москвич Рубен Мигружанович Топчиян занимается этим, возглавляет Объединенный проектный институт.

И Андрея Аркадьевича Медведева, который вел работу всего блока закупок, поставок, комплектаций АЭС, нижегородцем в буквальном смысле слова назвать было нельзя. Потому что он жил и работал в Москве, подолгу бывал в Нижнем, выезжал на площадки, например в Белоруссию или дальнее зарубежье.

Я бы так сказал: в плане места жительства и географии пребывания мы были интернационалисты, по убеждению — российские патриоты, а уж где нас солнце застало — это отдельный вопрос.

В нашем коллективе, если говорить о взаимоотношениях, — абсолютная чистота. И взаимопомощь, взаимовыручка — все это присутствует. Задачи поставлены очень сложные, поэтому нет времени на интриги, да и не такие у нас люди, непригодные они для этого. У нас есть дело — большое, государственное, а при таком раскладе все наносное и случайное вытесняется. Это и есть сплоченность коллектива, единое информационное, единое культурное пространство.